— Наверное, там также одиноко, как здесь. Но… — преодолевая себя, я взяла её за руку.

Да, теперь у тебя короткие волосы и другая одежда, но глаза всё те же, и запах — сирени и гвоздики — и манеры принцессы.

Ну когда же? От ожидания сводили поджилки.

Вспышка взорвалась в пяди от меня. Если бы не зажмурилась, точно ослепла бы.

«мышью побитый», как он выражался, каравай, обняла со спины и спрятала лицо у него на плече. Его рубашка промокла моих слёз.

Я почувствовала на затылке чей-то взгляд и вздёрнула голову.

Я почувствовала на себе чей-то взгляд — так вопросов не будет.

Вчера, стоило мне уйти, кинулся ноги коню проверять, а на свою рану на лбу даже не заметил.

Хотелось целовать их и только. — Им казнь отложить в радость.

Нас с Микашем поставили ближе всех друг напротив друга.

Его постоянные преображения от язвительного циника, которому плевать на всех и вся, до застенчивого, ранимого мальчика, готового на подвиг ради своей возвышенной любви, сбывали с толку.

Мы лежали на нагретой костром земле, укрытой сосновыми лапками и мхом и смотрели на звёзды, а звёзды смотрели на нас.

— Они здесь другие, чем в Хельхейме, будто небесную карту сдвинули чуть вбок.

Кричала от воодушевления как чайка и не думала, какой безумной кажусь со стороны.

— Ненавижу! Присосался как пиявка! Все соки из нас выпил!

Вторая невысокая, пышная, с толстыми каштановыми косами и глазами цвета юной листвы.

Третий коренастый мужчина со смешливыми ямочками на щеках и глубокими тёмными глазами,

Четвёртый стройный, с тонкими, будто вырезанными в камне чертами.

Мораль тут другая — слушать старших, потому что они мудрее и больше знают.

Пустынная тундра осталась за спиной — три недели прошло в тягостном молчании.

Небо раскинулось широким, пронзительно синим простором, цвета глаз Безликого.

Туаты редко покидали подземный дворец в это время, где их скрывали чары ворожеи.

Я даже соскучилась по круглой каменной комнатухе, тускло освещённой зелёным магическим кристаллом, вкраплённым в стены.

Его руки змеями расползались по моему телу: левая вверх к тяжело вздымавшей груди, к болезненно набухшим соскам, правая — к ослабевшим ногам.

Если надавить здесь, — она показала точку на шее Вейаса. — То он проснётся, но сможет только говорить и чуть-чуть двигать головой.

Она слишком свободолюбива, слишком независима, слишком возвышена для суетности и интриг.

Где спесь перед слабым глупым высокородным сосунком?

Тысяча лет миновала, а он так не научился говорить женщинам «нет».

Безликий подобрал с пола острый камень и замер у стены с узеким решетчатым окном наверху.

Капля веры придала сил. А, может, дело не в ней?

— Спасаешь всех, кого не лень, а о своей крови забыл? — так же зло как при расставании выкрикнул брат.

— Спасаешь всех кого не лень, а о своей крови забыл?

Его закрывала груда валунов, ещё большая чем те, которые мы видели раньше.

Сердце черноты вспыхнуло алым. Щупальце одёрнулось.

Пару рывков, и я вернулась на площадку с колоннами. Распласталась на полу, еле дыша.

еле дыша — зпт не нужна перед, это не деепричастие, это обстоятельство образа действия.

Пара рывков, и я вернулась на площадку с колоннами. Распласталась на полу еле дыша.

Я уселась на колени. Искала в его лице разгадку.

Я опустилась на колени.

Демон уже нёсся на нас, намного больший чем предыдущий.

На улицах цвёл жасмин, вишня и сирень.

Так он сгинул не потому, что проиграл а потому, что победил.