Глава II

Легат легионов равномерным шагом, не создавая лишнего шума, но и не скрываясь, вошёл в колонную залу императорского дворца, чтобы выйти на веранду. Не смотря на то, что снаружи уже была весна и солнце грело, здесь было достаточно прохладно. Зала плохо освещалась и поэтому расстояния между колоннами были в темноте. Сцолла смотрел только вперёд, но чувствовал на себе взгляды тех, кто дежурил здесь.

Виттелиан стоял на веранде в застывшей позе, держа руку на книге.

– Служение и честь! – легат легионов ударил кулаком по левой части лат.

– Квинт, рад, что ты так быстро явился. Пора готовить легионы к войне. У тебя есть три года на покорение Курбского эмирата – Антий невольно хмурился из-за солнечных лучей, которые светили ему в глаза. Была бы возможность, император давно ушёл в тень, но ему приходилось ждать, пока старый скульптор доделает новый бюст. А уж жаловаться он и не думал.

– Служение и честь! – Сцолла уже готовился отправиться в казармы.

– Есть ещё одно задание… Вы уже закончили, Клиос? – Виттелиан обратился к старику. За свой первый год правления он успел собрать при дворце множество известных скульпторов, художников, поэтов и философов, чьи имена гремели по всей империи. Всем им Антий делал разные дорогие подарки, любил с ними вести разные долгие и познавательные беседы, иногда даже позировал. Но при этом, ни разу император сам не предлагал себя в качестве модели, так как был очень плохого мнения о своей внешности. Кучерявые волосы, которые он всё так же пытался выпрямить, лишь добавляли Виттелиану уверенность в этом.

– О да, мой император. Премного благодарен, что вы согласились потратить на меня своё драгоценное время – старик добро улыбнулся и, быстро собрав свои инструменты, приказал носильщикам, отдыхавшим в тени деревьев, унести бюст Антия, который ещё предстояло отшлифовать.

Когда, наконец, скульптор ушёл, и Виттелиан, Квинт и Вифаний, всё это время стоявший у края веранды, остались одни, император отошёл в тень.

– В скором времени я бы хотел отравиться на пару дней с государственным визитом к нашему соседу, князю Святомиру. Вы оба будете меня сопровождать. Охрана должна быть небольшая, скажем так, тридцать самых лучших и проверенных легионеров. Чтобы не особо приметно, но и не слишком уж мало. Свободны.

– Служение и честь! – отчеканили Сцолла и Полибий.

Как только оба собеседника императора удалились, из колонной залы вышел на свет Севастий, чему-то весело ухмыляясь. Это заметил Виттелиан и нахмурился.

– Служение и честь.

– Убери эту ухмылку со своего лица и докладывай.

– Слушаюсь, мой император – Туллий слегка прищурился, оставляя на лице лукавый вид – Ваш проект по организации… преторианцев скоро начнётся.

– Очень хорошо, Севастий. Пока что командование над ними примешь на себя ты. Но, когда я вернусь из поездки в Лесное княжество, ты мне понадобишься для другого проекта, так что будь готов прийти по первому моему зову. Пока что отправляйся в Антополь, как и условленно – Виттелиан выпил ключевой воды из обычного глиняного кувшина и внимательно посмотрел на Туллия.

– Служение и честь – Севастий снова ухмыльнулся и ушёл в колонную залу.

****************************************************************

Столица Лесного княжества, деревянный Озерок гудел от новостей и событий. Сначала стало известно, что в город на берегу Великого озера собирается приехать танатский император Виттелиан Антий, а сегодня утром жители Озерка узнали, что около Морского Городка потерпел кораблекрушение драккар конунга Северных островов Рагнвальда Хорфа. Правитель викиров и его люди тотчас же были спасены и отправлены в столицу княжества, где их уже встречал сам Святомир Военежич.

