«переводимость» поэзии начинается и заканчивается именно там, где заканчивается и начинается поэзия
оспаривать это — просто не понимать, что такое поэзия
перевод «нормального» (в смысле поэтического) чатверостишия в приличных академических изданиях обычно сопровождается четырёхстраничными комментариями
это касается и переводов «с русского на русский» — к тому же «Слову о полку Игореве» комментарии составляют изрядный том, тогда как сам текст — 5-6 страниц
почти то же касается поэзии Державина, Карамзина, Ломоносова наконец
вы понимаете об чём это говорит?
или мне перевести «с русского на русский»?
переведу, мне не трудно
это говорит о том, что стихотворение (даже и четверостишие) помимо рифм (что в принципе непереводимо), аллитераций, звукоподражательства и музыкальности (которую при изрядной сноровке можно подобрать или сымитировать) содержит ещё и разные смысловые и культурологические заморочки, которые называются аллюзиями, реминисценциями, разными другими нехорошими словами, которые иностранцу, не встроенному в «этот» культурный контекст не понять без комментариев, и естественно не ощутить «до муращек, до судорог...»
а если он, благодаря одарённости или гениальности «переводчика» мурашек и судорог и чего там ещё таки словит — так это будут, скажем, при переводе, ну например, Багрицкого «Смерть пионерки», Светлова «Гренада», Симонова «Жди меня и я вернусь»… так это будут его родненькие немецкие, французские, японские, малагасийские мурашки, которые вообще-то совсем другой породы…
Проще сказать если, наш Буратина к ихнему Пиноккио весьма косвенное отношение имеет, и волшебник изумрудного города к «стране Оз» и даже наш винни-пух — это не ихний винни пух
Ученик Лозинского и впоследствии муж его внучки Наталии Толстой Игнатий Ивановский вспоминал неожиданные слова учителя:
— Признаться, я очень мало читал чужие переводы. Как-то всегда хотелось прочесть в подлиннике. Вот почему у меня встречаются очень важные пробелы в знании мировой литературы: то времени не было прочесть, то под рукой был только перевод[1].
Ивановский также писал, что «в доме Лозинских читать переводы было не принято. Хочешь прочесть Лопе де Вега — выучи испанский»
Я по этому поводу уже высказывался неоднократно и задолбал немало оппонентов и не только на этом ресурсе
патамушта крупный дятел мелкого завсегда задолбает:-X
Что переводимо?
Инструкция по эксплуатации в принципе переводима
Научная статья иногда как бы переводима, но только если она на самом деле научная и, скажем, читатели «на другом языке» имеют типа возможность повторить эксперимент и получить такие же результаты самостоятельно… но они как бы интерпретации этих типа результатов на разных языках могут обсуждать долго…
а «Р.Киплинг. Перевод Маршака», или «В. Шекспир. Гамлет. Перевод Б. Пастернака»
не говорит ничего, кроме «произведение написано по мотивам...»
Стало ли «оно» «произведением» в меньшей степени зависит от «оригинала», а в большей — от степени гениальности переводчика, и уж в самую предпоследнюю очередь — от «фактического соответствия», хотя бы и потому, что даже и сравнить-то некому, да, да, НЕКОМУ!
оригинал, автора ей-ей не помню, но... прочитал, да, было, запало... типа...
