Не курю, занимаюсь спортом и веду активный образ жизни. Алкоголь в компании умеренно, вино столовое регулярно. Недавно стукнуло 34 — подтянуться тоже 34 раза могу, так что норму ГТО легко
Коротенько и ничего особенного, но почему-то до сих пор сцена стоит перед глазами
ОффтопикВ этот момент от кровавого побоища в зале отделилась какая-то фигура и бегом кинулась к нему, размахивая двуручным мечом. Это был Мэру, давешний экскурсовод. Кровь из раны на лбу заливала его лицо, глаза дико сверкали.
– Дуйте к мосткам и просигнальте шлюпке. Я догоню, – бросил рабыням Джориан и приготовился встретить говорливого брата.
– Твоих рук дело, колдун проклятый! – выкрикнул Мэру, нацелившись одним ударом снести Джориану голову.
Джориан с лязгом отбил нападение, затем еще и еще. Удары сыпались один за другим, не оставляя времени для атаки. Мэру, хотя и был ниже ростом, с такой легкостью размахивал тяжелым мечом, будто он сделан из бумаги; к тому же длина меча не давала возможности завязать ближний бой. Джориан пытался отражать удары по касательной, чтобы клинок палача соскальзывал с его меча, но натиск был так силен, что немела рука.
Мало-помалу палач вытеснил Джориана в вестибюль, а потом под арку с опускной решеткой. Джориан продолжал отбивать удары направо и налево, измеряя таким образом расстояние от стены до стены. Наконец он выскочил на настил подъемного моста, который, вопреки заведенному распорядку, был опущен, хоть уже наступила темнота.
Здесь Джориан остановился. Мэру все еще нападал, но, как видно, из последних сил: движения замедлились, он задыхался. Джориан изобразил улыбку.
– Чего не дерешься-то, – выкрикнул он, – все мечтаешь, как бы сестренку свою обрюхатить?
Для Мальванца это было несмываемое оскорбление. Мэру, издав пронзительный вопль, размахнулся, чтобы одним страшным ударом разрубить Джориана пополам.
Однако проход под аркой был слишком узок для такого маневра. Поэтому острие длинного клинка врезалось в стену; посыпались искры, меч намертво застрял в каменной кладке. Джориан метнулся вперед и, вложив в удар всю силу, рубанул палача по шее своим Рандиром. Голова Мэру слетела с плеч, из раны фонтаном хлынула кровь. Тело свалилось на землю; голова отлетела в сторону и покатилась
Как ни странно я когда-то читал это произведение, но совсем забыл о нём. Карате несколько наивно по сегодняшним меркам, но всё равно отличная драка. Передано психологическое напряжение, важность дистанции, скорость и резкость.
Тоже драка. зверская :)И вот наступил день в этой стране изобилия, когда волчья стая разбилась на две. Волчица, молодой вожак, бежавший слева от нее, и Одноглазый, бежавший справа, повели свою половину стаи на восток, к реке Маккензи, и дальше, к озерам. И эта маленькая стая тоже с каждым днем уменьшалась. Волки разбивались на пары — самец с самкой. Острые зубы соперника то и дело отгоняли прочь какого-нибудь одинокого волка.И наконец волчица, молодой вожак, Одноглазый и дерзкий трехлеток остались вчетвером.
К этому времени характер у волчицы окончательно испортился. Следы ее зубов имелись у всех троих ухаживателей. Но волки ни разу не ответили ей тем же, ни разу не попробовали защищаться. Они только подставляли плечи под самые свирепые укусы волчицы, повиливали хвостом и семенили вокруг нее, стараясь умерить ее гнев. Но если к самке волки проявляли кротость, то по отношению друг к другу они были сама злоба. Свирепость трехлетка перешла все границы. В одну из очередных ссор он подлетел к старому волку с той стороны, с которой теп ничего не видел, и на клочки разорвал ему ухо. Но седой одноглазый старик призвал на помощь против молодости и силы всю свою долголетнюю мудрость и весь свой опыт. Его вытекший глаз и исполосованная рубцами морда достаточно красноречиво говорили о том, какого рода был этот опыт. Слишком много битв пришлось ему пережить на споем веку, чтобы хоть на одну минуту задуматься над тем, как следует поступить сейчас.
Битва началась честно, но нечестно кончилась. Трудно было бы заранее судить о ее исходе, если б к старому вожаку не присоединился молодой; вместе они набросились на дерзкого трехлетка. Безжалостные клыки бывших собратьев вонзались в него со всех сторон. Позабыты были те дни, когда волки вместе охотились, добыча, которую они вместе убивали, голод, одинаково терзавший их троих. Все это было делом прошлого. Сейчас ими владела любовь — чувство еще более суровое и жестокое, чем голод.
Тем временем волчица — причина всех раздоров — с довольным видом уселась на снегу и стала следить за битвой. Ей это даже нравилось. Пришел ее час, — что случается редко, — когда шерсть встает дыбом, клык ударяется о клык, рвет, полосует податливое тело, — и все это только ради обладания ею.
