Часть 5

«Ядерная ересь» сказалась, когда специальная группа епископов приступила к работе над так называемым пастырским посланием по вопросам войны и мира, которое предполагается огласить с церковных амвонов и сделать как бы религиозно-нравственным руководством для американских католиков. Первый проект послания появился в июне и, разумеется, вызвал широкий отклик с разных сторон. Среди других откликнулся министр обороны КаспарУайнбергер. Богу — богово, кесарю — кесарево, а Пентагону подавай пентагоново. Уайнбергер не одобрил вторжения епископов в ту епархию, которую считает своей, и только своей. С другой стороны, он настаивал, что нетнасвете ничего более богоугодного, чем гонка вооружений. К нему присоединились его по кабинету. Как саркастически заметила обозревательница Мэри Макгрори, «различные члены правительства принялись внушать священнослужителям, что будущее человечества не их забота». Но внушить не сумели. Епископы упорствовали в своих заблуждениях. В октябре был опубликован второй проект пастырского послания, и в нем безнравственность подготовки к ядерной войне была осуждена еще решительнее.

А в середине ноября автору этих строк самолично довелось наблюдать в вашингтонском отеле «Кэпитл Хилтон», от которого рукой подать до Белого дома, множество благообразных мужчин, одинаково одетых в черные строгие костюмы с черными стоячими воротничками рубашек. Около 300 католических епископов съехались на свою национальную конференцию. Она вряд ли бы попала в центр внимания, если бы не тот же проект пастырского послания по вопросам войны и мира. Снова общественные дискуссии, и еще более жаркие. Снова одобрение снизу и порицание сверху. С официальной стороны самым активным участником спора оказался на этот раз помощник президента по национальной безопасности Уильям Кларк.

Это он обратился к епископам с письмом, которое раньше всех почему-то получили газеты. Взывая к патриотичен ским чувствам, президентскийпомощникпризвал конференцию пощадить «доктрину сдерживания» инескупитьсянапохвалы несуществующим усилиям Белого дома в области контролянадвооружениями. Короткий смысл длинного письма былпонятправильно. «Мы не поддадимся на запугивание», — ответил Кларку архиепископ Чикагский Бернардин, руководящий разработкой пастырского послания. Участники конференции усилили, а не ослабили свою критику официальной политики. Они снова соберутся в мае 1983 года для утверждения окончательного текста.

Почему в Вашингтоне так взволнованы «ядерной ересью»? Причины не составляют тайны. И одна из них в том, что по ряду ключевых вопросов американские епископы ближе к позиции атеистической Москвы, чем американского правительства с его новым «крестовым походом» против коммунизма. Так, они вполне определенно выступают за ядерное замораживание, в поддержку «соглашений с целью положить конец испытаниям, производству и размещению новых стратегических систем». Они — против применения первыми ядерного оружия. Они — за полное и всеобщее запрещение испытаний ядерного оружия, против чего фактически выступает Вашингтон.

Другая причина беспокойства власти состоит в том, что этих критиков-еретиков не предашь анафеме как «иностранных агентов». Кто поверит? В то же время своим несогласием с правительством они подрывают доверие к нему и поощряют несогласие других американцев. Перед верующими католиками, в том числе военнослужащими, епископы, по существу, ставят острые вопросы совести и уместности участия в такой деятельности, которая способствует возрастанию угрозы ядерной войны.

Итак, еще одно — и своеобычное — проявление растущих антиядерных настроений. Есть обеспокоенные медики, обеспокоенные ученые, обеспокоенные женщины и адвокаты. Есть и обеспокоенные священнослужители — католики, протестанты и другие. Опасная политика Вашингтона привела в движение протеста самые разные профессии и группы людей. Политика не только внешняя, но и внутренняя, внутриэкономическая. И не случайно участники той же католической конференции призвали американских руководителей «отвергнуть нынешнюю политику, которая пытается освободиться от бремени экономических болезней за счет бедных и безработных».

Два года назад, став президентом, Рейган считал, что избиратели вручили ему два мандата — на гигантскоенаращивание вооруженных сил и па экономическую «консервативную революцию», резко сокращающую программы социальной помощи разным категориям нуждающихся. Главной приманкой для среднего американца было при этом сокращение подоходных налогов.

Американский президент и по сей день исходит в своих действиях из того, что оба мандата полностью остаются в силе. Оп ошибается. Самая характерная, хотя и не полностью еще выявившаяся черта текущего момента заключается в том, что американец исподволь, но упорно отбирает у президента упомянутые мандаты, получив вместо обещанного экономического чуда безработицу довоенного уровня и безнадежно долгий спад.

«Осенью 1980 года торжествующий Рональд Рейган захватил Вашингтон и подтвердил свою клятву, данную в ходе предвыборной кампании, — сбалансировать федеральный бюджет, сократить налоги и подстегнуть военные расходы больше, чем когда-либо за последние десятилетия», — напоминает о первоначальных целях президента Питер Стоун в «Нью-Йорк тайме». Что же получилось? «Первой была отброшена цель сбалансированного бюджета, — разъясняет Стоун. — Второй — цель сокращения налогов. И сейчас, когда доживающий последние недели конгресс старого созыва возвращается в Вашингтон, президент, может быть, будет вынужден отказаться также от третьей своей цели».

Отказаться? Не слишком ли размашисто и оптимистично сказано? Стоун так уточняет свой прогноз: «Конечно, военные расходы в ближайшем будущем будут расти быстрее, чем в недавнем прошлом. Но амбициозный план президента Рейгана — каждый год увеличивать ассигнования Пентагону более чем на 8 процентов в реальном исчислении — наталкивается на огромную оппозицию как внутри, так и вне правительства».

Вот показательный факт, иллюстрирующий эту мысль. По заказу журнала «Бизнес уик» известная служба Луиса Харриса провела опрос общественного мнения. Выяснилось, что лишь 17 процентов американцев поддерживают увеличение военных расходов. А два года назад, когда Рейган пришел к власти, за удовлетворение аппетитов Пентагона, какими бы ненасытными они ни были, высказался 71 процент опрошенных.

О меняющемся политическом климате, как уже писалось, свидетельствуют итоги состоявшихся в начале ноября промежуточных выборов. Напомним, что республиканская партия недосчиталась 26 мест в палате представителей, причем за счет тех, кто в 1980 году пришел на Капитолийский холм на волне победы Рейгана. С другой стороны, три четверти избранных в ни палату демократов в ходе избирательной кампании ратовали за замедление темпов роста военного бюджета.

Активные настроения усилились из-за возросшей угрозы ядерной войны. Их влиятельным союзником стала экономическая необходимость. Выше себя не прыгнешь. Чтобы убедиться в этом, надо лишь попробовать. В Вашингтоне попробовали. И оказалось, что рейганизм не срабатывает в области экономики и что Америка вряд ли может позволить себе рейганизм в области военных расходов.

Об экономической необходимости напоминает официально прогнозируемый на следующий финансовый год дефицит государственного бюджета — порядка 185-195 миллиардов долларов. На экономическую необходимость ссылается председатель бюджетной комиссии сената республиканец Питер Доменичи, заявляя, что уровень безработицы «политически неприемлем для американского народа». Недосчитавшись после выборов семи коллег, губернаторы-республиканцы, встретившись в Канзас-Сити, говорили, что без сокращения военных расходов не обойтись и что безработица и общая политика администрации «пугают народ до смерти».

Как отвечает на все эти голоса администрация Рейгана? В основном упорным нежеланием считаться с новыми настроениями. Объявив 22 ноября о решении разместить в штате Вайоминг 100 новых межконтинентальных ракет MX способом «компактного базирования», президент Рейган снова пытался убедить американцев, что нет другого пути к миру, кроме подготовки войны.

И что же? Через полмесяца после президентской речи насчет MX и всего через неделю после возобновления сессии конгресса старого, 97-го созыва Белый дом потерпел крупное поражение на Капитолийском холме. Палата представителей 245 голосами против 176 вычеркнула из пентагоновского бюджета 988 миллионов долларов, предназначенных на производство первых пяти ракет МХ.

Правда, Пентагону осталось 1,7 миллиарда долларов на дальейшую разработку этого типа межконтинентальной баллистическом ракеты и еще 715 миллионов долларов — на разработку способа ее базирования. Правда и другое — разные мотивы голосовавших. Одни конгрессмены в принципе выступают против новой системы ядерного оружия, нарушающей договоренности по ОСВ-1 и ОСВ-2 и дестабилизирующей стратегическую обстановку в мире. Другие, не имея в принципе возражений против MX, отвергли предложенный администрацией способ ее базирования. Третьи, ставя выше всего соображения сугубо экономические, сочли, что не время расточительствовать и пора подсократить непомерный пентагоновский кусок национального пирога (к этой третьей категории в той или иной степени примыкают и первые и вторые).

Так или иначе, но на Капитолийском холме Рейган потерпел самое серьезное за свои два президентских года поражение по вопросу о военных ассигнованиях. Ряд обозревателей, углубляясь в историю, полагают, что это вообще беспримерный случай. Конгресс, указывают они, никогда не восставал так против президента, блокируя столь крупную военную программу.

Сражение вокруг MX, развернувшееся между Бельш домом и конгрессом, далеко не закончено. Предсказывать полную победу здравого смысла преждевременно и рискованно. Извлекши кое-какие уроки из самоуверенности, обернувшейся политическим унижением, администрация теперь усиленно обрабатывает сенат, где в отличие от палаты представителей большинство принадлежит республиканцам. Чтобы спасти саму ракету MX, президент Рейган, видимо, готов идти на компромисс в отношении способа ее базирования.

Но один вывод можно сделать уже сейчас. Критические настроения общественности все чаще будут проявляться в критических действиях конгресса, особенно конгресса нового созыва, приступающего к работе в январе следующего года.

Декабрь 1982 г.

ЕЩЕ НЕМНОГО ОБ АМЕРИКАНСКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЯХ

Мне только что довелось в качестве специального корреспондента «Известий» провести несколько недель в Соединенных Штатах. Вернулся домой и от своих знакомых снова слышу знакомый вопрос, на который сколько раз приходилось отвечать. Спрашивают: ну как там, в Америке?

Если отвечать шуткой, американцы, во-первых, живут по-американски, а во-вторых, — по-разному. А всерьез в двух словах не ответишь.

Попробую, однако, поделиться некоторыми впечатлениями.

Я был, к примеру, в Сан-Франциско, и там заметно прибавилось небоскребов банков и корпораций па территории так называемого финансового района. Навестил штаб— квартиру гигантской строительной корпорации «Бектел», которая в последнее время прославилась тем, что из ее недр вышли госсекретарь Шульц и министр обороны Уайн— боргер. У «Бектела» дела идут хорошо — миллиардные обороты, заказы в десятках стран, многомиллионные прибыли.

Но в штате Калифорния, из которого вышли президент Рейган и многие его ближайшие сотрудники, безработица сейчас выше среднего национального уровня. А когда я был там в январе этого года, она была ниже среднего уровня. Под боком у Сан-Франциско расположена знаменитая Селикон-вэлли — Силиконовая долина, район с большой концентрацией передовой электронной индустрии. Научный редактор газеты «Сан-Франциско кроникл» говорил мне, что Селикон-вэлли все сильнее ощущает нажим японской конкуренции. Японцы, говорил оп, разрабатывают компьютеры пятого поколения, скорость операции возрастет в тысячу раз. Американцы — отстают. Японских цветных телевизоров продается в США больше, чем американских.

Чарльстон — столица небольшого штата Западная Вирджиния. От Вашингтона час лета над Аппалачскими горами. Городок небольшой, 64 тысячи жителей, но это американский городок. Крохотный местный университет на 2,5 тысячи студентов, представьте, имеет три филиала за границей — в Риме, Рио-де-Жанейро и Токио. Об этом мимоходом, по не без удовольствия сообщает его президент, моложавый ироничный человек. Также мимоходом — что студентам обучение обходится в 5 тысяч долларов в год, хотя университет незнатный, негромкий.

Чарльстон — как город — экономически вполне благополучен за счет окрестной химической индустрии. Мэр в своем кабинете подводит меня к схеме — много застроек, частный бизнес вкладывает в строительство десятки миллионов долларов. Отель, только что построенный компанией «Мариотт», выдерживает столичные стандарты. Страховые компании, отделения банков, множество магазинов, так называемые кафетерии «быстрой пищи», улицы, заполненные автомашинами, — все это черты Америки.

Но вот разговор с четырьмя руководителями местного отделения профсоюзного объединения АФТ — КПП. Их слова дышат глубоким пессимизмом. За пределами благополучного города Чарльстон лежит бедствующий штат Западная Впрджипия. В строительной индустрии безработица __ 60 процентов. А в угольных районах на юге штата — поверите ли? — безработица до 80 процентов. В чем дело? Кризис в автомобильной промышленности тянет за собой кризис в сталелитейной, а дальше — падающей костяшкой домино — кризис на угольных шахтах. А еще говорят, что западиовирджинский уголь теперь слабо идет на экспорт, в Европу. А еще^ как предполагает один из профсоюзников, — дело в корысти американских нефтяных корпораций. Водь это они заблаговременно скупили почти все угольные месторождения и теперь, как он выразился, «сидят на угле» как собака на сене — пока не выжмут последний доллар из нефти.

Профсоюзники жалуются: возрос уровень самоубийств, семьи распадаются, люди чаще прикладываются к бутылке. Пособия по безработице выдаются в течение 29 недель, потом по другим каналам можно наскрести еще недель 20. А дальше? Они удивлены, как это до сих пор не дошло до взрыва.

Об ожиданиях социальных взрывов, вызванных рекордной безработицей, об опасениях таких взрывов приходилось слышать не раз в Вашингтоне и Нью-Йорке. И речь, конечно, шла не только о шахтерах.

