Часть 4

4.1.

Захаровы остались после завтрака дома. Света была очень рада этому, хотя понимала, что причиною тому скорее дождь, чем желание остаться у нее. Над Таганским нависала стальные тучи, беспросветные и грозные. Дождь резко начинался, словно открыли мощнейший небесный кран, то так же резко прекращался. Потоки лились прямыми, злобно разбиваясь о землю, барабаня по крышам, скрывая дорогу под водой. Степан был рад неожиданным нянькам. Он с удовольствием разглядывал детей и хватал их за пальцы. Захар крутился вокруг младенца, то изображая кошечку, то гавкая как собачка. Черты лица Богдана смягчились, даже взгляд стал мягче. Щеки Эсмеральды порозовели. Девочка стала спокойной и ласковой к братьям. Света наблюдала как дети играли, общались между собой, и думала, что даже тяжелая судьба не смогла испортить этих замечательных маленьких человечков. Сколько было в них жизни, силы и стойкости! Совсем немного усилий — и расцвели, похорошели, доверились. Они вовсе не потеряны, как бы их мама не старалась опуститься на дно, дети упрямо смотрели ввысь и не поддавались.

Около полудня на улице раздались крики. По голосам Света без труда определила Кристину и ее мать. Они кричали друг на друга:

— Как это не положено?! Всем положено, а нам нет? Да они всё делают, чтоб мы ничего не получили, сволочи! — кричала Мария с балкона.

— Ну нет у меня этих документов! Сделаем, потом всё оформим, а пока нельзя! — отвечала ей Кристина, прислонившись спиной к машине Сашки.

— А пока ты будешь эти документы делать, на что ты будешь кормить сына? Об этом они не подумали? У нас нет денег на смесь! Да и почему я должна покупать что-то за свои деньги? Ты родила — ты и корми! Только за какие гроши должна покупать — не понятно! Вон, опять орет во все горло, жрать хочет! Ты вообще сыном заниматься думаешь?!

Кристина махнула рукой: «Вечно ты за свое, мам! Ты же хотела внука, вот и сиди с ним теперь!»

— Хорошенький номер! Ты мне как говорила? Что будешь с ним сидеть, а за него еще и деньги получим. Где они, деньги твои? Сходи, хоть у папаши его возьми!

Кристина закатила глаза:

— Не пойду я никуда. Тебе надо — ты и иди! — и с этими словами она уселась в машину, Сашка прыгнул за руль и рванул с места. Через минуту двор опустел. Минина-старшая смачно выругалась во след дочери и скрылась в комнате.

К вечеру распогодилось, и дети ушли на улицу. Света тоже стала собираться на прогулку. Она уложила дремавшего Степку в коляску, повесила сумку на плечо и на пару секунд задержалась у зеркала, когда в подъезде раздались крики Мининой:

— Что бежишь, а? Натворил делов — и в кусты?

Ей отвечал недовольный голос Димы:

— Тебе что надо? Хватит орать на всю деревню.

Она подбоченилась, отстав от него на пару шагов. Мужчина стоял на площадке перед дверью Светиной квартиры.

— Мне что надо? Не мне надо, а сыну твоему! Представь себе, он есть хочет! Чем я его кормить буду? Плати давай за сына!

— Ничего я тебе не дам! Твоя дочка нагуляла не пойми с кем…

— Ах так! — Она фурией подлетела к молодому человеку и начала лупить ладошками, — Я тебе покажу, как она «не пойми с кем» нагуляла! Как в трусы лезть, так смелый, а как платить — так «не пойми с кем»! Вот запишем тебя в отцы, посмотрим тогда, как ты запоешь! Платить будешь как миленький!

Дима выставил локоть вперед, закрываясь от шлепков. С крыльца заглядывали любопытные таганцы. На крики выскочила Света и кинулась оттаскивать Минину от соседа.

— Пусти меня! Пусти говорю! — кричала и вырывалась женщина. — Это ж надо так: сына сделал, а кормить его не хочет!

— Сначала запиши, а потом уже будем говорить о деньгах. — Фомин держался уверенно и твердо. Он горой высился над женщинами, и Мининой ничего не оставалось как ретироваться. На последней ступеньке она остановилась и обернулась, глядя на Свету: «Два»

Света непонимающе уставилась на Минину, но та вышла из подъезда.

— И тебе досталось? — усмехнулся Дима, глядя как Света потирает ушибленный локоть. — Спасибо за помощь, но больше не выходи к ним. Это странная семейка, и лучше их не трогать, а то всех мух спугнешь!

Фомин рассмеялся и стал подниматься к себе.

— Дима, как дела у Наташиной мамы?

— Пока не очень, горит вся. Константин Иванович обещал помочь…

«И всем-то он помогает, этот Константин Иванович» — вздохнула Света, и словила себя на мысли, гордится Князевым.

Погода приглашала к долгой прогулке. Света с удовольствием вдыхала напоенный силой и ароматом свежескошенной травы воздух. Приходилось петлять меж лужами, впереди над дорогой танцевали потоки испарений. Дома заиграли новыми красками, сочными и свежими. Перед домами, отряхивая хвосты, переваливались утки, щипали молодую поросль гуси. Собаки старательно вычесывали насекомых из-за ушей, бесхитростно поглядывая на прохожих с высоты своей конуры.

