Часть 3/1

3.1.

Пазик, с квадратными окнами в половину стены, отороченными черными рассохшимися резинками, выглядел гостем из прошлого. Автобус, подскакивая на ухабах, несся среди полей и лесом по бледному разбитому асфальту. В короткий миг, когда на стекле застывала пробегающее мимо дерево, можно было разглядеть причудливые ажуры листвы и тонкие линии серых веток. По краям дороги стеной возвышались тополя, кое-где разбавленные случайно возникшими берёзами и в линию высаженными молодыми, но знатно потрепанными соснами. За зелёной стеной простиралось поле, испещренное изумрудными всходами, словно подросток прыщами. Невесомый, тонкие линии побегов тянулись к ясному голубому небу.

Возвышающаяся дорога с поросшей травой обочиной, разбитый асфальт, хилые трехстенные павильоны остановок — Света внезапно поняла, что не знает ничего вокруг. Автобус мерно потрясывало, укачивая пассажиров. Запах пыли и чего-то сладкого, но резкого растворился в воздухе и был повсюду. Одна за другой мелькали деревеньки: прижавшиеся друг к другу домишки, протянувшие огороды друг к другу, жёлтые стога соломы, кучи огромных чёрно-белых брёвен, белеющие пиленными кругами — этот мир был совсем ей не знаком.

— Боже, как глупо! — прошептала Света, прижимая мерно дремлющего сына к груди. — Он нас в большом городе легко мог найти, а тут деревушки в три двора. Да в два счета мы на виду окажемся!

Автобус снизил скорость и свернул к очередной деревне. Несколько пассажиров стали собираться, а водитель вышел покурить. Света тоже решила размять ноги — от долгого сидения в теле чувствовался дискомфорт.

— Привет! Куда едете?

Тонкий женский голос прервал рассеянный поток мыслей. Рядом стояла молодая девушка и приветливо улыбалась.

— У вас мальчик? А у меня дома девочка. Я так люблю маленьких детей, они все похожи на ангелочков!

Света растерянно улыбнулась: «Да, наверное»

— А вы в Таганское? — не унималась девушка. — Я Наташа Минина, меня в Таганском все знают, точнее, мужа моего, ну и меня заодно!

Она задорно засмеялась, поставив мелкое личико солнцу. На вид ей было не больше 20. Аккуратное каре над тоненькими плечиками придавало элегантности и некой трагичности.

— А Таганское большое?

— Большое, почти город. Нам немного не хватает до города — говорят, что надо немного жителей больше. А вам туда зачем, если ни разу не были?

— Будем численность повышать!

Света кивнула на сына и обе девушки засмеялись. Водитель со скрипом открыл свою дверь и сел за руль. Пассажиры поспешили занять свои места. Наташа перелетела к Свете, тем более, салон был почти пустой.

— И надолго к нам? — Наташа поставила большую сумку на соседнее кресло и стала и ней что-то искать. Она перекладывала с места на место, шуршала пакетами, иногда доставал что-нибудь и разглядывал удивлённо, словно впервые видит.

Света пожала плечами:

— Пока до осени, а там посмотрим. Только я не готовилась заранее. Не знаете, у кого можно квартиру снять? Или комнату хотя бы?

— Снять? Даже не знаю. — Наташа задумалась, выложи на колени разноцветный пакет с аккуратно сложенными детскими вещами. — Впрочем, под нами квартира пустая стоит. Там у тёти Нади сын жил с женой, но сейчас они на север уехали, к её родителям. Надо у неё спросить, но она вроде квартиру продавать собиралась.

И она радостно раскрыла пакет, достала пару футболок совсем маленького размера и ползунки.

— Смотри, — улыбаясь, принялась делиться радостью Наташа, — это я дочке купила! В городе столько всего на детей, а у нас раз, два — и обчелся, даже выбрать не из чего!

— А сколько ей, дочке твоей?

— Четыре месяца скоро будет, почти как твоему. Как зовут парнишку?

— Степан. А у тебя как?

— Валентина! В честь бабушки. У нас мода сейчас на современные имена, вроде Кристина, Арина, а мы решили Валюшкой назвать, такое имя красивое!

Света согласилась с собеседницей и стала смотреть в окно, а Наташа продолжала разглядывать свои многочисленные покупки. Всё чаще стали появляться леса и лесочки, трава, кое-где разбавленная невзрачными белыми цветами. Местами леса стояли совсем голые, а зелёный ковёр под ними казался сказочный — настолько густой он был.

— Некоторые леса горели прошлым летом, некоторые вымокли. Особенно те, что в низине. — Рассказывала Наташа. — Совсем грустно, когда мусором заваливают. Свозят всё подряд: банки, склянки, даже мёртвых животных…

Автобус подкатил к невысокому зданию с панорамным окнами, ухнули пружины, тормоза взвизгнули, и машина остановилась.

— Приехали!

Наташа бодро подхватила сумку и пошла вдоль ряда. Света старалась одной рукой закинуть багаж на плечо, но ремень соскальзывал. Со словами «давай помогу» Наташа взяла ещё и сумку Светы и ловко выскочила из автобуса. Когда Света спустилась, Наташа уже разговаривала с кем-то по телефону.

— Да, тёть Надь, да нормально, тёть Надь. Скоро будем, подходите.

Наташа повела Свету к дому. Они шли вдоль широкой улицы, мимо проезжали редкие автомобили, лаяли собаки. Одноэтажные дома, разных размеров и цветов, окружённые заборами, некоторые с полисадниками, утопающими в зелени. Перед домами стелился ковёр из мелкой травы, стояли сетчатые клетушки с цыплятами. Жёлтые комочки громко и тонко пищали, клевали зелень и толкались у перевернутых в блюдца банок с водой.

— А вот там, за деревьями, видишь? Это больница. Есть неплохие врачи, но вообще не хватает почти всех. А на соседней улице садик. Есть ещё садики, два штуки, но они на другом краю, далеко водить. И школы две, они в центре. — Наташа неопределённо махнула за спину и свернула в небольшой проулок. По левой стороне тянулись двухэтажные панельные дома с огромными блюдцами спутниковых антен. По правую сторону высилась церквушка, блестя новым золотом купалов. Проулок упирался в заросший камышом пруд. Гладь блестящей на солнце воды пересекали стайки уток. Пахло тиной и пылью. Около озера девушки свернули ещё раз и пошли вдоль воды. Рядом притормозил автомобиль. В приоткрытом окошке появился темноволосый паренёк.

— Наташка, привет!

— Ой, Саш, проезжай. — Отмахнулась девушка.

— Да ладно тебе, Наташ!

— Сашка, — девушка резко повернулась к машине, — сказано тебе: проезжай! Иначе я всё Димке расскажу!

— Ой, ну и ладно!

Автомобиль с визгом сорвался с места, оставив чёрные полосы на дороге.

Света разглядывала место, куда её занесло и удивлялась, насколько тихо было вокруг. Наташа по-хозяйки уверенно шла к двухэтажному дому, сложенному из длинных бетонных блоков. У швов рыжели ржавые подтеки. Куцые балконы беспорядочно застеклены, на окнах первого этажа чернели решётки. В стены вцепились покосившиеся заборы, нарезая на квадраты участки огородов. Под окнами стояли ёмкости для воды: облупившиеся ванны, обрезанные колеса тракторов, коричнево-багряные бочки. Через дорогу жмутся друг к другу низкие белые домики, окнами почти ушедшие под землю.

Наташа прошмыгнула по узкой тропинке между огородами. По краям двора с четырёх сторон стояли одинаковые двухэтажные неказистые дома в два подъезда. В центре ютились невысокие деревянные постройки: то ли гаражи, то ли бытовки. Облупившаяся карусель с остатками синей краски, полукруглая качеля без одного сиденья и песочница были отделены вкопанными до середины автомобильным шинами. Вырезанные из таких же шин лебеди стояли по всему двору. У сарая виднелась длинная лавка, на которой сидел седой старик. В одной руке он держал большой нож, а другую прятал в кармане. Перед лавкой навалена гора покрышек. Неподалеку от него чернела собачья будка.

По обе стороны от высокого деревянного крыльца стояли скамейки. На одну из них Наташа водрузила сумки. Она показала на окна второго этажа.

— Вот наша с Димкой квартира.

Света продрогла в тени, и её начало потрясывать. В душе было смятение: это настолько не похоже на то, к чему она привыкла! Эти дома, как пережитки старой эпохи, были неуместны вместе со своими огородами, криво остекленными лоджиями и балкончиками с торчащими из них палками, досками и обрезками труб. Что она здесь делает?!

Из подъезда вышла невысокая, очень полная женщина. Наташа пошла ей навстречу:

— Теть Надь, здрасьте! Вот и мы! Это Света и её сын, они на лето к нам приехали. Пустите их?

Женщина добродушно оглядела Свету маленькими светлыми глазами и всплеснула руками:

— Ну что же вы с ребёнком столько тряслись в автобусе и теперь ещё на улице мнётесь! Проходите в дом!

Наташа схватила сумки и побежала по ступенькам. Света в нерешительности помедлила, оглянулась по сторонам, бегло пробежала глазами по кустам под окнами, по весёлым ёлочка с листочками ландышей под ними.

— Что же я делаю? Стёпка, прости меня, я не знаю, что делать…

Ребёнок жалобно заплакал и засучил ножками. Светлану поглотила темнота подъезда.

3.2.