Панорама американской жизни чрезвычайно пестра и вмещает много. Иногда в одном и том же эпизоде сближаются, казалось бы, невозможно далекие полюса. Вот пример. В ноябре в Лас-Вегасе во время матча на ринге был жесточайшим образом избит — и по существу убит — южнокорейский боксер. Дикость! И — сенсация! Жестокость профессионального бокса журналисты — не в первый раз — сравнивали с битвами древнеримских гладиаторов. Но что происходит дальше? С разрешения матери у мертвого берут почки и, соответствующим образом сохраняя их, везут на самолете в Сан-Франциско, чтобы пересадить больному человеку, который давно уже стоит в очереди на почки. Да, есть и такая очередь: «номерки» пишутся не на бумажках и не па ладонях, они заложены в специальный компьютер.

Вот переплетение невообразимой дикости и новейших достижений, и это очень характерно для Америки.

Когда следишь за Соединенными Штатами издалека, видишь в основном их внешнюю политику, то есть ту сторону, которая обращена к остальному миру. Когда приезжаешь и в сознание твое вливается широкий поток жизни этой большой страны, то сразу же заново осознаешь, так сказать» примат быта над политикой, преобладание внутренних дел под внешними. Главные, подавляющие заботы американца — экономические. Особенно сейчас, когда никак не кончается экономический спад и все еще растет безработица.

Через эту призму экономики и своего благополучия или неблагополучия люди смотрят на президента Рейгана и его администрацию, и из общения с ними обнаруживаешь, что довольных почти нет, а встревоженных — масса. Через эту же призму смотрят — и все более критически — на гигантские военные программы Рейгана. Отсюда и препятствия, на которые натолкнулась в конгрессе программа ракет MX, предложенная Белым домом.

Не буду повторяться. Скажу лишь, что один из главных доводов противников MX очень прост — не по карману.

В общем, из разговоров с американскими журналистами, политиками, бизнесменами, из непосредственного наблюдения складывается сейчас некая двойственная картина: с одной стороны, существует широкое недовольство внутриэкономической и внешней политикой Рейгана. С другой стороны, президент упорствует в этой политике и даже как бы бравирует своими сугубо консервативными принципами, не считаясь с фактами роста оппозиции.

Недавно журнал «Тайм» посвятил свой помер президенту Рейгану, его характеристике, манере принимать решения. При всем желании подсластить пилюлю «Тайм» вынужден был предупредить хозяина Белого дома: «Самое глубокое беспокойство американской общественности вызывает то, что администрация Рейгана теряет связь с реальностью».

Этот вывод тоже имеет отношение к вопросу: ну как там, в Америке?

Декабрь 1982 г.

ЗАБЫТОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

У каждой профессии свои повинные забавы. С некоторых пор я люблю заманить к себе в служебный кабинет коллегу-американиста, усадить его в вертящееся финское кресло, коими, за неимением подходящих отечественных, снабжено новое здание «Известий», и расположиться напротив с маленькой брошюркой, перегнув ее так, чтобы не разглядеть было фамилии автора на желтенькой обложке.

— Попробуй-ка, братец, угадать — чье это?

Наклонив голову, поседелую в идеологических битвах братец настраивается на угадывание. Читаю:

«… У янки есть два постоянных занятия. Не makes money and boom. Он делает деньги и делает шум. Без того и без другого он не может жить.

Когда в Америке хотят спросить, что это за человек, спрашивают: — Сколько оп стоит? И, глядя по цифре, определяют, что оп «большой» или не «большой» человек.

Обыкновенные вывески и афиши терялись бы среди 22-этажных домов. Нужны какие-нибудь грандиозные, кричащие вывески, афиши… Все это кричит со стен, вопит своими яркими красками, своими чудовищными буквами… Это «бум», который делают торговля и промышленность. Надо кричать на улице, среди этой толкотни, суетни, беготни, крика, шума, гама — надо кричать, чтобы быть услышанным...

Нет народа более шумного, чем янки».

Оторвав глаза от брошюрки, вопросительно смотрю на коллегу. Он давно уже вышел из возраста, в котором пребывают участники телевизионной викторины «Что? Где? Когда?». Но янки — по его специальности. Тут он в клубе знатоков, и самолюбие его явно задето. Да и текст знаком, как азбука. Нет народа более шумного, чем янки. Бизнес — реклама — небоскребы… Но где? Когда? И почему дома всего лишь 22-этажные? Коллега жил в Нью-Йорке, когда там поставили два домика ровно в 5 раз выше. Он морщит лоб и ерзает в финском кресле.

— Маяковский?

Это первое, что приходит ему на ум.

— Ильф и Петров? — еще один патрон из знакомой обоймы.

— Нет, брат, опять мимо.

— Катаев? Есенин?

— Пальцем в небо. Лучше послушай-ка еще.

Перелистав несколько страничек, снова читаю:

«Кто бы мог подумать, что этот янки, который все меряет на доллары, суеверен, как старая баба?! У этой машины, которая называется «янки», есть душа. Совершенно ненужная вещь для «бизнесмена». Но раз она существует, она заявляет свои требования. Никто так не увлекается всем метафизическим, всем сверхъестественным, сверхчувственным, таинственным, непостижимым, как «положительные», американцы. Это протест духа против материализма, заевшего беднягу янки. Нигде нет такой массы сект, и притом самых невероятных, самых нелепых, самых бессмысленных, как в Соединенных Штатах… Родина фонографа, телефона — в то же самое время страна спиритизма, монотеизма, оккультизма, мапсспнзма п тысячи других всевозможных ерундизмов. Янки верит в существование какого-то таинственного «того мира». Но человек — машина, он требует, чтобы и «тот мир» не сидел сложа руки. «Тот мир» должен постоянно работать, проявлять признаки своего существования, показывать чудесные явления… открывать будущее, помогать янки в делах».

Как схвачено! Душа у человека-машины. Практичность рядом с суеверием — и насчет «того света», который тоже должен работать у практичного янки. Опять терзается самолюбивый коллега. Черт побери, он не только читал обо всем этом, но и сам тысячу раз описал, только злее и раздражение! И в его памяти всплывают сейчас зеленые газетные киоски Америки и специальные секции богатых книжных магазинов Нью-Йорка или Вашингтона с разными «ерупдпзмами» в броских переплетах. Особенно много их перед очередным новым годом, когда повышается спрос на прорицания на рынок поступает свежая продукция астрологов, ясновидцев и гадалок. Но кто же увидел все это в давние годы, когда небоскребы не поднимались выше двадцать второго этажа?

Коллега чувствует, что проиграл. Но прежде чем поднять руки вверх, отстреливается последней пулей.

— Горький?

Нет, и не Горький...

Признаться, я не обольщаюсь своей победой. Будь он с желтенькой брошюркой, руки пришлось бы поднимать мне.

Газета живет один день. Газетчик — одним днем, в ее ритме.

Когда не помнишь вчерашнего, мир полон открытий — как в детстве. Говорят, что новое — это хорошо забытое старое. Но еще чаще новое — это то старое, которого ты попросту не знал.

Л ведь небесполезно время от времени хотя бы полистать пожелтевшие подшивки старых газет и журналов. Чем в занялись однажды в «Крокодиле». И вот, полистав, нашли заметки о путешествии в Соединенные Штаты Америки дореволюционного русского газетчика Власа Михайловича Дорошевича.

Имя Дорошевича гремело при жизни, а после смерти родило не сразу умолкшее эхо легенд и былей. Сам помню: от старого выпускающего «Известий» Василия Ивановича Гридипа мы, будучи еще газетными салагами, слышали рассказы, как Влас Дорошевич, прямо с театральной премьеры, не скинув фрака, приезжал ночью в типографию и, примостившись у стальных верстальных столов, среди промасленных наборщиков, писал рецензию в номер. Непостижимая оперативность! Она, оказывается, существовала тогда, когда, надо думать, еще не было самого этого слова — «оперативность».

Но не будем отвлекаться. Так вот, Влас Дорошевич, еще до своих громких петербургских и московских лет, еще сотрудником «Одесского листка», в 1897 году отправился в Америку. И, как все, открыл ее. Восемьдесят пять лет назад. Канул бы в Лету этот вклад в отечественную американистику, как и многие другие, если бы не памятливый «Крокодил». Он-то и отметил юбилей, выпустив сборничек очерков Дорошевича под названием «Золотая лихорадка».

Почему, кстати, «Золотая лихорадка»?

Приехав 12 июня 1897 года в тогдашний главный калифорнийский город Сан-Франциско, Влас Дорошевич обнаружил, что Калифорнии не существует. Калифорния в тедниперемещалась в Аляску, в Клондайк, на берега Юкоиа. Америка переживала очередную золотую лихорадку. Так и назвал Влас Дорошевич один из остроумнейших своих очерков, предвосхитив гротеск и юморЧарлиЧаплина в одноименной кинокомедии.

«При этих рассказах о полных золотом банках из-под варенья, которые привозят счастливые «майнеры» из Клондайка, в янки проснулась кровь смелых авантюристов, кровь пионеров. И они кинулись в эту полярную область, страну вечного холода, где природа, как скряга, спрятала под ледяной корой свои богатства», — писал русский газетчик.

Он поставил точный диагноз этой болезни — помешательство толпы.

Помешательство толпы? Не эту ли болезнь мы теперьименуеммассовым психозом? Два слова с иностранными корнями вместо двух русских слов. Смысл смазан отступничеством от родного языка. Массовый психоз? Нет, именно помешательство толпы, и оно прямо возникает из двух занятий янки — делать деньги и делать шум...

Много воды утекло в холодной реке Юкон с тех пор, как энергичные американцы, схватив за шиворот скрягу-приро— ДУ, обобрали ее подчистую. Калифорния давным-давно вернулась к себе, забыла клондайкских «майнеров», успела стать первым по населению из пятидесяти Соединенных Штатов п дала много всякого добра и недобра, включая Рональда Рейгана н членов обоих его кабинетов — теневого, из калифорнийских миллионеров, и официального, тоженеиз бедняков.

Всего стало больше в Америке: денег, шуму, помешательстватолпы, этажей в небоскребах. Больше пренебрежения к Европе — о пренебрежении к Европе самодовольного янки тоже писал Дорошевич. «Большой» — любимое американское слово, писал он. Нонезналв те годы, что появится за океаном самый большой в мире автомобиль и помчится по самой большой дороге, оставляя над американскими городами самые большие и ядовитые облака смога.

Оннесчитал себя «пророком», которых в Америке нашел больше, чем где-либо, но ненароком предсказал американский телевизор. Как иначе понять его слова: «Идеал газеты — газета из одних рисунков, где все события как бы нарисованы»?

«Тут есть все, — писал Дорошевич. —… И если начать читать американскую газету подряд, получится впечатление горячечного бреда». Как раз такое впечатление испытываем мы от американских газет и еще больше от американского круглосуточного и многоканального телевизора.

Все проходит и все остается… Об этой старой мудрой формуле думаешь, вчитываясь в странички, где запечатлено забытое открытие Америки. Англосакс-янки, этот выходец из штатов Новой Англии, по горло стоит теперь в море разноплеменного пестрого люда, запрудившего Америку, а генетический код странной нации иммигрантов все тот же, как и в очерках Власа Дорошевича.

С одной большой разницей. Влас Дорошевич благодушно посмеивался — чудная страна, чудные люди. Это была немыслимо далекая страна. И она нас не касалась. Теперьнедо благодушия.

Америка стала еще дальше — и опасно приблизилась.

Нас отдалила пропасть, называемая разностью двух систем. А приблизило ракетно-ядерное оружие, отбивающее благодушие и юмор. Америка перестала быть посторонней — пет, обоих нашихнародовкасаются вопросы войны и мира и самого выживания человечества.

Все проходит и все остается… Увы, не проходит, а остается смешанная с авантюризмом предприимчивость япки.

«Янки — игрок. Его отцы, его деды приехали сюда, бросив все: родину, родных, друзей. Все ликвидировав, поставив всё! на карту: либопан, либо пропал. И опи передали явки по наследственности темперамент, инстинкты азартного игрока. Янки — игрок всегда, во всем: в делах и удовольствиях… Этот нервно-взвинченный народ должен играть, должен играть постоянно, непрерывно, чтобы поддерживать свои поднятые, бог знает до чего, напряженные нервы».

Самый острый вопрос 1983 года

САМЫЙ ОСТРЫЙ ВОПРОС

Из проблем, которые ушедший год оставил своему наследнику, самая острая — проблема ядерных вооружений в Европе. В наш век дипломатия, увы, напрямую связывается с ядерным оружием. Именно оружие все чаще стоит в повестке дня дипломатических переговоров. Дипломатия, можно сказать, соревнуется с ракетами иядернымибоеголовками: кто кого опередит?

Так обстоит дело и с женевскими переговорами об ограничении ядерных вооружений в Европе. Если взаимоприемлемая договоренность не будет достигнута, то — по натовскому графику — к концу 1983 года в Западной Европе должно начаться размещение новых американских ракет. Будучи ракетами средней дальности, «Першинги-2» для Советского Союза выглядят стратегическими ракетами, предназначенными для нанесения первого удара, — всего за 8-10 минут они достигают жизненно важных целей на советской территории. Нетрудно догадаться, что с такими «гостинцами» под новогодней елкой в следующем декабре мир в Европе станет еще более хрупким.

Итак, кто выйдет победителем: дипломатия, возобновляющая советско-американские переговоры в Женеве в конце января, или новый раунд гонки вооружений?

Времени — в обрез. Вот почему на перевале двух годов не было, пожалуй, международного вопроса, который обсуждался бы более интенсивно, чем новые советские предложения по ядерным вооружениям средней дальности, внесенные Ю. В. Андроповым 21 декабря 1982 года в докладе по случаю 60-летия образования СССР.

Советский Союз сделал крупный шаг навстречу своим американским партнерам по женевским переговорам и, разумеется, западноевропейским правительствам, которые согласно «двойному решению» НАТО готовы принять американские ракеты на своей территории в случае провала переговоров. В чем заключается этот шаг? Раньшепри подсчетах с советской стороны речь шла о суммарных, совокупных количествах разных носителейядерногооружия средней дальности, будь то ракеты или самолеты. Советский Союз говорил, и это отвечает истинному положениюдел, чтосуществует равновесие в области ядерного оружия средней дальности, поскольку обе стороны, то есть Советский Союзистраны НАТО, располагают примерно по тысяче таких носителей.