Света поравнялась с церковью, когда зазвонили колокола. Степан вздрогнул от громких ударов, и девушка прибавила шаг, а потом свернула в проулок, идущий вдоль озера. Из камышей доносились всплески воды и кряканье диких уток. Колеса пригибали еще мокрую от дождя траву, и в разные стороны от коляски прыгали перепуганные кузнечики.

— Светлана Николаевна! — раздался голос за спиной.

Беглянка вздрогнула и обернулась. Позади стоял участковый. Добрин криво улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. Как всегда, в руках у него была папка. Сейчас он прижимал ее к внушительному животу, поигрывал толстыми пальцами. Брюки намокли от травы и темные пятна старались доползти от края к коленям.

Света была очень удивлена его внезапному появлению.

— Евгений Владимирович, добрый день.

Добрин приблизился, стараясь не поскользнуться на тропинке.

— Светлана Николаевна, как ваши дела? Обжились уже на новом месте?

— Спасибо, у меня всё хорошо.

— Да, разумеется, — Добрин почесал за ухом, поправил фуражку, — я слышал, что дела у вас очень даже ничего. Князев всё-таки не последний человек в Таганском….

Света грубо прервала его:

— Что вам нужно, Евгений Владимирович?

Добрин исподлобья уставился на молодую маму:

— Недавно я получил очень интересную информацию. Точнее, фотографию, от одного приятеля. — Участковый показал Свете изображение. Света мгновенно похолодела, увидев себя и Степку на экране. — Вы, случайно, не знаете эту милую девушку и ребенка?

Света выпрямила и преувеличено спокойно ответила:

— Нет, впервые их вижу.

— Вы уверены, Светлана Николаевна? — хищно улыбнулся полицейский и подошел ближе. — Посмотрите внимательнее. Неужели совсем их не знаете?

— Нет.

— Тогда, возможно, их знает Константин Иванович? — Добрин подошел вплотную. Света чувствовала его дыхание на своем лице.

— Не вмешивайте сюда Князева. — Отрезала беглянка. — Чего вы хотите?

— Денег, конечно. — Добрин расслабился и спрятал телефон в карман. — Двух миллионов хватит.

Дыхание у Светы перехватило: «Сколько?! У меня нет таких денег!»

Женя скептически поднял бровь.

— У тебя нет, так возьми у Князева…

— От куда у вас эта фотография? Кто ее прислал?

— Царьков, знаете такого?

— Более чем. Но денег вы от меня не получите.

Добрин схватил Свету за футболку и тряхнул:

— Слышь, мне без разницы кто из вас мне заплатит: ты, Князев или Царьков. Но свои деньги я получу. А если нет, то… — он кивнул в сторону коляски, — пеняйте на себя, Светочка….

Она ударила его по рукам и высвободилась из цепких пальцев.

— Теперь слушай меня. Если ты решил, что можешь шантажировать меня этой несчастной фотографией, то ты очень ошибаешься. Если считаешь, что у меня есть деньги для тебя, то тоже ошибаешься. А если хочешь, чтоб о нашем разговоре узнал Князев — это я могу сделать. Посмотрим, что он на это скажет, а?

Добрин злобно дышал, но отступил на шаг, разминая шею.

— Я прямо сейчас могу позвонить Царькову, и сказать, что знаю твой адрес.

— Почему же ты этого еще не сделал? Хочешь сорвать и с меня, и с него? Ну ты и сволочь, капитан….

— Если тебе дорога твоя жизнь и жизнь твоего ребенка, то ты мне заплатишь! Даю тебе два дня, чтоб достать деньги.

На этом он повернулся и пошел прочь. Света смотрела на его удаляющуюся спину и слезы наполняли ее глаза. Она загнана в угол. Узел затянулся окончательно.

Света достала из сумки телефон, включила его и набрала номер мужа.

— Светик, Света, где вы? С тобой всё хорошо? Как мальчик, он с тобой? — раздался оживленный голос Славы в телефонной трубке.

— Слава, я хочу развода, — устало произнесла она.

Он помолчал, словно переваривая услышанное, а потом ответил:

— Как скажешь. Где вы? Я приеду за вами. Вернись домой, пожалуйста. Ты в городе?

— Нет, — через силу выдавила Света. Она слушала голос мужа и не могла поверить, что он стал причиной всему. — Мы не в городе. Мальчика зовут Степка, Слав… У него есть имя…

Слава помедлил с ответом, но всё же проговорил:

— Он не мой сын, Свет. Мы проводили анализ, по волосам, когда вас не было. Он сын Царькова, Свет…

Света непонимающе смотрела на телефон. «Что ты несешь? Это бред! Это не правда!»

— Нет… — всхлипнула беглянка

— Да, Свет, — донесся безжизненный голос Белкина. — Степка сын Максима.