Ночная вода (Рассказ / миниатюра)
Глубокой ночью всплывает желтая луна, проскальзывает сквозь прорехи в сетях ветвей, плывет дальше. Дальше… И никак ей не уплыть, и она удивленно смотрит на меня. А я не знаю…
Ночная вода наполнила окна, и надо спать — ночь принесла сны. Я смотрю сквозь стекло как медленно колышутся водоросли ветвей, тонут и всплывают блики и вслушиваюсь в тишину. Внезапные тени впрыгивают в комнату, судорожно дергаются в сумрачном свете. Злые тени. А, может, им плохо, тревожно. Кто они? Это ветер качает деревья — говорит бабушка. Да-да, я знаю, — это ветер. Но это ничего не значит, когда тени судорожно танцуют на обоях. Они хотят мне что-то сообщить, но не умеют. И я не понимаю. Только чувствую и желаю им счастливого покоя. Спокойной ночи, тени. Быть может, в воде ночи уже плывет ко мне мама. Мама всегда приплывает ночью, когда я уже сплю. Два или три раза в год случается это чудо. Я просыпаюсь от запаха ее папирос, она смеется в гостиной, и я бегу, бегу со всех ног к ней. Но это утро.
Взбалмошное, простое, счастливое. Мама не говорит когда уедет, и я живу в безмятежном соединении с ней, ни о чем не думая. Потому что это остановленное время.
— Что ты испытывала, когда приезжала мама?
— Счастье!
— А когда мама уезжала?
— Не помню… Я не помню, чтобы мама уезжала.
— Но ведь она уезжала.
— Да, уезжала, но я этого помню. Мама только приезжала.
(Приплывала ночью на светящейся водяной лилии, чтобы быть со мной всегда-всегда)
Ночь накрыла город, и ее тайна наполнила собой все жилища и пространства, и чаши цветов, и собачью миску во дворе. Аргус воет на луну. Спрашивает отчаянно — в чем причина всего? Вот, ты, Луна, вот ты плывешь, а зачем? Где они, опалесцирующие в глубине ночных вод, тихо плывущие лилии, наполненные счастьем? Где это то, чего я так жду? У тебя тихий грустный свет. Ответь..!
тута всяко «эта» разбирали и типа проходились… но почуйствуйте разницу:
вот эта... да
Ночь.
Луна, у тебя тихий грустный свет.
Опалесцирующие в глубине, тихо плывущие призрачные фантазии, наполненные счастьем, это именно то, чего я так жду. Нереальные, колышимые ласковым весенним ветерком ветви, тонкие паутинки проводов. Белесая дымка обволакивает, наполняет покоем, уверенностью и забвением.
Тук-тук.
И ещё тук-тук-тук.
Это не дятел. Это чужой, инородный, металлический звук, не настолько громкий, чтобы сразу разорвать сон, но тупой, навязчивый, цепляет как крючок, подсекает и начинает тянуть. Становится, нет, не тревожно, но как-то глупо и неустроенно, как-то неуютно и сиротливо.
Тук-тук-тук.
В окне, в свете луны виднеется тень, тёмный женский силуэт. Старушка-ведунья?
Тук-тук.
— Инна, пусти в дом. Мне холодно.
И тихонечко, жалобно-жалобно — плач младенца.
Тук-тук.
И ещё тук-тук-тук
а вопрос в чём?
а вопрос простой: это плагиат?
дда да да, я «первое» естественно, прочитал… и забыл
а второе… а второе… когда «надо стало» на конкурс написать и быстро — ну написал… как чуйствовал, что что-то не так… ну да, не так и оказалось
по первое — нужно![*orc*]( "*orc*")
а можно аж по тринадцатое
а вот неча игнорировать МП![*goblin*]( "*goblin*")
когда они все тут соберутся, мы им индульгенцию выпишем
тада Не Кысь
Кысь !
неп'еменно отловить!
гуманиська, да?
а вдруг?
я эта… не тока пейсатель, но чейтатель
а читать я давно-давно умею и люблю
а вот это пойдёт?
я полагаю, что оно самое то, да (часть четвёртая, глава шестая, сами понимаете чего, алки нету, но близко — 26775 -знаков и пробелов)
«переводимость» поэзии начинается и заканчивается именно там, где заканчивается и начинается поэзия
оспаривать это — просто не понимать, что такое поэзия
перевод «нормального» (в смысле поэтического) чатверостишия в приличных академических изданиях обычно сопровождается четырёхстраничными комментариями
это касается и переводов «с русского на русский» — к тому же «Слову о полку Игореве» комментарии составляют изрядный том, тогда как сам текст — 5-6 страниц
почти то же касается поэзии Державина, Карамзина, Ломоносова наконец
вы понимаете об чём это говорит?