Так вот, в новых советских предложениях выдвинут принцип отдельного подсчета ракет и самолетов носителей ядерного оружия.

Москва как бы говорит своим оппонентам в Вашингтоне, а также в Бонне, Лондоне, Париже и других западных столицах: «Послушайте, вы упираете на советское превосходство в ракетах, твердите, что оно больше всего беспокоит вас и что именно поэтому вы собираетесь разместить в Западной Европе около 600 американских «Першингов» и крылатых ракет. Хорошо. Мы готовы отказаться от этого превосходства и сохранить в Европе ровно столько ракет, сколько их имеют Англия и Франция — и ни одной ракетой больше. Теперь-то вы видите, что мы действительно хотим договоренности, что мы идем вам навстречу».

И Москва действительно идет навстречу, причем далеко. Ведь если перевести на язык цифр советское предложение, оно означает, что Советский Союз сократил бы сотни своих ракет, в том численеодин десяток наиболее современных ракет — СС-20.

Наряду с этим предлагается сократить до равных уровней и число самолетов-носителей ядерного оружия, предназначенных для операций в Европе.

Итак, ни одной ракетой, ни одним самолетом больше. Этот принцип советский руководитель подтвердил и в ответах Дж.Кингсбери— Смиту, передавая свои новогодние приветы американскому народу и подчеркивая, что у советских людей и у американцев сейчас один общий враг — угроза войны и все, что ее усиливает.

Принцип строжайшего равенства теперь доведен до арифметической наглядности. И в нем куда больше логики — и справедливости! — чем в так называемом «пулевом варианте» президента Рейгана. Этот вариант предусматривает ликвидацию всех советских ракет средней дальности в обмен на отказ Вашингтона от размещения американских ракет в Западной Европе. Все советские ракеты ликвидируются, а английские и французские ракеты — в количестве 162 — остаются нетронутыми. Какой же это нуль? Когда против советского нуля стоит на стороне НАТО 162 ракеты, это называется приглашением Советского Союза к одностороннему разоружению.

I

Советский план, если уж прибегать камериканскойтерминологии, имеет больше отношения к «нулевому варианту», чем план американский, который вот уже больше года держит женевские переговоры на холостом ходу. Советский Союз оставляет ровно столько ракет средней дальности, сколько имеется у американских союзников поНАТО— Англии и Франции. Что касается ракетного противостояния в Европе между СССР и США, то оно действительно сводится к нулю. Советский план выглядит истинным, а не обманным «нулевым вариантом», если вспомнить, какую программу-максимум выдвигает он для Европы — континент, свободный от всякого ядерного оружия — как средней дальности, так и тактического.

В Вашингтоне поторопились отвергнуть советскую инициативу с той поспешностью, которая выдает не государственную осмотрительность, а автоматический воинственный антисоветизм. Но, думается, этим история не кончится. Судя по реакции западноевропейской общественности, да и политических кругов, судя по откликам многих думающих американцев, на этот раз автоматический антисоветизм не проходит. Думается, что Вашингтону придется вернуться к этим крупным серьезным предложениям. Или — в противном случае — признать перед лицом мировой общественности, что в состязании дипломатии и ракет, под знаком которого начался новый год, администрация Рейгана слишком уж вызывающе делает ставку на ракеты.

Как писала в одной из своих редакционных статей газета «Нью-Йорк тайме», «говоря по совести, западные союзники обязаны рассматривать советское предложение как пригодное для переговоров». Обязаны — это слово не случайно и хорошо выбрано. «Можно ли будет теперь ограничить число евроракет путем соглашения, зависит больше от психологии, чем от арифметики», — полагает «Нью-Йорк тайме».

И впрямь вопросы ракетной арифметикинемогут теперь выдвигаться в качестве принципиального препятствия. Опи устранены. Дело теперь упирается в психологию, иными словами — в политическую волю. В добрую волю к соглашению— во имя укрепления европейского — и не только европейского — мира. Проявления такой доброй воли, такой политической воли люди вправе ждать от Запада, прежде всего от Вашингтона.

Январь 1983 г.

МИРНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ЯНВАРЯ

В конце 1982 года в итальянском журнале «Эспрессо» были опубликованы заметки известного итальянского писателя АльбертоМоравиа. Оп рассказывал о посещении Хиросимы. Заметки так и назывались: «Атомная бомба и мы. Письмо из Хиросимы». Там много интересных и довольно грустных мыслей, иногда неожиданных. Моравиа, например, пишет, что в отношении атомной бомбы «не имеет смысла» даже мудрость, это высшее из человеческих качеств. Ведь мудрость, говорит он, — «это конечный результат всего человеческого опыта», но к чему этот опыт, еслиядерноеоружие предназначено для уничтожения человека вообще, как биологического вида.

Хочу привести и другую мысль Моравиа, па мой взгляд очень важную. Он пишет: «Самый ужасный аспект атомной бомбы, наверное, состоит в невозможности для мира продолжать существовать, развиваться и прогрессировать под угрозой ядерной гибели».

В самом деле перспектива ядерной гибели не только застила, заволокла для пас завтрашний день. Она отравляет нам и день сегодняшний, давит на психику, влияет на экономическое здоровьенародов. Нельзя отдельному человеку нормально жить с головой в петле или на плахе, под дулом пистолета. Нельзя всему человечеству нормально жить под угрозой уничтожения. Надо сдернуть эту пелену, сбросить это бремя, избавиться от этого наваждения. И в этом главная задача дипломатии, всей международной политики.

Новый год стареет на глазах, уже отсчитал две недели. И вот уже почти четыренедели главное в международной жизни — это «мирное наступление» Советского Союза и других социалистических стран. Если выделять этапы этого «мирного наступления», то первый начался 21 декабря, когда были выдвинуты новые советские предложения по сокращению ядерного оружия средней дальности в Европе и стратегических ядерных вооружений. Второй этап — это совещание Политического консультативного комитета в Праге, его итоги, Политическая декларация государств — участников Варшавского Договора, и прежде всего выдвинутое в ней предложение о заключении Договора о взаимном неприменении военной силы и поддержании отношений мира между двумя военно-политическими союзами, противостоящими друг другу в Европе.

Писатель Альберто Моравиа — и не оп один — настроен грустно, фаталистически. Но в политике фатализм недопустим. On помощникнапути к войне. Положение в мпро в целом, в Европе в частности — тревожное, ноядернойвойне, ядерной угрозе есть реальная альтернатива — диалог и справедливые соглашения, радикальное сокращение ядерных арсеналов, укрепление взаимного доверия и всеобщей безопасности. Таков общий смысл новогоднего пролога, новогоднего послания руководителей социалистических государств правительствам Запада и всего мира, всем народам. Этот общий смысл мощно подкреплен конкретными предложениями.

В нынешних битвах за и против разрядки особая роль досталась Федеративной Республике Германии. Там острее, чем где-либо в Западной Европе, развертывается антиядерная, антиракетная драма, и в ней, можно сказать, соблюден старый принцип драматургии — единство места, времени и действия. Место? Это ведь в Западной Германии должны разместить более одной трети всех американских ракет средней дальности, в том числе все 108 «Першингов-2», самых опасных для мира в Европе. Время? Начавшийся год. К концу года в ФРГ должны быть развернуты первые ракеты. Это предусмотрено натовским графиком. Действие? Это антиядерное движение в ФРГ, более широкое и активное, чем когда-либо. Сюжеты западногерманской политической драмы закручиваются еще и оттого, что 6 марта предстоят выборы в бундестаг и политикам надо отвечать перед избирателем. Как показало одно конфиденциальное исследование, проведенное по заданию правительства Гельмута Коля, 61 процент жителей ФРГ считает, что размещение новых ракет должно быть отложено, даже если к осени на советско-американских переговорах в Женеве не удастся достигнуть соглашения.

Советский Союз открыл путь к реалистическому соглашению, выдвинув принцип равного числа ракет и равного числа самолетов-носителей ядерного оружия с советской стороны и со стороны НАТО. Американцы все еще стоят на своем обманном «нулевом варианте».

Правительство Коля даже в свете новой советской инициативы продолжает держаться за бесперспективный американский вариант. В оппозиционной социал-демократической партии антиракетные настроения очень сильны. Кандидат СДПГ в канцлеры Ганс-ЙохенФогель хочет доказать своим коллегам по партии и вообще своим согражданам, что его подход более гибок.

В конце прошлой недели Фогель побывал в Вашингтоне, на этойнеделе— в Москве. Западногерманскому политику разъяснили смысл новых предложений Советского Союза и обратили его внимание па то, что реализация ракетных планов США и НАТО в Западной Европе, и прежде всего в ФРГ, имела бы крайне опасные последствия.

На пресс-конференции в Москве Фогель заявил, что высказывания советского руководителя носят конструктивный характер и выразил надежду, что на женевских переговорах, возобновляющихся в конце января, американская сторона не будет настаивать на своей первоначальной позиции.

Мы не избалованы похвалами Запада. Но в эти дни и западная пресса, и даже официальные лица в общем-то не скупятся на слова об инициативности и конструктивности советской внешней политики. Говорят и об умной пропаганде, рассчитанной на завоевание общественного мнения Запада. Это комплимент с подвохом. Пропаганда — немаловажная вещь, но не в пропагандистских победах заинтересован Советский Союз, а в реальном движении к миру, в реальных выходах из военно-политических тупиков в Европе, в отношениях между СССР и США, в таких соглашениях, которые учитывают интересы всех.

В отличие от военного «мирное наступление» не надо отражать. К нему надо присоединяться. А присоединяться — значит делать шаги навстречу. Как в этом смысле обстоит дело? Позитивных откликовнаЗападе много, даже официальных, но практических шагов навстречу пока не замечено. Если пользоваться той же военной терминологией, НАТО сейчас — в обороне. В обороне главная западная столица — Вашингтон. Причем обороняться приходится и от «своих». «Свои» атакуют, «свои» критикуют.

Читаем, например, на страницах лондонской газеты «Таймс»:

«Пришла пора, чтобы те, кто с давних пор считает себя испытанными приверженцами как НАТО, так и многостороннего разоружения, поставили открыто под сомнение права президента Рейгана и г-жи Тэтчер выступать в качестве единственных и подлинных представителей НАТО… ПАЮ должна выдвинуть позитивные контрпредложения, а не просто отвергать все советские инициативы».

Как смотритнаэто администрация Рейгана?

Американский президент объявил, что 30 января отправляет вице-президента Буша в 12-дневную поездку в западную Европу, по натовским столицам и в Женеву, к месту советско-американских переговоров. Объявленнаяцель поездки — консультации с союзниками, согласование перед лицом «мирного наступления» Москвы.

Что это — полезная деловая акция или ещеодинжестнапублику?

Дадим слово газете «Вашингтон пост», которая хорошо знает подноготную мероприятий, проводимых Белым домом. Она считает миссию Буша «неосуществимой». И вот почему: «Никому не известно, как по-настоящему относится президент к перспективе переговоров с Советским Союзом на предмет заключения соглашения. У президента в этом вопросе семь пятниц на неделе».

И дальше «Вашингтон пост» пишет: «Из Москвы сыплются предложения сократить вооружения, приглашениянавстречу в верхах, предложения заключить договор о неприменении военной силы между НАТО и странами Варшавского Договора. Президент прячет голову в плечи и всяческиуворачивается, то недовольно, то добродушно отмахиваясь. Вопрос, который будут закулисно задавать Бушу во время его поездки в Европу, гласит: действительно ли президент искренне хочет, чтобы гонке вооружений был положен конец? На этот вопрос можно ответить: «И да, и пет!»

И да и нет. Это не просто юмор. Рейган чувствует нажим, в том числе конгресса и американской общественности. Но он не может подавить свои антисоветские инстинкты. К этому добавим распри внутри его администрации. В результате распрей подал в отставку Юджин Ростоу, директор агентства по контролю над вооружениями и разоружению. Это патентованный «ястреб», но в нынешней иерархии приближенных к власти Ростоу, оказывается, гляделся чуть ли не «голубем». Ведь на Рейгана — и это не стоит забывать — нажимают и со стороны крайне правых.

Январь 1983 г.

СЛОВА И ДЕЛА БЕГИНА

Вот одно любопытное словесное свидетельство: «Израиль не хочет держать свои войска в Ливане хоть на минуту дольше, чем необходимо. Ливан — это не израильская земля. Это суверенноеиностранноегосударство. Мы желаем независимого Ливана, границы которого мы будем уважать… Мы готовы уйти из Ливана сегодня, завтра, в любое ближайшее время. Мы хотим, чтобы наши солдаты вернулись домой...»

Чьи это слова? Менахема Бегина, израильского премьера. И сказаны там, где он бывает довольно часто — в Вашингтоне. Сказаны в начале июля 1982 года, приблизительно через месяц после начала израильского вторжения в Ливан. Прошло с тех пор шесть с половиной месяцев. Почти пять месяцев прошло после того, как палестинские бойцы покинули Западный Бейрут, чтобы спасти мирное население от израильских снарядов и бомб.

Бегин, Шарон и кампания говорили, что они не воюют против Ливана, что их цель — лишь создать «зону безопасности» па Юге Ливана и вытеснить палестинские отряды. Им удалось добиться этой цели. И что же? Израильские войсканеуходят из Ливана, о суверенитете и независимости которого лицемерно распинались прошлым летом израильские руководители.