Беспокойство охватило девушку, стоило только ей перешагнуть порог квартиры. Массивные крючки вешалки злобно глядели в потолок, выпячивая круглые шляпки шурупов, которыми были прикручены к стене. Под ними ютился махровый полосатый коврик, на котором прижались друг к другу туфли Наташи и резиновые шлепанцы большого размера. Тётя Надя распахивала окна, одергивая цветастые занавески и оживленно рассказывала о сыне, уехавшем на заработки к вечной мерзлоте и карликовым берёзам. Света переходила из комнаты в комнату, осматриваясь. Две крохотные спальни выходили окнами во двор, на жалкую детскую площадку. Большая комната и вагонообразная кухня были затемнены балконом беспорядочно застеклённым, кое-как прикрытым кусками массивного тюля с выбитыми мохнатыми пионами, подвешенными на мелкие гвоздики.

— Здесь, конечно, надо хорошенько прибраться, — тётя Надя протиснулась на балкон и стала собирать пустые банки в красную сетку из-под лука. — Я освобожу здесь место, сможешь ребёнка спать выставлять. Кстати, как зовут сыночка-то?

Она бесцеременно заглянула в лицо ребёнку и умиленно растеклась в улыбке.

— Да ты не бойся, девочка, я не глазливая. Люблю ребятишек, у меня два внука в столице, дочь приезжает редко, говорит, что ей некогда. У неё там должность! Ты давай, вещи распаковывай, да ребёнка раздень — замаялся поди уже!

И хозяйка понеслась по комнатам, собирая всё, что можно было собрать. Потом она на пару минут пропала, а вернулась с пластиковым ведром ярко-жёлтого цвета и грудой тряпок. Наташа суетилась то возле Светы, то возле тёти Нади, щебеча о чем-то своем. Света же боялась пошевелиться. Временами ей казалось, что она видит себя со стороны как в немых сценах черно-белого кино. Печальные обои топорщились на стенах, на потолке, на неровных плитах дыбилась краска. Кровать протяжно скрипнула пружинами, когда Света села на неё. От неожиданности девушка подскочила. Кровать подскочила вместе с ней и скинула стопку детских вещей. На пороге комнаты появилась Наташа.

— Я пойду к себе, позже к тебе заскочу. Я прям над тобой живу, так что придётся часто видеться!

— Наташа, спасибо тебе за всё. Я бы без тебя пропала совсем!

— Ой, да ладно! — Наташа расплылась в довольной улыбке. — Я очень рада, что мы познакомились.

Она ушла. На длинной узкой кухне Света застала хозяйку за протиранием стола.

— Садись, сейчас чай пить будем. Обговорим, что да как. Сразу скажу, прописаться не позволю. Здесь счётчики не стоят, так что платить придётся столько, сколько в квитанции придёт. Горячей воды здесь отродясь не было: водонагреватель стоит, небольшой, но тебе с ребёнком хватит. Вот, — она выложила из кармана туники связку ключей, — твой комплект. Сейчас я в сарайку сбегаю, там были детские штуки всякие. Коляски у вас тоже нет?

Света улыбнулась и пожала плечами:

— Нет.

— Странно ты, девка, приехала на лето в деревню, — засомневалась хозяйка.

— Так получилось, что пришлось срочно уехать. Мне бы не хотелось об этом говорить. И не хотелось бы официально оформлять документы. Мы просто тихонько поживём. Мы со Степкой проблем не создадим. Мы тихие, порядочные.

Тётя Надя осторожно придвинула стул ближе и заговорщически прошептала:

— Прячешься что ли? От мужа?

Света опустила голову и смахнула одинокую слезинку.

— Ну ладно, ладно, — тетя Надя накрыла ладонью плечо девушки и успокаивающе похлопала. От ее прикосновений становилось тепло, и Света прониклась к незнакомой отзывчивой женщине. — Знаешь, как меня мой гонял! По всей деревне! Каждую неделю! Люди даже смеялись, что если я бегу по улице — значит, уже пятница. Чем он меня только не колошматил: мог утюгом запустить, мог сапогом, пару раз с кочергой бегал за мной.

— Зачем же вы жили с ним?

— Так, а куда мне идти? Мать не пускала, сказала: «сама выбрала, сама и живи». Вот и жила, пока однажды сын защищать меня не стал. Скрутил батю и пинком под зад выпроводил. Муж, царство ему небесное, сразу сник, успокоился и жили мы как в сказке, душа в душу! — Глаза ее заволокла дымка, и тетя Надя поспешно поднялась из-за стола. — Я в сарайку сбегаю, посмотрю, что есть для маленького, а ты пока обживайся.

Света осталась одна. Солнце почти не проникало на кухню, лампочка потрескивала, с крана мерно капала вода. Убранство было убого и неприглядно: шкафчик, на котором занавеска имитировала дверцу, открытые полки, алюминиевая раковина и разделочный стол. Света заглянула внутрь — полки оказались пусты, лишь в дальнем углу стояла початая коробочка пищевой соды. Маленький холодильник отгораживал продолжение кухни, где почему-то стоял лишь облезлый табурет. Оконные рамы, хоть и выглядели потертыми, а краска облупилась пятаками и оголила жёлтое дерево, были добротными. Света дернула присохшие створки, раму повело восьмёркой, стекло загудело — и окно распахнулось настежь. Теперь стало видно весь хлам, что годами складировался на балконе: старые ведра без дна стопкой (штук тридцать), ржавые лопаты, то, что раньше было граблями, а ныне высилось обломанным черенком в углу, и просто хлам.

Вернулась тетя Надя. Она принесла голубую детскую ванночку, пакет с резиновыми игрушками, потом вновь скрылась из виду, но вскоре вернулась, толкая перед собой темно-красную коляску на больших тонких колёсах с блестящими спицами. Света даже и подумать не могла, что такое бывает: совершенно незнакомый человек, впервые ее увидевший, оказался настолько добр и заботлив, что становилось неудобно.

— В общем, давай так договоримся: скажем всем, что ты моя троюродная племянница и приехала сюда на лето. — Света кивнула в ответ. — И этой свиристелке сверху передай, чтоб не трепалась.

Тетя Надя записала свой телефон на листочке и оставила на столе. Когда дверь за ней закрылась, Света отправилась в путешествие по своему жилищу. Она улыбнулась отсутствию дверей и шторкам вместо них, крашенным синим стенам ванной комнаты и туалета. Главное, что над головой была крыша, и никто не знал, где они.

3.3.

Протерев коляску от многолетней пыли, Света выложила твердое дно пледом, и, прихватив Степку, отправились на улицу. В подъезде пахло сыростью и было серо. Решетчатое окно, с доброй половиной выбитых стекол, лениво пропускало приглушённые тенью солнечные лучи. Пока Света возилась с ключами, дверь напротив открылась. Из темноты запахло сухой травой, и на пороге возникла пожилая женщина с темными кругами под глубоко посаженными глазами.

— Здравствуйте, — извиняясь произнесла Света, и, не в силах смотреть в лицо новоявленной соседки, с особым усердием стала орудовать ключами— не могу с замком справиться…

Женщина уничижительно вскинула глаза и скрылась в квартире.

На лавочке лежала кукла в голубом платье. Возле гаражей возился с досками седой мужчина. Лицо его было словно восковое, не способное к эмоциям. Он на минуту остановился, разглядывая девушку с ребенком, потом сплюнуло в сторону и вернулся к делу. Мимо пробежала стая собак. Света огляделась и медленно покатила коляску. За ее спиной дернулась занавеска и в глубине комнаты мелькнуло высохшее морщинистое лицо. Женщина что-то шептала тонкими бледными губами. Не отрываясь от неожиданных соседей, крючковатым пальцем она очертила круг в воздухе, резкими движениями разогнала невидимый образ и, расправив узорчатый тюль, пропала из виду.

Света толкала коляску и смотрела по сторонам, в надежде найти по пути магазин. На дорогу из-за покосившегося забора выбежал мальчишка лет пяти, грязный, с зелеными засохшими дорожками под носом и в резиновых сапогах на босу ногу. Мальчик молча изучал Свету голодными голубыми глазами. В руках он держал колесо от игрушечной машины. Света прибавила ходу, но неведомая сила заставила обернулась — мальчик так и остался стоять на дороге, провожая ее взглядом.

Чуть дальше, за перекрестком возле церкви, стоял вагончик с рукописной яркой вывеской «У Олеси». Взяв на руки Степку, Света оставила коляску у крылечка и вошла внутрь. Магазин был узким и заполненным до самой крыши полками с товаром. Здесь можно найти всё: от крупы до порошка и носков. На прозрачной крышке морозильного ларя стояли ящики с фруктами, печеньем и конфетами, закрывая собой пачки белых пельменей и коробки с котлетами. Сухие запахи бытовой химии смешивались с ароматами колбасы и апельсинов, а в потоках солнечных лучей из узкого окошка плавали блестящие пылинки. Под окном лениво развалился полосатый кот. За витриной стояла яркая рыжеволосая молодящаяся женщина с глубоким декольте на пышной чрезмерно вздымающейся груди.

Она смерила взглядом посетителей и скривила красные губы. Она подавала Свете всё, что та просила, сопровождая недоверчивым выражением лица. Наконец, когда Света одной рукой сложила всё по пакетам, продавец спросила:

— Только приехали?

— Да, первый день, — Света взяла в руку два пакета, но третий, упорно шелестя, выскальзывал из-за локтя.

— Надолго к нам?

— На лето пока. — Пакет с треском сорвался вниз и по полу покатились луковицы.

В магазин вошли подростки, девочка и мальчик, в измятой и грязной одежде. Они подскочили к Свете и стали собирать продукты в пакет. Мальчик выхватил пакеты из рук Светы, а девочка подняла третий пакет.

— Давайте мы вам поможем? Вам до дома донести?

— Спасибо, до коляски, пожалуйста!

Дети направились к выходу, и у двери мальчик обернулся к продавщице:

— Тетя Олеся, а вы нашу маму не видели сегодня?