— Нет! — закричала девушка и выключила телефон. Крепко сжимая вибрирующий еще аппарат, она сделала шаг, но скользкая тропа предательски запрокинулась, ноги разъехались и Света увидела небо, проплывающие комья облаков, собственные руки в свободном полете — и приземлилась на спину. Трава мгновенно опрокинула в лицо холодной дождевой воды. Девушка обессилела. Она лежала в мокрой траве, в грязи, и больше всего на свете ей хотелось закрыть глаза и не открывать. Пусть всё пройдет, пропадет, исчезнет, небо обрушится на головы и придавит своей бесконечностью… Но в ответ захныкал Стёпка, а значит, жизнь всё же продолжалась.

У дома ждали дети. За полторы недели они привыкли к Свете, стали называть свой ночлег «домом». Свете было приятно, но только теперь, видя чистое личико Захара с блестящими светлыми глазами, она стала понимать, что скоро это закончится. Теперь вдруг она осознала, что поступила правильно и неправильно одновременно: как и говорил Богдан, они вернутся в грязное убогое существование, как только появится их мать. Она не могла бросить их на произвол судьбы, но и забирать к себе было нельзя. Неказистые, сиротливо прижавшиеся друг к другу дома обречённо тонули в тонком детском плаче. Казалось, ещё немного и малыш перейдет на визг и заставит сердца всех женщин разорваться от сочувствия. Из окон доносились женские голоса, доведенные до отчаяния:

— Да заткни ты его уже! Чего он так орёт у тебя! Оторвись от своего телефона, сколько можно!

Кристина была явно не в духе, грубо материлась в ответ матери и предлагала сходить, видимо, к бабушке.

— Тебе надо, ты и заткни ему рот чем хочешь, мне всё равно! — кричала молодая мать.

Дальнейшие слова было не разобрать. Потом стало слышно вой собак, стрекотание сверчков и курлыканье голубей под крышей. Сегодня Свете, мокрой и грязной, особо ощущалась безысходность, которой было пропитано всё Таганское, каждый покосившийся забор, каждый беленный вросший окнами в землю дом. «Простая жизнь» — Так, кажется, говорил Костя. Нет, она не простая, она до предела оголенная, как провода без изоляции, она вся наружу, на показ.

Седой Михалыч всё так же сидел у скамейки и вырезал лебедей из покрышек.

«Боже, — подумалось Свете, — почему я оказалась здесь? Я хожу по кругу…». Михалыч обернулся и посмотрел на Свету. Вдруг нож выпал из его рук. Мужчина схватился на грудь и стал клониться в сторону, как срубленное дерево. Света побежала к нему и успела подхватить, прислонив в стене сарая. Руки его бродили по рубашке, пытаясь схватить что-то.

— Лека…рство…— чуть слышно пробормотал Михалыч и закатил глаза.

Света вытащила из кармана блистер с белыми таблетками и, достав одну, положила мужчине под язык. Он захрипел и затих. Света вскочила и побежала в соседний дом за помощью. Девушкам принялась стучать в двери квартир и просить вызвать скорую помощь. Наконец, ей недоверчиво открыла пенсионерка в красном переднике, и, вскинув руки, бросилась звонить.

На крыльце появилась Кристина, взлохмаченная, взбудораженная. Она обернулась и крикнула в подъезд:

— Вот получу деньги за ребёнка — сразу от тебя съеду!

Потом девушка затянулась сигаретой и выпустила дым в темнеющее небо. Она осмотрелась вокруг, фыркнула, увидев Свету, и пошла через двор.

— А ну вернись, Кристина! — кричала ей с балкона мать, но девушка и не думала останавливаться. — Вот дрянь мелкая! Я тебе ребенка не отдам!

— А он мне и не нужен! — нараспев прокричала Кристина, небрежно скользнула голубыми глазами по еле живому отцу, сломлено сидевшему на скамейке, и скрылась из вида.

Скорая прибыла минут через пять и забрала Михалыча. Весь вечер протяжно выл дворовый пёс.

В трубке раздавались длинные гудки. Добрин нервно сжимал телефон. Наконец, нервный голос ответил:

— Чего тебе, Добрин?

— Добрый вечер, Максим Иванович! — Добрин заискивающе улыбнулся невидимому собеседнику. — Я по поводу той фотографии, что вы мне присылали недавно.

Царьков вскочил на ноги, но голос выражал всё то же пренебрежение:

— Тебе есть, что сказать мне?

— И да, и нет, Максим Иванович, — замялся Женя, — мне кажется, что я знаю их, но не уверен в этом, понимаете? Вот если бы вы сказали мне что-нибудь интересное, то я, наверное, мог бы точно сказать….

— Добрин, ты совсем охренел? Ты, случаем, не забыл, с кем разговариваешь? — терпение Царькова было на пределе.

— Максим Иванович, мне кажется, или вы сказали, что я вам больше ничего не должен?

Царьков сжал кулаки. Взгляд его упал на рабочий стол, где лежала фотография маленького розовощекого мальчугана.

— Хорошо, я прощаю твой долг. Где они?

Добрин самодовольно хихикнул и закинул ноги на стол:

— Максим Иванович, насколько сильно вы хотите это узнать?

— Женька! — взревел Царьков, — Ты перегибаешь! Забыл, как оказался в той дыре, где ты служишь?! Хочешь потеряться так, чтоб тебя не нашли?