– Здравы будьте, нежданные гости. Прошу вас, в терем мой проходите – князь поджидал конунга на крыльце. Рагнвальд вопросительно посмотрел на Хальфдана. Тот перевёл старшему брату сказанное Святомиром. Подумав пару секунд, князь кивнул.

Викиры вошли в деревянный терем, где уже были накрыты длинные столы. Здесь были и наваристые щи и борщи. Рядом с ними можно было найти горшки с картошкой и мясом. Чуть поодаль можно было увидеть вареники с ягодами и творогом. Ржаные и пшеничные караваи разных размеров окружали основные блюда. В самом же центре столов размещались подносы с запечёнными кабанами, утками в каше и курицами. Всё это было ещё горячее, только-только из печей вынутое. Из питья на столах были кувшины с молоком, простоквашей, квасом, морсом и обычной ключевой водой, а также брагой.

– Извольте отведать сей скромный обед.

Голодные викиры, не евшие ничего целый день, волчьим взглядом смотрели на всё, что было на столе, их животы урчали, они сглатывали слюни, но никто не посмел и с места сдвинуться, ибо стоял Рагнвальд. Тот внимательно посмотрел в добродушное лицо князя, подумал и кивнул. Тут же воины ожили, быстрыми шагами подошли к лавкам, стали их двигать, садились, но не ели, ибо конунг только-только сел. Это приметил Святомир.

– Вы же Рагнвальд, верно?

Старший Хорф взглянул на князя и вдруг хитро улыбнулся, что очень понравилось сыну Военега – он счёл это за хороший знак.

– Я Святомир, князь земель этих. Вы у меня в гостях. Это мои сёстры, Чаяна и Света.

Рагнвальд посмотрел на Свету, кивнул ей в знак знакомства, потом перевёл свой взгляд на Чаяну. Она была старше Светы на три года. Дети Военега и Любимы были светловолосы и голубоглазы. Чаяна отличалась от младшей сестры ростом – она была повыше. Да и, если сравнивать их, Света совсем была худа. Чаяна больше походила на свою бабку по отцу, сестра же была вылитая Любима.

Викир кивнул девушке, но ещё долго посматривал в её сторону, правда, не делая это явным для своих братьев.

– Не знаю, как вы, а я жрать хочу – Гуннар всё поглядывал на конунга.

– Рот прикрой – Хальфдан недовольно смерил брата взглядом.

– Простите, я не понимаю, о чём вы говорите, не владею языком вашим, но смею надеяться, что вы есть хотите. Ведь так? – Святомир переводил взгляд с Хальфдана на Гуннара, а потом и на Рагнвальда.

Старший Хорф ещё раз внимательно оглядел все блюда и, наконец, утвердительно кивнул. Голодные викиры, уже тихо с ума сходившие от ожидания, волками накинулись на блюда, отрывали куски мяса от запечённых птиц, накладывали в миски картошку и кашу, брали кувшины с напитками. Повсюду зазвучали чавканья, всасывания костного мозга, причмокивания и даже нечто напоминающее рык довольного животного – воины ели.

Довольный всем этим князь позволил себе захохотать. Посмотрев на него, улыбнулся и конунг.

Отобедав, Святомир и его гости отправились на широкое поле под стенами Озерка, где уже всё было готово для проведения потешных боёв в честь Рагнвальда. Крепкие и сильные бойцы сошлись, чтобы драться на кулаках. Викиры, попав в свою среду, тотчас стали активно поддерживать своих кандидатов на победу, кричали, шутили, шумели – в общем, оживились. Даже старший Хорф позволил себе улыбнуться (скорее это сейчас напоминало звериный оскал) и даже повторил парочку понравившихся ударов. Что уж говорит про Гуннара и Кнуда – младшие Хорфы горели желанием поучаствовать в кулачных боях. Один Хальфдан был невозмутим и сидел рядом со старшим братом в ожидании. Вообще, братья были вроде и схожи между собой (все они были высокие, широкоплечие, светловолосые и светлоглазые), но при этом у каждого была своя внутренняя черта: Рагнвальд был замкнут, Хальфдан – терпелив, Гуннар – неистов, Кнуд – послушен.