И трехлеток, впервые в своей жизни столкнувшийся с любовью, поплатился за нее жизнью. Оба соперника стояли над его телом. Они смотрели на волчицу, которая сидела на снегу и улыбалась им. Но старый волк был мудр — мудр в делах любви не меньше, чем в битвах. Молодой вожак повернул голову зализать рану на плече. Загривок его был обращен к сопернику. Своим единственным глазом старик углядел, какой удобный случай представляется ему. Кинувшись стрелой на молодого волка, он полоснул его клыками по шее, оставив на ней длинную, глубокую рану и вспоров вену, и тут же отскочил назад.
Молодой вожак зарычал, но его страшное рычание сразу перешло в судорожный кашель. Истекая кровью, кашляя, он кинулся на старого волка, но жизнь уже покидала его, ноги подкашивались, глаза застилал туман, удары и прыжки становились все слабее и слабее. А волчица сидела в сторонке и улыбалась. Зрелище битвы вызывало в ней какое-то смутное чувство радости, ибо такова любовь в Северной глуши, а трагедию ее познает лишь тот, кто умирает. Для тех же, кто остается в живых, она уже не трагедия, а торжество осуществившегося желания.
… Интеллектуальная часть (а она, поверьте, существует)), интересуется миром, но больше географией, историей, культурой, искусством. И это, на мой взгляд, правильно.
Давайте не будем об американцах. Я тут уже больше десяти лет — видел всяких. Американцев в первую очередь интересуют они сами и их страна. На весь остальной мир они могут положить большой… Элита США проводит агрессивную неоколониальную политику уже больше 70 лет.Остальной мир их интересует в качестве рынка сбыта зелёной бумаги и дешёвых ресурсов.
Чего щебечут местные либералы о «ценностях» это в общем неважно — либералы они везде одинаковы (только в США у них больше патриотизма чем в иных странах). Их глотки используются для пропаганды, тем более что выдрессированы они как по указке — лают на кого надо, и затыкаются по команде
Теоретически, да. Практически — это смешно. Конфисковывать счета есть смысл, если счета очень крупные. Если вы не крупномасштабный вор, международный наркодилер или педофил, бояться вам нечего.
Когда Mastercard/Visa заблокировали, от этого пострадали очень многие бизнесы (и в основном вовсе не крупные и не только российские). Была бы в России нац. платёжная система, то удар был бы гораздо мягче. Интегрировать с ней международные системы конечно нужно. Нно и нужно иметь внутреннюю систему на случай, когда очередной обезьяне в белом доме моча в голову не ударит
<Спасибо, не хочу. Последние сто лет Россия либо воюет, либо готовится к войне. Может, хватит?
Это реалии большой геополитики с лохматых времен. Слабых элементарно нагибают, когда сильным это угодно. Те кто можете себе позволить могут жить в какмо -нибудь карликовом гос-ве где «всё для мира»
p.s. не воспринимайте как аттаку на лично свой счёт. Просто мне кажется что мировоззрение у многих людей, особенно когда доходит до актуальных политических событий резко зашорено и делиться на строго чёрно-белое. Без трезвого анализа настоящих, а не деклариуемых и пропагандирумых намерений, интересов и мотивов
Кстати, в северной Америке Россию крайне редко упоминают даже в новостях. В последнее время да, в связи с Украиной, но, по большому счету, никому нет дела до русских. Никакой агрессии по отношению к России не наблюдается. Люди живут своей жизнью, каждый занимается своим делом, прекрасно понимая, что есть вещи гораздо важнее, приятнее и полезнее, чем разборки политических лидеров.
Американцев вообще остальной мир слабо волнует — по жизни. Тут внутренних проблем достаточно. Это в общем общее качество обывателей, но особенно ярко выражено в больших государствах (китай, россия кстати тоже в их числе), в которых обыватель не сталкивается с внешним миром. Ну и пропаганда тут работает очень хорошо
Вы не задумывались, на кой черт АНБ или, скажем, ЦРУ — ваши личные данные? Чем вы им так интересны и как они их собираются использовать против вас?
Нажать «санкциями». Конфисковать счета, недвижимость, любые информационные ресурсы (сайты, блоги, и да те же twitter и facebook). Конечно до масштабного применеия этих мер дойдёт только в случае очень серьёзного конфликта, но хочешь мира — готовься к войне. Давать рычаги воздействия не стоит давать даже друзьям (чтобы у них соблазнов не возникало), а противникам тем более
Все эти действия вероятнее всего направлены на независимость от инфраструктуры контролируемой США. Шантаж с MC/Visa фактически вынуждает серьёзно задуматься о ключевых системах рубильник для которых находится в руках откровенно враждебных образований.
Ну и законодатели соответственно толкают законы. В меру их очень ограниченных способностей. Уверяю вас что это не только в России проблемы с «законотворцами». Обамакэр -«реформа» здравоохранения в США это ещё тот монстр-годзилла.