— Максим Иванович, сейчас перегибаете вы! Не хотите знать — как хотите! Ищите вашу Светочку где хотите!

Услышав имя беглянки, Царьков заставил себя успокоится. Имя не было с фотографией, значит, этот жалкий Добрин действительно ее нашел.

— Чего ты хочешь?

— Полтора миллиона и минус тот долг, который за мной был. И тогда я вам покажу вашу пропажу.

Царьков от души расхохотался:

— Ну ты и дурень, Добрин! Неужели, ты думаешь, что в твоей дыре сложно найти девчонку с ребенком?! Болван! С тебя пятьсот, через два месяца. Я играю только по моим правилам!

Он бросил трубку и закричал:

— Бойцы, готовьтесь в путь! Мы едем в Таганское!

Руки обессилено повисли. Добрин тоскливо огляделся. Болван….

4.2.

Света погрузилась в беспокойный сон сразу, как голова коснулась подушки. Во сне она долго бежала по коридору, заглядывала в пустые комнаты, перебиралась через завалы и поднималась по лестницах. Грудь сдавил страх, она постоянно повторяла имя сына, искала, но не могла его найти. Очередная комната не имела стен, Света вбежала в неё и упала на колени в исступлении, содрогаясь от приступов паники. Поэтому стук в дверь она услышала не с первого раза, а лишь когда стали тарабанить кулаками. Схватив кухонный нож, Света заглянула в глазок. На пороге стояла Варвара Захарова.

— Верни мне моих детей! — заорала мать, как только Света открыла, и ринулась в квартиру.

— Да тише ты, всех перебудишь! — шикнула беглянка, запахиваясь в тонкий халат, накинутый поверх ночной рубашки.

— Мы уходим, прямо сейчас. Дети! Просыпаетесь, мы уходим!

Света учуяла свежий запах спиртного, а щёлкнув выключателем, смогла разглядеть соловые глаза многодетной матери.

— Пусть спят, утром придут сами, не трожь их сейчас…

В комнатах закопошились. Первой показалась Эсмиральда, уже одетая в футболку и штаны. Она волчонком глянула на мать и пошла обуваться. Богдан вышел заспанный, взъерошенный, морщился от яркого света. И лишь Захарка радостно повис у матери на шее, и Варвара с усилием оторвала его ручонки, подтолкнула малыша к двери:

— Обувайся!

Захар схватился за сандалики, принялся натягивать их на ноги, но мать отобрала обувь. Она покрутила в руках яркие сандалии, презрительно скривила рот и швырнула в сторону Светы.

— Нам подачки не нужны! — гордо выпрямившись, сказала Захарова.

— Это не тебе, а детям.

— Я сама могу всё купить им! У моих детей будет всё самое лучшее, а не твои подачки! Да я за них землю грызть буду, всё для них сделаю!

— Так дай им хоть что-то, кроме твоих запоев, — злобно прошептала Света и вытолкала Варю за дверь. Захарка босиком побежал за матерью, Эсмиральда уже ждала на улице.

— Богдан, подожди, — окликнула мальчика Света. Она кинулась к сумке, а потом вернулась к двери. — Возьми, — беглянка протянула сандалики Захара, и засунула в карман деньги, — Это вам, не говори матери. Береги себя и остальных.

Богдан кивнул, низко склонив голову, и закрыл за собой дверь. Часы звонко отбивали бег времени. За окном занимался рассвет. Света смотрела, как Захаровы возвращались в свой белый покосившийся дом. Под монотонный стук стрелок девушка словно погрузилась в иной мир. Мир, в котором с рассветом ничего не изменится, где всегда царит спокойствие и тишина.

Над заваливающимся домом кучились ночные тучи, озаренные оранжевым светом. Под потолком проснулась муха. Она дала пару кругов вокруг люстры и приземлилась на окно. Света отрешённо разглядывала ее прозрачные крылья и чёрное, бархатистое тело. Мухе было безразлично, что ее разглядывали. Она хотела только одного — вылететь на улицу. Короткая жизнь мухи состоит из поисков пропитания и размножения. Как и у Варвары Захаровой.

«Эдакая женщина-муха» — печально подумала Света.

Громкий стук в дверь прервал мысли беглянки. Часы показывали без четверти шесть. У порога стояла пожилая соседка, как всегда чрезвычайно прямая. Белым пятном среди черной одежды выделялось бескровное лицо. Тонкие губы надменно искривились, бесцветные глаза смотрели с ненавистью.

— Уезжай, — тихо произнесла Зоя Фёдоровна.

Света вдруг поняла, что смертельно устала. Измотанная до предела, она захлопнула дверь перед соседкой, и теперь смотрела в темноту. Выделялся лишь глазок, тускло светившийся напротив глаз девушки.

— Теперь пеняй только на себя, — прошипела старушка и положила раскрытую ладонь на дверь. Свете послышался скрежет ногтей и неразборчивый шопот. Из комнаты донеслось шумное дыхание. Поспешив туда, беглянка увидела, что Степашку извивается на кровати, запрокинув голову и раскинув напряжённые прямые руки. Растопыренные пальчики выгибались в обратную сторону. Глаза были раскрыты так широко, что были видны белки, а зрачок сузился до крохотной точки. Света схватила сына и закричала от страха: его тельце стало кукольным, негнущимся и холодным. Из горла ребенка с трудом вырывалось скрежетание.