На смену трагедии, которой была беспощадная осада Западного Бейрута, пришла комедия израильско-ливанских переговоров. Они начались три недели назад и продолжаются то в ливанском городке Хальда, то в израильском городке Кирьят-Шемона. Вернее, не продолжаются, а продолжают топтаться на месте. Три недели стороны не могли договориться, о чем говорить, о повестке дня. Ливанцы говорят: выводите свои войска немедленно и полностью. Чего уж проще и справедливее! Ливан — действительно суверенное государство, которое вправе не терпеть чужих солдатнасвоей земле. А израильтяне такую повестку дня отвергают, требуют обсудить так называемую «нормализацию» отношений.

Невинная формула — нормализация. Но только внешне невинная. На самом деле Ливан хотят насильно, силком подключить к кэмп-дэвидскому процессу, отколоть от других арабских стран, заставить подписать «мирный договор» с Израилем. Ливану бесцеремонно навязывают «мир» с Израилем ценой ссоры, розни, разрыва с арабскими государствами. Ливан толкаютнапуть Египта, хотя в Египте — уже и на официальном уровне — все больше сомнений по поводу Кэмп-Дэвида.

И как инструмент давления используют оккупационные войска, их присутствие, отказ их вывести.

Участники переговоров сидят за столом треугольником. Третью сторону занимают американцы. Фальшивые друзья Ливана, они фактически помогают Тель-Авиву саботировать вывод израильских войск и заодно затягивают тем самым срокпребыванияна ливанской земле собственной морской пехоты.

Январь1983 г.

ДВА ГОДА «ЭКСПЕРИМЕНТОВ» В ВАШИНГТОНЕ

Один американский ученый-политолог высказал предположение, что президентство Рональда Рейгана войдет в историю как «экспериментальное». Эта догадка приходит на ум сейчас, когда истекла ровно половина срока президентства. Конечно, два года — не юбилейная дата. G другой стороны, деятельность Белого дома всегда находится в поле зрения политических наблюдателей, и в этом смысле итоги подводятся чуть ли не каждый день. И все-таки… И все— таки ость повод оглянуться с полдороги и поделиться кое— какими соображениями насчет «экспериментов» Рейгана и того, что из них получается.

В узком смысле, с точки зрения его политических взглядов и психологии, нынешний президент — плоть от плоти калифорнийских миллионеров-нуворишей, успешно сколотивших свои состояния и потому отстаивающих «право» навязывать себя и страну, где они преуспели, в качестве примера для подражания всему миру. В более широком смысле Рональд Рейган — выразитель интересов консервативного правого крыла республиканской партии, для которого лидеров обычно поставляет кондовая американская провинция, а идеологическую оснастку — в последние годы — нью-йоркские интеллектуалы-неоконсерваторы. Напомним, что к тому же он пришел на волне консервативных и воинственно-шовинистических настроений, подхватившей и массового избирателя. Этот избиратель, в частности, поддался на разговоры о «советской угрозе» и осенью 1980 года считал также, что надо в конце концов постоять за Америку, оскорбленную исламскими экстремистами в Тегеране, взявшими в качестве заложников персонал американского посольства и продержавшими его в плену ровно 444 дня.

Упомянутые политическая родословная и политическая база предопределили характер рейгановских «экспериментов». Как далеко вправо можно сдвинуть американский политический маятник и как долго задержать его в этой крайне правой точке? Можно ли в экономической и социальной областях действовать так, как будто корыстные представления калифорнийских миллионеров разделяются большинством американцев? Можно ли, разогнав па новых орбитах гонку вооружений, добиться военного превосходства над Советским Союзом и попрать принципы мирного сосуществования, невзирая на то, что в наш ракетно-ядерный век они действуют, помимо всего прочего, с силой и непреложностью инстинкта самосохранения человечества?

В общем, как представляется, суть «эксперимента», или, по-другому, «консервативной революции», Рейгана состояла в том, чтобы дать бой времени, пользуясь властью и, следовательно, доступом к немалому американскому могуществу.

Называлось это, естественно, иными словами. К ним полезно вернуться. Вот, например, из речи Рейгана при вступлении в должность 20 января 1981 года: «Перефразируя Уинстона Черчилля, скажу: «Я только что принес присягу не для того, чтобы, будучи президентом, смотреть, как у меня на глазах разваливается самая мощная экономика в мире».

Два прошедших года были годами экономического спада, которому не находят параллелей в послевоенной истории Соединенных Штатов. Безработице, поднявшейся с 7,4 до 10,8 процента за те же два года, находят лишь параллели 40-летней давности, довоенные. 12 миллионов безработных (а с частично работающими и отчаявшимися найти работу— все 20 миллионов) стали подопытными свинками «рейганомики». Они панически влияют па самочувствие остальных, и страх потерять работу никак не собьешь похвальбой по поводу действительно сократившегося роста цен. Бездомные люди, ночующие в картонных коробках, — это новый штрих в меняющихся картинах американских улиц. Примета самого последнего времени.

Будем откровенны: многие американцы считают, что программы социальной помощи разным категориям нуждающихся лишь плодят нахлебников и дармоедов. Рейган использовал эти настроения, но и тут его «опыты» зашли слишком далеко в направлении бессердечия и жестокости к бедным и обездоленным. За войну против бедняков он заслужил прозвище Робин Гуд наоборот. Сам того не желая, он стал довольно эффективным лекарем, способным избавить многих своих соотечественников от консервативной лихорадки. Как далеко вправо сдвигается американский политический маятник? Частичный ответ был дан на промежуточных выборах в ноябре прошлого года, когда рейгановских консерваторов потеснили в палате представителей конгресса США. Іеперь уже и конгресс не дает отодвинуть маятник «еще правее».

Еще Джимми Картер, основательно забытый, в своем последнем послании конгрессу объявил первейшей внешнеполитической задачей «укреплять военную мощь Америки

и ее союзников и друзей». Милитаризацией внешней политики грешили все послевоенные президенты США. Но, пожалуй, никогда на этом не делалось такого акцепта, как при Рейгане. Особенно по контрасту с 70-ми годами, когда его предшественники признавали наличие военно-стратегического паритета между США и СССР и так или иначе считались с принципом равенства и одинаковой безопасности. И, пожалуй, никогда еще не была так велика потребность власть предержащих в утолении особой жажды — неприязни и прямой ненависти к Советскому Союзу, к социалистическим странам, к коммунизму.

Эти калифорнийские эмоции, а также расчеты на достижение военного превосходства над Советским Союзом, будучи переведенными на язык военных программ, дали всем хорошо известную цифру — 1,6 триллиона долларов ассигнований Пентагону на пять лет. Может ли выдержать этот «эксперимент» американская экономика? Сомнения множатся. Сопротивление безумным военным расходам растет по мере роста бюджетного дефицита. Дефицит может достигнуть в текущем финансовом году около 200 миллиардов долларов и еще больше вырасти в следующем году, то есть тогда, когда, по первоначальным обещаниям президента, он должен был быть сведен на нет.

Сообщают, что сейчас на американском книжном рынке есть примерно 250 книг о ядерном оружии, ядерной войне и ее последствиях, о ядерной катастрофе. В 10 раз больше, чем десять лет назад. Почему вдруг принялись американцы за это невеселое чтение? Страх и тревога, небывалые страхи и тревоги — это тоже промежуточные последствия «экспериментального» президентства. Конечно, антисоветизм нагнетается все пуще, но грань между небылицами и нелепостями, абсурдом условна и часто неуловима. Так случилось и с небылицами о «советской угрозе». Их довели до нелепости, абсурда. Им все меньше верят, а страхи и тревоги все больше происходят от слов и действий облеченных властью американцев. Жажду ненависти утоляет лишь меньшинство. Большинство людей просто хотят жить — просто и в мире.

Всегда трудно расчленять время, которое идет сплошным потоком, в котором и сам плывешь. Но если все-таки попытаться разделить обозреваемый нами период, то увидим, что в 1981 году опасная политика администрации Рейгана пробудила массовое антиядерное движение в Западной Европе. С весны 1982 года проснулась Америка и заявила о своих новых настроениях референдумами за замораживание ядерных арсеналов США и СССР, а затем и июньской миллионной манифестацией в Нью-Йорке, приуроченной

к началу второй специальной сессии ООН поразоружению. На ноябрьских выборах миллионы американцев в разных штатах, городах и округах проголосовали за замораживание, выразив несогласие с правительственной политикой.

Американские обозреватели до сих пор спорят, чего больше в президенте Рейгане — от «идеолога» или от «прагматика», от человека жестких взглядов, находящегося в плену своего консервативного мировоззрения, или от человека, готового проявлять гибкость и учитывать обстоятельства, когда обстоятельства, что называется, выше нас. Не будем вовлекаться в этот спор, но отметим, однако, что по важнейшему вопросу контроля над вооружениями нынешняя администрация вынуждена была учитывать такое властное обстоятельство, как давление общественного мнения. Целых десять месяцев в 1981 году Белый дом не хотел возобновлять американо-советские переговоры по ядерному оружию средней дальности в Европе и вынужден-таки был отправить своего посла в Женеву, когда по западноевропейским столицам прокатились антиядерные, антиракетныедемонстрации. Почти полтора года затягивал Вашингтон возобновление переговоров по ограничению и сокращению стратегических ядерных вооружений, ссылаясь на неспешный процесс «разработки» новой позиции. Весной 1982 года ему пришлось поспешить, чтобы сбить мощно поднимавшуюся волну антиядерного движения в Америке.

Но… И в том, и в другом случае это были подачки обеспокоенным народам по обе стороны Атлантики, а заодно и западноевропейским союзникам. Нужны не переговоры ради прикрытия гонки вооружений, а переговоры ради заключения взаимовыгодного соглашения. За обоими столами переговоров в Женеве американцы, как известно, выступают с заведомо неприемлемыми предложениями. Непримиримая идеология консерваторов берет верх над соображениями политического реализма, заботы о будущем мира и человечества.

Как преодолеть эту неподатливость? И можно ли ее преодолеть, учитывая нутряной антисоветизм нынешних вашингтонских лидеров? На этот вопрос нет четкого ответа. Мне довелось дважды побывать в Соединенных Штатах в 1982 году— в начале и в конце года. Заметна растущая изоляция правительства в обществе, растущая оппозиция ему. Попытка бросить вызов времени и плыть против течения дается все труднее, но президент продолжает гнуть свою линию. Несмотря на разлад внутри его администрации,

о чем свидетельствует серия педавпих отставок. Несмотря па разброд, который ряд наблюдателей предпочитает называть полным развалом. Несмотря на разногласия с союзниками по НАТО и продолжающийся упадок американского авторитета.

Необходима политическая воля к диалогу, сотрудничеству, соглашению. Эта мысль красной нитью проходит через Политическую декларацию, подписанную руководителями социалистических стран в Праге 5 января 1983 г. Как добиться этой воли от Вашингтона? Очевидно, решимостью доказать американцам, что их попытки достичь превосходства обречены на неудачу. И еще через волю общественности, народов, с которой не могут не считаться правительства. На такой политический климат, на такую волю народов, которая должна оказать влияние на действия правительств, работают мирные инициативы Советского Союза и других социалистических государств. Работают эффективнее и сильнее, чем раньше. Тут, как представляется, возникает новое качество.

Советские позиции (о неприменении ядерного оружия первыми, о замораживании ядерных арсеналов) всегда пользовались поддержкой мировой общественности. И теперь новые предложения — по стратегическим ядерным вооружениям и ядерному оружию в Европе, идея Договора о взаимном неприменении военной силы между государствами — участниками Варшавского Договора и НАТО — выступают как действенный фактор борьбы за мир, за разоружение. Характер откликов западной прессы и политических деятелей позволяет проиллюстрировать эту мысль. Не отмахиваться от советских инициатив, а рассмотреть их в позитивном духе и сделать ответные шаги навстречу. И снова давление общественности заставляет лавировать Вашингтон...

В этих заметках высказаны лишь некоторые соображения в связи с двухлетием президентства Рейгана. Автор отталкивался от термина — «экспериментальное». Не знаю, подойдет ли это определение историку, а для журналиста оно наполнено иронией и горечью. Короткими размышлениями не ухватить всю диалектику, всю игру времени и обстоятельств. «Эксперименты», да еще рискованные, с такими большими понятиями, как мировая политика и судьба народов, подразумевают непомерную дозу эгоцентризма и ' самонадеянности, преувеличенное мнение о возможностях американского капитализма. «Эксперименты» чреваты потерей времени, и, как мы знаем, эти потери были не только при нынешнем президенте. Опи означают упущенные возможности укрепления мира. Они ведут к опасной нестабильности в американо-советских отношениях.

Январь 1983 г,

ГАЛОПОМ ПО ЕВРОПАМ

Вице-президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш перемещается по Западной Европе, планируя за 12 суток посетить семь столиц и 10 февраля отправиться в обратный путь, в Вашингтон, с докладом тому, кто отправил его в это турне, — президенту Рональду Рейгану. Попробуем для начала применить к этой поездке простой арифметический подход. Разделив 12 суток на семь столиц, получим примерно по 40 часов на каждую. Вычтем еще заезд в Западный Берлин и аудиенцию у папы римского, время на перелеты, неизбежные торжественные церемонии встреч, завтраков и обедов, время на сон и физические упражнения, коим каждодневно предается вице-президент, чтобы не потерять форму.

Что остается? Остается — галопом по Европам. Добавим, что лишь на прошлой неделе Рейган, а также и Буш принимали в Вашингтоне министра иностранных дел ФРГ Геншера, что вроде бы лишает практической целесообразности встречу Буша с канцлером ФРГ Колем в Бонне. Добавим, что в Женеве Буш встречается с делегацией США на переговорах по ядерному оружию средней дальности, хотя совсем недавно президент Рейган напутствовал главу этой делегации посла Нитце. Добавим, наконец, кое-что из заявлений самого Буша, к примеру из его пресс-конференции перед поездкой. Он сказал, что его миссия «не предусматривает ведения переговоров» и — еще существеннее! — что он «невезётс собой в Европу каких-либо новых предложений». Для чего же тогда устраивается галоп, о котором с таким шумом раззвонили еще за тринеделидо старта? Буш говорит о консультациях с союзниками. Но ведь консультации, если это серьезные консультации, тоже требуют времени, которого у Буша, как мы прикинули, пет.

