Как так случается, что берешься сочинять одно, а из-под условного пера выходит совершенно другое? Как будто следователь на допросе изготовился фиксировать признательные показания – подозреваемого уже раскололи опера – и тут злодей вдруг выдает такие разветвленные теории мирового заговора, или вычурную схему вечного двигателя, или компромат на твоего начальника, где потянешь ниточку – и весь следственный комитет вместе с прокуратурой посыпятся, полетят на нары за взятки и коррупцию, и среди них куча твоих друзей, а ты один остался не замазан. Так этот подследственный, он потому к тебе и просился, пробивался: он откуда-то разузнал, что ты единственный последний честный мент; выслушаешь до конца, без искажений запишешь…

Записал.

И вот сидишь ошарашенный, перечитываешь результат вроде бы своего труда: собственного творчества, проросшего, по идее, из личного индивидуального опыта, и только дивишься: а это точно я придумал? Со мною вообще всё в порядке? Ведь я же был всегда такой приличный, адекватный, последовательный, а тут какие-то бездны разверзлись и пролились нечистоты, а то и наоборот – невероятная, невозможная амброзия, нектар-концентрат прямо со стола богов… А мой мозг в принципе способен на такое? Откуда там вообще всё это берется? Может туда кто-то или же что-то надиктовывает? (версия Бродского – «Кошачье “мяу”»)

Успокойтесь.

Ничего страшного не произошло. Вот именно так, и только так репрезентует себя настоящее творчество. Когда результат всегда непредсказуем,