или мне перевести «с русского на русский»?
переведу, мне не трудно
это говорит о том, что стихотворение (даже и четверостишие) помимо рифм (что в принципе непереводимо), аллитераций, звукоподражательства и музыкальности (которую при изрядной сноровке можно подобрать или сымитировать) содержит ещё и разные смысловые и культурологические заморочки, которые называются аллюзиями, реминисценциями, разными другими нехорошими словами, которые иностранцу, не встроенному в «этот» культурный контекст не понять без комментариев, и естественно не ощутить «до муращек, до судорог...»
а если он, благодаря одарённости или гениальности «переводчика» мурашек и судорог и чего там ещё таки словит — так это будут, скажем, при переводе, ну например, Багрицкого «Смерть пионерки», Светлова «Гренада», Симонова «Жди меня и я вернусь»… так это будут его родненькие немецкие, французские, японские, малагасийские мурашки, которые вообще-то совсем другой породы…
Проще сказать если, наш Буратина к ихнему Пиноккио весьма косвенное отношение имеет, и волшебник изумрудного города к «стране Оз» и даже наш винни-пух — это не ихний винни пух
Они никогда в этом не признаются
Ученик Лозинского и впоследствии муж его внучки Наталии Толстой Игнатий Ивановский вспоминал неожиданные слова учителя:
— Признаться, я очень мало читал чужие переводы. Как-то всегда хотелось прочесть в подлиннике. Вот почему у меня встречаются очень важные пробелы в знании мировой литературы: то времени не было прочесть, то под рукой был только перевод[1].
Ивановский также писал, что «в доме Лозинских читать переводы было не принято. Хочешь прочесть Лопе де Вега — выучи испанский»
Пардон, но ПОЭЗИЯ непереводима
Проза тоже в принципе непереводима
Я по этому поводу уже высказывался неоднократно и задолбал немало оппонентов и не только на этом ресурсе
патамушта крупный дятел мелкого завсегда задолбает:-X
Что переводимо?
Инструкция по эксплуатации в принципе переводима
Научная статья иногда как бы переводима, но только если она на самом деле научная и, скажем, читатели «на другом языке» имеют типа возможность повторить эксперимент и получить такие же результаты самостоятельно… но они как бы интерпретации этих типа результатов на разных языках могут обсуждать долго…
а «Р.Киплинг. Перевод Маршака», или «В. Шекспир. Гамлет. Перевод Б. Пастернака»
не говорит ничего, кроме «произведение написано по мотивам...»
Стало ли «оно» «произведением» в меньшей степени зависит от «оригинала», а в большей — от степени гениальности переводчика, и уж в самую предпоследнюю очередь — от «фактического соответствия», хотя бы и потому, что даже и сравнить-то некому, да, да, НЕКОМУ!
*sorry_girl*
вы правы, да
но
но
стих он тогда и только тогда стих, когда он стих
у Маршака — ВСЕГДА стих
хотя никакого отношения к оригиналу может и не иметь
…
а когда не стих — тогда и не стих
оригинал не виноват
(это никакого отношения к данному конкретному случаю не имеет)
да и не мну судить, если чо
я вообще-то об том, что у нас есть типа две школы
Лозинского и Витковского
их апологеты бьются нипадецки, я не знаю, в чём там прикол, но где встретятся, там и бьются
а в чём они сходятся, так это в том, что дружно поливают Маршака
типа Маршак всё неправильно переводил, типа «по мотивам»
а Маршак — он просто паэт
и я на стороне Маршака
и сама Алла именно Маршака и поёт, сонет №90, если чо
сама "H0euS8BAklI"
а чо нипанятна?
