Назад в никуда

"Случилось это давно, иногда я даже начинаю забывать мелочи и детали того путешествия-приключения, если это можно так назвать. Поэтому решил все доверить бумаге, хотя прекрасно понимаю, что она не более надежна, чем моя уходящая с каждым днем память. Я молчал и хранил этот секрет всю свою жизнь и откроется он лишь после моей смерти, вместе с завещанием. Надеюсь, что дети мои и внуки окажутся готовы к грузу ответственности, которая ляжет на них, после того, как станет им доступна эта информация, и они правильно распорядятся ею. Пишу для них, а также ради соблюдения правды и сохранения равновесия между жителями нашей планеты. Может быть, я такой не один, остались ещё Помнящие. Не знаю...

Рос я мальчуганом резвым и непослушным, вечно встревал во всякие передряги. Частенько и терпел наказания за шаловство своё. Родители мои были строгие, но справедливые, и, несмотря на то, что детей у них, кроме меня, никого не было, старались не баловать, но отдавали мне всегда всё самое лучшее. Жили мы небогато, но твердо стояли на ногах. У отца была своя ферма, доставшаяся ему по наследству от родителей. Там мы и занимались выращиванием эйсмагоров. Эти животные бестолковые, но весьма вкусные и питательные. Кроме них никто и не смог выжить в этих условиях. Помимо этого, мать моя служила в ближайшем городе в порту. Занималась отправкой туристов-поселенцев в другие миры. Много лет родители жили почти врозь. Ради того, чтобы сводить концы с концами, в нашем техногенном мире, они трудились не покладая рук и встречались дома, на ферме лишь в выходные. Доверив почти полностью, моё воспитание Мене, они зарабатывали нам на светлое будущее, в которое с энтузиазмом верили. Мена это наш бессменный и мною горячо любимый биоробот, которого от живого человека отличало лишь то, что у неё никогда не могло быть детей, и потому она всю свою нерастраченную любовь отдавала мне. Звали мы таких искусственно созданных "людей" — Помощники. Ферма наша размещалась в пустынном месте, почти полностью окруженном песками. Лишь изредка кое-где торчал клочок пожухлой растительности или колючка, но и этого было достаточно для выгула непритязательных эйсмагоров. Помню, как в один из дней мама, как всегда приехала из города на выходные, и они с отцом долго о чем-то совещались, отправив меня с Меной в другую комнату. Мне хоть и было всего шесть лет, но я прекрасно понимал, что за дверью решается что-то очень важное. Это важное касалось не только меня, но и Мены. Она прижимала меня к груди, то и дело вздрагивая и всхлипывая, будто перед долгой разлукой. Так прошел почти весь день субботы. А в воскресенье, когда я проснулся, то Мена, очень радостная и улыбающаяся сказала, что мама с папой хотят поговорить со мной. Разговор не был длинным, но был непонятным для меня. И лишь потом, много лет спустя, переоценивая услышанное тогда, я понял смысл.

Разговор начала и в основном вела мама.

— Милый, мы наконец-то накопили денег на новую жизнь в другом мире. Я сама следила за тем, как его подготавливали для заселения. Он очень чистый и зеленый. Ты там перестанешь болеть. Мы накопили денег на то, чтобы отправиться туда, но к сожалению не достаточно для того, чтобы взять с собой туда побольше Помощников. Поэтому возьмём только Мену. — Она кивнула в сторону моей няни и учительницы. Та радостно заулыбалась, и мне стало понятно, что же её тревожило всё последнее время. — Мы с папой посовещались...

— Да, дорогой, — это была единственная фраза, которую папа произнес за всё время разговора. Несмотря на то, что они всегда мечтали и планировали уехать, в действительности, когда мечты стали не расплывчатыми, а реальными и ощутимыми, ему оказалось тяжело свыкнуться с мыслью о том, что он уедет и покинет ферму. Ведь здесь он родился, на этой земле вырос. Сложно в одночасье бросить дело, которому посвятил жизнь, и больше ничему не учился, не знает и не умеет… Но ради будущего, которое здесь уже было невозможно… Наша планета доживала последние десятилетия. Все стремились заработать и улететь… Поэтому процветали агенства занимающиеся переселением, а цены на их услуги постоянно росли. Видимо это и явилось причиной нашего экстренного отлета. Мама воспользовалась, уходящим спецпредложением. Подобного подарка судьбы может больше и не быть. Такую возможность нельзя упускать. Пусть мы отправимся почти без Помощников, но зато вырвемся туда, где жизнь будет продолжаться. И пока денег хватает на отлет для всех членов нашей семьи, нельзя откладывать, а то может получиться, что со следующим кораблем, из-за повышения цен, сможет улететь только один из нас. Нам было не угнаться за постоянно растущими ценами.