Остается одно объяснение — реклама, политическая реклама. Еще один спектакль, поставленный теми, кто у себя в Вашингтоне как раз в эти дни предложил бюджет, увеличивающий па 35 миллиардов долларов и без топ) гигантские военные расходы, а в ходе европейских гастролей хочет уверить всех в своем стремлении к контролю над вооружениями и их ограничению. В спектакле приглашены сыграть свои роли те западноевропейские лидеры, которых навещает американский вице-президент.

Между тем дело чрезвычайно серьезное. 1983 год обещает стать поворотным — либо к оздоровлению политической обстановки в Европе, либо к ее еще большему обострению. К концу года, еслинезавершатся соглашением советско-американские переговоры в Женеве, американцыначнутвнедрять в Западную Европу свои «Першинги-2» и крылатые ракеты.

На столе только что возобновившихся женевских переговоров лежат новые советские предложения о ядерных вооружениях средней дальности. Они, как известно, исходят из принципа примерного равенства Советского Союза и стран НАТО — и по ракетам, и по самолетам — носителям ядерного оружия. Причем предлагается равенство па несравнимо более низком уровне, чем теперь.

Нужны ответные шаги с другой стороны, со стороны США. О необходимости этих шагов говорят не только в Москве. Широчайшие западноевропейские круги, не только общественные, но и официальные, поглядывают в сторону Вашингтона, ожидая конкретного и конструктивного отклика на советские инициативы. В этом характернейшая черта нынешнего момента, и достаточно полистать едва линелюбую крупную западноевропейскую газету, чтобы обнаружить этот настойчивый мотив: дело — за Вашингтоном, очередь — за Вашингтоном. И еще один мотив, перекликающийся с первым: рейгановский «нулевой вариант», предусматривающий на деле одностороннее разоружение СССР, упрямое отстаивание этого варианта не открывают путь к соглашению в Женеве, а, напротив, держат советско-американские переговоры в тупике.

О необходимости гибкости, включающей отказ от жесткой конструкции «нулевоговарианта» и новые конструктивные предложения со стороны Вашингтона, так или иначе рассуждают в Париже и Лондоне, в Риме и Бонне. И больше всего — в Боппе, где страсти накалены из-за политической борьбы перед выборами в бундестаг б марта. В Бонне социал-демократическая оппозиция призывает к компромиссу в Женеве с учетом новых советских предложений, а правящая коалиция во главе с канцлером Колем, хотя и демонстрирует более других солидарность с американской позицией, небез опаски оглядываетсянамассового избирателя, явно предпочитающего обойтись без американских ракетназападногерманской территории.

Нынешняя американская администрация за два года пребывания у власти доказала верность принципу: если факты противнас, тем хуже для фактов. Но фактысоветского«мирного наступления», его воздействия на западноевропейскую общественность даже онанеможет игнорировать, боясь политической изоляции и еще большего обострения отношений с союзными правительствами, испытывающими усиливающийся нажим своих народов.

В последнее время за океаном много говорят о битве за умы и сердца западноевропейцев, о «публичной дипломатии». Как можно понять, «публичная дипломатия» — это попытка сбыть неходовой товар, непопулярную политику в новой, более привлекательной пропагандистской упаковке. Не для переговоров и даже не ради консультаций с западноевропейскими руководителями путешествует сейчас Джордж Буш по Западной Европе. Чемоданы его пусты («не везет с собой каких-либо новых предложений»), но зато обклеены пестрыми этикетками новоявленной «публичной дипломатии».

Примеры? Обращение президента Рейгана к народам Европы, которое Буш огласил в Западном Берлине. В обращении пропагандируется все тот же «нулевой вариант», хотя сам термин опущен, — не в этом ли и состоит единственная «уступка» общественному мнению?

Отклики прессы западноевропейской, да и американской на это обращение поразительно единодушны — ничего нового, сугубо пропагандистский жест.

Последовал быстрый официальный отклик п с советской стороны. В ответах 10. В. Андропова на вопросы корреспондента «Правды» говорится, что приверженность американского президента прежней позиции «свидетельствует об одном: Соединенные Штаты не хотят искатьвзаимоприемлемыедоговоренности с Советским Союзом и тем самым намеренно обрекают женевские переговоры на неуспех».

Западногерманская «Гепераль-апцайгер» пишет, что американская политика «все больше наталкиваетсянаскепсис даже среди друзей». На скепсис даже среди буржуазной, «атлантической» печати натолкнулась и поездка вице— президента США. Ее цель многие обозреватели сочли заведомо недостижимой.

Между тем есть один верный способ добиться успеха в «публичной дипломатии». Не из арсенала Голливуда и рекламных агентств. И состоит этот способ не в том, чтобы отправить американского вице-президента галопом поЕвропам. А в том, чтобы положить на стол переговоров вЖеневе конструктивные реалистические предложения, которые внесли бы свой вклад в достижение соглашения. Именно этого ждут от американского руководства народы. Именно эти ожидания не могут не учитывать западноевропейские деятели, собеседники Буша в эти дни.

Февраль 1983 г.

КАК ГЕНЕРАЛ ПОПАЛ ВПРОСАК

По широко бытующему мнению, «пулевой вариант» президента Рейгана политически скончался, не выдержав испытания логикой и критики со стороны общественности, а также многих политиков и специалистов. Но об официальных его похоронах говорить еще рановато. Вместо того чтобы предать «пулевой вариант» земле или забвению, американцы все еще упорно держат его в залах женевских переговоров по ядерному вооружению средней дальности в Европе. Вице-президент Джордж Буш возит почившего по западноевропейским столицам. Более того, прижав американских союзников к стенке, он в ходе своей поездки добился от них заявлений, что «нулевой вариант» ж нездоров и ничего лучше его пока не придумано.

Американский генерал Бернард Роджерс, главнокомандующий войсками НАТО в Европе, должен защищать — и защищает — «пулевой вариант», что называется, по долгу службы. Но вот в прошлое воскресенье ему довелось предстать перед телевизионными камерами компании Эй-би-си. _ч II достался ему в качестве спрашивающего корреспондент Эй-би-сп Сэм Допальдсоп, известный своим умением ставить вопросы в лоб, своей настырностью. И вот что вышло пз противостояния генерала и корреспондента. Приводим их диалог дословно.

Дональдсон. Г-н генерал, «пулевой вариант» кажется весьма справедливым решением, но внем есть один тревожный момент, которым русские успешно воспользовались в своей пропагандистской кампании. Французы и англичане имеют свои собственные ракеты, нацеленные на Советский Союз. По «нулевому варианту» онине будут приниматься в расчет. Если мы сократим свои вооружения до нулевого уровня с каждой стороны, русским придетсядемонтировать свои ракеты СС-20, мы откажемся от развертывания своих ракет «Першинг» и крылатых ракет, но французские и английские ракеты останутся. Разъясните, пожалуйста, этот вопрос. Почему справедливо позволить англичанам и французам сохранить эти ракеты?

Роджерс. Честно говоря, не мне судить, что справедливо, а что нет. Англичане и французы весьма решительно заявили, что они…

Роджерс. Я бы сказал, что я очень встревожен тем, что мнене только приходится принимать в расчет системы оружия, которые Соединенные Штаты могли бы разместить, но что мне также приходится учитывать системы других двух стран. Мне же лично это очень помогает на посту верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, поскольку русским приходится принимать в расчет и эти системы оружия, помимо американских.

Дональдсон. Ну вот, видите, но в этом и состоит проблема, г-н генерал. Как же ее решить? Если мы действительно всерьез настаиваем на «нулевом варианте», что же мы говорим о французских и английских ракетах?

Роджерс. Все, что нужно сказать, должны говорить англичане и французы, а они заявили, что ихракетные системы не будут обсуждаться на нынешних двусторонних переговорах между Соединенными Штатами и Советским Союзом. И, как я уже говорил, я не могу быть к ним в претензии за то, что они занимают такую позицию, поскольку они все время говорят, что будут иметь свои собственные независимые ядерные силы, и, как я уже указывал, это мне очень помогает.

Дональдсон. Но если бы вы жили в Киеве и взлетели на воздух в результате взрыва французской ракеты, неужели для вас имело бы какое-то значение, что она была французской, а не американской?

Роджерс. Я не живу в Киеве, и поэтому я не могузанять позицию, очевидно желательную для русских, хотя я и понимаю их проблему...

Вот такой получился откровенный и поучительный диалог. Читатель способен сам сделать изнеговыводы. Со своей стороны скажу лишь одно: то, что «очень помогает» генералу Роджерсу и его шефам в Пентагоне иБеломдоме, очень вредит делу мира.

Генералговорит: «Не мне судить, что справедливо, а что пет». Скажите, какая скромность! Но дело, конечно, по а скромности или в отсутствии опой, а в том, что невозможно (даже по долгу службы! Даже верховному главнокомандующему НАТО!) защищать тот самый «нулевой вариант», который как будто не замечает наличия более полутора сотен английских и французских ракет. И генерал Роджерс, как видите, сдает позиции, отступает под атакой корреспондента, у которого всего одно оружие, причем не ядер— bog, а обычное — логика.

Логика и справедливость требуют засчитывать английские и французские ракеты в общем балансе ядерных сил. Именно из этого и исходят советские предложения, утверждающие принцип: ни одной ракетой, ни одним самолетом больше ни с одной, ни с другой стороны.

Февраль 1983 г.

ПРИТВОРСТВО И ПОТВОРСТВО

Среди наблюдателей внешней — и военной — политики государства Израиль иорданскому королю Хусейну принадлежит не последнее место. Многолетняя жизнь с соседом, которого никак не назовешь добрым, придает его наблюдениям остроту и вес. И вот одно из них, высказанное западным журналистам летом 1982 года, когда войска Бегина и Шарона осаждали Западный Бейрут:

«Израиль постоянно пытается расширяться за счет других, обеспечивать себе приобретения за счет арабской нации, — говорил иорданский король. — Израиль пытается, как и в прошлом — надо сказать, успешно, — неожиданно ставить мир перед новым статус-кво. В подобных ситуациях внимание мира отвлекаетсянарешение вопросов, связанных с урегулированием создавшейся, то есть повой, ситуации, в то время как забывается или делается вид, что забывается, основная проблема, требующая урегулирования...»

Иными словами, каждый новый акт экспансионизма и агрессии, предпринятый израильскими руководителями сегодня, нужен им не только «сам по себе», но и для того, чтобы нагородить совершенное вчера, сделать его привычным, или, как говорит Хусейн, поставить мир перед новым статус-кво.

Это верная мысль, которая многим приходиланаум. Нынешние события убедительно ее подтверждают. В самом деле, что мы имеем сегодня на переднем, так сказать, пла— пе? Израильтяне как бы нависли над Сирией, сосредоточивая войска в долине Бекаа и угрожая ударами по позициям сирийской ПВО и даже по сирийской столице Дамаску. Это новая угрожающая ситуация. И она же — заслон, которым Израиль хотел бы отвлечь внимание от того, какон«переваривает» добычу своей агрессии в Ливане.

В июле прошлого года Бегин уверял, что «не хочет держать свои войска в Ливане хотьнаминуту дольше, чем необходимо». Но что это такое — «необходимо»? Израильские войска не уходят, израильско-ливанские переговоры топчутся на месте, поскольку, как выясняется, Израилю «необходимо» сохранить военный контроль по меньшей мере пад Югом Ливана, лишая это арабское государство суверенитета (хотя, если вспомнить недавние заявления Бегина, именно для восстановления этого суверенитета от посягательств палестинских отрядов вторглись в Ливан израильские войска). Бегин теперь ведет счет не на минуты. Он призывает запастись терпением и говорит, что переговоры об урегулировании ливанского кризиса не смогут завершиться «за день или неделю». Пахнет месяцами и годами. Пахнет новым статус-кво, попирающим все нормы международного права.

Итак, на переднем плане кризисное положение па границах Сирии. На втором плане — уходящая в бесконечность перспектива израильско-ливанских переговоров, и в этой перспективе мечущиеся фигурки вашингтонских посредников Хабиба и Дрейпера, уговаривающих Бегина поторопиться.

А на третьем плане в этой израильской тактике, когда сегодняшними кризисами хотят отодвинуть вчерашние и решить их по-своему, самое главное — палестинский вопрос. Израиль вынудил палестинские отряды уйти из Южного Ливана и Западного Бейрута, вынудил палестинское руководство перебраться в другие страны. Но самое драматическое и зловещее отнюдьнеобязательно свершается под грохот снарядов и бомб. Самое драматическое происходит сейчас именнонатретьем плане — и без военных действий. Израиль заглатывает и «переваривает» захваченную им палестинскую землю па Западном берегу реки Иордан. И для палестинцев это — самое страшное. Государство не может существовать без территории. Правительство Бегина хочет убить идею арабского палестинского государства самым радикальным образом — лишая палестинцев земли.

О чем практически идет речь? О программе небывало активного переселения израильтян па арабскиепалестинскиеземли Западного берега. Судите сами: с 1967 года, когда эти земли были захвачены Израилем, и по сию пору там было создано около 130 еврейских поселений с общим числом жителей почти 30 тысяч. К середине этого года там должно быть построено 6 тысяч единиц жилья для 35 тысяч человек, с тем чтобы еврейское население Западного берега превысило 60 тысяч человек. По официальным прогнозам, к 1987 году или еще раньше число израильских поселенцев на Западном берегу должно достигнуть 100 тысяч. Это значит, что у них будет пять своих представителей в кнессете и такая политическая сила, что даже израильское правительство со взглядами не такими агрессивными, как у Бегина, вряд ли возьмется переселить их обратно.

А нынешние израильские лидеры, по свидетельству американского еженедельника «Тайм», мечтают о том, что к 2010 году на Западном берегу Иордана будет проживать 1,4 миллиона евреев наряду с 1,6 миллиона арабов, сведенных на положение «второсортных граждан» и экономически, и политически.