Меня всё это конечно печалит — потому что я хочу amazon в россии, но причины я понимаю, хотя и считаю исполнение очень топорным
Я не в восторге от всего этих изменений относительно литературных произведений в последнее время (запрет на мат, усиление цензуры и т.п.). Авторское право в тоже может наносить больше вреда чем пользы — перегибы в сторону ограничения доступа всегда плохо
– Дуйте к мосткам и просигнальте шлюпке. Я догоню, – бросил рабыням Джориан и приготовился встретить говорливого брата.
– Твоих рук дело, колдун проклятый! – выкрикнул Мэру, нацелившись одним ударом снести Джориану голову.
Джориан с лязгом отбил нападение, затем еще и еще. Удары сыпались один за другим, не оставляя времени для атаки. Мэру, хотя и был ниже ростом, с такой легкостью размахивал тяжелым мечом, будто он сделан из бумаги; к тому же длина меча не давала возможности завязать ближний бой. Джориан пытался отражать удары по касательной, чтобы клинок палача соскальзывал с его меча, но натиск был так силен, что немела рука.
Мало-помалу палач вытеснил Джориана в вестибюль, а потом под арку с опускной решеткой. Джориан продолжал отбивать удары направо и налево, измеряя таким образом расстояние от стены до стены. Наконец он выскочил на настил подъемного моста, который, вопреки заведенному распорядку, был опущен, хоть уже наступила темнота.
Здесь Джориан остановился. Мэру все еще нападал, но, как видно, из последних сил: движения замедлились, он задыхался. Джориан изобразил улыбку.
– Чего не дерешься-то, – выкрикнул он, – все мечтаешь, как бы сестренку свою обрюхатить?
Для Мальванца это было несмываемое оскорбление. Мэру, издав пронзительный вопль, размахнулся, чтобы одним страшным ударом разрубить Джориана пополам.
Однако проход под аркой был слишком узок для такого маневра. Поэтому острие длинного клинка врезалось в стену; посыпались искры, меч намертво застрял в каменной кладке. Джориан метнулся вперед и, вложив в удар всю силу, рубанул палача по шее своим Рандиром. Голова Мэру слетела с плеч, из раны фонтаном хлынула кровь. Тело свалилось на землю; голова отлетела в сторону и покатилась
Спрэг Де Камп «Башня Гоблинов»
К этому времени характер у волчицы окончательно испортился. Следы ее зубов имелись у всех троих ухаживателей. Но волки ни разу не ответили ей тем же, ни разу не попробовали защищаться. Они только подставляли плечи под самые свирепые укусы волчицы, повиливали хвостом и семенили вокруг нее, стараясь умерить ее гнев. Но если к самке волки проявляли кротость, то по отношению друг к другу они были сама злоба. Свирепость трехлетка перешла все границы. В одну из очередных ссор он подлетел к старому волку с той стороны, с которой теп ничего не видел, и на клочки разорвал ему ухо. Но седой одноглазый старик призвал на помощь против молодости и силы всю свою долголетнюю мудрость и весь свой опыт. Его вытекший глаз и исполосованная рубцами морда достаточно красноречиво говорили о том, какого рода был этот опыт. Слишком много битв пришлось ему пережить на споем веку, чтобы хоть на одну минуту задуматься над тем, как следует поступить сейчас.
Битва началась честно, но нечестно кончилась. Трудно было бы заранее судить о ее исходе, если б к старому вожаку не присоединился молодой; вместе они набросились на дерзкого трехлетка. Безжалостные клыки бывших собратьев вонзались в него со всех сторон. Позабыты были те дни, когда волки вместе охотились, добыча, которую они вместе убивали, голод, одинаково терзавший их троих. Все это было делом прошлого. Сейчас ими владела любовь — чувство еще более суровое и жестокое, чем голод.
Тем временем волчица — причина всех раздоров — с довольным видом уселась на снегу и стала следить за битвой. Ей это даже нравилось. Пришел ее час, — что случается редко, — когда шерсть встает дыбом, клык ударяется о клык, рвет, полосует податливое тело, — и все это только ради обладания ею.
И трехлеток, впервые в своей жизни столкнувшийся с любовью, поплатился за нее жизнью. Оба соперника стояли над его телом. Они смотрели на волчицу, которая сидела на снегу и улыбалась им. Но старый волк был мудр — мудр в делах любви не меньше, чем в битвах. Молодой вожак повернул голову зализать рану на плече. Загривок его был обращен к сопернику. Своим единственным глазом старик углядел, какой удобный случай представляется ему. Кинувшись стрелой на молодого волка, он полоснул его клыками по шее, оставив на ней длинную, глубокую рану и вспоров вену, и тут же отскочил назад.
Молодой вожак зарычал, но его страшное рычание сразу перешло в судорожный кашель. Истекая кровью, кашляя, он кинулся на старого волка, но жизнь уже покидала его, ноги подкашивались, глаза застилал туман, удары и прыжки становились все слабее и слабее. А волчица сидела в сторонке и улыбалась. Зрелище битвы вызывало в ней какое-то смутное чувство радости, ибо такова любовь в Северной глуши, а трагедию ее познает лишь тот, кто умирает. Для тех же, кто остается в живых, она уже не трагедия, а торжество осуществившегося желания.
Из Д. Лондона «Белый Клык»