Девушка прижала ребенка к груди, стараясь согреть и выбежала в коридор. Как бык перед торреро, она шла на дверь. В груди клокотала ненависть. Света слышала движения тонких пальцев и ярость застилала глаза.

— Что тебе надо от нас?! — закричала девушка и распахнула дверь.

Зоя Фёдоровна пребывала в трансе. Она двигала пальцами, закрыв глаза, и неслышно шептала. Полы ее длиной черной юбки трепыхались, будто в подъезде разругался ураган.

Одной рукой Света держала задыхающегося сына, а второй вцепилась в лицо соседке. Два пальца оказались во рту женщины, и Света почувствовала, как острые зубы вгрызлись в них. Веки ведьмы поднялись, и беглянка увидела, что глаза старухи стали непроглядно черными.

— Сгинь, пропади, исчезни! Во имя отца, и сына, и Святого Духа! Господи Боже, помоги же мне! — закричала девушка и с силой оттолкнула Зою Федоровну. Та отступила на пару шагов и, оступившись, кубарем полетела вниз по лестнице. Степан мгновенно обмяк, руки и ноги повисли, он глубоко вдохнул и всхлипнул. Света опустилась на пол и не понимая ничего, стала ощупывать сына.

— Спит…. Просто спит… Боже… или это я сплю? — на глаза накатили слёзы, Света закрыла лицо ладонью, и сквозь пальцы посмотрела вниз. Черной бесформенной грудой там лежало тело соседки. Жива ли она? Покачиваясь, Света поднялась на ноги, вернулась к себе и легла в кровать, крепко прижимая к себе спящего Степашку.

Проснулись они после полудня, хорошо отдохнувшими. Через полчаса после этого пришла Надежда Дмитриевна. Охая и ахая, вытирая глаза платком, она прошла по квартире, бегло осматривая свои владения, а затем устроилась за столом на кухне.

— Зоя Федоровна упала с лестницы, представляешь? Как же она так? — плакала хозяйка, — Горе-то какое, в ее-то возрасте!

Света протягивала чай и была совершенно спокойна.

— А если она так и не поправится? Она же хотела купить эту квартиру для сына, а теперь? Вдруг она передумает, вдруг она не сможет поправиться?!

— А зачем ей эта квартира? — удивилась беглянка.

— Ох, — вздохнула Надежда Дмитриевна, — сын у нее есть, живёт в соседней деревне. Попивает, жену колотит, детей пугает. Зоя Федоровна давно хочет его перевезти сюда, чтоб под присмотром был. И мы в начале лета уже почти договорились, я почти согласилась на продажу: от этой квартиры одни проблемы были — за коммунальные плати, а откуда у меня на всё это деньги? А сердце у меня так и болело за этот дом: если сын вернётся, где он жить будет? — Она вздохнула, — хотя он и не вернётся… И тут мне судьба тебя послала! Я так рада, Светочка, и мне копеечку, и в квартире порядок. Но…. — осеклась Надежда Дмитриевна.

Света застыла в ожидании. Она не понимала, к чему идёт этот разговор, но он ей не нравился.

— Теперь, когда ты, видимо, собираешься переехать к Князеву….

Девушка поперхнулась чаем от неожиданности. Откашлявшись, она засмеялась:

— Кто вам сказал, что я собираюсь с ним жить? Между нами теплые дружеские отношения, а я всё ещё замужем….

— Вся деревня только о том и говорит, — развела руками пенсионерка. — Роман у вас, и ребенок общий, и вообще…. Ты к нему переезжать думаешь? — голос женщины был напряжённым.

Света рассмеялась:

— Нет! Я не переезжаю никуда! А если бы собиралась, я бы вас предупредила, Надежда Дмитриевна!

Пенсионерка облегчённо выдохнула и засмеялась.

— Ну и славно! — Она поднялась из-за стола, — Вот и хорошо! Вот и живите, да на здоровье. Воздух-то у нас чистый, свежий, всю хворь выгонит!

Уже в дверях Надежда Дмитриевна обернулась:

— Ах, да! Зоя Федоровна просила тебе передать… я, правда, не понимаю, зачем это…. Велела сказать тебе «Три».

Женщина в недоумении пожала плечами и ушла. Света почувствовала, что целительного и свежего воздуха становится всё меньше, и в любую секунду она может задохнуться.

По центральной улице на полной скорости несся белый внедорожник. Он лихо свернул перед бетонными блоками, обозначающих пешеходную зону, и, снизив скорость, стал красться мимо бараков, словно запутавшись в маршруте. Поехав мимо церкви, джип остановился у магазина Олеси.

Из автомобиля показались четверо мужчин. Двое были громадного роста, с широкими плечами и массивными челюстями, словно выточенными начинающим мастером из камня. Ещё один мужчина был невысок, с острым цепким взглядом. Он внимательно осмотрелся и вошёл в магазин. Последний мужчина выглядел понуро, сгорбленная спина выдавала тяжёлые мысли, расположившиеся в голове.