Усиленная колонизация, ползучая аннексия Западного берега не секрет и для тех на Западе, кто (вспомним слова короля Хусейна) хотел бы забыть «основную проблему». Бывшие президенты США Джимми Картер и Джеральд Форд пишут в журнале «Ридерс дайджест»: «Факты убедительно показывают странам арабского мира, да и другим странам тоже, что израильские руководители попросту решили захватить эти земли и удерживать их силой».

Бегин сам никоим образом не скрывает эти факты. Он гордится ими. Перечеркивая историческую толщу двух тысячелетий, он ставит над современным международным правом, воспрещающим акты агрессии и территориальной экспансии, право библейское, или, если называть вещи своими именами, обыкновенный (и необыкновенный!) сионизм, выступающий в качестве разновидности расизма. Вот его слова: «Мы родились как нация в Иудее и Самарии (то есть на Западном берегу Иордана. — С. К.). Здесь правили наши цари… Чтобы израильское правительство запретило сыновьям и дочерям нашего народа жить в Иудее, Самарии и в секторе Газа? Если такое и придет кому-то в голову, то это будетне больше чем фантазия».

«Фантазия» пришла однажды в голову президенту США Рональду Рейгану. В своем плане ближневосточного урегулирования, оглашенном 1 сентября 1982 года, после ухода палестинских бойцов из Западного Бейрута, он призвал Израиль «заморозить» создание еврейских поселенийнаЗападном берегу и в секторе Газа, рассматривая это как шагнапути возвращения оккупированных территорий палестинским арабам, которые, по мысли вашингтонских стратегов, должны решить свое будущее в рамках «ассоциации» с Иорданией. Американский план, напомню, отказывает ООП в признании, а палестинцам — всозданиисобственного независимого государства. Но этого для Бегина и его сторонников мало. Они ни за чтонесоглашаются заморозить израильскую колонизацию Западного берега.

И до сих пор Бегин стоит на своем. Недавно он снова заявил без обиняков: «Если бы нам кто-нибудь приказал заморозить процесс создания поселений, мы бы заявили в ответ, что это так же невозможно, как невозможноостановитьсаму жизнь. Это абсолютно невозможно».

Ответом на американский призыв к «замораживанию» была, как видим, программа ускоренного заселения захваченных земель. Увещевания Вашингтонанепомогли. Инемогли помочь. Когда прошлой осенью речь зашла о том, кто кого пересилит в американском конгрессе — Рейган или Бегин, па лопатках оказался Рейган. Конгресс вопреки рекомендациям администрации накинул Израилю еще примерно полмиллиарда долларов поверх предложенных двух. Американская помощь не «замораживает», а размораживает строительство новых поселений.

Сейчас в очередной раз американская пресса полна сообщений об очередном (и опять небывалом) обострении отношений между Вашингтоном и Тель-Авивом: из-за Ливана и израильского нежелания выводить оттуда войска, а также из-за Западного берега и сектора Газа. Разногласия и в самом деле есть, потому что Вашингтон, стремясь к гегемонии на Ближнем Востоке и имея в качестве первоначального плацдарма для осуществления этой цели союз с Израилем, хотел бы ладить и с арабами, с тем же Ливаном, с топ же Иорданией и даже с палестинцами, если они откажутся от своих и примут американские условия. Но если брать не поверхность, а нутро, сердцевину американо-израильских отношений, то все эти разногласия — притворство. Притворство, пока длится потворство Америки Израилю.

Притворство еще и потому, что дает Соединенным Штатам возможность выступать в роли радетелей арабов. Для некоторых арабов эта американская позасоблазнительнасегодня, побуждает их играть в американскую игру. Но стоит ли забывать о горьком опыте, о том, что завтра и послезавтра такая игра чревата огромным политическимущербомдля арабского дела? Маня арабов призраком урегулирования, заведомо несбыточного, американцы даютИзраилювыигрыш во времени, дают время переваривать добычу и готовиться к новым захватам.

Февраль 1983 г.

СЛУЧАЙ НА КАПИТОЛИЙСКОМ ХОЛМЕ

Президент Рейган, что называется, напрашивался на неприятность, предложив сенату США утвердить кандидатуру КеннетаЭдельманана пост директора агентства по контролю над вооружениями и разоружению. Ионее получил. Как уже сообщалось, сенатская комиссия по иностранным делам отложила «на неопределенное время» голосование по этой кандидатуре и предложила президенту подыскать другую, более подходящую. Рейган стоитнасвоем, и исход нового столкновения в коридорах вашингтонской власти пока не ясен, что, однако, немешает пристальнее приглядеться к нему.

Такие столкновения между Капитолийским холмом и Белым домом происходят нечасто: учтем, что большинство в сенате в целом и в каждой его комиссии принадлежит республиканцам, то есть партии Рейгана. Поэтому дополнительную остроту приобретают два вопроса. Почему быловыраженонедоверие Эделману? И почемуРейганвыбрал его в качестве главы того правительствепного ведомства, которому выделена важная роль при разработке и осуществлении американской политики в области контроля над вооружениями и их ограничения?

Сенатская комиссия «забодала» кандидатуруЭдельмана, потому что па двух слушаниях этот молодой, 36-летний выдвиженец президента показал, во-первых, дремучее невежество в важнейшем деле, которое ему собирались поручить. Во-вторых, он видел свою задачу не в том, чтобы добиться контроля иад вооружениями, а в том, чтобы препятствовать этому контролю во имя так называемого «перевооружения» Америки. Усилия по ограничению вооружении, о которых па всех перекрестках распинается сейчас Белый домЭдельманназвал всего лишь «притворством».

ПочемуРейганпредложил такую, мягко говоря, спорную кандидатуру? Некомпетентность еговидимо, не смущает. Она — фирменный знак нынешней администрации.Ведь этосовсемнеанекдот, что в ходе предвыборнойкампании1980 годапрезидентпутал Индокитай с Индонезией, а ого помощник по национальной безопасности позднее поразил членов той же сенатской комиссии по иностранным делам своими обширными незнаниями по части имен международных деятелей и существа мировых проблем. Дальше. Случай сЭйдельманомеще раз свидетельствует, что в выборе и политики и людей американский президент — добровольный пленник своих весьма консервативных взглядов, эмоций, инстинктов.

Пощечина, полученная от сенатской комиссии по иностранным делам, где, повторяю, большинство принадлежит его партии, — показательна. Коль скоро речь зашла о настроениях, нелишне привести данные одного из последних опросов известного специалиста Луиса Харриса. Всоотношении66 процентов к 31 американцы признали «неудовлетворительной» деятельность президента в области переговоров о контроле над вооружениями. В соотношении 57 процентов к 39 опрошенные зарегистрировали своювстревоженностьтем, что он «может вовлечь страну в крупную ядерную войну».

Щедрый кредит доверия, выданный конгрессом новому президенту, когда он приступил к обязанностям в начале 1981 года, убывал прежде всего по мере провалов «рейганомики». Итоги промежуточных выборов в ноябре 1982 года были сильным ударом по рейганизму вообще и означали появление более критичного конгресса. Гигантские военные программы перестали быть «священной коровой» на Капитолийском холме, хотя пока их всего лишь щиплют, а не режут. В декабре произошла история с ракетами MX, когда вопреки администрации и лично президенту конгресс до марта отложил решение вопроса об ассигнованиях на создание первых пяти ракет. Многие обозреватели увидели в поражении Белого дома знак меняющихся времен. «Вашингтон пост» тогда писала: «Конгресс наконец подводит черту, показывая предел своей готовности позволять подталкивать себя навстречу затеям администрации, которые сам он считает в лучшем случае сомнительными». Теперь оспаривается еще одна сомнительная затея — сЭйдельманом.

Когда в начале февраля Эдельманвпервые предстал перед сенатской комиссией по иностранным делам, ему напомнили его высказывания о том, что переговоры о контроле над вооружениями — всего лишь трюк, предпринимаемый с целью успокоения западноевропейских союзников, о том, что переговоры неимеют никакого смысла, пока американцы не закончат «перевооружение». В те дни хорошо извест— 240

ный обозреватель телекомпании Эн-би-си Джои Чанселлор говорил. «Все это происходит тогда, когда вице-президент Ьуиі носится по Западной Европе, хватает союзников за пуговицы и твердит им, что администрация Рейгана действительно искренне стремится к разоружению. Чему верить?»

Буш уже вернулся домой, открутив в пропагандистском раже немало пуговиц. Вместе с Рейганом он продолжает твердить об искреннем стремлении к ограничению вооружений. Но, видно, не ему и не президенту нужно верить. Верить нужно Эдельману — «довооружение» и «перевооружение» превыше всего и прежде всего. Это — откровенное и точное изложение курса нынешней администрации, хотя пока оно и подвело молодого «ястреба» перед многоопытными сенаторами на Капитолийском холме.

Февраль 1983 г.

ЧЕМ ОТДЕЛАЛСЯ ШАРОН

Комиссия трудилась четыре месяца, обещая, что с истиной и справедливостью будет полный порядок. Не взирая на лица. А как взирали на это лица? Они попрали истину, поглумились над справедливостью. И остались у власти.

Речь идет о «специальной комиссии» в Тель-Авиве по расследованию обстоятельств массовых убийств в палестинских лагерях Сабра и Шатила. Они произошли 16-18 сентября 1982 года. Кто не помнит жутких фотоснимков и кинокадров — груды мертвых тел женщин, стариков, детей, младенцев, лежащих вповалку под жарким южным солнцем, в пыли бедных улиц, у стен глинобитных домов?! Кто не ужаснулся этому кровавому апофеозу израильской агрессии в Ливане? Как попали убийцы в лагеря, окруженные израильскими танками и солдатами и к тому же «защищенные» американскими гарантиями безопасности мирного па— селения?

Напомню, что Бегин и его кабинет поначалу хотели уйти и от ответов, и от ответственности. Первое правительственное заявление, сделанное, когда еще не остыла кровь инеуспел высохнуть песок, прикрывший братские могилы, дышало непостижимым высокомерием. «Никто не смеетучитьнас морали и уважению к человеческой личности», говорилось в нем. Бегин с презрением отверг возмущение и протесты всего мира. Но когда в Тель-Авиве состоялась невиданная 400-тысячная (10 процентов всего израильского населения!) демонстрация, ему пришлось изменить тактику. Была создана «специальная комиссия» из трех человек иод председательством судьи Кагана.

Ивот после четырех месяцеврасследования, после опроса 65 свидетелей комиссия опубликовала 8 февраля свой доклад. Непосредственными участниками резниназваныливанские фалангисты-правохристиане, разведывательное подразделение их милиции во главе с неким Эли Хубейзой. В Сабру и Шатилу, доложила комиссия, убийцы вошли с разрешения министра обороны Израиля Шарона. Они держали связь с начальником израильской военной разведки Саги и перед своим вхождением в лагеря совещались с командующим израильскими войсками в Бейруте бригадным генералом Яроном.

«Министроборонынесетличную ответственность за случившееся» — таким был один из выводов. Комиссия рекомендовала отставку Шаропа и Саги и лишение генерала Ярова на три года права занимать руководящие посты.

Отставка, всего лишь отставка за соучастие в чудовищном преступлении… Комиссия была скорее милостива, чем сурова к Шарону и его подчиненным. Правду смягчили и затушевали. Бегинапыталисьвыгородить, обвинения в прямом пособничестве убийцам — отклонить, что выглядит нелогичным даже в свете фактов, приведенных самой же комиссией. А факты, судя по многим признакам, были оглашены не все. Взаимодействие фалангистов и израильтян было на деле еще теснее. Об этом хорошо знают американские спецслужбы. Специальный корреспондент американской телекомпании Си-би-эс Макглокмэп сообщает: «Согласно данным американских источников, Хубейза и его люди былиоснащены, вооружены и оплачены израильской разведкой и действовали по ее приказам. Разведка приказала Хубейзе вступить в лагеря, зная, что он настроен на месть».

Шарон и его помощники цинично делали грязное дело чужими руками. В частности, потому, что не хотели подвергать риску своих солдат. Па это указал в связи с докладом комиссии официальный представитель израильского премьера Ури Порат. Фалангистам разрешили войти в Сабру и Шатилу, чтобы, как он выразился, «избежать больших потерь в израильской армии». Большие потери среди невинных мирных жителей не волновали. Вспомните: «Никто не смеет учить вас морали и уважению к человеческой личности».

Что случилось с рекомендациями комиссии? Их, конечно, провозгласили торжеством израильской демократии и — отвергли.

Вовторник, 8 февраля, комиссия опубликовала свой доклад. 10 февраля заседал израильский кабинет и 16 голосами против одного (Шарона) решил принять рекомендацию насчет отставки министра обороны. На следующий день Шарон подал в отставку. Но… был оставлен в кабинете. Дальше, вполне в духе «торжества демократии», придумали циничный трюк с кнессетом (израильским парламентом). Ему вручили судьбу Шарона — в предвкушении нужного результата. Вышло, как задумали. В понедельник 61 голосом против 56 при одном воздержавшемся кнессет оставил Шарона «министром без портфеля». После голосования Бегин умыл руки, заявив, что его правительство выполнило рекомендации комиссии и ничего больше делатьнебудет.

Бегин отделался еще легче, чем Шарон: пи правительственного кризиса, о возможности которогошумнокричали после опубликования доклада «специальной комиссии», ни ответственности за случившееся, пи каких-либо перемен в политике. На пост министра обороны назначен израильский посол в Вашингтоне Моше Аренс, «ястреб» такой же отпетый, как и Шарон. А Шарону, как поговаривают, собираются поручить важный и для него не новый участок — заселение израильскими колонистами отвоеванных у арабов земель, работу по практическому осуществлению идеи «великого Израиля». Там он вполне может проявить те же свои качества.

