И кропотливая работа, исправление ошибок — точнейшая рецептура — вслед за этим постоянное, хроническое напряжение спадает и забывается лаборатория с микроскопами. Я — папа! Но я и — медик.
Тут в некотором роде док хочет сказать: что работа ответственная и не располагает к легкости и несерьезности, чтобы играть с дочерью…
спасибо — я подумаю — никак не получается сесть и закончить рассказ. Сложные чувства для меня. Я по-любому после того, как закончу — вычитаю и прислушаюсь к твоим советам))) спасибо)
Про Лешку — возможно. И предвзято — недоверчиво лучше-таки)
А…
Вновь нехотя соглашается. Бутыли решили оставить возле камня, у леса на опушке.
Тут я явно ошиблась — наверное, решено. Я подумаю на счет времен. Хотелось оживить расску — как будто она вспоминает и — все вокруг оживает, словно происходит сейчас. Спасибо)
Затянуто, в начале. Через чур много герой накручивает со своими чувствами, да и слабак — откровенно, сдачи не дал, местами — вообще не то, что беспомощен — словно инвалид:
Оля помогла мне сесть, и опереться спиной о сцену.
*это уже после сна*. Мне жаль современную молодежь — кроме как брынькать на гитаре — их в плуг не запряжешь. Переиграла малеха, Мелоди.
Потом — совсем не страшно, где сон — просто череда событий, причем не логически бредовых. Например:
Как завороженный, смотрел я на червя, не уставая пятиться в темноту. Шаг, еще, еще. Но бесполезно. Откуда-то я знал, что это конец. И эта тварь будет пить мою кровь, упиваясь моими страданиями. Вечно. И вечно будут плакать надо мной ангелы. Какое же это, оказывается, страшное слово «вечно». А еще страшнее осознание, что я заслужил. Я такая же тварь, как и Ленка. И все же… я не хочу, не могу…
Эта попытка придать тексту эмоций отвлекает — совершенно путаюсь, не хватает четкости и ясности. Над рассказом можно еще поработать. Да, финал предсказуем.
Так же за поистине художественными описаниями теряется нить повествования, не виден сюжет
Редактура
И вновь какая-то высшая сила приковала мой взгляд с цене.
ОффтопикВ литературе напрямую с психоделией связаны такие работы, как, например, произведения Олдоса Хаксли и
«Электропрохладительный кислотный тест» Тома Вулфа:
« Лицо! Снова входит доктор, и...- чудеса, док, несчастный подопытный кролик — Кизи теперь может заглянуть в н е г о. Впервые он замечает, что у доктора с левой стороны дрожит нижняя губа, но он не просто в и д и т дрожание, он может — и, кажется, не впервые! — разглядеть, как становится крестообразным каждое мышечное волокно, отпихивая влево слабое желе губы, как волокна устремляются друг за другом назад, в инфракрасные каверны тела, сквозь транзисторные внутренности нервных сплетений, каждое по сигналу воздушной тревоги, а внутренние крючочки несчастного дурачка отчаянно цепляются за этих корчащихся маленьких ублюдков, пытаясь у д е р ж а т ь их и у с п о к о и т ь, я же доктор, передо мной опытный человеческий образец внутри несчастного дурачка показывают его собственное кино про пустыню, только каждый араб с усами из конского волоса представляет собой угрозу, — лишь бы губа, лицо оставались на одном уровне, на том уровне, который гарантировал ему медовый пузырек Официального Штукатура…
Чудеса! Он впервые обрел способность з а г л я д ы в а т ь в н у т р ь л ю д е й… Ах да, та маленькая капсула, что блаженно скользнула вниз по пищеводу, содержала ЛСД.[7]
Психоделия оказала влияние на творчество многих писателей более позднего (после окончания эпохи хиппи) периода — к примеру, Хантера Томпсона, Виктора Пелевина, Дмитрия Гайдука.
ОффтопикПсиходелическое состояние — специфичные переживания в сознании человека, характеризуемые отличным от типичного восприятием и интенсивным мыслительным процессом. Психоделические состояния ума могут быть вызваны различными способами, например, сенсорной депривацией (англ. sensory deprivation) или приемом психоактивных веществ. Данные состояния ума заключаются в переживаниях иллюзий, галлюцинаций, измененного восприятия и ощущения внутреннего «Я», мистических состояний, а также иногда и состояний, схожих с психозом.
« Лицо! Снова входит доктор, и...- чудеса, док, несчастный подопытный кролик — Кизи теперь может заглянуть в н е г о. Впервые он замечает, что у доктора с левой стороны дрожит нижняя губа, но он не просто в и д и т дрожание, он может — и, кажется, не впервые! — разглядеть, как становится крестообразным каждое мышечное волокно, отпихивая влево слабое желе губы, как волокна устремляются друг за другом назад, в инфракрасные каверны тела, сквозь транзисторные внутренности нервных сплетений, каждое по сигналу воздушной тревоги, а внутренние крючочки несчастного дурачка отчаянно цепляются за этих корчащихся маленьких ублюдков, пытаясь у д е р ж а т ь их и у с п о к о и т ь, я же доктор, передо мной опытный человеческий образец внутри несчастного дурачка показывают его собственное кино про пустыню, только каждый араб с усами из конского волоса представляет собой угрозу, — лишь бы губа, лицо оставались на одном уровне, на том уровне, который гарантировал ему медовый пузырек Официального Штукатура…
Чудеса! Он впервые обрел способность з а г л я д ы в а т ь в н у т р ь л ю д е й… Ах да, та маленькая капсула, что блаженно скользнула вниз по пищеводу, содержала ЛСД.[7]
Психоделия оказала влияние на творчество многих писателей более позднего (после окончания эпохи хиппи) периода — к примеру, Хантера Томпсона, Виктора Пелевина, Дмитрия Гайдука.