— Видела, Богдан, пару часов назад. Брала как обычно.

— Я же вас просил не давать ей больше. — Мальчик вздохнул, повесив голову, и понуро поплелся на выход.

Яркая женщина бессильно развела руками и самодовольно, улыбнулась.

Света укладывала покупки в корзину под коляской. Девочка, на вид ей было лет 10, протянула пакет и заглянула в него.

— Ммм… вафли…

Света достала пакетик с вафлями и протянула детям: «Это вам, за помощь». Детские пальцы вцепились в добычу, лица оживились, глаза нездорово заблестели.

— Эсми, не дави, ты всё раскрошишь! — Богдан попытался забрать вафли из рук сестры. — Эсмеральда, отдай мне! Понесли домой!

Девочка прижала пакет к груди и отвернулась.

— Я сама понесу! — закричала Эсмеральда и побежала по улице. Богдан кинулся за ней. Дети стремительно удалялись, когда Света с трудом сдвинула коляску с места и медленно покатила вперед. Мелкие камешки выскакивали из-под колес.

Света провожала взглядом Богдана и Эсмеральду, когда в конце улицы появился белый внедорожник. Дыхание перехватило, Света заметалась из стороны в сторону, не зная, куда девать себя, а потом рванула за магазин. Завернув за угол, она чуть не задавила человека. Женщина лежала на земле, закрыв голову руками, в халате и резиновых тапках на грязных ногах. Подкатив коляску вплотную к стене, Света наклонилась над лежащей и прислушалась. Женщина хрюкнула и захрапела, перекатившись на спину. Она была пьяна, и запах алкоголя от лица подтверждал догадку. Степка загулил и коляска заходила ходуном. Света выглянула из-за угла и увидела, как внедорожник свернул в проулок за церковью. Решив еще подождать, она вернулась к пьяной.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросила сама у себя девушка, а потом аккуратно потрепала женщину за плечо, — Эй, слышите меня? Эээй?

Но женщина лишь пришлепнула губами и пустила слюни. Света одернула задравшийся халат, подтянула пьянчушку за плечи к стене магазина. Присев на корточках рядом, она заглянула в лицо женщине. Та была еще молода и, казалось, когда-то красива: тонкие черты, густые ресницы, пухлые губы — всё это безвозвратно испортил алкоголь. Солнце припекало, Света натянула на голову своей находки лежащую рядом выцветшую кепку, опустив пониже козырек, и выкатила коляску из укрытия. Издали доносились детские голоса, у церкви ходили женщины в длинных юбках. Света подкатила коляску к забору и окликнула их.

— Простите! — Женщины обернулись, Света продолжила, — За магазином женщина лежит. Она пьяна очень. Я не знаю, куда обращаться в таких случаях….

Женщины махнули рукой в знак того, что поняли и направились к калитке. Света покатила дальше, а прихожанки подошли к магазину.

На другом краю двора, у дома напротив стояли женщины, что-то оживленно обсуждая. Возле гаражей на скамейке сидел тот же седовласый мужчина с большим ножом в руках. Перед ним лежало большое черное колесо. Света с трудом закатила тяжелую коляску по ступенькам. Спиной вперед, шаг за шагом подтягивая за собой коляску с ребенком и покупками, девушка вновь столкнулась с пожилой соседкой.

— Аккуратнее можно? — пыша негодованием, сверлила глазами соседка.

— Извините, пожалуйста, — Света пыталась отдышаться и убрать волосы с лица, — очень тяжело, я вас не заметила.

— Ничего, заметишь еще, — огрызнулась женщина, презрительно отвернувшись, и прошла мимо.

Света дернула коляску и буквально пролетела последние три ступеньки. На площадке она запнулась и впечаталась спиной в стену. Степка жалобно заплакал от грубой тряски. Напевая песенку и ногой покачивая коляску, Света бросилась открывать двери. Она долго не могла вставить ключ, поворачивала его и раз за разом пробовала открыть. Сквозь зубы чертыхаясь между словами песенки Мамонтенка, девушка трясущимися руками старалась провернуть ключ в замке, но он поддавался лишь на пол-оборота. Мимо крыльца проехала белая машина, Света увидела ее бок с блестящей металлической полосой. Паника овладела беглянкой — она истерично дергала ручку двери и крутила ключ. Наконец, Света пнула дверь, и та поддалась. Девушка стремительно закатила коляску и закрылась на все замки.

Разложив покупки по шкафам и полкам, создав ощущение полного холодильника, Света стала успокаиваться. Сердце входило в нормальный ритм, хотя спина еще ныла. Взявшись за мытье окон, она увидела, как к дому напротив, окнами врастающему в землю, прихожанки в длинных юбках вели пьянчушку. Из дома к ним выскочили Богдан и Эсмеральда, а у покосившегося забора стоял мальчик лет пяти, тот самый, с колесом от машинки.

В шкафах нашлось постельное белье, чистое и выглаженное. На чистых окнах и старенькие шторы стали смотреться веселее, а в открытые форточки лился только свежий воздух и лай собак. Света не могла привыкнуть к тишине, к мерному раскачиванию деревьев перед окнами спальни. Вечер стремительно приближался, по дороге прогнали стадо коров. Толстобокие, словно дирижабли, животные проплыли по дороге, разнося мычание и запах теплого навоза. Их погоняли вскриками, дети на велосипедах сновали в разряженном потоке коровьих туш, ловко маневрируя между рогов.

Вскоре в дверь постучали. На пороге появилась Наташа с маленькой девочкой на руках. Девочка округляла глазки и сосредоточенно подрагивала соской, такой же розовой, как и вся одежда маленькой Валюшки.

Соседка принесла банку сметаны, в которой могла вертикально стоять ложка, и за чашкой чая рассказывала, что да как устроено в Таганском. Света внимательно слушала, но мысли постоянно возвращались к пьянчушке и ее детям.

— Слушай, Наташ, а кто напротив живет, через дорогу?

— Это местная алкоголичка, — махнула рукой Наташа, — Варька Захарова. Про нее такие слухи ходят! Да и не всё слухи, видимо — вот, детей у нее аж семеро, и все от разных отцов. Она их ради пособий рожает. Здесь вообще, многое делается ради пособий, так что не удивляйся. Хоть и не большие деньги, а всё же деньги. Этой Варьке дети и не нужны вовсе, она весь день пьет, утром похмеляется и снова в запой. А Богдашка с Эсмеральдой ходят ищут ее по всей деревне, домой тащат, как найдут. Младшей-то у нее еще и года нет, Изабеллой назвала. Пади чем бухала, так и назвала. Старшие у нее в техникуме учатся, в городе, в общежитии живут, сюда редко приезжают. Да и зачем им приезжать? Что они, мать бухую не видели, что ли? А маленькие как сорняки растут, никому не нужные. Богдан очень хороший, смышлёный, даже олимпиады областные выигрывает. Ну не повезло ему с мамкой. Эсмик тоже молодец, она хоть и выглядит мелкой, а рассуждает, как взрослая порой. Ты откуда их знаешь?

Света поморщилась:

— Я эту «мать» сегодня у магазина нашла, пьяную…

— Это ее обычное состояние, привыкай! — Наташа взглянула на часы и встрепенулась, — Скоро Димка с работы приедет, надо встречать. Он не любит, когда приходит, а нас дома нет: уходит рано, нас и не видит вовсе.

— Он так поздно возвращается?

— А что поделать? Пока работа есть, надо работать. Да и Князев платит хорошо, так что грех жаловаться!

Проводив гостей, Света занялась Стёпушкой. Первое знакомство с водонагревателем далось тяжело, кран не хотел поворачиваться даже на миллиметр. Найдя на балконе молоток и отвертку, Света принялась стучать по барашку, то с одной стороны, то с другой, подсовывала отвертку и стучала по ней, как по рычагу. Степка радостно гулил, голенький, в коляске у дверей ванной, размахивал ручками и ножками. Потом попытался перевернуться, уперся лбом в стенку коляски и захныкал. Света со всей силы врезала по вентилю, и под плач ребенка хлынула горячая вода!

Лежа в постели, с сопящим сыном под боком, Света в полудреме слышала проехавшую мимо машину с долбящей музыкой, прошедших под окнами девушек, смеющихся высокими звонкими голосами. На минутку ей показалось, что кто-то скребется в окно. Света испугалась, даже ноги похолодели. Босыми ногами она на цыпочках пробежалась к окну, озираясь по сторонам, и осторожно отодвинула край шторы. Деревья стояли неподвижно. В сумерках никого не было видно. Решив, что показалось, Света вернулась под одеяло и обняла ребенка.

Однако вскоре звук повторился, но доносился из другой спальни. Холодный пот прошиб девушку. Накинув на плечи плед, она медленно приблизилась к другому окну и выглянула на улицу. Всё тихо, безветренно. Света стояла у окна, не в силах пошевелиться и смотрела на лавку перед крыльцом. На ней сидел здоровенный мужчина, в зубах его тлел уголёк. Уголёк погас. Мужчина встал и вошел в подъезд. Тяжелые шаги гулко раздавались в пустоте. Преодолев шесть ступенек до первого этажа, мужчина остановился. Света сжалась в комок. Неужели это люди Царькова нашли ее? Это тот здоровяк, что избил Славу, а потом гнался за ней! Но ноги шаркнули об бетонный пол и шаги пошли дальше, на второй этаж. Беглянка обняла себя за плечи и разрыдалась.

*

3.4.