Олеся увидела подъезжающий внедорожник, проверила прическу, подняла повыше пышную грудь и расстегнула верхнюю пуговку на блузке. Когда в магазин вошёл Максим Иванович, женщина расстроилась: она ждала Князева. Разочарованная, она стала перекладывать печенье, шурша пакетами.

— Бог в помощь, — Царьков стоял напротив, нагло разглядывая продавца.

Олеся повела плечами, поправила фартук.

— Спасибо, — ответила она, — подать вам что-нибудь?

Мужчина хитро улыбнулся:

— Подавать ничего не нужно, но если расскажите, то я буду очень признателен. — Увидев интерес к своим словам, он продолжил, — Не так давно у вас тут девушка появилась, с ребенком, так?

— Ну допустим, — хмыкнула рыжеволосая. Оглядев собеседника, она нашла его довольно симпатичным и приятным.

— Так вот, — Царьков опёрся руками о прилавок, — мне бы узнать, где она живёт…. Такая хорошенькая женщина просто обязана знать об этом.

Олеся расплылась в улыбке и играючи поправила волосы.

— Я знаю и где она живёт, и кто к ней в гости ходит… А вы ей кто? Муж?

Царьков отвёл глаза: «Да, он самый. А кто, говорите, к ней ходит?»

— Ну как ходит? Принимает она тут одного, местного… Из семьи практически увела…

— Да что вы?! — преувеличенно удивился Максим и взял Олесю за руку, — Ах какая подлая, и меня обманывает, и семью рушит. Пора, наверное, с этим завязывать, да? Скажи, моя фея, где живёт эта потаскушка?

— Пора, давно пора заканчивать, — женщина наклонилась, призывно сводя локтями груди. Взгляд мужчины скользнул по выдающимся достоинствам собеседницы и одобрительно повел бровями.

— И где же она живёт?

Олеся резко выпрямилась, и швырнула на прилавок тряпку из нагрудного кармана. Она принялась ожесточенно натирать стекло, отделявшее покупателей от предлагаемых товаров.

— Прямо по улице, третий дом, первый этаж.

— Спасибо вам огромное, дорогая!

Царьков сиял самодовольной улыбкой. Он махнул своим людям, и все вернулись в машину. Внедорожник сорвался с места, закидав стены магазина мелким щебнем из-под колёс.

Света почувствовала неладное и выглянула в окно. На крыльце стоял Фомин с листом бумаги в руках. Парень всматривался в строчки, и с каждой прочитанной буквой расплывался в победной улыбке. Кристина медленно подкатила к нему коляску.

— Не хочешь с сыном познакомиться? — ехидно спросила она.

— Так и вези его к отцу, а я тут не причём! — С видом победителя он ткнув ей в лицо результаты ДНК-анализа. — Я не отец!

Кристина трясущимися руками расправила лист и стала вчитываться в слова.

— Вероятность родства 0 процентов… Ничего не понимаю… Как же так?! Мама! — девушка надрывно закричала, — Мама! Мамочка!

На зов из дома фурией вылетела Мария Минина. Она подскочила к дочери и стала разбираться, в чем дело. Услышав вердикт лаборатории, она схватилась за голову и заголосила:

— Да что же это происходит?! Кто же отец, Кристина, чей ребёнок?

Фомин махнул рукой: «разбирайтесь сами» — и пошел прочь. Минины суетились вокруг коляски, переругиваясь.

— Да что же ты, мы же с тобой всё решили — рожаешь от этого Димки и получаем с него алименты всю жизнь! Как ты могла испортить всё!

— Не знаю, мамочка, не знаю! — плакала Кристина.

— Кто же папка у нас?

Во дворе появился Сашка. Он бодрым шагом приближался к женщинам. Увидев его, глуповатого, в спортивных штанах и поношенной кепи, Кристина разревелась в голос, а Маша схватилась за голову.

— Привет, кисунь! Чего слякоть развели? — издали прокричал парень. Когда он подошёл, Кристина набросилась на него и стала хлопать ладошками по плечам, голове и лицу.

Ошарашенный поведением подруги, Сашка вяло уклонялся от рук девушки.

Минина-старшая утирала слезы и взывала к дочери:

— Доченька, оставь его, оставь… Лучше уж никакого отца, чем такой…

Сашка глупо улыбнулся:

— Я — отец?!

Кристина снова заревела и отвернулась к дому. Света не ожидала, что ее увидят, но Кристина ткнула пальцем в девушку и с ненавистью прокричала:

— А ты что смотришь, интересно тебе? Подавись ты своим Князевым!

Света задернула занавески и отошла от окна. Степан с интересом трепал носовой платок, растягивал его, ронял себе на личико и радостно пищал. Голоса на улице затихли. Голуби курлыкали под крышей. Тявкнул и замолк пёс. Волоча за собой цепь, он скрылся в будке. Шелест колес заставил Свету встрепенуться. А вдруг это Костя? Широким махом она откинула шторы и замерла в ужасе: напротив окна стоял Царьков! Мужчина что-то говорил Славе, стоящему за спиной. Ноги подкосились и Света опустилась на пол.

— Нет, нет, нет… — беглянка трогала пальцами лицо и не могла поверить в увиденное, — это не правда, нет….