За крутой нрав и жестокость Шарона, как известно, прозвали Бульдозером. Бульдозером он прошелся по Ливану, как прошлись убийцы израильскими бульдозерами по Сабре и Шатиле, сгребая трупы жертв. Бульдозером прошлись они вместе с Бегином поистинеи правосудию, выгораживая самих себя, соучастниковпреступления. Имнеотмыть рук, обагренных кровью невинных. Легче замять грязное дело в административном порядке, чем закрыть его в истории, стереть в сердцах и памяти людей.

Февраль 1983 г.

МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ

Положение между молотом и наковальнейнепринадлежит к числу самых удобных и не обещает спокойной жизни. Это по себе знают правительства тех стран Западной Европы, где предполагается разместить американские ядерные ракеты. Они оказались сейчас именно в упомянутом положении.

Молот — это антиракетное движение широкой общественности.Оноприобрело такой размах, что с точки зрения внутриполитических последствий для касающихся его стран решение НАТО о «довооружении» стало, по определению лондонской «Санди тайме», подобно «катастрофе». А наковальня? Это позиция официального Вашингтона на советско— американских переговорах в Женеве, «пулевой вариант», с которым не желает распроститься президент Рейган. Чем дольше упорствуют американцы в своей неуступчивости, тем меньше шансов на соглашение и больше — на «Першинги» и крылатые ракеты, которые в Западную Европу начнут завозить к концу года. И тем сильнее удары молота, нажим западноевропейской общественности на правительства. Лучше всего это видно на примере ФРГ, находящейся в накаленных обстоятельствах последней недели предвыборной борьбы.

Однако наше сравнение нуждается в уточнении. Раскаленный кусок металла податлив под молотом в руках кузнеца. Этого не скажешь о линии правительств в тех странах, которым предназначены американские ракеты, — в той же ФРГ, а также в Англии и Италии и даже в Голландии и Бельгии. Да, в какой-то, преимущественно тактической, мере линия их политики поддается молоту анти— ракетных настроений. Но если лекарственные слова об «озабоченности» сопоставить с делами, с внешнеполитическими акциями, то получается, что не молот играет решающую роль, а именно наковальня — американская позиция, принятая другими членами НАТО по соображениям солидарности и привычнойподчиненностистаршему партнеру.

Напомним урокинедавнейпоездки вице-президента США Джорджа Буша по Западной Европе. Буш прокатился по всем натовским странам, предназначенным для американских ракет, всюду размахивал «нулевым вариантом» своего шефа иодновременнозаявлял о готовности выслушать советы союзников. Советы, если верить сообщениям печати, учитывали настроения общественности и были однозначны: больше гибкости, больше конструктивности на женевских переговорах. О советах публику широко уведомляли. А дальше? Буш с чем приехал, с тем и уехал, причем добился официального одобрения американской позиции западноевропейскими лидерами. Правда, потом прошел слушок пасчет того, что оп, учитывая пожелания насчет гибкости, порекомендует Рейгану «промежуточный вариант». Слушок оказался едва ли не самым скоротечным из тех, что каждый день рождаются на вашингтонской кухне.

Американских союзников выслушали, но не послушали. Они не смогли, да и не захотели переубедить Вашингтон, непроявили достаточной самостоятельности в отношениях со старшим партнером, хотя речь идет о судьбе их стран. Малоутешительный факт, но о нем не стоит забывать, даже отмечая крепнущий напор антиракетных настроений в Западной Европе.

На достойную сожаления двойственность и противоречивость в поведении официальных представителей ряда стран НАТО обратил внимание товарищ А. А. Громыко в своих ответах на вопросы корреспондента «Правды». С одной стороны, они заявляют о своей приверженности урегулированию вопроса за столом переговоров, делают акцент па ту часть решения НАТО 1979 года, которая говорит о возможной договоренности как альтернативе размещению американских ракет в Западной Европе. С другой стороны, они выражают поддержку американскому, предназначенному для Советского Союза «нулю», с помощью которого Вашингтон уходит от договоренности. Фактическая позиция официальных кругов противоречит заявлениям в пользу договоренности.

Чем же ее пытаются обосновать?

После того как Советский Союз предложил оставить в Европе лишь столько ракет средней дальности, сколько есть у Франции и Англии, и выдвинул принцип равного числа ракет и самолетов — носителей ядерного оружия с обеих сторон, у США и Запада в целом наблюдается острая нехватка логических аргументов. В Вашингтоне, а также в Париже и Лондоне просто не хотят (не хотят — и все тут!) учитывать французские п английские ракеты, объявляя их «независимыми» или «национальными», как будто от этого они делаются менее смертоносными и уже не принадлежат к общему ядерному потенциалу Запада. В Боппе официальные представители из правящей коалиции тоже в упорневидят французских и английских ракет, продолжают толковать о советской «монополии» па ядерные средства этой категории и о том, что эту несуществующую «монополию» могут уравновесить лишь ракеты американские.

Получается, логику — побоку. Теперь упирают па своего рода «принцип», не утруждая себя доказательствами. ВпринципеЗападнежелает терпеть советских ракет сред— пой дальности в Европе. В принципе Западу нужны американские ракетынаевропейской территории. Для чего? И тут мы сталкиваемся с центральным доводом сторонников ядерного «довооружения», который за отсутствием логических подпорок висит в воздухе. Для того, оказывается, чтобы предотвратить «откол» Западной Европы от Америки или — если другим концом — чтобы обеспечить стратегическую «стыковку» обороны Западной Европы с Соединенными Штатами.

Больше всего об угрозе «откола» твердят опять же в Бонне, опять же в рядах правящей коалиции ХДС/ХСС и СвДП, опять же оправдывая автоматическое следование в фарватере рейгановской политики. Вот, к примеру, слова канцлера Коля: «Двойное решение было и остается ответом западного союза на попытку СССР открыть путь к отколу Европы от США… Следствием этого была бы уязвимость Европы для политического шантажа, а вместе с тем под угрозой оказалась бы и наша свобода». Вот слова министра иностранных дел Геншера: «Ядерный потенциал Советского Союза в области средней дальности… вызывает возможность откола Западной Европы от США. А это повлекло бы за собой откол нашей страны от ее соседей — Франции, Великобритании и других союзников. Здесь начинается путь в бездну».

Как видите, у Геншера разработана целая новая «теория домино» — применительно к «отколам», ведущим в бездну. А американские ракеты всюду в таких заявлениях фигурируют как стыковочные узлы, как скрепы, без которых мгновенно расползется по швам бедный и несчастный «западный союз» под натиском Советского Союза.

При возведении дела «в принцип» американские «Пер— шинги-2» и крылатые ракеты не просто системы оружия, по прежде всего жизненно важная военно-стратегическая гарантия Западной Европе, что Америка не бросит ее в беде и на произвол судьбы или, точнее, Москвы. «Живой гарантией» стратегической взаимосвязи США и Западной Европы, американской решимости защищать своих партнеров по НАТО Рейган и Буш называют присутствие 300 тысяч американских солдатнаевропейском континенте. Но теперь «живой гарантии» недостаточно. Как недостаточно той примерно тысячи единиц ядерных вооружений средней дальности, которой страны НАТО в целом располагают в районе Европы. Как недостаточно колоссальной американской мощи в стратегических ядерных вооружениях. Все это, оказывается, уже не в состоянии предотвратить «откол», если на западноевропейской территории не разместить еще около 600 американских ракет.

Концепция «откола» на беду была выдвинута впервые западноевропейскими политиками. По ту сторону Атлантического океана в милитаристском угаре ее охотно развивают дальше. И поворачивают… другим концом. «Не хотите наших новых ракет? Тогда совсем и навсегда от вас «отколемся»! Западную Европу стращают полным развалом «западного союза». Инебез успеха...

Как спорить с воображением, разгулявшимся и, однако, целенаправленным, питающимся из неиссякаемого источника под знакомым названием «советская угроза»? Как остановить полеты фантазии, в которых советские танки с помощью советских ракет мгновенно перемещаются на берега Рейна, а то и Сены и даже Тибра? Ведь, как ни кинь, речь идет едва ли не о главном доводе адвокатов американских ракет. Он имеет самое широкое хождение в самых серьезных учреждениях Запада.

Конечно, существует опыт, есть история, есть та же логика. Опи противостоят выдумкам и фантазиям. Логику, к примеру, призывает в свидетели видный деятель СДПГ Эгоп Бар. «Если присутствие американских ракет служит условием сцепки с США, — говорит он, — то сегодня мы оторваны от США, потому что таких ракет пет. А это явная нелепица».

И в самом деле — неЛепица: ФРГ не оторвана от США.

Американский обозреватель Том Уикер опровергает концепцию «откола» историческим опытом последних двадцати лет. Напоминая, что в 1963 году Соединенные Штаты убрали из Западной Европы свои ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер», он пишет: «Однако ни к какому «нарушению взаимосвязи» этонепривело». И объясняет почему: «… на протяжении большей части этого периода американские межконтинентальные ракеты наземного и морского базирования в сочетании с английскими и французскимиядернымисредствами инатовскимисамолетами сядернымивооружениями па борту считались достаточным потенциалом сдерживания...»

Иными словами, в Европе сохранялся — и сохраняется — паритет поядернымвооружениям средней дальности.

В случае реализации новых советских предложений (пи одной ракетой, ни одним самолетом больше у СССР и НАТО) в Европе было бы сокращено в общей сложности более 1300 единиц ядерных вооружений средней дальности.

При этом и количество пусковых установок советских ракетсреднейдальности в европейской части СССР, и суммарное число боеголовок на них были бы меньше, чем в 1976 году, то есть до начала модернизации Советским Союзом ракет средней дальности.

Поясню, что именно эта модернизация породиланаЗападе разговоры об опасности «откола».

Таковы факты. Но с точки зрения нынешних американских руководителей, унихвсе тот же существенный и неизвинительный изъян — они не подкрепляют фантазии, рожденные воспаленным антисоветизмом.

Администрация Рейгана пугает Западную Европу американским «отколом» и как следствие «советским шантажом». Но не о советском, а об американском шантаже идет па деле речь, и у шантажистов сразу два адреса — Советский Союз и Западная Европа. Сокровенные вашингтонские замыслы не составляют секрета. Достаточно глянуть на карту Европы и прикинуть, что с территории ФРГ ракета «Першипг-2» за 8-10 минут достигает жизненно важных центров Советского Союза. Не дополнительная «сцепка» в обороне Западной Европы нужна американцам, а оружие первого удара, вплотную приближенное к границам СССР. Вот где настоящая угроза крайнего обострения военно-политического положения в Европе.

Многое поставлено с ног на голову. В проверке на лояльность, на верность, которую Вашингтон учиняет своим союзникам, на первый план выдвинута их покорность, их готовность к размещению американских ракет, а не учет ими собственных интересов, не их долг и право добиваться достижения справедливой договоренности в Женеве.

«Думается, западноевропейские государства не вправе играть роль сторонних наблюдателей, а тем более популяризаторов нынешней американской позиции», — сказал А. А. Громыко в ответах корреспонденту «Правды».

Эта рольнепристала западноевропейцам. К тому жеона— опасна.

Март 1983 г.

ЛОЖЬ В ПОМОЩЬ ПУШКАМ

В послевоенной истории США записан как классический один случай спекуляции на выдумке о «советской угрозе». Во время избирательной кампании 1960 года Джон Кеннеди, состязающийсяс Ричардом Никсоном за Белый дом, все уши прожужжал американцам, пугая их советскими ракетами и американским отставанием в этой области. Его данные, как обнаружилось позднее, были преувеличены в 15-20 раз.

И до и после практически каждый президент США вносил свою лепту в нещадную эксплуатацию мифа о «советской угрозе». Но никто не усердствовал — инеусердствует — так, как Рональд Рейган и его команда. И объяснение этому чрезвычайно простое: никто еще не предлагал таких гигантских военных бюджетов, не прилагал таких усилии сломать стратегический паритет между США и СССР, сложившийся в 70-е годы.

Нынешний конвейер фальсификаций, запущенный в ходе предвыборной борьбы 1980 года, можно сказать, ни разу не остановился с тех пор. Старая ложь выходит новыми изданиями. Иногда — буквально. Имеем в виду второе издание пентагоновской брошюры «Советская военная мощь». Впервые она вышла в сентябре 1981 года. Сейчас дополнена и снабжена новым предисловием министра обороны США Уайнбергера. Отпечатана тиражом в 320 тысяч на английском языке — с обещанием переводов еще на пять языков. На пресс-конференции, состоявшейся 9 марта и транслировавшейся не только на США, но и на Западную Европу, Уайнбергерторжественно выпустил эту утку. Она тяжело взмахнула крыльями. И сразу видно — далеко не улетит.

Почему? И тут объяснение просто. Советскую военную мощь всячески преувеличивают, а свою — не замечают. На это перекошенное зрение, как и полтора года назад, обратили внимание. К примеру, в брошюре число американских стратегических бомбардировщиков В-52 занижено более чем вдвое, на 300 штук. А в советскую стратегическую авиацию записаны те бомбардировщики («Бэкфайр»), которые по своим характеристикам к пей не принадлежат, — факт этот в дорейгановское время признавался и Вашингтоном. Сообщается, что у Советского Союза есть три авианосных корабля класса «Киев». А у Соединенных Штатов авианосцев 21 — и куда как больших! Пугают американцев советской подводной лодкой класса «Тайфун», пренебрегая такой «малостью», как американские подводные лодки класса «Огайо». Каждая из пих одним ракетным залпом выпускает ядерные заряды, разрушительная мощь которых равна примерно 1200 бомбам типа сброшеппой па Хиросиму. На подходе женовая ракетная система «Трайдент-2». С пей каждая лодка класса «Огайо» будет нести больше 8 тысяч Хиросим.

Между тем Советский Союз предлагал Соединенным Штатам совместно отказаться от разработки этих новых ракетных систем, как и других новых видов ракетно-ядерного оружия. Для упоминания об этом предложении такжененашлось места впентагоновскийброшюре. Как и для многих других, свидетельствующих, что Советский Союз давно призывал и призывает США остановить гонку вооружений.

