Литературное. Что хотел сказать автор?

Начну, как положено и покладено, издалека.

Вопрошали меня: ну скажи, почему половина/большая часть/меньшая часть/вообще вся рынковая доля чтива теперышнего — мусор. Ну хорошо, не будем так говорить, скажем по-другому — плоская, серая, картонная, невыразительная и вообще, скажем так, ниже среднего требуемого литературного уровня. Я не совру, если скажу, что этот вопрос я слышу регулярно и не только к себе, а частенько и сам, приняв позу, задаю его, потратив кровные на очередной бумажный, да простят меня авторы, мусор (с моей точки зрения, ясное дело).

Любая книжка (как и любое творчество вообще) — это банальная сублимация. Конечно, сейчас восстанут романтики, которые скажут, что, мол, они не сублимируют, не мастурбируют, не... Знаю, я за это словлю очередную долю ненависти. Но это правда. По крайней мере, так решили все умные дяденьки в белых халатах, а я их очень внимательно слушал.

Что есть сублимация? Кто знает определение по физике, сядьте, мы говорим о совсем другом. Википедия говорит следующее:

Сублима́ция — защитный механизм психики, представляющий собой снятие внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчество.

Внутреннем напряжением может быть что угодно: это и недовольство собственным состоянием на пороге тридцатника (кризис среднего возраста, кстати), неудовлетворение уровнем социального одобрения (проще говоря, «меня не хвалят, похвалите!»), поиск внимания (проще говоря, «хвалите или не хвалите, просто не пройдите мимо!»), уход от реальности, он же эскапизм, и даже банальный неуемный интерес к определенным проблемам (что, никто не читал «Хижину дяди Тома»? Автору реально было интересна тема, ему, если верить некоторым заметкам, прямо зудело спросить у всего мира: «Эй, люди, это реально нормально, или я один такой вроде как считаю это лажей?»).

«Я пишу для себя!» — это прекрасные слова. Но есть одна проблемка — мы не можем просто так решить проблему на бумажке. Нам всем нужно одобрение. Сопереживание нашим проблемам. И это главная причина, по которой «Я пишу для себя» — это, как и заметила Мэл, всего лишь первая часть предложения. «Но ищу одобрение» — вот вторая часть. Социально приемлемое, ясное дело. Для некоторых это и есть единственный способ решения проблемы — многострадальная бумажка всего лишь прикрытие для того, чтобы получить… Что? Все то же социальное одобрение, если не нас, то нашего прекрасного решения, или нашей чудной идеи, или нашего вопроса обществу.

Это была так, присказка, а теперь сказка, ага.

В пору юношеского и писательского максимализма (из которого, кстати, некоторые не выпадают даже к старости, за что я их и люблю — это прекрасные люди) мы становимся в позу и вопрошаем у всякого пишущего: «Эй, ты! Есть ли тебе что сказать твоей книжкой? Есть ли в ней высокая идея, мысль, чей твердый камень должен разбить оковы нашего ума и т.д.?» Стоит только писателю замяться с ответом, как мы сразу же отворачиваемся со словами «Уйди, мальчик, я тебя не знаю!» и идем спрашивать следующего.

Дело то в том, что сказать что книжкой есть каждому. Мы не начинаем писать, если у нас не зудит что-то где-то в подкорке, куда не достает ни один луч солнца (если, конечно, вам не вскроет череп нейрохирург), потому что человек так уж устроен. Увы! Даже авторам серых и картонных марисьюшных книжек есть что сказать. Они решают некоторую проблему — кто комплекса неполноценности, кто проблему отверженного предложения и так далее по списку.

Важно запомнить: им есть что сказать. Иначе они бы не писали — все просто, как дважды два. Возможно, это банальщина — но для них это важная банальщина.

Другое дело — как. Это уже каждый решает для себя, исходя из набора инструментов. Другое дело, что набор инструментов часто совпадает с высотой полета мысли, не замечали? В то время пока юзверь не знает, как сделать так, чтобы мышка наконец-то заработала, профессионалы, которым это на один зуб, решают эту проблему даже не задумываясь над ней — и все только потому, что их разум занят патчем KDE под BSD (инфа морально устарела и здесь присутствует больше потому, что автору сложно выразить ее как-то по-другому).

Хотя случаются и исключения((= Впрочем, как и всегда.

Но что я скажу вам: все происходящее закономерно. Вы говорите: 95% литературы — макулатура. Я вам скажу по секрету: 95% людей решают свои ежеминутные проблемы. Решают точно так же, как и создают их — на пустом месте, так-сяк, спустив рукава и не страдая глобальностью и высокими размышлениями о последствиях. И издательства точно так же продают это — потому что 95% читающей аудитории заняты точно тем же, что и авторы — сублимацией собственных, тех же самых проблем, причем точно так же, не оценивая реального разрыва между тем, чего они хотят, и сложностью остижения этого. Просто они сублимируют ее в чтение — тот же уход от реальности, то же желание быть особенным, то же самое, что у автора.

Если выйти за рамки литературы, то, что мы сейчас видим, вот прямо в эти дни, в эту эпоху, когда возможность к самовыражению через писательство не просто огромна, а ужасающе доступна — это и есть наш мир. Это есть то, где мы живем. Это есть то, что мы ежесекундно изменяем. То, что мы имеем в наследство от нашего — и общего — прошлого. Сколько в этом мире людей с комплексами неполноценности? Сколько недооцененных? Сколько тех, на кого мы за спешкой жизни не обращаем внимания? Сколько тех, к кому мы не прислушиваемся? Сколько просто недовольных этим миром?

Пока мир не изменится — или пока мы его не изменим, разве нет? — все будет продолжаться. И давайте восславим всех богов, все сущности и трезвый разум, которые дали людям эту возможность — самовыразиться. Потому что за каждым насилием стоит нереализованная сублимация — если, конечно, исключить еще кучу всякой ерунды. Но в основном всегда ищите именно это, не ошибетесь.

Чую, в этом месте меня снимут с коня и скажут: «Дядя, хватит проповедовать, снимай сутану и говори конкретно, за чем пришел?»

А пришел я действительно как романтик. Да, я искренне считаю, что каждый человек может быть прекрасен — не обязательно внешне. А литература, которую мы выдаем (я говорю «мы», ведь мы, по сути, тут все написатели) — это и есть то, что не отражается в зеркале. Это ваше лицо — мысли, которые вы вкладываете в книжку — и одежда — то, как вы ее подаете. Это есть то, что мы можем сделать красивым исключительно силой мысли. Если тело для идеальной фигуры надо истязать диетами, носы и зубы надо ровнять до идеала, покупать одежду тоже едва ли не каждый сезон, то ваше внутреннее отражение можно изменить силой мысли — и в этом да, есть реальная магия. Чудо, которое вы, ленивые задницы, все никак не можете реализовать.

Для этой магии, конечно, придется поработать и продать душу дьяволу чтения, но, в конечном итоге, это окупится. Это не килограммы, что стремительно возвращаются после окончания диеты. Это не мускулы, которые пропадают, если вы перестаете ходить в качалки. И это не мода, которая приходит и уходит. Это то, что останется с вами до конца жизни. Ваше «литературное» лицо останется после этого красивым навсегда, даже, возможно, после вашей смерти.

И в этом и есть романтика — в надежде. В надежде на то, что человек может быть лучше. Что он должен быть лучше. Что он будет лучше. Если не в следующий момент, то завтра уж точно. А еще твердая уверенность в том, что с миром все в порядке, как бы глупо это не звучало в свете последних событий на этой планетке в глухом углу космоса.