смотря как поизвращаться)

 ага. Это как «делай добро и бросай в воду». Своих проектов я никогда не помню.

Ну допустим автор с чувством юмора.но обманул хорошо) я тут губу раскатала на нечто сурьезное и уже готовилась писать полтора листа соображений по поводу… но финальный твист как отпущение грехов снимает всякую надобность в крутом разборе)

А чего всего один камент?) Стих-волшебство, стих артефакт, изящная и красивая вещь, каждая завитушка которой имеет смысл, цель и жизнь.

Да, здесь бесшабашная весна и решение — да пусть будет. Прекрасные стихи, чистое настроение.

Как сложно, многогранно и как пронзительно ясно.

Я помню только моб Кристи

Автор узнаваем

Отказ от вне, уход вовнутрь. Здорово.

 ладно-ладно. В этом лонгмобе столько стихов с удивительным необычным составом строф! Хочется попробовать такой же «цвет и размер». Чтобы насладиться ощущением особой гармонии.

Великолепно. И мало. Классного всегда мало.

Восхищена

И завидую)

Только не за свои игры, я не считаю что безкворумье это плохо. Вот мухлеж — это хреново и расстраивает. Но мухлевщики меня любят не больше чем я их. Ну да, у них нет раймхаммера.

Понравилось. Есть ощущение оригинального… и немного — что мне не хватило образования провести параллель к какому-то известному произведению или произведениям.

А мне кажется что ничего не потерялось. Образы и символы отлично сплетены. Разве что в начале светлое прогретое солнцем место под солнцем — это не слишком? Зачем повтор?

Если б тут толпа ходила… а так если выбирать так останешься без кворума.

Просто тронуло. Не знаю. В жизни чего только не бывает. И мне не пришлось делать усилие чтобы поверить. Единственное — откуда героиня знает что «в местах «моего обитания» он старался не появляться» и кто рассказал бомжу где эти самые места находятся?

Лучше всего это описала Марьяна Высоцкая 

На подоконнике фикус, кошачий корм и валокордин.

Тот, кто держит более трёх мурчащих, как правило, спит один.

Тот, кто носит собакам косточки, сочиняет домики воробьям,

От того, как правило, веет горечью неустроенного бабья.

Вот у Глаши всё было. Муж, работа, первенец, младший сын.

Через сорок лет муж проснулся и просто ушёл босым.

Дети в дом приходили с парами «Мама, благословите».

Всех размазало, раскромсало по дольчевите.

Жизнь показалась ей делом навозного маленького жука.

Ну, не искать же за шаг до смерти нового мужика.

Как другие во всём этом держатся?! Боже, как?

Кто-то тучится, словно дрожжи.

Боже, не делай меня одной из седых макак.

Не сидеть же на лавочке, не заштопывать дыры карманами.

Не называть же детей проститутками, наркоманами.

Господи, я поживу ещё, только оставь под ногами твердь.

Я посижу тут, понюхаю старость, побегаю в салочки с Леди-Смерть.

Глаша шарится по подвалам, в плетёном кошике тащит домой котят.

Знакомые спишут на старость, соседи поскалятся и простят.

У Глаши в мобильном сплошь номера приютов, ветеринарок, таких же Глаш.

Если кто и думает, что обманет смертушку – это блажь.

Главное, делать усердный вид, всех хвостатых лечить теплом.

Поднимать глаза, причитать: «Поделом мне, Господи, поделом!».

Глаша знает, что жизнь – это вот сейчас, это быть на мушке и ждать суда.

Глаша всем хвостатым даёт свой адрес, объясняет, мол: «Вам сюда».

Каждый ангел на Небе несёт отчет, каждый должен держать ответ:

Скольких спустил на Землю, скольких забрал на Свет.

Глаша знает, что на планёрках по пятницам её Ангелу есть, чем крыть.

Есть, что ответить на «Почему она всё еще там?»,

«Кто сливает ей мощь и прыть?»

Бог подходит к нему, говорит: — Я считаю, что ей пора уже.

Я уверен, старик. А ты?

— Нет, Глафиру мою нельзя. У неё коты