Именно душой их и следует оценивать, если оценивать вообще.
Размер, ритм — это анатомия — если вскрыть человека на секционном столе, вы поймёте, из чего он состоит, но самого этого несчастного разгадать не сможете. Он так и останется разложенным по формалиновым баночкам материалом с подписью «печень», «сердце», «мозг», «лёгкие с привкусом никотина»…
Сохранились по той простой причине, что ещё не все из старой советской гвардии директоров ушли на покой.
Ныть не приучен. Бессмысленно — никто не услышит.
Про родное предприятие. Многотиражка — обычно — голос завода.
Надоедает до чёртиков. Слава богам, есть отдушина — стихи.
Одиночество
Здравствуй, моё одиночество,
волоокое, неторопливое.
Километрам полезной площади
ты предпочло червивое
сердце поэта-странника,
ветром влекомого, похотью
новых легенд для паперти,
новых овец для проповеди.
Здравствуй, моё одиночество.
Клеть всё такая же тесная,
плеть по рубцам ох и резвая
до крови, донага, донельзя.
Что же ты ждёшь, одиночество?
Иногда картины говорят больше, чем тысячи тысяч самых изысканных слов.
Браво!
Поинтересоваться стоит.
Только предупреждаю сразу — книга достаточно тяжёлая.
Абсолютно согласен.
Проглотил за несколько часов, что бывает достаточно редко.
Или так.
— отменный образ. Даже завидую немного.Спасибо.
Профдеформация — служу корреспондентом в многотиражной газете.
Чем-то напоминает Несса «Голос монстра».
Не читали, случаем?
Именно душой их и следует оценивать, если оценивать вообще.
Размер, ритм — это анатомия — если вскрыть человека на секционном столе, вы поймёте, из чего он состоит, но самого этого несчастного разгадать не сможете. Он так и останется разложенным по формалиновым баночкам материалом с подписью «печень», «сердце», «мозг», «лёгкие с привкусом никотина»…
Браво!
Красных воронов я ещё не видел.
Настоящие птицы войны.
Браво!
За отзыв — спасибо.
Мистика
Ослеплённый и Ослепляющий ветер, вспарывающий кожу, высвобождающий крылья.
Ломкие, колкие, полупрозрачные.
Боль. Всепоглощающая, милосердная, злая.
Перед Ветром все равны. Ветер и есть — Свобода.
А вопль, срывающийся с разбитых губ, всего лишь — его отражение.
Крылья дубеют с каждым взмахом. Покрываются кожей, чешуёй, каменной пылью.
Лететь всё тяжелее. Падаю, застывая скорбным ангелом на забытой Богом могиле.
Мальчик меняет в вазе цветы. Смотрит на небо, затем на меня и, не говоря ни слова, уходит.
Этот мальчик — я.
Да, хокку мистичны по своей сути.
Получилось действительно интересно.
Спасибо.
Рад, что понравилось.