Тут дело в том, что существование подобной литературы определяет большинство (и какие-то эксперты, которые сидят в комитетах премий). Большинству нравится, а эксперты… Тут судить сложно, что у них в головах.
Недавно прочитала «Остаток дня» Кадзуо Исигуро, у которой Букеровская премия за плечами, так это довольно довольно тягомотная книга, у которой хорош разве что конец. (посыл был понятен еще в аннотации). Почему критики считают ее великой — еще та загадка для меня)
Хоть я и не большая поклонница подобной литературы, но все же восторг людей, читающих ее, понять могу. Литература не что иное как эскапизм, а значит люди в большей степени ищут в ней процесс, чем результат. Чем больше деталей, тем сильнее реалистичность погружения. Поэтому так популярен Толстой, со своим «кинороманом».
Мураками и ему подобные — звери с совсем другой планеты. Через несколько лет после прочтения я не помню абсолютно ничего кроме того, что было нормально, когда я читала.
Начнем с того, что вся современная математика — это точно не то, что существует в нашем мире. Какая-то большая часть исследований проводиться в рамках n-мерных пространств, которые мы даже представить не в состоянии. Да и сама по себе математика часто не про реальные вещи, а про абстрактные, которых у нас нет и не будет. То есть, взять любую эту абстракцию и воплотить, — вот и ваш новый дивный мир.
Далее. Насколько я знаю, физика же описывается математикой. Любой процесс (например, тот же подогрев или колебание) описывается математикой. Если предположить, что у нас в мире другая физика, то и математика должна быть какая-то другая. Наша математика как раз создавалась под реальный мир, а потом усложнялась и усложнялась, пока не стала совсем непонятной абстракцией. Так что под другую физику и математика должна быть совсем другая. Потому что математика — прежде всего инструмент, который описывает то, что есть. По сути своей язык. Даже то, что у нас сейчас есть можно описать тысячами других математик (и иногда даже описано).
Так что, да, конечно, мир с другими математиками запросто может быть.
Да как-то я вдруг поняла, что писательство — это все же не мое, да и учебой привалило конкретно. Я даже не помню, чего это я в последний раз разозлилась и ушла (=
Тебя не забывала, ты один из немногих по кому я скучала, уж прости за сентиментальщину.
Ох, спасибо! Стыдоба-то какая
Сразу видно, давно ничего не писала на русском языке
Тут дело в том, что существование подобной литературы определяет большинство (и какие-то эксперты, которые сидят в комитетах премий). Большинству нравится, а эксперты… Тут судить сложно, что у них в головах.
Недавно прочитала «Остаток дня» Кадзуо Исигуро, у которой Букеровская премия за плечами, так это довольно довольно тягомотная книга, у которой хорош разве что конец. (посыл был понятен еще в аннотации). Почему критики считают ее великой — еще та загадка для меня)
Хоть я и не большая поклонница подобной литературы, но все же восторг людей, читающих ее, понять могу. Литература не что иное как эскапизм, а значит люди в большей степени ищут в ней процесс, чем результат. Чем больше деталей, тем сильнее реалистичность погружения. Поэтому так популярен Толстой, со своим «кинороманом».
Мураками и ему подобные — звери с совсем другой планеты. Через несколько лет после прочтения я не помню абсолютно ничего кроме того, что было нормально, когда я читала.
Начнем с того, что вся современная математика — это точно не то, что существует в нашем мире. Какая-то большая часть исследований проводиться в рамках n-мерных пространств, которые мы даже представить не в состоянии. Да и сама по себе математика часто не про реальные вещи, а про абстрактные, которых у нас нет и не будет. То есть, взять любую эту абстракцию и воплотить, — вот и ваш новый дивный мир.
Далее. Насколько я знаю, физика же описывается математикой. Любой процесс (например, тот же подогрев или колебание) описывается математикой. Если предположить, что у нас в мире другая физика, то и математика должна быть какая-то другая. Наша математика как раз создавалась под реальный мир, а потом усложнялась и усложнялась, пока не стала совсем непонятной абстракцией. Так что под другую физику и математика должна быть совсем другая. Потому что математика — прежде всего инструмент, который описывает то, что есть. По сути своей язык. Даже то, что у нас сейчас есть можно описать тысячами других математик (и иногда даже описано).
Так что, да, конечно, мир с другими математиками запросто может быть.