В своем глазу авторы пентагоновской брошюры не видят не только бревна гигантских американских вооружений, но и бревна американской политики. А оно, это бревно, лежит главным барьеромнапути соглашений об ограничении и сокращении вооружений. Кто отказывается взять па себя обязательство не применять первым ядерное оружие? Кто избегает приглашений сесть за стол переговоров и подписать договор о взаимном неприменении военной силы между государствами Варшавского Договора и НАТО? Говорят, что в конце концов убивают не ракеты. Себе подобных убивают люди. Это верно в том смысле, что угрозу войны песет политика, дающая зеленую улицу ракетно-ядерным вооружениям. Все знают, какие политики проводят такую политику. Президент Рейган не упускает ни одного случая, чтобы продемонстрировать свою неприязнь не только к Советскому Союзу, но и к самой идее мирного сосуществования. Его выступление на съезде американских евангелистов в городе Орландо, штат Флорида, — еще одно тому свидетельство.

А ведь эти выступления участились в последнее время. И здесь пора перейти к вопросу: почему именно сейчас вышло новое издание потрепанной пентагоновской лжи? Непосредственная причина — прохождение через конгресс бюджета на 1984 финансовый год с его военными ассигнованиями, на 30 с лишним миллиардов долларов превышающими расходы текущего финансового года. Пентагоновское довольствие под угрозой. Не под советской. Под угрозой со стороны американца, того американца, который за два с небольшим года правления Рейгана убедился, что наибольшая угроза ему лежит не за морями, а у себя дома — в виде «рейганомики» с ее рекордной безработицей, урезанными социальными программами и экономическим спадом.

«Экономические основынашейнациональной безопасности, которые имеют столь же важное значение, как и оборонный компонент, подорваны», — это заявление о рейгановской политике сделали па днях бывший министр обороны Макнамара, бывший госсекретарь Вэпс, бывший советник по национальной безопасности Банди и отставной адмирал Замуолт, который занимал пост начальника штаба ВМС СІЛА п пользуется репутацией «ястреба». Эта четверка направила в бюджетные комиссии палаты представителей и сената предложение сократить в последующие пять лет военный бюджет президента Рейгана на 135,9 миллиарда долларов.

Это критики из среды «благонамеренных» и «благонадежных». Число их растет и в самом конгрессе, о чем свидетельствует недавнее голосование в комиссии по иностранным делам палаты представителей, поддержавшей идею взаимного замораживания ядерных потенциалов США и СССР, и в бюджетной комиссии той же палаты, высказавшейся за сокращение темпов роста военных расходов. Воинственная администрация, переживаетсвоеобразный кризис доверия в своей стране, мобилизует в помощь пушкам ложь, но все с меньшим успехом.

Март 1983 г.

ВЫМОГАТЕЛИ

Начну с двух пространных цитат. Они помогут перейти к сути дела.

Цитата первая: «Что касается Ливана, ясно, что и мы, и Израиль в одинаковой мере стремимся к прекращению насилия в этой стране и к тому, чтобы Ливан стал суверенным, независимым государством под властью сильного централизованного правительства».

Цитата вторая: «Израильнехочет держать свои войска в Ливане хотьнаминуту дольше, чем необходимо. Ливан — этонеизраильская земля. Это суверенное иностранное государство. Мы желаем независимогоЛивана, границы которого мы будем уважать. Мы хотим заключить с Ливаном мирный договор на основе его территориальной целостности. Мы готовы уйти изЛиванасегодня, завтра, в любое ближайшее время… Но, как заявил недавно в английском парламенте президент Рейган, бич терроризма на Ближнем Востоке необходимо искоренить. Мы не уйдем из Ливана до тех пор, пока жизнь наших детейнебудет избавлена от угрозы».

Первое заявление принадлежит Рейгану, второе — Бегину. Оба были сделаны в июне 1982 года в Вашингтоне, через две недели после израильского вторжения в Ливан.

I! Вашингтон и Тель-Авив выдавали тогда агрессию за оправданную акцию самообороны Израиля. В глазах многих американцев — а это главное для израильских лидеров — Бегин тогда еще мог оправдывать гибель детей палестинских и ливанских необходимостью защиты израильских детей, хотя они и не гибли от снарядов и бомб.

Стыдить циников — бессмысленное занятие. Но напомнить другим о вчерашнем цинизменелишне — ради трезвой оценки настоящего и будущего. Итак, оба были согласны насчет «бича терроризма», который «необходимо искоренять» посредством акций «самообороны», включающей захват столицы другого государства. И оба пытались обелить свои действия, повторяя, что Ливан — суверенное и независимое государство.

Прошло девять с половиной месяцев с тех пор, как израильтяне ворвались в Ливан. Восемь месяцев с тех пор, как Западный Бейрут покинули палестинские военные отряды и на побережье высадились американские морские пехотинцы наряду с французскими и итальянскими солдатами. Что сталось с готовностью Бегина вывести свои войска «сегодня, завтра, в любое ближайшее время»? Даже в Вашингтоне он приобрел репутацию лгуна.

Прежде тянул с началом израильско-ливанскойпереговоров, теперь вот уже два с половиной месяца затягивает переговоры, а вместе с тем, разумеется, решение вопроса о выводе войск агрессора. Говорил отерриториальнойцелостности Ливана, а настаивает на том, чтобы иметь на ливанской территории так называемые «станции слежения», укомплектованные израильскими солдатами. Ничего себе «территориальная целостность»! Говорил о независимости и суверенитете Ливапа, а навязывает ливанскому правительству садатовскую капитулянтскую линию сепаратного мира — мира ценой ссоры, розни, разрыва с арабскими государствами. Это «независимость» и «суверенность» сателлита, марионетки. Не только политической, по и экономической марионетки, потому что Израиль хотел бы окончательно подорвать позиции Ливана, как самой торговой из арабских стран. Не случайно ливанские власти решительно отвергают «мир» по-израильски.

На примере Ливана последних девяти с половиной месяцев еще раз убедительно доказывается, что Израиль и международный сионизмневыпускают из рук ни одной своей жертвы, не подвергнув ее своего рода комплексной обработке, не выжав из нее максимума территориальных, политических, экономических уступок.

На дняхливано— израильские переговоры, проходящие тур за туром (порядка 20 туров) то в израильском местечке Кирьят-Шемона, то в ливанском городке Хальда, перенеслись на новую сцену — в Вашингтон. Гостями американского госсекретаря были одновременно два министра иностранных дел — израильский Шамир и ливанский Салем. Друг с другом ониневстречались, может быть, потому, что тень Садата и былых «тройственных» встреч в Кэмп-Дэвиде предостерегающе витала над Салемом. Но с Шульцем обсуждали один и тот же вопрос — о выводе израильских войск из Ливана.

Результат? Он сводится к новой американской «инициативе» — добиться, чтобы и волки были сыты, и овцы целы… с помощью других волков, американских. Американцы пошли навстречу израильским требованиям «безопасности», опирающимся — как и в американской политике — па позиции бесцеремонной силы и военного превосходства. По новым предложениям, которые, видимо, будут положены на стол переговоров, израильтяне должны отказаться от прямого военного присутствия на Юге Ливана, но зато военные формирования майора Хаддада войдут в состав ливанской армии, что означает легализацию этой израильской марионетки и через нее израильских «прав» на ливанской территории. Кроме того, «многонациональные силы разъединения» будут увеличены и зона их контроля расширена. Это прежде всего означает, что вырастет численность и роль американских морских пехотинцев, а заодно, естественно, удлинится и срок их пребывания.

Параллельные визиты Шамира и Салема в Вашингтон и их итоги заставляют еще раз задуматься о распределении ролей в этом странном треугольнике. У ливанского президентаиправительства, далеко не в полной мере контролирующих положение в своей собственной стране, — роль вынужденная. Управы па одного разбойника они ищут у другого разбойника. Ливанские власти прибегают к помощи США в надежде выдворить Израиль и тем самым невольно открывают путь в свою страну дяде Сэму. После урока садатовского Египта это еще один урок для тех, кто считает, что ключи к мирунаБлижнемВостоке находятся в кармане упомянутого дяди, и в результате оказываются один на один или, вернее, один на два — с США и Израилем.

Роль Израиля вполне очевидна. Вцепившись войсками в ливанскую землю, он не выпускает, как уже говорилось, жертву из рук, вымогая все новые и новые уступки. Его тактика — одну за другой обрабатывать арабские страны. Для эффективности — поодиночке. На очереди — Сирия и Иордания. А израильский метод «решения» палестинской проблемы — это идущее сейчас полным ходом заселение израильтянами палестинских земель на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа.

У Вашингтона роль двуличная. В создавшихся условиях он выступает как бы куратором ливано-израильских отношений, способным якобы беспристрастно уравновешивать интересы обеих сторон, не преследуя собственной выгоды. На потребу публике, преимущественно арабской, устраиваются сцены разногласий с Израилем, разыгрывается высочайшее президентское «нетерпение» по поводу израильских проволочек с выводом войск. Фальшивая игра.

Сначала Вашингтон сделал возможной саму агрессию против Ливана, а теперь хочет доказать ливанцам и другим арабам, что только он в состоянии удержать агрессора. Но, во-первых, за океаном всегда простят и защитят Израиль, поставив знак равенства между его «безопасностью» и американской. Вот и в последнем случае, в ходе визита Ша— мира, «позиции стали ближе», и израильтянам обещаны новые отступные — увеличение военной помощи. Во-вторых, правы и те деятели из Тель-Авива, которые в сердцах нет— нет да и пожалуются, что израильским солдатам приходится таскать для американцев каштаны из огня. Если бы израильтяне не вторглись в Ливан, как бы удалось там высадиться американцам? Если бы израильтяне не торговались так насчет «гарантий безопасности», чем американцы могли бы оправдать планы усиления своей морской пехоты, расширения района ее действий в Ливане, удлинения срока ее пребывания там?

Американцы позируют в роли заступника Ливана, а действуют как вымогатели.

Март 1983 г.

СЛОВО О КИНГЕ

Сегодня — особая годовщина. Ровно 15 лет назад, 4 апреля 1968 года, был убит Мартин Лютер Кинг, самый известный и популярный лидер чернокожих американцев. Сражен наповал снайперским выстрелом убийцы, скорее всего подосланного и оплаченного расистами, теми, кому Кинг мозолил глаза.

Убийство случилось в Мемфисе, штат Теннеси. Пастор Кинг приехал туда, чтобы своим авторитетом поддержать забастовку городских мусорщиков. Против них была брошена вооруженная национальная гвардия. Гвардейцы стояли со штыками наперевес, а мусорщики ходили в пикетах с плакатами на груди. На плакатах было написано; «Я человек!» В конце концов к этому и сводилась программа Кинга, его борьба, его жизнь. Утвердить гордое, достойное — «Я человек» -в сознании каждого американского негра, вопреки их противникам.

Кинг боролся за права человека и за братство людей. Оп любил говорить, что люди научились плавать в морях, как рыбы, и летать в небе, как птицы, по не научились ходить по матери-земле, как братья.

Когда Кинга убили в Мемфисе, я был в Нью-Йорке, работая корреспондентом «Известий». Помню эти дни до грандиозных похорон в Атланте, на родине Кинга. Помню потрясение американцев, да и свое собственное.

Методом Кинга были массовые ненасильственные действия, многое он взял от Махатмы Ганди. А со сцены его убрало насилие. И откликомнаего смерть тоже было насилие — мятежи и восстания негров в десятках американских городов, прежде всего в Вашингтоне. Свое правительство — за войну во Вьетнаме — Кинг называл «величайшим поставщиком насилия» в современном мире. Оценка его и посейчас остается в силе.

Путь Кинга-человека был длиной всего в 39 лет. Путь Кинга-борца и того меньше, 13 лет. С 1955 года, когда молодой 26-летний священник возглавил в Монтгомери, штат Алабама, бойкот городских автобусов — в автобусах пеграм отводились лишь задние места, да и с этих мест их мог согнать любой белый.

За эти 13 лет Кинга не раз бросали за решетку, забрасывали камнями, избивали, один раз ударили ножом. Путь его не был усеян розами, о лаврах он не думал. Но стал всемирно известным, получил Нобелевскую премию мира. И все время был в первых рядах маршей в защиту гражданских прав. В глазах своих черных соотечественников оп вырос в пророка Моисея, выведшегоих в землю обетованную равенства и достойной жизни.

И вот прошло 15 лет. Мартин Лютер Кинг не забыт. Его именем в США названы школы и библиотеки, улицы и площади. Он признан великим американцем, выше всех послевоенных президентов. Американский конгресс обсуждает вопрос о том, чтобы день рожденияКинга, 15 января, объявить национальным праздником. Правда, решениеконгрессомпока непринято. Но ведь ни окомдругом такой вопрос и не стоит. И лишь два американца удостоены такой чести — президенты Вашингтон и Линкольн.

Кинг не забыт. А что стало с движением за гражданские права? При нем и после него оно добилось больших успехов. Законы о сегрегации белых и черных упразднены. Негры получили равное с белыми избирательное право и занимают сейчас довольно много выборных должностей. Но прав Кинг, говоривший: «Огромная часть белой Америки все еще отравлена расизмом, который так же привычен для нашей почвы, как сосны, шалфей и буйволиная трава».

Расизм сохраняется даже на Севере США. Это мы знаем по антинегритянским вылазкам в таком «либеральном» городе, как Бостон.

Главное, однако, не в этом. Добившись равенства формального, по закону, негры не стали равны фактически, равны экономически. Тут нельзя не вспомнить о нынешней — и не только нынешней — самой страшной американской язве. О язве безработицы. В среднем по стране она составляет более 10 процентов, но среди взрослых негров без работы не каждый десятый, а каждый пятый или четвертый. Среди негритянской молодежи — каждый второй. Бедность по-прежнему запирает негров в гетто, а там преступность, наркомания, безотцовщина и другие социальные болезни…