Глава 6 - По другую сторону тумана

— Когда в прошлый раз приезжал, был веселее, — тоненькая высокая девушка с улыбкой вглядывалась в Виталино лицо.

— В прошлый раз я был без сестры, — пояснил Виталя. — Мы с мамой наврали ей, что я еду на очередные баскетбольные сборы, а сами вырвались сюда. Дай-ка вспомню, сколько лет назад это было? Кажется, три.

— Три, три, — закивала девушка. — А что сестра?

— Совсем от рук отбилась!

— А ты помнишь, каким был ты три года тому назад?

Виталя усмехнулся:

— Ну, не настолько уж я был безнадёжен, раз на меня положила глаз самая завидная невеста села Ливневое.

— Да ну тебя! Скажешь тоже! — Высокая девушка мгновенно зарделась, и милые ямочки на её и без того худых щеках засияли целомудренным девичьим смущением. Виталя сейчас же нашёл их губами, отчего алый цвет стал ещё более рдяным.

Вечерний туман, заливший всё затихающее село густым молоком, ласково окутал собой две равнодлинные фигуры, сидевшие рядышком на бескрайнем васильковом поле, протянувшемся вдоль обрыва с южной стороны Ливневого.

— Как я люблю здешние туманы! — Сладко потянулся Виталя. — Нигде таких больше нет, только в Ливневом.

— Такого места, как Ливневое, вообще больше нигде нет. Это я точно знаю, хоть ничего другого и не видела.

— Твой старший брат, кажется, думает по-другому.

Девушка тяжело вздохнула:

— Да, Аркадий страшно рад, что отсюда вырвался, причём не куда-нибудь, а в Москву. Считает нас всех отсталыми и чуть ли не сумасшедшими. А по мне так сумасшествие — это променять нашу жизнь, наш монастырь, нашу взаимопомощь и молочные туманы на серые коробки небоскрёбов.

— Да там не в небоскрёбах дело даже, — откликнулся Виталя. — Это же скорость жизни сумасшедшая.

— А в итоге самого главного и не успеваешь...

— Да. Ну, Даша, я всегда знал, что ты прозорливица: в Москве не была никогда, а рассуждаешь как человек, проживший там чуть не всю жизнь.

— Да ладно тебе! — Засмеялась Даша. — То же мне выдумал, "прозорливица"! Аж смешно! Прозорливица у нас мать Елисавета, хранительнциа заповедных елей.

— И что она говорит? — Спросил Виталя с повышенным интересом, но без тревоги.

— Она — ничего, а вот на елях в день вашего приезда появилось несколько сухих иголок.

— Хе-хе, по их получается, что мы во всём виноваты.

— Да нет, волноваться пока не стоит, речь идёт всего лишь о паре-другой иголочек.

— Но началось...

— Ты думаешь, вы тут при чём?

— Ты веришь в случайные совпадения? — Ответил юноша в том же тоне. Посмотрел в туман и продолжал вполголоса, как будто боясь спугнуть эту белую дымку:

— Мама дала моей сестре символическое имя. Она знала, что в нашем роду это имя определяет судьбу. И про обратную сторону медали тоже знала. Никто, никто ведь больше в нашей семье не рискнул — она рискнула! Такой у моей матери характер!

— Не переживай. Мне кажется, твоя мама всё сделала правильно. Лиза ведь у неё единственная дочка и, если бы не так, в вашем поколении этого имени не было бы вообще.

— Но при постриге же обычно меняют имя, так что это не показатель.

— Ты думаешь, такое — символичное — стали бы менять?

Виталя снова перевёл взгляд с собеседницы на плотное покрывало тумана, немного помолчал и спросил не то у Даши, а не то у Ливневого:

— Ты думаешь, она справится?

— Уверена, — ответила девушка. А село, небо, туман и васильки молчали, как будто не были уверены или не хотели выдавать тайну.

— Где-то там, — продолжал Виталя задумчиво, поймав почти пророческую волну, — в уютном большом доме с резными ставнями с недели на неделю должен родиться ребёнок. И это будет маленькая девочка, и именно она в далёком будущем станет хранительницей заповедных елей. А наша семья и наше поколение останется там, где есть. Я стараюсь любить свою сестру, я знаю, что есть за что, но при всём этом… я не уверен, что она справится. Я даже до поры не стал бы ей вообще рассказывать о елях.

— Это-то само собой. Но что-то мне подсказывает, что пора придёт в самое ближайшее время.