– Ну, как он тебе? – князь сидел с сёстрами позади викиров и мог спокойно наблюдать за всеми своими гостями. Бои Святомира совершенно не интересовали, он и посещал их только для того, чтобы свой народ не разочаровывать.

– Кто? – не поняла Чаяна, сидевшая рядом с братом.

– Рагнвальд.

– Он? Зверь какой-то. Молчит, жестикулирует и скалится как волк – девушка нахмурилась, уже начиная догадываться, к чему задал ей такой вопрос брат.

– Он ещё и улыбаться умеет – заметил Святомир, сам улыбаясь.

– Всё равно… он дикий какой-то.

– С хорошей женой вполне может стать нормальным.

– Брат, воля твоя. Но… вы же первый день знакомы!

– Он мне люб, пусть и дикий, зато он… чистый, незамутнённый. Чище, чем мы все. У него свой мир, не такой, как наш.

– Воля твоя, брат...

Князь слегка смутился оттого, что Чаяна не была рада его идее, однако очень быстро собрался.

– Эй, Рагнвальд, дело есть!

Конунг, услышав свой имя, обернулся и с какой-то хитрой улыбкой посмотрел на Чаяну, а потом уже на Святомира.

– Ты мне люб, Рагнвальд, поэтому хочу женить тебя на сестре своей, Чаяне. Согласен?

Конунг слегка прищурился. Хальфдан, видя задумчивость брата, решил перевести ему сказанное князем, но старший Хорф ладонью остановил его, после чего снова посмотрел на Святомира и кивнул ему.

– Вот и славно. Люблю, когда дело хорошо идёт – князь встал, взял сестру за руку и подвёл её к уже поджидающему Рагнвальду. Тот осторожно, стараясь не сжимать, взял ладонь Чаяны в свою – Да благословит вас Калгор.

Конунг посмотрел на яркое весеннее небо, где летали птицы и совсем тонкие облака держали свой путь на восток, а потом перевёл свой взгляд на девушку, робко ей улыбнувшись. Чаяна же от страха и неожиданности всего произошедшего с ней за эти минуты, даже не знала, как ей быть и что делать. Рагнвальд, видя её замешательство, улыбаться перестал и взглянул на князя, дабы не смущать свою невесту. Задумавшись на пару секунд, он потом указал Святомиру рукой на Хальфдана и постучал себе по груди в районе сердца, после чего указал уже на самого князя и повторил удары. Удивлённый Святомир перевёл взгляд с Рагнвальда на Хальфдана.

– Это он вас братом своим признал – ответил на немой вопрос князя второй Хорф.

– Я же говорю – чистая душа – прошептал Святомир, подошёл к конунгу и обнял его. В глазах князя стояли слёзы от переполнявшего его счастья.

Несколько обескураженный такой выходкой правителя Лесного княжества, Рагнвальд похлопал свободной рукой (в другой он по-прежнему держал ладонь Чаяны, замершей на одном месте в полном непонимании) Святомира по спине, явно уже желая освободиться от объятий.

Сияющий князь тут же велел готовить праздничные столы в тереме, желая отпраздновать такие важные события.

****************************************************************

– Ну что, дружище, вот полянушка, вон там степняки поганые. Повоюем всласть – Светозар радостно оглядывался вокруг. Оба воеводы, приняв в Городище женщин и детей, решили с одной дружиной присоединиться к ванадам.