остафь миня, но ни ф паследний мик
сама Алла так паёт
ненене
это чистый плагиат
я щас ваще отдельный топик в ту сторону нафигачу
ненене
нунуну
сравнивать есно не стал -сам такой
если чо
если чо…
если чо…… сравните:
если чесно — колюсь
Ночная вода (Рассказ / миниатюра)
Глубокой ночью всплывает желтая луна, проскальзывает сквозь прорехи в сетях ветвей, плывет дальше. Дальше… И никак ей не уплыть, и она удивленно смотрит на меня. А я не знаю…
Ночная вода наполнила окна, и надо спать — ночь принесла сны. Я смотрю сквозь стекло как медленно колышутся водоросли ветвей, тонут и всплывают блики и вслушиваюсь в тишину. Внезапные тени впрыгивают в комнату, судорожно дергаются в сумрачном свете. Злые тени. А, может, им плохо, тревожно. Кто они? Это ветер качает деревья — говорит бабушка. Да-да, я знаю, — это ветер. Но это ничего не значит, когда тени судорожно танцуют на обоях. Они хотят мне что-то сообщить, но не умеют. И я не понимаю. Только чувствую и желаю им счастливого покоя. Спокойной ночи, тени. Быть может, в воде ночи уже плывет ко мне мама. Мама всегда приплывает ночью, когда я уже сплю. Два или три раза в год случается это чудо. Я просыпаюсь от запаха ее папирос, она смеется в гостиной, и я бегу, бегу со всех ног к ней. Но это утро.
Взбалмошное, простое, счастливое. Мама не говорит когда уедет, и я живу в безмятежном соединении с ней, ни о чем не думая. Потому что это остановленное время.
— Что ты испытывала, когда приезжала мама?
— Счастье!
— А когда мама уезжала?
— Не помню… Я не помню, чтобы мама уезжала.
— Но ведь она уезжала.
— Да, уезжала, но я этого помню. Мама только приезжала.
(Приплывала ночью на светящейся водяной лилии, чтобы быть со мной всегда-всегда)
Ночь накрыла город, и ее тайна наполнила собой все жилища и пространства, и чаши цветов, и собачью миску во дворе. Аргус воет на луну. Спрашивает отчаянно — в чем причина всего? Вот, ты, Луна, вот ты плывешь, а зачем? Где они, опалесцирующие в глубине ночных вод, тихо плывущие лилии, наполненные счастьем? Где это то, чего я так жду? У тебя тихий грустный свет. Ответь..!
Ирина Гарнис
и вот эта
тута всяко «эта» разбирали и типа проходились… но почуйствуйте разницу:
Ночь.
Луна, у тебя тихий грустный свет.
Опалесцирующие в глубине, тихо плывущие призрачные фантазии, наполненные счастьем, это именно то, чего я так жду. Нереальные, колышимые ласковым весенним ветерком ветви, тонкие паутинки проводов. Белесая дымка обволакивает, наполняет покоем, уверенностью и забвением.
Тук-тук.
И ещё тук-тук-тук.
Это не дятел. Это чужой, инородный, металлический звук, не настолько громкий, чтобы сразу разорвать сон, но тупой, навязчивый, цепляет как крючок, подсекает и начинает тянуть. Становится, нет, не тревожно, но как-то глупо и неустроенно, как-то неуютно и сиротливо.
Тук-тук-тук.
В окне, в свете луны виднеется тень, тёмный женский силуэт. Старушка-ведунья?
Тук-тук.
— Инна, пусти в дом. Мне холодно.
И тихонечко, жалобно-жалобно — плач младенца.
Тук-тук.
И ещё тук-тук-тук
а вопрос в чём?
а вопрос простой: это плагиат?
дда да да, я «первое» естественно, прочитал… и забыл
а второе… а второе… когда «надо стало» на конкурс написать и быстро — ну написал… как чуйствовал, что что-то не так… ну да, не так и оказалось