Но было во всем этом путешествии одно "НО"!!! Для лучшей адаптации и последующей жизни всем переселенцам стирали память и замещали её на заранее подготовленную и согласованную с туристом легенду. Семьи, конечно, не дробили, но воспоминания о родителях, образовании… и прочее замещали на то, что будет более полезно в новой обстановке. Планету подготовили к заселению. Что это значило? Выбрали планету, не обремененную разумными видами существ, заселяющих её. Затем эту площадку застроили необходимыми зданиями, заполнили необходимым культурным наследием: памятники, исторические реликвии, закопали находки будущим археологам… В общем сделали все, для того, чтобы создать иллюзию нашего здесь зарождения, как вида, и постепенного развития нашей цивилизации. Это была дорога в один конец и все мы об этом знали. Обратно нас никто не вызволит и не заберет.

Не знаю как мы летели, ничего не помню. За день до перелета из-за своей непоседливости и непослушания я убежал на заброшенный пустырь, куда мне давно запретили забредать. Он был для меня весь полон тайн и приключений. Там я наступил на карачаку и яд, которым та пропитана насквозь, очень быстро парализовал всё моё тело и разум. Последнее, что помню, это бегущая ко мне Мена.

Очнулся уже в новом доме. Приходил в себя долго и не понимал, почему мама в странной одежде, почему в чужом доме, а ведет себя будто здесь хозяйка. На мои вопросы они удивленно косились и вполголоса потом за дверью делились опасениями, что ум мой не вынес столь тяжелого недуга и сильно пострадал. Я перестал спрашивать и стал лишь смотреть и слушать, отвечая лишь по существу. Мена была подле меня, но теперь её все называли Мария. Она носила странное платье и говорила мало, но всё так же была преданна и с любовью относилась ко мне.

Что же в действительности произошло со мной, я понял позже. Видимо меня (несмотря на запрет транспортировать в другой мир больных), мамочка, какими-то правдами и неправдами всё же смогла определить на корабль. Их любовь ко мне и дала мне силы жить и выздороветь. А когда всем стирали память, то меня, в бессознательном состоянии, просто не решились подвергать столь сложной ( даже для здорового мозга) процедуре. Будучи уверенными в том, что после этого тяжелого заболевания, да ввиду моего юного возраста я все равно ничего не вспомню и не смогу представлять ни для кого угрозы.

Так мы и появились на этой зеленой планете. Туристы. Без прошлого, но с будущим. Многие пришли сюда не одни. Они смогли купить себе целый штат слуг, состоящий из биороботов-помощников, которые были призваны для того, чтобы облегчить вхождение и адаптацию людей в новых условиях. Отличить от нас этих, созданных искусственно организмов, практически невозможно. Лишь только то, что они не могут иметь детей, давало нам шанс остаться, спустя какое-то время на планете в чистом и неподдельном виде. Рассчитав всё таким образом, что Помощники, из-за невозможности продлевать род, спустя поколение все вымрут, нас оставили здесь выживать. Но наши Великие умы просчитались, ведь искусственные люди не могли иметь детей друг от друга, но вот при контакте с человеком, его геном зарождал в них жизнь. Но кто из людей станет это совершать с нечеловеком? Так думали создатели этой программы, но они не учли того, что заместив память в людях они и этот барьер стерли, так как биороботы теперь стали восприниматься как живые люди и о тайне их истинного назначения было никому не известно, кроме меня (ну может ещё кому-то по случайному совпадению с сохраненной памятью, если его не заперли в сумасшедший дом или не причислили к числу еретиков). Итак, человечество смешалось с роботами. Пошли отпрыски не принадлежащие ни к одной из пород. Раса стала не чистой. Уродства, болезни… стали нормой,… Когда мы прибыли сюда, то по красоте ещё можно было понять, что мы люди. Светлый оттенок кожи, аристократическая тонкость черт,… Но все смешалось. Моя невестка, тоже из числа Смешенок. Но она добрая и сын любит её… Я смирился. К тому же наблюдая за ней день за днем я постепенно понял, что они тоже как и мы могут любить, переживать, размышлять, философствовать… Правда в меньшей степени, но всё же… Им гораздо лучше удается физический труд, ремесла… В какой-то степени думаю это смешение даже смогло пойти всем на пользу. Эдакий тандем. Но есть и минусы произошедшего. Преступность и убийства. Настоящий человек на это не способен от природы он не таков, чтобы доставлять другому боль или идти против совести, ради выгоды. Войны разверстываются не нами. Революции и бунты идут от "тех".

Я доживаю свой век, насмотревшись на многие несправедливости, и пишу это для потомков в основном для того, чтобы они смогли видеть истинную причину происходящего. А не ту верхушку айсберга, которую им заблаговременно подготовили, ещё на моей родной планете, и потом перенесли сюда в виде устоев, религии, морали, этики и всего прочего, что мешает думать широко и самостоятельно..."