Войско борянского племени разместилось у самых границ своих владений между Большим заливом и Степным лесом. Почему Самар не напал на них сразу, ещё в том году, после покорения пуртов, старейшины могли только гадать. Одним из вариантов было то, что каган Великой Степи вёл переговоры с камбрами, рифферундским племенем, проживающим южнее ванадов, о невмешательстве в сей конфликт. Ходили ещё слухи, что Самар муштровал пуртов, делая из них профессиональных воинов, а не просто кочевников. Могло быть и ещё одно: каган успел за это время найти себе жену и у них уже родился сын – вполне подходящий довод для того, чтобы подождать воевать. А возможно, все эти факторы сказались на действиях кагана. В любом случае, этой весной степняки были уже у границ ванадов и остановились лишь тогда, когда увидели их войско.

Не имея над собой чёткого главы, старейшины всех родов ванадов были очень обрадованы появлению Светозара и Горыни, воевод Лесного княжества. Им они и передали управление войском. Светозар взял на себя конные рати, а Горыня – пешие.

Никто не начинал битву, когда вдруг каган махнул рукой и из-за задних рядов вперёд выехали клетки с пленными братьями, сейчас больше напоминающими животных.

– Что он задумал? – Светозар ещё пока был рядом с Горыней и не уходил к конной дружине. Оба они были на конях.

– Сейчас узнаем – воевода из горцев внимательно наблюдал за Самаром, который подъехал ближе к ратям ванадов.

– Вы поддержали этих людей в мятеже против меня! Смотрите же, какой жребий вы себе избрали! – прокричал каган Великой Степи с лёгким акцентом. Он отлично знал язык борян, ибо считал крайне важным общаться с соседними государями без помощи переводчика, который может неправильно перевести, или иметь свои цели.

К клеткам подбежали вооружённые копьями воины и, как диких зверей, закололи братьев Самара. После этого клетки повезли назад. Как только они перестали мешать коннице, каган достал ятаган из ножен и, взмахнув им, указал на ванадов. Многочисленная конница, лёгкая и тяжёлая, сорвалась с места.

Горыня тут же слез с коня и увёл его за пешие дружины ванадов. Светозар отправился к всадникам. Рати были выстроены следующим образом: первой на себя должна была принять удар передовая дружина, за ней находилась основная, самая многочисленная; левая и правая дружины расположились по бокам основной, позади же был запасной полк, рядом с которым также находились конные рати Светозара, готовые по указу Горыни обойти дружины справа и ударить по степнякам.

Лёгкая конница степняков стала обстреливать застывшую на месте передовую дружины, готовая разойтись в стороны, как только подоспеют мощные тяжёлые всадники.

Горыня тут же отдал приказ медленно отступать к основной дружине, чтобы слиться с ней. Но передовой полк не успел – тяжёлая конница обрушилась на него с трёх сторон. Копья протыкали людей и лошадей, крики и ржание раздавались отовсюду.

Воеводе пришлось сдерживать порыв ванадов прийти на помощь погибающей передовой дружине – нельзя было ломать строй. Кто смог выбраться из той резни, успели добраться до своих, прежде чем конница степняков накрыла их.

Самар ударил по всему фронту, не желая попасть в окружение из-за передвижения правой и левой дружины.

Как только воины кагана достигли дружинников, Горыня дал знак Светозару, что пора выдвигаться. Воевода с радостью повёл за собой конные рати по дуге и ударил в тылы степняков. Совершенно ошеломлённые, всадники Самара дрогнули и, струсив, повернули назад. Среди беглецов Светозар увидел каганский плащ и отдал приказ преследовать степняков.

Но далеко не все дрогнули. Большая часть продолжала давить на воинов Горыни, убивая их. Пока конница всё дальше и дальше уходила от поля сражения, здесь всё шло к своему финалу.

Светозар и его всадники убивали одного степняка за другим, пока не поймали кагана. Молодой лесик смог ударом копья ранить лошадь степняка и та опрокинула своего всадника. Светозар с улыбкой на лице спрыгнул на землю, доставая из ножен меч. Кончиком он скинул шлем с головы поверженного. Но каково же было удивление воеводы князя Святомира, когда он понял, что это был не Самар, а обычный воин, переодевшийся в правителя Гексапея.

