Зой

Крамеры в этом году удались: жирные, ленивые, наглые — хоть голыми руками лови. Мы и ловили, точнее Зой ловил, а я хохотал, глядя на это безобразие. Уж больно забавно он это проделывал.

А теперь идёт это чудо впереди меня, по земле босыми ногами шлёпает, ведёрком с крамерами помахивает. И ведь ни капли не проливает! И откуда эта привычка ходить босиком? Говорит, что «так чувствует себя живым». Это киборг-то? Странный он какой-то, видно попутали что-то на базе или дефект на производстве, но не такой, как те, что были до него.

Зой резко остановился, голову в бок чуть наклонил и застыл, улыбаясь:

— Слышишь? Поле поёт.

— И о чём поёт?

— Об уходящем дне.

— А-а, понятно, — с Зоем спорить в таких вещах бесполезно. У него и слух острее, и восприятие мира весьма загадочное. Если сказал, что поёт, значит поёт.

Вчера кузнечика возле отсека поймал, полдня с ним носился! Доставал всех: что это за зверь такой дивный? Ребята привыкли уже к его чудачеству, внимания не обращают. Кто их поймёт эти искусственные интеллекты? Вроде, информацией переполненные, а что такое «кузнечик» — не знают. Думал, замучает насекомое: лапки оторвёт, да разберёт посмотреть, что там внутри. А нет, отпустил. Даже подальше от базы отнёс, чтоб не раздавил никто.

Вот и сейчас ведёрко на землю поставил и прямо в заросли хуримы пошёл.

— Зой, далеко не уходи! Нам до темноты на базу успеть надо!

— Не уйду, — и зелёный занавес хуримы укрыл его с макушкой.

Когда он первый раз здешний закат увидел, плакал, никого не стесняясь. До сих пор ни одного заката не пропускает, по ночам звёздами любуется — они у него музицируют, хотя может отличить каждую, рассказать о её составе, температуре и возможной там жизнедеятельности, но вот музицируют…

Эх, видел бы он закаты на Земле!

— О чём призадумался? — я вздрогнул и выронил сигарету. Умеет, зараза, подкрасться незаметно.

Стоит это чудо-технологии: на лице улыбка сияет, в пепельных волосах листочек хуримы застрял, в руках ромашка.

— Да так. Крамеры в этом году удались…