Утро началось с пения петуха и прохлады: чувствовалось влажное дыхание природы. Тихонько шелестели листья за окном, сквозь неплотные шторы, высветляя крупные цветы рисунка, врывалось солнце. Вскоре мимо окон прогнали коров, дребезжа протараторила пустая фляга. Степан крепко спал, запрокинув ручки к голове и открыв ротик. Его грудка мерно поднималась, щечки разрумянились.

Света решила начать день с уборки. Тщательно вымыв все углы, поднимая все ковры и неслышно двигая всю мебель, какая поддавалась небольшим женским силам, она приблизилась ко входу в квартиру. Дверь щёлкнула замком, тишина подъезда и сладковатый запах сырости окутал девушку. Смахнув пыль с порога, Света отодвинула резиновый коврик и застыла в оцепенении: под ним была рассыпана груда ржавых кривых иголок!

— Что за шутки? — чертыхалась про себя Светлана, сметая веником находку. — Словно специально кто насыпал!

Раздался звонкий щелчок и со второго этажа стали приближаться шаркающие тяжёлые шаги. Света застыла с веником в руках, всматриваясь в перила. Появилась крупная рука, следом плечо и вот на площадке возник тот самый вчерашний здоровяк, про таких говорят «косая сажень в плечах». Он был высокий, с широкой грудью и натруженными руками. Крепкие мышцы проступали сквозь тонкую футболку, а круглое простое лицо окаймляла тёмная щетина. Лицо казалось слишком простым для прекрасно сложенного тела, словно по ошибке его водрузили на столь могучие плечи. Парень помедлил, когда увидел Свету, но продолжил спускаться. Оказавшись возле нее, он спросил:

— Это ты что ль новая соседка?

Света пожала плечами:

— Наверное, я. Меня Света зовут.

— А я Дима, муж Наташи. Она мне все уши вчера про тебя прожужжала. Ладно, давай, я на работу.

И он тяжело спустился по ступенькам и вышел.

«Давай…» — прошептала Света. Иголки с протяжным писком заскользили по металлическому совку, но девушка опомнилась и заскочила в дом, прихватив и странную находку.

К десяти часам утра совсем распогодилось, и двор оживился. Дети вытаскивали велосипеды, в траве нежились на солнце кошки, вывалив розовые языки пробегали собаки. Воробьи стайками прыгали по асфальту, разметая крыльями пыль и песок.

Света выкатила коляску с сыном. У деревянных сараев снова возился с колёсами седовласый мужчина. Он долго смотрел на девушку с ребёнком, словно стараясь вспомнить, но потом сплюнул и погрузился в работу.

Света прошла к окнам спален и присмотрелась к окну, ища сама, не зная, что. У самой земли лежала длинная жердь с гвоздём на конце. Поразмыслив, Света уперла гвоздь в асфальт и надавила на палку. Гвоздь легко поддался и острие прижалось к деревяшке. Жердь снова легла вдоль дома. Света внимательно осмотрелась, запоминая расположение предметов.

Белый дом через дорогу казался не жилым и ветхим. В рассохшиеся рамах зияли чёрные дыры, кое-где вместо стекла была натянута плёнка. Под окнами грудами лежали тряпки, палки и прочий мусор — всё вперемешку. Участок, размежеванный прошлогодними грядками с сухими кустами, порастал свежей травой — его не касались руки человека с осени. Света прошлась в другую сторону, заглянув из проулка за дом. На лавке стояла бутылка. Ветер трепал газету, придавленную консервной банкой. Рядом никого. Света старалась заглянуть в невысокую покосившуюся постройку, стены которой были кое-как обшиты чёрными рванными кусками рубероида, но и там в неровных полоса солнца не было ни души. Внезапно из дома раздался гортанный вопль страха. Из двери выскочил дети и бросились в рассыпную. Пятилетний мальчик вздыбил пятками огород и сквозь дыру в заборе рванул по улице. Старшие побежали за калитку и остановились у дороги, переговариваясь между собой. Из дома выбежала мать в том же халате, в каком спала за магазином. Она размахивала топором и истошно орала что-то бессвязное. Рыжие волосы торчали во все стороны, колтунами обрамляя лицо с вытаращенными бешенными глазами. Варвара ринулась к дороге, но топор оказался тяжёлым и её повезло в другую сторону. Нелепо оступившись, она оперлась руками о скамейку с импровизированным застольем. Из дома вывалился высокий мужчина, похожий на кузнечика невероятно длинными и тонкими ногами. Он окрикнул женщину: «Варварка!».

Она обернулась всем телом к нему, тут же получила кулаком в лицо и осела на землю. Он схватил подругу за волосы и затащил в дом.

Света подошла к Эсмиральде и Богдану.

— Ну вот, — вздохнул мальчик, — теперь до вечера домой не войти. И чего этот дядя Саша у нас забыл? Шёл бы к жене, алкаш несчастный…

— Часто он приходит к… маме?

Богдан поморщился:

— Вторую неделю не вылазит. До этого месяц его не было. Он Изабелкин отец.

— Козёл он, — злобно отозвалась Эсмеральда.

В пыльном окне с огромной трещиной по диагонали отражались не по годам разумные дети и озадаченная Света. Она понимала, что где-то там, в глубине черноты, был маленький ребёнок и двое пьяных родителей.

Эсми вздохнула и потянула брата за руку:

— Пойдём искать Захара.

Света не могла видеть их хрупкие удаляющиеся спины. Она нагнала детей Варвары.

— Найдёте Захара и приходите ко мне, хорошо?

Богдан остановился и поднял на девушку бледные совсем взрослые глаза:

— Вам совсем не обязательно помогать нам. Мы и сами справимся, спасибо.

И со словами «пойдём, Эсмик» он потащил сестру за собой. Вскоре они стали лишь двумя силуэтами вдали.

«И о чем я только думала? Зачем пошла туда? — укоряла себя Света, — Почему никто ничего не делает? Ведь дети не могут сами справится с такой бедой. А что я могла сделать?»

Радостный голос Наташи прервал размышления.

— Вот вы где! А мы с Валюшкой вас ищем. Уже подумали, что вы съехали!

Света не могла избавиться от беспокойства за детей Захаровой. Нашли ли они Захара?

— Послушай, Наташ, а почему у Варвары детей не отобрали? Она же опять пьяная, с самого утра!

— Да кому они в детском доме нужны?! — махнула рукой Наташа, и волосы, пробежав по щекам, вернулись за уши. — Димка говорил, что познакомился с тобой сегодня.

— Да, мы утром в подъезде столкнулись.

— Ну как он тебе? — словно хвалясь мужем, спросила Фомина.

Света пожала плечами:

— Не знаю, парень как парень.

— А твой муж какой? Видала, мой какой высокий, красивый, а плечи какие! Настоящий мужик! Мама мне говорила, что он слишком хорош для меня, а я сказала ей, что если не с ним — ни с кем не буду! И вот видишь, дочь ему родила, и квартира у нас своя, ещё и в самом Таганском! Мы-то с ним из Соломенки, это в тридцати километрах отсюда, три двора в четыре улицы. А твой муж где, почему не приехал с вами?

— Он работает. Много.

Света смотрела на собеседницу и не знала, что ещё сказать. Внезапно в конце улицы возник белый внедорожник и, взметая клубы пыли, помчался в сторону девушек. Наташа недовольно цокнула:

— Опять Князев горцует. Торопится что ли куда?

— Князев? Ты уверена, что это именно он?

Наташа закатила глаза, словно говорила само собой разумевшиеся вещи:

— Да кто ж ещё? Его машину всякая собака знает. Да если бы не Князев, у нас бы всё село загнулось! Почти половина у него на ферме да на полях работает. Всё-таки самое большое хозяйство в районе. «Вообще, — Наташа склонилась к Свете», — говорят, что у него сейф размером с комнату, и весь деньгами забит. Но я в это не верю: Константин Иванович, конечно, не бедный человек, но не до такой степени.

Света слушала в пол-уха и не сводил глаз с роскошного автомобиля. Тот, действительно, свернул в проулок, не доехав до молодых мам.

— Сегодня, кстати, день зарплаты. Готовься, вечер будет очень громким.

— Почему? — удивилась Светлана.

— Серьёзно не понимаешь? — ухмыльнулась Наташа, — мужики гулять будут. Даже Олеська к этому дню больше водки привозит. Кстати, говорят, что у неё отношения с Князевым. Пойдём к дому?

Девушки пока или коляски во двор. Перед тем, как завернуть за угол, Света обернулась и увидела, как в паре домов от неё шли трое детей: Богдан и Эсмиральда вели за руку босоногого Захара.

Во дворе высокая пышнотелая дама развешивала белье. Мокрое платье прилипло к телу, вырисовывая выдающиеся формы. Она легко сдувала с лица светлые кокетливые кудряшки.

— Знакомься, это местная знаменитость, Маша Минина. — зашептала Наташа на ухо Свете, — Своего мужика почти в могилу свела, так за чужих взялась. Кто к ней только не ходит! Да и дочка у неё не лучше— говорят даже, что она сама дочку мужикам продаёт, а той 17 лет всего. А вон, кстати, и она.

На скамейке у соседнего подъезда сидела девушка в чёрном спортивном костюме. Со спины было видно, что девушка отличается рано оформившейся фигурой.

— Кристина, — закричала Мария и выплюнула потухшую сигарету, одной рукой одернув задирающееся платье, — забери таз!

Девушка поднялась и тогда Света увидела круглый живот — Кристина была на позднем сроке беременности. Наташа же нисколько не удивилась. Она лишь хмыкнула: «Дрянь малолетняя»

Кристина лениво взяла жёлтый таз из рук матери и поплелась назад. Увидев Наташу, она гордо выпятила живот и положила него руку.

— Смотри не роди! — нарочито громко сказала Наташа и презрительно скривилась.

— Как рожу — первая узнаешь. Мужу привет и спасибо за сына!

