Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
Оффтопиксейчас придут добрые люди и скажут: «это хорошие стихи»
вы им на всякий случай не верьте
это не стихи
стихи — не это
Стихи - этокарамболь
Х
покидающий этот дождь не замедлит шаг,
уходя – уходи. махнёт головою русой –
мол, айда-ка
со мною туда, где лишь тем грешат,
что жалеют шары, боясь ошибиться лузой.
ты метнёшься
послушно вдаль вдоль чужих полей,
где такой карамболь, а тут хоть реви белугой
в унисон сквознякам, причитающим: не болей,
раз играешь с руки, не жалуйся и бей в угол.
пятый угол твоей страны с золотой канвой,
об которую бог прилежно сломал все иглы…
обними же меня на прощание – спит конвой
и бесстрашные мальчики снова играют в игры.
***
ближе к марту под тридцать –
ни туда, ни сюда.
здесь мороз, как патриций,
на окошке слюда,
за окошком Россия,
эбонитовый век –
сколько ни голоси я,
не кончается снег.
не кончается пустошь
душных зимних перин.
если сам не отпустишь,
не спасёт аспирин
ни от слёз, ни от жара.
грех искать новизну –
ночь полцарства отжала.
боже мой, на весну
налагающий вето,
до чего же ты слеп.
тень батального ветра
обживает свой склеп.
расскажи мне, подранок,
где ты силы берёшь
свет цедить из-под ранок
тех краплёных берёз,
что привыкли мы с детства
что есть сил обнимать.
не прощали эстетства
ни отец нам, ни мать.
жаль, что навык утрачен.
грустный русский джедай,
пожелай мне удачи.
пожелай. пожелай.
***
земля моя, впитавшая молитв
и горя на четыре жизни впрок,
куда ни наступи – везде болит
не ближний свет,
нелёгкий хлеб,
тяжёлый рок.
куда ни посмотри – везде метель
и, колокольчик как ни дребезжи,
из года в год всё та же канитель,
и эту тоже надо пережить.
когда ни оглянись – петляет след,
а ты всё ищешь
свой последний путь,
не запираешь дверь на шпингалет.
и кто-нибудь придёт когда-нибудь.
спи, родина, набату вопреки,
детей своих растерянно обняв –
два берега у каждой есть реки.
мы встретимся у вечного огня.
и я приду. нам есть, о чём молчать
глаза в глаза в наш суетливый век –
всем тем, кому не спится по ночам,
кому всё снится твой солёный снег.
***
выводя из себя, не держи меня за руки, брат.
дай ладоням запомнить податливый сумрак белёсый,
перебрать поименно сугробы напрасных утрат
и смотреть, и смотреть, как метель обнимает берёзы.
поклониться родным, между делом сходящим с ума,
и чужих не забыть, хладнокровно шагающих рядом.
перестать зарекаться – пусть будут тюрьма и сума,
лишь бы выстоял дом, изувеченный шалым снарядом.
тише, девочка спит, что есть сил обнимавшая мать,
на покрывшейся коркой земле, обернувшейся адом.
здесь, по слухам, война – вот и некому их поднимать,
обескровленных птиц, на лету искалеченных градом.
отпусти меня к ним, безмятежно не помнящим зла,
я смогу рассказать им,
что пропасть совсем не бездонна,
что и с той стороны было видно, как нежно несла
мирно спящую дочь на слабеющих крыльях мадонна.
перемирие, брат, фейерверк завершает концерт,
лишь бы нам не забыть это пение их горловое…
песня – тот же тоннель с неотчетливым светом в конце.
сколько долгих веков с непокрытой стоять головою
***
смотри, как часовой затянут пояс
сибиряки живыми не сдаются.
из города опять уходит поезд,
они здесь никогда не остаются.
и было бы нисколечко не жаль, но
в далёкие края из википедий
они увозят, просвистев прощально,
героев наших маленьких трагедий.
ковчег плацкартный, междометий грозди,
в багажных полках сумки и разгрузки,
умеют с детства каменные гости
петь на попутном, а молчать по-русски.
