Интуиция

Глава шестая

ИНТУИЦИЯ

***

Гочью спит рабочий класс —

Гегемон крестьянских масс.

Но могильщикам соцстроя

Даже ночью нет покоя...

— Я ума не приложу

И от гнева весь дрожу.

Как в портфель с секретным кодом

И каким уродом

Был засунут чертов «Лайф»!?

Это бесова работа!

— Или же еще кого-то… —

И вздохнула тут супруга,

Лобызнув милого друга. —

Не под силу даже бесу

Эпотировать так прессу.

Тут угадывается схема

Забугорного размаха:

Пятая колонна дяди сэма

Действует без совести и страха.

А пока ты царь,

То держи ее, как встарь:

В кулаке и под пятой.

Если есть свобода слова,

То обслуживать она

Нас с тобой должна —

Никого другого!

— Нету худа без добра —

Стороной гроза прошла.

Дали вроде передышку,

И опять чиновничья вся знать

Стелется под Мишку.

— Если дальше так пойдет,

То возьмут нас в оборот...

Не пройдет и года,

Из Кремля на огород

Нас с тобой попрет народ.

А ведь можно жить без огорода.

— Приморили гады, приморили.

От народа втихаря

На зарплату посадили

Нищего царя.

Ну, какому идиоту

У нас платят за работу?!

Все во имя… все для блага

Красно-голубого флага.

А вот в Англии разные мудики кушают сладкие пудинги.

— Мы затеяли с тобой

Диалог не для кровати

И не для поры ночной.

Ну, уж раз мы в ней, скажу я кстати:

Буржуа без коммунизма

На ривьерах, на Багамах

Припеваючи живут.

Бабы ходят у них в дамах,

Господами мужиков зовут!

Мигом царь приободрился,

На жену облокотился.

— Вот должны мы для чего

Впереди планеты всей,

Человечества всего,

В несколько ближайших дней

Узаконить воровство

В государственных масштабах!

Чтобы были мы при бабах

Не какой-то мелочевкой,

А, согласно с установкой,

Значились, как господа!..

— Ах, голубчик, без труда

Не достанешь рыбку из пруда,

Золотую, говорящую, —

Сказочную и ненастоящую...

И вздохнула тут супруга,

Глядя на мил-о-го друга,

А потом во мраке ночи

Опечаленные очи

Устремила в потолок.

— Но заметить я должна,

Как генсекова жена:

Забугорная Европа,

Хоть кичится и красуется

Со времен всемирного потопа,

В русском языке рифмуется

Только с мягким словом… кхе-кхе.

Кстати, это еще подметил автор «Дворянского гнезда».

И у всей буржуазии

Неприязнь есть к Россиии.

Все-таки шестая часть земли,

Хоть сегодня на мели,

Но собою многократно

Перекроет старый свет.

И одно хотя бы это

Злит господ с другого света

Раздражает их менталитет.

— Не большой, конечно, я лингвист.

Для меня Европа — чистый лист,

И начну я с чистого листа...

— Не железная я леди,

И я даже не из меди,

А сама я простота.

И хотела лишь сказать:

Мягко стелет эта дама,

Только жестко спать,

И мы с ней не уберёмся срама.

Даже ради протокола

Не вертись ты у её подола.

Мы имеем законное право

На свой быт и собственные нравы.

— Ты права, красавица, сто крат!

Но взбесился наш электорат!

Широко разинул рот

И на власть нахрапом прет.

То ли еще будет!

А пока

С генералами впритирку

Денщики валяют дурака,

И не дрогнет их рука,

Чтоб расквасить носопырку

Старшего по званью офицера.

А кавказский наш орёл

Именную линию провёл.

Шельфы северных морей

Вместе с Ледовитым океаном

И прибрежной полосой

Он на карте мировой,

Так сказать, одной рукой

Отстегнул от матушки-России

В пользу мировой буржуазии.