— Катись колбаской, змея мелкая!

— Ой, а Дима «солнышком» называл… — съязвила Кристина. Её мать громко рассмеялась. Наташа дернулась вслед Кристине, но Света удержал её за локоть. Беременная скрылась в подъезде, а Наташа плевалась со злости:

— Вот ведь Дрянь мелкая, тварь какая! Она утверждает, что от моего Димки ребёнок у неё! Я ей не верю, но бесит она меня! Димка говорит, что у него с ней ничего не было. Да у неё половина деревни побывало! Вся в мать!

— А ты как думаешь, мог он к ней ходить?

Наташа обессилено опустилась на скамейку и развела руками:

— Я не знаю. Не хочу в это верить. Но по осени я вышла встретить Димку с работы, он задерживался почему-то. Стою на крыльце и слышу возню в кустах, вон там, — махнула она в сторону окон спальни Светы, — за елками. Прошла туда тихонько и отодвинула ветки: там двое вошкались. Я позвала тихонько: «Дима?» И парень вдруг сжался и штаны подхватил, а девица без трусов сиганула, только голая попа сверкала. И тут повернулся….

Наташа разрыдалась, и Света обняла её.

— Это оказался он…. А девица в тот подъезд, я за ней, но не догнала. Значит, успела домой забежать!

— Вот животные, как так можно? — Света гладила девушку по спине. Наташу мелко потрясывало, и Света чувствовала, что вот-вот сама расплачется. В душе всё застыло, напряжённо, тяжело. — И ты осталась с ним после этого?

— Я же говорила маме, что мне нужен только он. Как я могу уйти от него, когда я всё променяла на него? Я же не поехала учиться в университет, хотя поступила — только чтобы с ним остаться. Пошла в техникум на повара. Из дома ушла, чтоб с ним быть…. Я без него никто!

— Но это ещё не конец жизни, пойми. Наплевать, кому и что ты говорила. Всегда можно передумать и переделать. Ведь все могут ошибаться….

Наташа всхлипнула и быстро зашептала:

— Я ему тогда простила. Он клялся, что это в первый и последний раз. Я была беременной, и всё ему простила. Теперь у него нет повода для измен — я для него всё сделаю, лишь бы он был счастлив.

— А ты? Ты не должна быть счастлива?

— Мне без него нет счастья, он моя самая большая любовь в жизни, он моё счастье….

Валюшка заплакала, Наташа взяла дочку на руки.

— Я люблю его. И нашу дочь. Это моя семья, а она — моя главная награда. — глаза девушки горели ярко и тепло. Света улыбнулась в ответ и стала качать коляску. Повисло неловкое молчание, и чтобы разбавить его, Светлана спросила:

— А что за мужчина всегда на лавке с ножом сидит?

— Ах, этот, — махнула Наташа в сторону сараев, — муж Маши Мининой, Сергей Михайлович. Его жена после инсульта выгнала из дома, потому что, как она кричала тогда, «калека ей не нужен». Он отец Кристинки, но Кристинке тоже плевать на него. Вот он и живет здесь, в сарае. У него там и печка есть. Теперь он нам всё покрышками украшает.

«Украшает ли?» — подумала Света, глядя на изогнутые шеи резиновых птиц.

Во двор въехала тёмная иномарка. Света узнала парня, который старался завязать разговор с Наташей в первый день пребывания Светы в Таганском. Автомобиль проехал мимо и остановился у соседнего подъезда. Из дома вышла Кристина и, гордо выпятив живот, села рядом с водителем. Иномарка, дав круг почёта по двору, скрылась из вида.

— Вот, теперь с Сашкой куда-то поехала. И что у них может быть общего? Ясно же как белый день! — Наташа снова начинала кипятиться. — Вся деревня с ней спит, а в отцы она моего Димку записывает!

— Наташ, да не бери в голову! Сейчас ещё рано говорить о чем-то, придёт время и всё встанет на свои места. Даже если она девушка самого лёгкого поведения, тебе вредно нервничать сейчас: Валюшка станет беспокоиться.

Наташа презрительно хмыкнула в сторону удаляющейся машине и вздохнула:

— Возможно, ты и права. Не надо решать проблему, когда она ещё не появилась. Мы пойдём домой, нам скоро кушать. Вы идёте?

— Нет, — ответила Света, поднимаясь со скамейки, — мне надо в магазин сходить.

Наташа попрощалась и скрылась в пыльной серости подъезда. Света нарочито медленно вышла на дорогу и всё её внимание проглотил двор белого дома. Под стенами дома, среди мусора и грязного тряпья сидели дети. Богдан что-то сердито объяснял Эсмеральде, вычерчивая по земле веткой прямые. Захар грыз ногти и озирался по сторонам. Из дома доносились мерные поскрипывания и вздохи, но дети словно не обращали на звуки внимания.

Они знали, что вскоре дядя Саша побредет к себе, пошатываясь. Там он долго будет просить прощения у жены, которая знает, где он пропадает, что делает, и про маленькую Изабеллу, но снова простит и примет. А дети смогут вернуться в дом и найти, если повезёт, еды. К вечеру проснётся мать, будет страдать и плакать, рассказывать, как ей стыдно и горько, а потом снова будет пить. Богдан не верил её слезам. Худенький мальчишка в несвежей футболке смотрел на мир устало и мудро. Он знал, что надо многое терпеть не ради себя, а ради сестёр и брата, которые были полностью на его плечах.

Когда Света проходила мимо их двора, он поднял голову и посмотрел на неё. Свете стало неудобно, словно её поймали с поличным. Она торопливо зашагала прочь.

Возле магазина было оживленно. Мужики сбивались в пары, тройки, и радостно переговаривались между собой. Они равнодушно сторонились коляски и старались разговаривать тише в присутствии Светы. Опасливо поглядывая на работяг, девушка зашла в двери. В помещении было душно. Разгоряченная и довольная продавщица поправляла причёску, а прислонившись к прилавку стоял мужчина с лёгкой сединой в чёрных волосах и глубокими тёмными глазами. Он что-то говорил Олесе, а она преувеличено громко смеялась, сверка белоснежными зубами и, слегка наклонившись к нему, словно случайно сжимала пышную грудь локтями. Мужчина улыбнулся, увидев ребёнка в руках вошедшей девушки, а владелица магазина метнула недовольный взгляд. Света попросила пакет молока и расплатилась. Мужчина опередил её у выхода: он открыл дверь и подал руку, чтоб помочь спуститься. Света неловко пожала плечами, ведь правой рукой она держала Стёпку, а левой — свою покупку. Мягко улыбнувшись, мужчина забрал пакет молока и раскрыл ладонь. Опершись о руку незнакомца, Света преодолела ступени крыльца.

— Неудобно с коляской одной, почему же вас никто не сопровождает? — спросил неожиданный помощник, отправляя молоко в корзину под коляской.

— Почему это не сопровождает? Просто мой сопровождающий слишком мал и помочь не может, — улыбнулась Света, — Спасибо вам.

Солнце светило в лицо незнакомца, и он приставал руку ко лбу, сделав козырёк из пальцев.

— Я вас здесь не видел раньше. Вы не местная?

— Нет, мы приехали недавно.

Из магазина вывалился селянин, звеня бутылками из пакета. Незнакомец обернулся к нему:

— Степаныч, я тебе что говорил — уволю, если хоть раз увижу пьяным!

Степаныч выпучил глаза и стал трясти обросшей нечесанной головой.

— Константин Иванович, так я ж не себе! Я ж ни капли, вот увидите!

Мужики рядом засмеялись:

— Да он спрячется в своей коптёрке, вы его и не найдёте до понедельника!

Константин Иванович погрозил пальцем:

— Степаныч, я не шучу, ты меня знаешь!

— Дык я как стеклышко, обещаю! — Степаныч прижал руку к груди, от чего бутылку снова лязгнули. Мужики разразились смехом и комментариями, а Константин Иванович обратился к Свете, которая уже отходила от магазина:

— Далеко вам вести ваш груз и сопровождающего?

— Совсем рядом, через улицу.

— Жаль, — мужчина достал из кармана брелок, рядом пикнула и разблокировалась машина, — я хотел подвезти.

Света оглянулась и увидела огромный белый внедорожник. Она судорожно попрощалась и почти бегом припустила в сторону дома. Константин Иванович удивлённо смотрел ей вслед.

Влетев в квартиру, Света с трудом отдышалась. Она чувствовала, что сердце вот-вот вырвется из груди. Положив Стёпку на кровать, она прижалась к нему и запустила руку под подушку. Вдруг в её рука коснулась чего-то холодного. Света подняла подушку и увидела на самом краю неё огромные ржавые ножницы. Внутри всё похолодело. Девушка испуганно озиралась по сторонам, потом медленно прошлась по квартире, ища следы чужого присутствия. Но всё остальное было не тронуто. Даже деньги так и лежали в сумке в углу шкафа.

Ножницы были покрыты пятнами ржавчины, но остро заточены. Света услышала движение в подъезде и, на цыпочках подкравшись к двери, посмотрела в глазок. Высокая, чрезвычайно прямая спина удалялась от двери. Она пересекла площадку и скрылась в квартире напротив.

— А тебе ещё что от нас надо? — недоуменно шептала Света, возвращаясь в кровать к сыну, — Какие-то странные знаки внимания….

В горле всё пересохло. Девушка прошла на кухню, разглядывая найденные ножницы, и взяла стакан с водой, стоявший на столе. Правда, она не помнила, когда наливала этот стакан, но возможно, что-то просто ее отвлекло, а стакан так и остался стоять. Света поднесла стакан к губам, и вдруг оцарапав палец о ручку ножниц, вздрогнула. Кислотный запах ударил в нос. Света обмакнула палец в воде и облизнула — язык защипала кислота!