кто – семечек купив у бабы клавы,
кто – загрузившись огненной водою,
они, беспечно сдвинув балаклавы,
делиться станут хлебом и бедою,
а то – хвалиться арсеналом скудным
трофейных снов про море, эвкалипты.
а ты стоишь под куполом лоскутным
и только повторяешь – эка, влип ты.
всех где-то ждут в какой-нибудь вероне,
за что же втоптан в снежный мегаполис
ты, белым обведённый на перроне?
из города опять уходит поезд.
***
ты уверен, что это ещё не обстрел?
отчего же тогда чувство локтя острей,
что ж так плотно зашторены окна
и пророки вдруг разом сомкнули уста.
ты обил все пороги, ты слишком устал,
словно пуля твой ищет висок, но
ты идёшь ей навстречу, весёлый дикарь,
даже в детстве тебя не учили тикать,
а теперь-то и вовсе не шутка –
ты пахал и ни с кем не хотел враждовать,
но ты слышал – солдатская плачет вдова
безысходно, протяжно и жутко.
беглый пленник чужих виртуальных сетей,
ты не знал, что теперь тут хоронят детей –
плачут так, словно Бог небо выжал,
на расхристанный мир наводя марафет.
видишь – падает, падает тень на лафет.
надо, чтобы ты всё-таки выжил.
Но тут все великие почему-то смотрят на тебя как на сущего новичка, и начинают засыпать советами, с которыми не знаешь чего делать, а некоторые уже давным-давно попробованы и отброшены, ибо не подходят, и даже вредны.
ну эта… а пальцем можно?
я чота пока ни одного лауреата Нобелевской премии «тут» не наблюдал
и даже этой, как её, Гонкуровской типа…
сюда даже с букером-антибукером не заглядывают беда прямо
вот как раз и занимались
и я с вами полностью согласен
просто уточняю, с чего наша дискуссия началась:
Это не правила штамповки. Статья написана на основе работ литературоведов. В частности Томашевсеого и Чуковского
статья данная «на основе работ литературоведов» имеет точно такое же отношение к работам уважаемых Бориса Викторовича и Елены Цезаревны, как рецептик «котлеты-по-киевски» из желтой дамской газетёнки к технологической карте «котлеты-по-киевски» из учебника для кулинарного техникума
и для того, чтобы приготовить оную «как в ресторане Прага» оба текста никак не поспособствуют, но учебник всё равно полезнее стократ
Можно не умея готовить из кучи продуктов приготовить что-то съедобное
и какое это имеет отношение к старттопику? впрочем какое-то имеет, да
старттопик — это как раз и есть «рецептик быстрого приготовления котлеты по киевски»
если тщательно рецептик и соблюсти — получится, наверное, что-нибудь съедобное
и даже вполне себе ничего так для тех, кто настоящую «котлету по-киевски», скажем от шеф-повара ресторана Прага не пробовал
будут жрать и нахваливать, особенно если с голодухи… потом, возможно, рыгнут, но рецептик-то тут при чём?
на это текст и расчитан
ОффтопикКонечно,
различны поэтов сорта.
У скольких поэтов
легкость руки!
Тянет,
как фокусник,
строчку изо рта
и у себя
и у других.
Что говорить
о лирических кастратах?!
Строчку
чужую
вставит — и рад.
Это
обычное
воровство и растрата
среди охвативших страну растрат.
Эти
сегодня
стихи и оды,
в аплодисментах
ревомые ревмя,
войдут
в историю
как накладные расходы
на сделанное
нами —
двумя или тремя.
Оффтопикда да, на основе… я за двумя руками обучению и изучению, но против профанации
можно сколько угодно говорить о свободе творчества… есть рамки…
рамки есть
но никто не знает где эти рамки
каждый год сотня-другая студентов проходит творческий конкурс и… в итоге заканчивает литинститут…
тыщи и тыщи ежегодно же получают серьёзное филологическое образование…
и чо?