И теперь я вроде не хозяин

От Москвы до самых до окраин,

Так сказать, одной шестой земли.

Ну, а футболисты до чего дошли!

Нет ужаснее примера!

Кожаной лаптей своей

Сорок пятого размера

Поддают пинатели мячей

Своему наставнику под зад,

Будто бы наставник виноват

В том, что их футбольный клуб

Так непроходимо глуп.

А ведь как войдут во вкус —

Распинают наш Союз.

— Мы в семнадцатый вползаем год.

Именно тогда народ

Начал низвергать кумиров

И себе стал командиров

Выбирать на общих сходках,

А в газетных сводках

Утверждали, и не зря,

До свержения царя

Хватит одного календаря.

— «Мне осталась — одна забава:

Пальцы в рот и веселый свист:

Прокатилась дурная слава,»

Что я падший коммунист...

Говоришь, что не пройдет и года…

Ну и мода у народа.

Без скандала и без драки

Могут запросто урода

Сделать из любой собаки.

— Ах, пожалуйста, не плачь.

Я куплю тебе калач.

Будешь плакать — куплю лапоть.

А на большее, прости,

Не сумели мы нахапать.

— От коммунистической морали

Не одни мы пострадали...

Так что, милая, не упрекай,

А в дорогу собирай.

Слышь меня, моя отрада,

Мне на запад срочно надо!

Там Европе «непорочной»

Объясню на ставке очной:

Кто есть ху, а кто есть хер.

Ну а я — миссионер!

Нет у нас пути назад.

Поиссяк энтузиазм,

В головах — один маразм.

Через огород и сад

Обалдевший наш народ

В коммунизм уже не прёт.

Если в прошлые года

Сталин не загнал его туда,

То теперь, какая жалость,

Старая Европа оклемалась.

Бесполезно с голой жопой

Спорить с этой нам Европой,

И другого нет пути —

Надо в ногу с ней идти.

На сегодня — это главный

Политический мой капитал.

Если ждет конец бесславный —

Буду я, как генерал,

Что Отечество предал

И под царским триколором

Заклеймил себя позором.

Если не поможет заграница

Позже или раньше,

Лучше будет утопиться

В теплых водах их Ла-Манша.

— Я не вынесу конфуза.

На развалинах Союза

Не смогу жить в нищите.

У меня потребности не те!

Стали, как у демократки,

Буржуазные повадки.

Деревенский свой менталитет

Я давно свела на нет.

Так возвысить… а потом

Враз смешать с дерьмом...

И, пожалуйста, ты сам

Не обкезайся хоть там.

Не поможет нам буржуазия —

И «прощай немытая Россия».

Проведем остаток дней

Вдалеке от родины своей.

— У тебя, наверно, нервный срыв.

Но я оценить готов

Благороднный твой порыв

И скажу без лишних слов:

Как бы не были тут мы крикливы,

Но развалу нет альтернативы!

С помощью одной лопаты

Жить не смогут демократы!

Это только наш мужик

Голодать привык.

Вон, редактор «Огонька»

Умыкнул за океан,

Ручкой помахал издалека

И кричит оттуда

Беглая паскуда:

«Дайте в руки мне гармонь,

Золотые планки!

Провожать меня домой

Теперь будут янки!»

А ты говоришь царю:

«На худой конец есть «Огонёк».

А я говорю,

Что с худым концом

Делать нечего и с огоньком.

— Отдохнуть тебе пора

На любимом лежаке

От супруги вдалеке.

И чтоб всякая мура

В голову не лезла до утра,

Выпей кружку самогона.

— Спорить нет с тобой резона...

Слышь, сердечная подружка,

На окне стояла кружка,

И стояла там давно.

В ней, наверно, мух полно?

— Да откуда мухи в ней?!

Ты не привередничай, а пей!

Где ты видел, чтобы мухи

Нос мочили свой в сивухе!?

— Слышка, милая, а в прошлый раз

Точно был такой пассаж у нас.