— Что за ерунда? От куда уксус в стакане? И эти ножницы — что происходит вообще?! — девушка не могла сдержать эмоций. Она выплеснула содержимое стакана в раковину, и швырнула ножницы в мусорное ведро. Внутри всё клокотало, даже руки затряслись. Надо было что-то делать, и Белкины направились в полицию.

Участковый пункт находился на соседней улице и располагался на первом этаже такой же неказистой двухэтажки, как и та, в которой жила Света. Над железным крыльцом, сваренным из толстых прутьев, синела вывеска с золоченными буквами и гербом. У крыльца стоял мужчина в темно-синей форме, прижав локтем фуражку к боку. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, галстук приспущен. Мужчина подставил круглое лицо солнцу и улыбался. Он был еще молод, но уже изрядно обрюзгший, лицо его было обрамлено вторым подбородком.

— Простите, — обратилась к нему взвинченная Света, покачивая коляску с сыном, — где я могу найти участкового?

Мужчина лениво открыл один глаз и окинул девушку взглядом.

— Капитан Добрин, — представился он, — Что хотели?

— Это вы? Прекрасно! Мне кажется, что мне хотят навредить. Я нахожу дома странные вещи, вместо воды уксус, а под дверью рассыпают ржавые иголки!

— Прям чертовщина какая-то, — без эмоционально проговорил полицейский, — ведьмины штучки. От меня вы что хотите?

Света изумилась: «Чтобы вы мне помогли и прекратили это!»

Он обреченно вздохнул, натянул на голову фуражку и обреченно произнес:

— Ну что ж, давайте посмотрим, что там у вас происходит. Куда идти?

Света указала рукой на дом, полицейский вздохнул и снова повернул лицо к солнцу.

— И кто это делает, по вашему мнению?

Света тревожно взглянула на участкового, потом на Степа, борясь с сомнениями.

— Это кажется бредом, я понимаю, я почти уверена, что это соседка напротив, из второй квартиры.

— Зоя Федоровна что ли? — полицейский открыл один глаз и удивленно посмотрел на девушку. — Ладно, идемте.

Он лениво сдвинулся с места, небрежно надвинув фуражку на лоб. На ходу он поправлял галстук. Света катила коляску, следуя по пятам. Во дворе полицейский показал раскрытую ладонь седовласому мужчине, как всегда сидящему у гаража-сарая. Тот в ответ кивнул и принялся разделывать ножом очередную покрышку. Света остановилась у крыльца, ожидая помощи от участкового — поднять коляску на высокое крыльцо одной не так уж просто, но блюститель правопорядка прошел мимо, не глядя на девушку, и скрылся в подъезде. Растерянная Света лишь развела руками.

— Ну вы идете? — раздался из подъезда строгий голос полицейского.

Света затащила коляску и принялась открывать дверь в квартиру. Участковый осматривал стены в подъезде, потер пальцем трещину в краске, потом подхватил ногтем край чуть отстающего пятака и сковырнул его. Краска и белая пыль посыпались на пол. Участковый со скучающим видом сделал шаг в сторону. Света распахнула настежь дверь. Капитан Добрин прошел первым. Он встал в середине прихожей, осмотрелся, прошелся по комнатам и остановился возле кухни.

— Ну, в чем проблема?

— Меня соседка изводит. Один раз иголки насыпала на коврик, потом ножницы под подушку подкинула, а сегодня уксус налила в стакан вместо воды! — Света рассказывала участковому, но в сердце ее с каждым словом заползала тоска и беспокойство.

— Вы уверены, что это делает соседка? — голос полицейского звучал как раскаты грома, и света почувствовала себя маленькой и очень глупой.

— Да…

— То есть Зоя Федоровна Ульянова, по вашему мнению, пытается вас выжить из квартиры? Кстати, на каком основании занимаете жилплощадь?

Света осеклась и окончательно растерялась:

— Тетя Надя пустила, по-родственному...

Добрин рассмеялся:

— Ну кому вы заливаете, девушка! Я всю ее семью знаю, и никаких девчонок вашего возраста у них нет и никогда не было! Снимаете вы по-тихому, так ведь? — Света неопределенно пожала плечами и отвела глаза. А полицейский продолжил: — И вот теперь вы мне утверждаете, что женщина, которая живет здесь всю жизнь, — заметьте! — в своей квартире, детей здесь вырастившая, эта женщина вдруг решает вас выставить? Понимаете, — он сделал огромный шаг в сторону девушки, — что это на вас я сейчас должен дело завести? Документы ваши давайте, будем заявление писать…

Света отпрянула от полицейского, поспешно запустила руку в сумку и вытащила несколько купюр:

— Не стоит, пожалуй, — она вложила деньги в папку участкового, — заявление писать не будем….Пожалуйста…

— А как же соседка? — полицейский захлопнул папку и закрыл на молнию.

Света пожала плечами: «Погорячилась»

Капитан Добрин довольно улыбнулся:

— Не стоит горячиться, здесь такое не любят. Мы свой порядок имеет, и его охраняем. До свидания.

Полицейский небрежно натянул фуражку, отдал честь и скрылся. Света почувствовала себя полной дурой и от обиды заплакала. Степан громко расплакался. Молодая мама вытерла слезы, закрыла на все замки дверь, и занялась ребенком.

Из подъезда Добрин направился к сараям. Седой старик отложил нож и закурил, завидев участкового.

— Михалыч, — поприветствовал служитель порядка, — как жизнь? Как здоровье?

— Вашими молитвами, Евгений Владимирович, живём, тянемся. А зачем вас зазывала эта новенькая? — Голос мужчины был слабым и скрипучим, как плохо смазанная калитка в саду.

— Да чудит она, Михалыч. Слушай, а ты что про нее знаешь?

Михалыч неопределенно пожал плечами и ответил:

— Живет в Надькиной квартире, с ребенком. С Наташкой Фоминой подружки они.

Добрин обернулся на окна второго этажа. Безоблачное небо расстилалось над крышей. Где-то за стеклами Наташа укачивала раскапризничавшуюся дочку. Она медленно прохаживалась по комнате, бережно прижимая к себе малышку, и вполголоса напевала детскую песенку про снег и медведей. Мягкая короткая пижамка обнажала аппетитные формы девушки, волосы слегка растрепаны… Именно так представлял себе участковый то, что делает Наташа, когда-то его Наташка Иванова, а теперь уже Фомина. Женя Добрин ненавидел Фомина! Только за прошлый год Фомин трижды был задержан «до выяснения обстоятельств». И если бы Добрин мог, то муж Наташи сгнил бы где-нибудь очень далеко.

— С Фоминой говоришь… Ну ладно.

Вечером окнами расположилась компания с горячительными напитками. Из машины лилась громкая музыка про лагеря, купола и мать. Света подошла к окну, чтобы закрыть форточку, и разглядела за зеленью ёлок несколько работяг и беременную Кристину со стаканчиком в руках. Она задорно смеялась, запрокинув голову и потягивала пенный напиток. Один из мужчин притянул её к себе за талию. Она для вида ударила наглеца ладошкой по плечу, но осталась рядом, почти прижавшись к нему. Стёпка захныкал во сне, и Света вернулась к сыну. Она думала об иголках, потом о ножницах, о будущей маме из соседнего подъезда, и сама не заметила, как задремала.

Визг тормозов и крики с улицы разбудили Светлану. Смахнув волосы с лица, она несколько секунд непонимающе разглядывала луч электрического света, который, пройдя через ажурный тюль, стал причудливым и кудрявым. Раздался женский крик, и Света, узнав голос Наташи, подскочила к окну. Возле дома стоял белый внедорожник, вокруг которого бегала, вскидывая руки черноволосая соседка. С заднего сидения Константин Иванович тянул за плечи Диму. Наташа закрывала ладонями лицо и, плакала. Света обернулась — Стёпка сладко спал, раскинув руки, рядом с ним лежала соска. Выскользнув из дома, она подхватила под руку мужа подруги. Константин Иванович удивился появлению девушки:

— А где же теперь ваш сопровождающий?

— Смотрит молочные сны, — улыбнулась Света.

Константин Иванович перехватил Диму под грудью и скомандовал: «Потянули»

Наташа схватила мужа за футболку и втроём им удалось выгрузить парня на асфальт перед скамейкой.

— Константин Иванович, спасибо вам большое, — всхлипывала Наташа, когда Князев взвалил на плечи её мужа. Света подлезла под вторую руку Димы и вдвоём они потащили пьяного парня на второй этаж. Наташа семенила за ними с вещами. Константин Иванович поглядывал на Свету и ухмылялся.

Бессознательное расслабленное тело Димы похвалили на диван. Наташа суетилась возле мужа, подсовывая подушку под голову, стаскивая обувь, укрывая одеялом. Валюшка хныкала в кроватке.

— Спасибо за помощь, — Константин Иванович спускался по ступенькам подъезда, — здоровый бык этот Фомин.

— Вы за всеми в Таганском следите? То уволить грозите, то до дома довозите.

Князев усмехнулся:

— Не всех, только особо ценных. Но слежу за всеми, как же иначе? Не могу смотреть, когда люди сами губят свою жизнь. Опуститься на дно просто, а вот подняться без помощи невозможно.

— Каждый сам решает для себя, как жить, не считаете? Они же не дети.

— Детям проще разобраться, для них есть только чёрное и белое. Они всегда знают, как сделать правильно. А взрослая жизнь слишком сложна, чтоб знать все ответы заранее. Вот и вы здесь появились не просто так, верно?

— Почему же? — удивилась Света, возможно, слишком поспешно, — мы на лето приехали, от города отдохнуть.