Поняв свой ужасный просчёт, Светозар тут же погнал коня в галоп, уже осознавая, чем всё это может обернуться. Как же так он мог попасться на такую банальную уловку, бросить друга одного сражаться с основными силами противника во главе с хитрым предводителем? О, Калгор, что же делать?

Поле битвы к моменту возвращению конной дружины было уже полем побоища. Никаких степняков уже не было и в помине – они отправились в деревни и сёла ванадов, ещё не зная, что погибшие старейшины успели отправить всех женщин и детей в Лесное княжество.

Ни одного пешего воина-ванада, ещё готового сражаться, всадники не нашли – основная, левая, правая и запасная дружины полегли, не отступив назад ни на шаг.

Светозар, удручённый, снял шлем-шишак, подавленным взором оглядел павших воинов, желая зацепиться хоть за одно движение, за одного живого человека среди этой порубленной массы тел. Сколько мужчин, ещё недавно шутивших, державших своих детей на руках и целовавших жён, сейчас не издавало ни звука. Одна ошибка… один просчёт и всё, нет людей...

– Надо найти раненных, должен же хоть кто-то выжить – нашёлся, наконец, воевода.

Всадники спешились. Долгие поиски привели к тому, что около сотни дружинников были найдены и им оказали хоть какую-то возможную в таких условиях помощь. За это время, друг за другом, в небо стали подниматься чёрные столбы дыма – Самар и его войско сожгли разграбленные деревни и сёла.

Светозар упорно искал тело Горыни, переворачивал тела, вглядывался в застывшие лица и, наконец, нашёл своего друга. Горыня был весь в крови, чужой и своей. Грозный и воинственный лик его выражал готовность бороться дальше. Руки всё также сжимали длинный окровавленный меч, отправивший сегодня на тот свет не один десяток врагов.

Воевода, тяжело вздохнув, склонился над другом, даже не представляя, как и что ему делать дальше. Какая-то апатия охватила ещё совсем юного Светозара, потерявшего своего наставника. Лишь только лёгкое шевеление кольчуги на груди Горыни вывело воеводу из его застывшего состояния – горец дышал, а это значит, что он ещё был жив.

– Сюда! Сюда! Помогите мне!

****************************************************************

Гриффин, постоянно что-нибудь трогая и перемещая с места на место, бродил по пиршественному залу. Иногда он просто замирал на месте, сжимая себе руки, и к чему-то прислушивался. По всему виду Локерна было видно, что он чего-то с нетерпением ждёт.

Вдруг, лицо короля Рифферунда всё осветилось, он подбежал к открывающейся двери. Но, когда сын Ллевелина увидел вошедшего младшего брата, он резко остановился.

– Что с тобой, братец? – Ратхар, удивлённый, посмотрел на Гриффина.

– Да волнуюсь я просто – улыбнулся старший Локерн и потрепал брата по волосам. Тот извернулся, стал рычать и махать руками. Гриффин тоже стал рычать, только слегка присел, чтобы не сильно возвышаться над своим младшим братом, и стал медленно на него надвигаться. Довольный Ратхар стал бегать по всему пиршественному залу, прыгая и прячась.

Закончилась вся эта беготня тем, что младший Локерн, увернувшись от очередного захвата Гриффина, запрыгнул ему на спину.

– Давай, вези меня лесной зверь – хохотал младший сын Ллевелина.

В это время открылась дверь и в зал вошла гордая Гита, почётная королева-мать, которой король оставлял управление Рифферундом, когда воевал.

– Мальчик – тихо, но чётко выговорила она такое заветное и такое важное слово, которое заставило Гриффина замереть на мгновение, потом опустить ничего не понимающего Ратхара на деревянный пол и медленно подойти к Гите.

– Мальчик – лицо старшего Локерна сейчас было детски наивно – Мальчик. Мальчик!

Он стал обнимать и целовать ошарашенного младшего брата, а потом и мать, вызвав у неё улыбку.