"Эту рукопись деда я вкладываю в конверт, который закладываю в капсулу времени с тем, чтобы информировать потомков. Я верю во все написанное безоговорочно, потому что лично знал деда, видел каким настоящим он был человеком. Природный ум, такт, совесть. Больше я таких не встречал. После того, как было вскрыто завещание и прочитано это послание деда, то многие хотели его уничтожить, как бред выжившего из ума старика. Но я, живший с ним бок о бок до последнего его часа, со всей ответственностью заявляю, что ничего подобного с ним не было. Он до последнего был последователен и логичен. Дай бог каждому, дожившему до его лет, сохранить такую трезвость и остроту ума. Мне с трудом удалось убедить родных не сжигать письмо, а положиться на случай и то, что в будущем, возможно, найдут разгадку написанному, и это сослужит определенную пользу обществу. Правда, последнюю часть письма все же пришлось пожертвовать. Дядя настаивал на том, что людям ещё рано это знать. Поэтому разделив письмо надвое, мы, каждый по-своему усмотрению, должны распорядиться им. Что дядя сделает со своим, я не знаю...

С уважением к потомкам

Карозин Евгений"

— И ты представь, Игнат, мне досталось это послание, из капсулы времени, которую вскрыли в нашем институте. Именно мне, — продолжал Леонид, после пересказа документа, ошарашено озираясь. — Случилось это много лет назад. Достаточно много для того, чтобы уже немного придти в себя, но недостаточно для того, чтобы забыть и выкинуть из памяти. Случилось мне тогда присутствовать на одном очень интересном событии, посвященном юбилею нашего ВУЗа, торжество знатное получилось, а как апогей всего происходящего — вскрытие капсулы времени. Это сейчас все об этом знают и тараторят без умолку. А тогда в диковинку было. Достали капсулу эту, погребенную ещё на заре становления института его первым выпуском и раздали всем присутствующим по письму — посланию, с целью ознакомления с тем, что хотели сообщить и поведать нам наши дальние предшественники. Раздали с условием того, что потом соберут и в музей свой же отправят. Да только я до того зачитался написанным, что под впечатлением не заметил даже как уже дома у себя оказался, с информлистком в руках, сидящий перед выключенным телевизором. Как всю дорогу до дома преодолел, не заметил, как вошел в дом, тоже не знаю, да и как выпустили меня за пределы ВУЗа с листком в руках? Будто гипноз… Не помнил ничего. Когда очнулся, решил перечитать, больно уж нереальным оказалось всё написанное. Нереальным, но поражающим своей неумолимой правдоподобностью. Так всё складно, да ладно, но страшно и тоской от того сердце сжимается. Лучше уж сразу бы всю правду знать с рождения, чем вот так, в один миг весь выстроенный и придуманный мир, к которому привык и в котором вырос, вдруг рухнул...

Я пересказал тебе всё дословно, потому что каждое слово буквально врезалось в мою память. Долго думал об этом и наконец решился на поиски этого внука Евгения. Зацепок у меня было много. Во-первых фамилия, хотя это можно было выдумать. Никто же не проверял кто что писал в своем послании потомкам, а все сдавали уже запечатанные конверты. Но было еще другое. Он учился в нашем ВУЗе. Ведь чужим не позволили бы участвовать в этой программе. Еще мне был известен год, когда он здесь учился. Жить он постоянно должен был с дедом поблизости, потому что издалека ездить на учебу и ежедневно возвращаться в далёко это дело утомительное и почти невозможное. Одно я упустил, что он мог не учиться, а преподавать у нас. Понял я это уже поздно, здесь. Но я продолжу начатое, я докопаюсь до правды, когда выйду… А пока я здесь, отдохну, потому что поиски утомили меня. Везде начали мерещиться преследующие роботы. Иногда они представали передо мной в виде милиционеров, а иной раз врачей, которые мешали мне найти неугодную им истину...

Случился этот разговор Игната с Леонидом летом, а потому и не важно в каком месяце, ведь всё лето это единое целое. Теплое, ласковое, неделимо баюкающее. Его ждешь и предвкушаешь, проживая в тоске всю ветряную осень, студеную зиму и мокрую весну. А потому, когда лето приходит, то даже мысли не должно возникать его делить и разрезать на ломти месяцев. Этим временем года следует проникнуться полностью и без остатка, не считая началом или концом начала конца последнего (среднего или первого) месяца лета. Им нужно уметь наслаждаться и успевать прожить, как целую маленькую жизнь.

Летом и дни длиннее, и ночи теплее, и обстановка на душе радостнее. Даже работа на больничном дворе не вызывает лени или негатива. Радуешься каждой лишней возможности провести ещё один час не в душном и затхлом помещении, а на улице, под солнцем. И что, как ни совместный труд сближает и раскрепощает людей. А когда долго в себе что-то носишь и таишь, то именно в такие моменты, и именно этим людям возникает желание раскрыться, рассказать всё тайное и сокровенное. Под шелест метёлок и собственные страхи-терзания кажутся не столь уж и реальными, да не такими пугающе-важными. Леонид выбрал одну из таких наших уборок не нарочно, видимо носить всё в себе уже дольше не мог, измаялся. Вот и рассказал он мне эту историю своей жизни, которая случилась с ним, когда он только-только заканчивал институт, да собирался в аспирантуру… ан не судьба.

Осенью Леонида не стало… Он отдохнул и его отпустили продолжить поиски… Но как и многие из местных, однажды он всё же сюда вернулся… уже другим...