Они уже остановились на первом этаже и Света взялась за ручку квартиры. Константин Иванович скептически улыбнулся:

— И поэтому со всех ног дёрнула от моей машины уже дважды?

Света растерялась. Князев пристально смотрел на неё, и это моментально взбесило девушку.

— Не помню, чтобы мы переходили на «ты»! — резкие слова эхом разнеслись по подъезду, и Света громко хлопнула дверью. Дома она проверила, спит ли Стёпка и, поправляя шторы, видела, как Константин Иванович садился в машину. Внедорожник тронулся.

Тишина завладела домом. Издали доносилась собачья перелайка. В елках стрекотали сверчки. Света прошла на балкон и посмотрела через дорогу. В темноте, на фоне чёрного неба с россыпью мелких звёзд слабо выделялся белый дом. Ночью он становился похож на череп: окна как глазницы молили о пощаде и спасении. Где-то там, на несвежей постели спали Богдан, Эсмеральда и Захар. Пьяная мать так и не просыпалась до утра. Сварив жухлой проросшей картошки, дети поужинали, но остались голодными.

Свете было бесконечно жаль и себя, и их, и Наташу, и её мужа. Сердце щемило от жалости и безысходности.

Такая же безысходность опускалась на Славу, который безрезультатно искал жену и сына. Он колесил по городу, заглядывал в каждый квартал, обошёл все парки и скверы, обзвонил больницы, гостиницы и приюты, но не мог найти и следа. Царьков нажимал, требуя вернуть ему ребёнка.

— Ты пойдёшь в суд и подашь заявление на аннулирование отцовства, — Максим Иванович крутил в пальцах позолоченную ручку, — и на развод. Раз уж ты уличили жену в измене, то и жить с ней больше не хочешь, понял?

Слава поморщился:

— Но я не хочу разводиться. По крайней мере, сейчас…

Максим Иванович упёрся ладонями в стол:

— Мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет! Мне нужен ребёнок, тебе нужны деньги — я доходчиво объясняю?

— Доходчиво, — буркнул Слава. — Но я не знаю, где они. Я искал везде, и не нашёл. Максим Иванович, поймите, вы напугали Свету. Теперь будет не просто и вам, и мне. Мне она не доверяет больше.

— Она не сможет прятаться вечно, — отмахнулся от собеседника Царьков. — Я найду её. А пока ты будешь делать так, как я сказал. Иначе останешься ни с чем и с «волчьим билетом».

Белкин поднялся и побрел из кабинета, а Максим достал фотографию мальчика из внутреннего кармана пиджака. Всматриваясь в который раз в изображение, он повторял: «Похож, точно похож!»

3.5.

Утро выдалось беспокойным: Стёпка горько плакал и пожимал коленки к груди. Света старалась укачать, успокоить сына, но ничего не помогало. Раскрасневшееся личико ребёнка искривляли приступы боли. Наконец, не найдя в пакете с лекарствами нужного средства, Света решила сходить к соседям сверху: наверняка у Наташи должны быть нужные капли. Укутав животик малыша тёплой пелёнкой, девушка открыла входную дверь, и резкий сладкий запах разлагающейся плоти ударил в нос. Света взглянула вниз и едва сдержал приступ тошноты: перед дверью лежал труп кошки с выкатившимися глазами и оголенными клыками. Шерсть, клочьями выдернуть, синюшная кожа мелко подрагивала от ползающих в ней белых личинок. Ночью прошёл дождь, и Света разглядела грязные засохшие следы, ведущие к двери напротив. Глаза девушки заволокла пелена гнева. Переступив через труп животного, она в два шага преодолела лестничную площадку и забарабанила кулаком по хлипкой деревянной двери.

Послышалась возня, дверь приоткрылась, и скрипучий, как сухой тростник, голос спросил:

— Чего тебе?

Света плечом надавила на дверь, и та распахнулась настежь. Перед ней стояла пожилая женщина, невероятно прямая, с тонкими костяными руками, на которых вы делалась каждая пульсирующая вена. За спиной соседки было темно и холодно как в склепе.

— Мне чего?! — Света перешагнула порог, гневно напирая, — Это тебе что надо от нас? Какого черта ты подсовываешь мне эту мерзкую тушу?

Женщина свернула бесцветными глазами и плюнула в сторону нежданных гостей:

— Будете вы гнить, как эта кошка! Проклинаю вас! — Света замерла от неожиданности, а соседка продолжала говорить, — Не будет тебе покоя и твоему выродку, чёрный человек идет к вашему порогу и не останется у тебя ничего!

После этого ведьма пронзительно закричала непонятные слова и, затопала ногами. Звуки оглушили Свету, и девушка еле успела увернуться от когтистых лап, протянутых к ней и её ребёнку. Опрометью, не разбирая дороги, Света бросилась прочь. Солнце ударило в глаза, чьи-то руки подхватили её и, незаметно для себя, девушка оказалась в объятиях Князева. Она резко оттолкнулась от его груди локтями и угодила спиной в держащуюся на добром слове подъездную дверь, ручка от которой больно оцарапала Свету по рёбрам. Константин Иванович был ошарашен внезапным появлением девушки с ребёнком.

— Вы меня чуть с ног не сбили! — усмехнулся было он, но увидев состояние Светы, забеспокоился, — Что-то случилось?

Свету трясло от боли и страха. Константин Иванович отодвинула её за плечи и скрылся в подъезде. Через минуту он появился, недоуменно всматриваясь в молодую маму.

— Что случилось?

Света быстро зашептала:

— Эта ведьма нас прокляла! Она подкинула под дверь дохлую кошку!

Князев оглянулся на площадку перед входом в квартиру и удивился:

— Но там нет ничего подобного!

— Как нет?! — Света забежала по ступенькам и увидела перед дверью лишь перекрещенную тень оконной рамы. Между этажами прогуливалась, забрав хвост, пушистая белоснежная кошка. Она уселась на ступеньки, и, довольно зажмурившись, перебирала мягкими лапками. Тонкий скрежет её коготков и мурчание наполняли пропитанные ночной прохладой стены. Света растерянно переводила взгляд с двери на кошку, а с кошки на Князева и не могла ничего понять.

— Всё хорошо? — Константин Иванович с явным недоверием смотрел на девушку. — Вы куда-то собирались идти?

— Да, к соседям за лекарством от живота Степке…

— Ясно. — Князев зашёл в квартиру Светы, вынес ключи и закрыл дверь. — Сейчас я отвезу вас в аптеку, за одно и проветришься.

Он с лёгкостью довёл ошеломленную до глубины души девушку до внедорожника, заботливо поддерживая её и ребёнка, помог сесть в машину и, приоткрыв окошко, покатил по улицам. Света видела, как мимо проплыла церковь, магазин «У Олеси», на пороге которого стояла пышногрудая хозяйка, несколько серых трехэтажных домов в разноцветных мелких квадратах, блестящих на солнце, а потом пошли стройные ряды частных владений: домов, домиков и почти землянок. Обогнув посёлок, внедорожник вывернул на главную улицу, провожаемый не многочисленными взглядами. Широкая дорога была застелена новым асфальтом, взятым в тиски тротуаров. Тут и там по обе стороны высились двухэтажные коттеджи, обрамленные зелёным газоном. Кирпичное здание в четыре этажа огромными окнами отражало голубое чистое небо — это была школа. По соседству с ним, за высоким резным забором притаился детский сад в окружении скучающих площадок для прогулок. За детским садом, утопая в аллее стройных серебристых тополей, похожих на вытянутые пирамиды, скрывалась поликлиника. Далее дорога оказалась перекрыта бетонными блоками — начиналась пешеходная зона магазинов, рынков и мелких частных лавочек.

Водитель остановил машину. Света не успела и слова сказать, как он вышел и направился к зданию с неоновым красным крестом.

Возвратившись через пару минут, он протянул девушке белый пакет, в котором было несколько красочных упаковок с пузырьками.

— Сколько я должна вам? — спросила Света, разглядывая содержимое пакета.

— Считай, что это мой подарок, — ответил Князев, глядя в зеркало заднего вида и выворачивая руль.

— Константин Иванович, подарков я не приму. Дайте мне чек, я всё отдам. Только у меня денег с собой нет, но я отдам всё до копейки.

— Хорошо, если это так принципиально, то потом вернёшь. Скажи, что случилось после того, как ты вышла? Почему ты бежала очертя голову?

Света вздохнула и потерла лоб:

— Я увидела гниющий кошачий труп на пороге, следы вели к соседней квартире, начала ругаться, а эта бабка прокляла меня и Стёпку. А потом появились вы. Но кошка была!

— Конечно, была, — согласился Князев, — хорошая, упитанная кошка, мурчала так, что уши закладывало.

— Да нет же, была кошка, дохлая! Видимо, эта старуха её забрала!

Костя скептически усмехнулся:

— Зачем Зое Федоровне забирать дохлую кошку от твоей двери?

— Откуда я знаю? — нервно дёрнул плечами Света, — Она нас сразу не взлюбила, извести зачем-то хочет! А вы её знаете, эту старуху?

— Конечно, знаю, ещё со школы: учился с её сыном в одном классе. Обычная женщина, тихая, спокойная, работала в детском саду поваром.

Света молчала. Она не могла поверить, что всё произошедшее ей почудилось. Кошка была! Как и иглы, и ножницы, и уксус!

Внедорожник свернул в проулок, и Света увидела покосившиеся бараки в два этажа, сложенные из серых, полусгнивших досок. По разбитым окнам и разобранным на половину крышам было понятно, что последние жильцы покинули эти дома. Вокруг шныряли дети и собаки, из рам выдувало ветром полинялые занавески. Мужчина в засаленном спортивном костюме волочил по земле ржавую трубу. Несколько поворотов — и машина вывернула к церкви, где на густо засаженных клумбах возились несколько женщин в чёрных длинных юбках.