кто-то считает, что можно за надцать минут выучить шышнацать правил и сотворить шыдевр?
ах да, Роулинг же сотворила, а мы чо, дурнее Роулинг?
Оффтопикотнюдь не сложная, не цельная и вовсе не наука
наукообразная кастовая лабуда типа «тайного знания» «для посвященых» (МВА, кстати, называется)
и да, дураки в школе учатся, по дурацки учатся, да, при том учатся гораздо интенсивнее и жестче отличников и более нужным по жизни вещам — врать, выкручиваться, приспосабливаться, переживать стрессы, которых у них ой-ё сколько и каких…
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
и не постигли???
вы им на всякий случай не верьте
это не стихи
стихи — не это
Х
покидающий этот дождь не замедлит шаг,
уходя – уходи. махнёт головою русой –
мол, айда-ка
со мною туда, где лишь тем грешат,
что жалеют шары, боясь ошибиться лузой.
ты метнёшься
послушно вдаль вдоль чужих полей,
где такой карамболь, а тут хоть реви белугой
в унисон сквознякам, причитающим: не болей,
раз играешь с руки, не жалуйся и бей в угол.
пятый угол твоей страны с золотой канвой,
об которую бог прилежно сломал все иглы…
обними же меня на прощание – спит конвой
и бесстрашные мальчики снова играют в игры.
***
ближе к марту под тридцать –
ни туда, ни сюда.
здесь мороз, как патриций,
на окошке слюда,
за окошком Россия,
эбонитовый век –
сколько ни голоси я,
не кончается снег.
не кончается пустошь
душных зимних перин.
если сам не отпустишь,
не спасёт аспирин
ни от слёз, ни от жара.
грех искать новизну –
ночь полцарства отжала.
боже мой, на весну
налагающий вето,
до чего же ты слеп.
тень батального ветра
обживает свой склеп.
расскажи мне, подранок,
где ты силы берёшь
свет цедить из-под ранок
тех краплёных берёз,
что привыкли мы с детства
что есть сил обнимать.
не прощали эстетства
ни отец нам, ни мать.
жаль, что навык утрачен.
грустный русский джедай,
пожелай мне удачи.
пожелай. пожелай.
***
земля моя, впитавшая молитв
и горя на четыре жизни впрок,
куда ни наступи – везде болит
не ближний свет,
нелёгкий хлеб,
тяжёлый рок.
куда ни посмотри – везде метель
и, колокольчик как ни дребезжи,
из года в год всё та же канитель,
и эту тоже надо пережить.
когда ни оглянись – петляет след,
а ты всё ищешь
свой последний путь,
не запираешь дверь на шпингалет.
и кто-нибудь придёт когда-нибудь.
спи, родина, набату вопреки,
детей своих растерянно обняв –
два берега у каждой есть реки.
мы встретимся у вечного огня.
и я приду. нам есть, о чём молчать
глаза в глаза в наш суетливый век –
всем тем, кому не спится по ночам,
кому всё снится твой солёный снег.
***
выводя из себя, не держи меня за руки, брат.
дай ладоням запомнить податливый сумрак белёсый,
перебрать поименно сугробы напрасных утрат
и смотреть, и смотреть, как метель обнимает берёзы.
поклониться родным, между делом сходящим с ума,
и чужих не забыть, хладнокровно шагающих рядом.
перестать зарекаться – пусть будут тюрьма и сума,
лишь бы выстоял дом, изувеченный шалым снарядом.
тише, девочка спит, что есть сил обнимавшая мать,
на покрывшейся коркой земле, обернувшейся адом.
здесь, по слухам, война – вот и некому их поднимать,
обескровленных птиц, на лету искалеченных градом.
отпусти меня к ним, безмятежно не помнящим зла,
я смогу рассказать им,
что пропасть совсем не бездонна,
что и с той стороны было видно, как нежно несла
мирно спящую дочь на слабеющих крыльях мадонна.
перемирие, брат, фейерверк завершает концерт,
лишь бы нам не забыть это пение их горловое…
песня – тот же тоннель с неотчетливым светом в конце.