Она приподнялась и осторожно выглянула из-за шторы. Царьков смотрел по сторонам, по сторонам от него высились амбалы — давние знакомые беглянки. Мужчины потоптались и направились к крыльцу. Громкие шаги на лестнице, приглушённые голоса — и настойчивый стук. Словно по голове, звуки рекошетили прямо в виски, причиняя боль. Не сразу молодая мама поняла, что стучат в квартиру соседки. Пригнувшись, Света подпозла к двери и прислушалась.

— Максим Иванович, а точно эта квартира? — Беглянка без труда узнала голос мужа.

— Я хоть что-то узнал, не то что ты! Даже деревню не смог выпытать у своей жены. Хорошо хоть, умные люди есть, помогли. Вот, Белкин, от тебя никакого прока, ей Богу! Звони давай!

Слава суетился над телефоном, но в трубке женский голос упрямо повторял: «Телефон абонента выключен».

— — Может, соседняя квартира? Та продавщица номер не сказала?

— Не сказала, — огрызнулся Царьков, — постучите туда!

Шаги приблизились и оглушительные удары раздались над головой Светы. Испуганные глаза девушки белели в полутьме. Она молилась лишь о том, чтобы Степан не расплакался. И сын не подвёл.

— Света! — громко позвал Слава.

«Хорошо, что из соседей никого дома нет» — с облегчением подумала девушка.

— — Светик, выходи! Я приехал за тобой и Степкой! Выходи, милая!

Стук повторился, ещё настойчивее и громче, стучали громадными кулаками. Света подползла в комнату к сыну. Он лежал на животе и удивлённо смотрел на мать. Губы малыша искривились, глаза наполнились слезами. Беглянка прижала мальчика к себе и стала успокаивать. В дверь снова постучали. Шум стоял такой, что казалось, будто стены вот-вот развалятся, и эти монстры ворвутся в комнаты. Девушка закрывала ладонями ушки малыша, а он перебирал неумелыми пальчиками ее волосы.

Царьков недовольно хмурил брови и презрительно косился на Белкина.

— Может, она вышла на прогулку? — искал варианты Слава, стараясь смягчить гнев Максима, — Надо подождать, рано или поздно они появятся.

— «Рано или поздно» — передразнил Царьков, — Я хочу знать точно, когда они появятся.

Он махнул своим ребятам на выход. Загрузившись в автомобиль, они проехали по двору и скрылись из вида. Света кинулась закрывать окна, задергивать шторы. Ведь они обязательно вернутся! Позвонить Князеву. Беглянка схватилась за голову: у нее не было ни телефона, ни адреса Константина Ивановича. Придётся отсиживаться сколько возможно. Ещё на один побег Света не способна.

К вечеру дома стало душно. Внедорожник не возвращался, но временами Света чувствовала движение под окнами. Она старалась не производить никаких звуков, хоть это было не просто: Стёпа поминутно терял из ручек игрушки и те норовили с грохотом подобным грому упасть на пол. В доме стояла мертвая тишина, лишь часы отбивали бег времени.

Стало темнеть, в комнатах повис сумрак. Стараясь не подниматься в полный рост, Света передвигалась ползком, и Степана это очень веселило — он то и дело заливался задорным смехом. Свете оставалось лишь надеяться, что детский голосок никто не услышит. Она выглянула в окно: перед домом автомобиля не было. Но ведь он мог стоять где угодно, просто вне зоны видимости. Зато во дворе были прихожанки, в неизменных чёрных юбках до пят, рыжеволосая Олеся с глубоким декольте, Минина-старшая и Захарова. Они стояли под бельевым веревками, увешанными пеленками, и что-то оживлённо обсуждали. Завсегдатаи церкви послушно кивали, то и дело поправляли черные платки.

Степашка заверещал, и Света поползла к нему. На пороге комнаты она приподнялась и взглянула ещё раз во двор. Ветром колыхало пелёнки, и не было ни души. На лестнице раздались шаркающие шаги. Они остановились около двери. Крепкий мужчина оглянулся, прислушался, и негромко постучал. Сердце Светы ушло в пятки. Степан уже засыпал в кровати, но беспокойство мамы передалось ему — мальчик всхлипнул и открыл глаза.

— Тише, тише, малыш! Ничего у них не получится, не тронут они нас! Скоро приедет Костя, он ведь каждый вечер приезжает, значит, и сегодня приедет! Он нам поможет, он нас в обиду не даст. Потерпи немного, Степушка!

В окно ударил камешек, за ним второй.

— Не может быть, они должны были вернуться домой! Почти полночь уже!

Голос Славы был возбуждён, но, скорее всего тем, что срывается куш за жену и сына. Наверняка, Царьков обещал ему кругленькую сумму в случае удачи.

— Если они выходили из дома до нашего приезда. Или вообще здесь. — Максим как всегда был властным и бескомпромиссным. — Если их здесь нет, то Добрин мне за всё ответит!

Ветки ёлок оцарапали стекло. Света прислушивалась, но не могла выделить голосов из повседневной суеты. Лаяли собаки, дрались кошки, беспокойно курлыкали голуби. Утопленная напряжённым вниманием, беглянка не заметила, как погрузилась в сон.