В точности такой вот выпивон!

Хоть прошла уже неделя,

Но по-прежнему тошнит от хмеля.

А не повлиял ли он

И на содержимое портфеля?

Может сам я сотворил такое,

От чего обоим нет покоя.

И костим мы вражью силу зря,

Откровенно говоря.

Ведь на печь, по ихнему камин,

Лез с журналом я один,

Так сказать, на сон грядущий,

Выпив самогон твой лучший.

Было на печи тепло,

И меня там развезло.

Остальное я не помню...

И не помню даже, как

Перелез с печи в гамак.

Но никто не спохватился,

Что журнал вдруг испарился.

И выходит, просто с перепоя

Сам я сотворил такое,

Но такое было состоянье.

…………………………………

Сокращая расстоянье

Между жизнью и мечтой,

Между кружкой и собой,

Предложением и спросом,

Он повел над кружкой носом...

— Говоришь, откуда мухи в ней?!

Это точно, наши мухи

Нос не мочат свой в сивухе...

Аромат сивушных масел

Мутной жидкости не красил.

Содрагаясь изнутри,

Словно мощным пылесосом,

В две широкие ноздри

Засосал своим он носом

Дух балдежный самогона,

Что у нас был вне закона.

И, почувствовав истому,

Он примерился к объему

Строго выверенным глазом,

Затаил дыхание...

и вот

Опрокинул кружку разом

В широко открытый рот…

Вздрогнул.

Крякнул.

И слеза

Набежала на глаза.

………………………

Съел солёный огурец,

Ну и молвил наконец:

— Вот куда сбежало слово...

И оттуда они тут

Нас с тобою достают.

Я ворочаюсь во сне —

Чёрти что в снах снится мне.

Вроде я внебрачный сын,

А отец мой был грузин.

— Если это мне приснится, —

Говорит ему царица —

То уж точно я запью.

Неужели мать родная

Так испортила, гуляя,

Биографию твою!?

В это верится с трудом.

— Там не пресса, а дурдом.

Перерыл я все архивы в КГБ,

В каждое вникая слово,

—

Ничего такого

Нет в моей судьбе.

— Может быть, не чёрти что,

А тебе приснилось то,

То, что есть на самом деле,

А в секретной объективке

Просто не посмели

Тебя выдать с головой?

Вариант возможен и такой.

Говоришь ты, дорогой,

Как кавказский россиянин,

Да не с гор, а с их окраин.

Так коверкать ты привык,

Русский неродной язык.

И, конечно, надо исключать

«Так сказать» из устной речи.

Эта связка — хуже матерщины.

Трезвые мужчины

И правители страны

Избегать её должны.

И на новое мышление

Делаешь не там ты ударение.

Но надежда есть на зарубеж.

Там по-русски

Господа буржуйского замеса

даже так, как ты не говорят

И не понимают ни бельмеса,

И английская там пресса.

У тебя с английским, как?

— Не поевши каши,

Если натощак,

То не лучше, чем и с нашим.

— Всё равно я верить буду тут,

Что тебя там правильно поймут.

В общем, полезай на печь —

И «в атаку, чтоб не лечь!»

А когда рассвет разгонит тьму,

После первых петухов,

Я тебе из разных лоскутков

Разноцветную сошью суму.

— Ты совсем сошла с ума!

Да зачем же мне сума?

— От тюрьмы и от сумы

Зарекаться не должны и мы,

И для лучшей, так сказать, коммуникабельности.

…………

— «Ты помнишь наши встречи

И вечер голубой,

Взволнованные речи?..»

Дорогая, слышишь голос мой?..

Я залез на печь.

А толкни-ка ты мне речь

Всё о том, что ментилету

Нашего у иностранцев нету.

Я ж подддакнуть тут готов,

Что для наших мужиков

Ихние не стоят амазонки

Кружки нашей самогонки.

*****************

Продолжение следует