– А я… могу… ну...

– Иди уже – Гите даже пришлось подтолкнуть своего первенца, чтобы он пошёл к жене и новорожденному.

Гриффин словно на крыльях влетел в комнату, где Ждана уже кормила грудным молоком их первого ребёнка. Король Рифферунда присел у изголовья кровати. Взгляды Гриффина и Жданы встретились. Сын Ллевелина поцеловал жену, а потом и новорожденного.

****************************************************************

Армия курбов, руководимая Омаром, тихо подкрадывалась к стенам спящего Бурдополя, некогда имевшего название Бурдис, когда ещё племена суматов были независимы от танатов.

Эмир долго прикидывал разные варианты, слушал донесения своих шпионов и пришёл к выводу, что такой момент, как отъезд императора Виттелиана и его легата легионов Квинта в Лесное княжество, это шанс, выпадающий раз в жизни. Собрав своё войско, не совсем ещё готовое к длительным сражениям, сын Якуба решился на ночную атаку пограничного города. К своему сожалению, эмиру не удалось пока реализовать очередной их своих проектов, навеянных раскуриванием хаши, нынешнего неотъемлемого спутника Омара – правитель курбов придумал интересное осадное орудие, которое могло бы сильно увеличить шансы на взятие любой крепости. Но всё это было только на свитках, эмир пока не спешил с практикой.

Часовые дремали на своих постах, в то время как воины Омара лезли по кошкам на стены Бурдополя. Но, неожиданно для них, из-за зубцов появились лучники, натягивающие тетивы. Тучи стрел обрушились на опешивших курбов.

Сын Якуба внимательно и быстро оценил происходящее. Мало того, что на стенах города оказался улучшенный гарнизон, так ещё его войско пытались отрезать от родных земель – легионеры выстраивались в ряды, перекрывая дорогу в эмират. Омар готов был поклясться, что вёл их не кто иной, как Квинт Сцолла, тот, кто должен был находиться в совсем другом месте. А это могло означать только одно – их ждали.

Эмир велел быстро собраться войскам в клин и ударить по пешим войскам империи. Легионеры дисциплинированно приняли удар конницы курбов, не сумевшей набрать ход, и отбросили их обратно под стены Бурдополя, с которых лучники продолжали обстрел.

Видя, что ни о какой победе здесь не может быть и речи, тем более, что из города уже готовились выйти защитники и ударить в тылы курбов, Омар повёл свою конницу к Южному лесу, который славился своей дремучестью и опасностью, исходившей от ядовитых змей, болотных ям и диких зверей. Мало кто мог отважиться пройти по таким местам, а уж тем более на конях. Но особого выбора у сына Якуба не было – иначе плен. Тем более, там, за лесом было море, там был его флот, заранее размещённый поближе к городу на всякий случай. Пехота была брошена на произвол судьбы, но Омар даже и не думал о них – для него было безусловным то, что его жизнь важнее для эмирата, чем жизнь сотен воинов. Многие из этих копейщиков ещё пытались сражаться, но вскоре были окружены со всех сторон легионерами Сцоллы. Все, кто посмел оказать сопротивление, были убиты, бросившие же оружие – взяты в плен.

Омар и его конница достигли опушки Южного леса. Эмир остановил коня, понимая, что животное попросту не пройдёт сквозь все те завалы, что присутствовали здесь, спрыгнул на землю и первым подошёл к древним деревьям, каждое из них было трудно обхватить и десятерым воинам. Здесь веяло какой-то дряхлой историей, веками. Эти деревья вполне могли быть свидетелями первых шагов людей, поселившихся на этом материке. Сын Якуба внутренне вострепетал от такого груза вечности, ощущая какой-то первобытный страх перед темнотой и теми шумами, которые издавал этот древний лес. На самом деле он был гораздо моложе Старого леса и уж тем более Дремучего, расположенных на севере, но Омар о существовании оных даже не имел представления.