Резкий свет в глаза. Света не сразу пришла в себя. За руку схватили и стянули с кровати. Кто-то схватил за волосы и поволок по полу. Боль леденила до основания черепа, невыносимая, острая. Девушка закричала, и в ответ получила ботинком в живот. Дыхание перехватило. Пульсирующим взглядом Света видела потолок квартиры, потом дверь — и спиной почувствовала ступеньки. Два силуэта схватили за ноги и приподняли от земли. Извиваясь, Свете удалось высвободить одну ноги и наотмашь ударить тащившего. Силуэт вздрогнул и согнулся пополам. Света вывернулась, вторая нога упала на землю, и девушка стала бороздить коленями. Она вцепилась острыми ногтями в руки, державшие ее волосы, и хватка ослабла, но на плечи тут же повис кто-то сзади и придавил грудью.

— Не дергайся, тварь! — донеслось до Светы хриплое рычание. Голос показался до боли знакомым.

— Пусти меня! — закричала Света и попыталась подняться, но ее повалили на бок и связали ноги.

— Посмотрим, насколько ты сейчас крута, городская потаскушка! — в грудь прилетел увесистый пинок. Света подняла глаза и увидела рыжие волосы, выбивающиеся из-под черного капюшона.

— Ааа, в Ку-клукс-клан решили поиграть, ведьмы? — злобно прошипела Света. Ее связали по рукам и ногам, на голову нацепили мешок и волоком потащили куда-то.

— Эй там! Чё делаете? — грубый мужской бас эхом разлетелся по двору. Дрожью по земле отдавались приближающиеся шаги.

Света закричала:

— Помогите! Помогите!

Кто-то наступил ей на грудь, дыхание спёрло, рёбра захрустели. Беспорядочные удары посыпались по телу. Во рту появился привкус меди и мокрой тряпки. Перед глазами появлялись и таяли белые круги, одежда вдруг стала пропитываться чем-то маслянистым, по едкому запаху девушка распознала бензин.

С головы слетел мешок. Света увидела звёзды и зажженную палку, обмотанную тканью в виде факела. К ней с дальнего угла двора бежали амбалы Царькова, сам Царьков и Слава. Вокруг нее стояли четыре силуэта в черных балахонах: Олеся, прихожанки и кто-то ещё, кого Света не смогла узнать. В руках незнакомки был факел.

— Бросай и давай отсюда! — торопила Олеся. Неизвестная подняла высоко над головой огонь и выпустила факел из рук.

Света пронзительно закричала. Крепкие парни Царькова повалили нападавших на землю, а Слава отбросил огненную палку и стал катать Свету по земле.

— Где ребёнок? — спросил Царьков, присыпая песком пламя на одежде девушки.

Обернувшись, Света увидела столбы огня, вырывающиеся из окон ее квартиры.

— СТЕПА! СЫНОК! — закричала беглянка и бросилась к дому.

— Да не останется ничего из того, что тебе дорого, тварь! Черный человек нашел тебя! Говорила же я тебе, уйди с дороги, пока не поздно! — Олеся захохотала как умолишенная, но Света этого не слышала. Она была уже на крыльце, когда Слава оттолкнул её и первым забежал в подъезд. Через пару секунд от взрыва зазвенели окна в соседних домах….

Света открыла глаза и поняла, что ещё жива — у мертвых ничего не болит. У нее же болело абсолютно всё: от пяток до макушки она могла прочувствовать каждую клеточку организма. Зарево пожара застилало звёздное небо. Со всех сторон сбегались люди. Полыхали оба этажа. Весь дом был охвачен огнём.

Света приподнялась, перевалилась на живот и поползла к огню, впиваясь пальцами в землю.

— Степа, Степашка, сынок! — повторяли сухие растрескавшиеся губы.

Чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги. Девушка уткнулась лицом в мужскую грудь и разрыдалась. Костя гладил ее по волосам и крепко обнимал.

— Там всё горит, Светик, не подходи… — шептал он, — не надо….

Земля уплыла из-под ног. Света оттолкнула Князева и медленно побрела вдоль огня. В стороне стоял Царьков, потерянный, посеревший, поникший. В руке он сжимал фотографию малыша.

— Тетя Света, — послышалось со стороны. Света повернулась и увидела Богдана. В руках мальчика было одеяло. Он протянул свёрток девушке. В глубине складок, в толще пуховых валунов белели лицо Стёпки. Света присела и принялась разворачивать одеяло.

— Степка, сынок, Степушка, — приговаривала беглянка, глотая слёзы, размазывая копоть по щекам, — Маленький мой….

Она гладила по ручкам, по ножкам, словно проверяя, цел ли ребёнок. Стёпка внимательно смотрел на мать. Как в замедленной съёмке, Света оглянулась.

— Жив! — закричала девушка, — мой сын жив!

Она обнимала худенького мальчика, покрывала его светлую голову поцелуями, а Князев бережно держал Степана, лучась от радости. Рядом в одеяло заглядывал Царьков: первая встреча с сыном оказалась намного трогательнее, и мужчина украдкой вытирал скупые слезы счастья.