сколько долгих веков с непокрытой стоять головою
***
смотри, как часовой затянут пояс
сибиряки живыми не сдаются.
из города опять уходит поезд,
они здесь никогда не остаются.
и было бы нисколечко не жаль, но
в далёкие края из википедий
они увозят, просвистев прощально,
героев наших маленьких трагедий.
ковчег плацкартный, междометий грозди,
в багажных полках сумки и разгрузки,
умеют с детства каменные гости
петь на попутном, а молчать по-русски.
кто – семечек купив у бабы клавы,
кто – загрузившись огненной водою,
они, беспечно сдвинув балаклавы,
делиться станут хлебом и бедою,
а то – хвалиться арсеналом скудным
трофейных снов про море, эвкалипты.
а ты стоишь под куполом лоскутным
и только повторяешь – эка, влип ты.
всех где-то ждут в какой-нибудь вероне,
за что же втоптан в снежный мегаполис
ты, белым обведённый на перроне?
из города опять уходит поезд.
***
ты уверен, что это ещё не обстрел?
отчего же тогда чувство локтя острей,
что ж так плотно зашторены окна
и пророки вдруг разом сомкнули уста.
ты обил все пороги, ты слишком устал,
словно пуля твой ищет висок, но
ты идёшь ей навстречу, весёлый дикарь,
даже в детстве тебя не учили тикать,
а теперь-то и вовсе не шутка –
ты пахал и ни с кем не хотел враждовать,
но ты слышал – солдатская плачет вдова
безысходно, протяжно и жутко.
беглый пленник чужих виртуальных сетей,
ты не знал, что теперь тут хоронят детей –
плачут так, словно Бог небо выжал,
на расхристанный мир наводя марафет.
видишь – падает, падает тень на лафет.
надо, чтобы ты всё-таки выжил.
я понимаю
и нигде
и я с вами полностью согласен
просто уточняю, с чего наша дискуссия началась:
и для того, чтобы приготовить оную «как в ресторане Прага» оба текста никак не поспособствуют, но учебник всё равно полезнее стократ
старттопик — это как раз и есть «рецептик быстрого приготовления котлеты по киевски»
если тщательно рецептик и соблюсти — получится, наверное, что-нибудь съедобное
и даже вполне себе ничего так для тех, кто настоящую «котлету по-киевски», скажем от шеф-повара ресторана Прага не пробовал
будут жрать и нахваливать, особенно если с голодухи… потом, возможно, рыгнут, но рецептик-то тут при чём?
на это текст и расчитан
можно верить, можно знать, можно пользоваться, но лучше пользоваться в тех и только в тех границах, где они работают
но… «поэзия — вся! — езда в незнаемое»©
понятно, да?
различны поэтов сорта.
У скольких поэтов
легкость руки!
Тянет,
как фокусник,
строчку изо рта
и у себя
и у других.
Что говорить
о лирических кастратах?!
Строчку
чужую
вставит — и рад.
Это
обычное
воровство и растрата
среди охвативших страну растрат.
Эти
сегодня
стихи и оды,
в аплодисментах
ревомые ревмя,
войдут
в историю
как накладные расходы
на сделанное
нами —
двумя или тремя.
но никто не знает где эти рамки
каждый год сотня-другая студентов проходит творческий конкурс и… в итоге заканчивает литинститут…
тыщи и тыщи ежегодно же получают серьёзное филологическое образование…
и чо?
кто-то считает, что можно за надцать минут выучить шышнацать правил и сотворить шыдевр?
ах да, Роулинг же сотворила, а мы чо, дурнее Роулинг?
наукообразная кастовая лабуда типа «тайного знания» «для посвященых» (МВА, кстати, называется)
и да, дураки в школе учатся, по дурацки учатся, да, при том учатся гораздо интенсивнее и жестче отличников и более нужным по жизни вещам — врать, выкручиваться, приспосабливаться, переживать стрессы, которых у них ой-ё сколько и каких…