А образ матери именно такой, каким и должен быть. Да, дворянских кровей. Предки были раскулачены, осели в какой-то богом забытой деревеньке, но стать есть стать — от неё никуда не спрятаться. А могилки и цветочки… Языковые привычки — вещь заразная. Если интеллигент до мозга костей с филологическим образованием, воспитанный исключительно языком Достоевского и Толстого, вдруг окажется в отдалённом населённом пункте, где даже снег считают небесным чудом, ручаюсь, что через пару месяцев он освоит язык местных аборигенов и волей-неволей будет вставлять словечки из несвойственной ему манеры в обычную речь. Так, моя мать проводила в детстве летние каникулы в деревне в Вологодской области, а потом её всей семьёй чуть ли не весь оставшийся год усердно отучали от всепроникающего оканья.
В своё время рьяно следовал принципу, что слова лживы, а значит, нужно постоянно усложнять, уплотнять образные конструкции, напитывать их аллюзиями и иллюзиями так, чтобы вообще ничего не было ясно. Лишь тогда можно передать те самые загадочные движения души, кои и являются смыслом. Но в последнее время всё чаще замечаю за собой стремление к простым образам, простым чувствам, минимализму в поэзии. Всё чаще читаю Ахматову и Гумилёва. Наверное, старею...
Я расписался кровью, сводя рассудок на нет,
С сатаной, что курчавей всех любителей плоек,
Дьявол, я должен был тебе подарить планету
Через пятнадцать лет владения всей землей,
— эта строфа полностью выбивается из ритма, она буквально убивает стихотворение.
Всё остальное замечательно. Читается как молитва, как заклинание. Отсюда рефреном звучащие строки о дьяволе и обещании не отдать… Но обозначенная мной строфа…
С сатаной, что курчавей всех любителей плоек,
Дьявол, я должен был тебе подарить планету
Через пятнадцать лет владения всей землей,