У магазина разгружался фургон. Рыжеволосая владелица Олеся пристально всматривалась в проезжающий неподалёку внедорожник. Она вышла на дорогу, чтобы увидеть, куда он поедет. Когда машина скрылась во дворе, пышногрудая красавица воинственно скрестила руки на груди и прошипела под нос: «Ну это мы ещё посмотрим!»

Костя стал подниматься на крыльцо за Светой. Она тревожно остановилась и повернулась к нему:

— Константин Иванович, я надеюсь, что вы понимаете — эта поездка ничего не значит. И я не приглашаю вас в гости.

Он засмеялся:

— Так ты решила, что я за тобой приударить решил? Серьёзно, я не ухаживают за женщинами, покупая им лекарства от коликов!

— Тогда зачем вы идёте за нами?

— Я иду к Фоминым, проведать Диму, которого мы вместе вчера затаскивали домой, помнишь? Я, собственно, за этим и приехал утром, когда на меня налетела ты.

Щеки Светы густо залила краска, стало неудобно и неприятно. Неудобно за то, что надумала себе невесть что, а неприятно за то, что это оказалось не правдой. Она поспешно вынесла деньги и всучила ему. Скомкано поблагодарив и попрощавшись, Света закрылась на все замки.

Она кормила Степана и старалась услышать голоса сверху, но было тихо. Под окнами проехал велосипедист с дрожащий тоненьким звонком, протяжно взвыли коты и, фыркнув, сцепились в драке, поднимая клубы пыли. Их разогнал девичий голосок. Среди ёлок послышалось возня, горячий мужской шёпот и смешки Кристины. Она посмеивалась, отталкивая кавалера:

— Сашка-черт, че пристал, не хочу я! Нельзя мне!

— Милая, вчера же можно было, а сегодня почему нельзя?

— Так утро ещё! Вдруг, увидит кто! Да не так же, Сашка! — вновь послышалась возня и тихий стон, — Вот так, да….

Свету передернуло от брезгливости. В голове всплыл образ беременной Кристины, симпатичного темноволосого парня в старой иномарке и рыдающей Наташи. А ещё Фомина со спущенными штанами в кустах и с извиняющейся улыбкой.

Стёпка погружался в сон, раскрасневшиеся веки лениво опускались на глаза, густые чёрные реснички слегка подрагивали. Наконец, малыш заснул. Лекарство подействовало и живот больше не беспокоил его.

В подъезде раздался шум и голоса, Света отсчитывала лёгкие шаги. Два пролёта были быстро пройдены. На первом этаже они замедлились, а затем затихли и совсем пропали. Девушка улыбнулась своей догадке: он помедлил у её двери.

Костя действительно остановился на первом этаже и принялся внимательно рассматривать пол. Сдвинув носом ботинка резиновый коврик, он увидел плохо замытые липкие следы. Неодобрительно выдохнув, Князев направился прочь.

После обеда Света решила сходить в магазин. На крыльце она столкнулась с Наташей, укачивающей Валюшку.

— Димка сейчас коляску спустит, и мы пойдём гулять, — светясь от радости, доложила подруга.

— Как он после вчерашнего? Не болеет?

Наташа, извиняясь, прижимала дочку к груди:

— Спасибо тебе за помощь, и прости, что тебе пришлось это увидеть. Обычно он не пьёт, поэтому не умеет себя контролировать: либо никак, либо до потери пульса! Хорошо хоть, Константин Иванович его привёз, а то бы под забором так и валялся до утра. Ты не думай о нем плохо, Свет, он хороший у меня, правда.

Света рассмеялась. Из подъезда появилась сначала розовая коляска Валентины, а за ней и отец девочки, с помятым лицом, но всем видом могучего молодого тела изучая здоровье. Он смутился перед Светой, но Наташа ткнула его локтем в бок и задорно засмеялась:

— Стыдно тебе? Хрупкая девушка тащила тебя на плечах, пьянь такую!

Дима промычал что-то невнятное, а Наташа приобняла его и заглянула в глаза снизу-вверх:

— Теперь ты обязан помочь ей! Сегодня ты гуляешь со Степаном! Да смотри, жениха нам не угробь!

Света на минуту засомневалась, но всё же оставила коляску с сыном на попечение соседей. Наташа покатила бордовую коляску с мальчиком, а Дима склонился над дочкой. Отходя от дома, она увидела, как Фомины направились к детской площадке.

Как всегда, на покосившейся скамейке дежурил Михалыч. Он с усилием разрезал черную резину покрышки. Перед ним лежали заготовки черных лебедей с круглыми крыльями. Между огородами стоял Добрин с раскрытой папкой. Сумасшедшая на вид старушка с торчащими в разные стороны кудряшками химической завивки громко сокрушалась о поломанных ночью огурцах. Участковый серьезно кивал и записывал, исподлобья провожая беглянку.

Было непривычно идти в одиночестве, Света не знала, куда деть руки, которые внезапно оказались совершенно пустыми. Не дойдя десятка шагов до церкви, Света увидела Захара на краю пруда. Он притаился в камышах в ожидании утки. Почесываясь от укусов комаров, мальчик сосредоточенно смотрел сквозь заросли на воду, которая подступала к самому краю его сапожек: одно движение — и ноги окажутся мокрыми. Старших детей не было видно. Света прибавила шаг и почти побежала, лишь бы успеть вернуться до его ухода.

В магазине у прилавка стояли две женщины в лёгких разноцветных халатах. Они не приветливо окинули взглядом девушку, а Олеся с вызовом уставила руки в бока. Но Света было поглощена мыслями о детях и не заметила пренебрежительную ухмылку рыжеволосой продавщицы.

— Мне булку белого и шесть плюшек, пожалуйста. — Обратилась девушка к продавцу, но та демонстративно хмыкнула и стала разговаривать с посетительницей в халате.

— … так вот, я это терпеть не стану — так ему и скажу!

Женщины стали поддакивать, согласно кивая. Света нахмурилась и повторила свою просьбу настойчивее. Но Олеся отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Одна из женщин снисходительно и с плохо скрываемой неприязнью процедила сквозь зубы:

— Шла бы ты отсюда….

— Здесь таких не обслуживают… — вторила ей вторая в халате.

— Каких «таких»? — слишком громко спросила Света.

— Которые с чужими мужиками на машинах катаются, — Олеся выпрямилась, выпятив роскошную грудь в ажурном фартуке, — с потаскухами, шалавами городскими.

Она швырнула на весы кочан капусты, весы протяжно заскрипели и стрелка забегала в полукруге табло. Грозно щёлкнув счетами, Олеся в упор глянула на девушку.

— Пошла прочь, шкура! — сквозь зубы прошипела рыжеволосая. — И чтоб я тебя возле Князева больше не видела!

Света выскочила из магазина как ошпаренная, сопровождаемая визгливым смехом и улюлюканьем Олесиных подружек. Не замечая никого вокруг, она неслась по улице, подгоняемая звучащим в ушах смехом, доводимым сознанием до визга гиен-падальщиков. Наташа с мужем были во дворе, она прижалась к нему и ногой лениво покачивала коляску Степки. Увидев летевшую мимо огородов на всех парах подругу, она обеспокоено вскочила и подалась навстречу.

— Что случилось, Светик? На тебе лица нет?

Света закрыла рот ладонью и заплакала. Слезы предательски пробирались сквозь пальцы и скатывались по руке. Наташа обняла соседку и усадила на карусель. Запинаясь и всхлипывая, Света всё рассказала подруге. Наташа округлила глаза:

— Когда это ты с Костей на машине каталась?!

— Да не каталась я! Он подвозил нас до аптеки: меня и Степушку!

— Ну ты даёшь! — Наташа присела рядом и проворно заправила волосы за уши. — Да здесь на машине проехать с кем-то равно что переспать! А ты теперь звезда будешь, готовься — ещё никто из женщин не ездил с самим Князевым! Да и Олеське нельзя дорогу переходить, она ж как помело — во все стороны метёт. Она давно виды на Костю имеет, да только он не поддаётся её чарам. Ох, не завидую я тебе, Светочка. Говорят, она дружит с нашей Зоей Федоровной, а в Таганском все знают, что та — главная ведьма на посёлке.

Света вздрогнула:

— Ведьма? Настоящая?

Наташа наклонилась поближе и зашептала:

— Конечно, настоящая. Она людей в могилу сводит, порчу накладывает, помогает ребёнка зачать. Говорят, она судьбу каждого видит и может её поменять, как угодно.

Света не могла оторвать глаз от ведьминских окон. Ей казалось, что занавески колышутся, и оттуда за ней подсматривают выцветшие злобные глаза. Кого-то, может, и в могилу, а её явно пытаются с ума свести. Хотя, зачем стараться — она и сама уже на грани.

Капитан Добрин неспешно подошел к молодым родителям.

— День добрый! — улыбнулся он Наташе. — Хулиганят тут у вас по ночам. Не знаете кто?

Света почувствовала, как напрягся Фомин. Участковый смотрел прямо на него:

— Пройдемте в отделение.

— Зачем это? — поднял глаза на Добрина Дима.

— Будем снимать пальчики, составлять акты….

— Никуда он с тобой не пойдет, Женя! — вмешалась Наташа, мотая из стороны в сторону коляску по ямам двора. — Отстань уже от нас!

Добрин изогнул губы: «Вас, гражданочка, не спрашивали — вот и не вмешивайтесь!»

— На каком основании вы меня задерживаете? — Фомин из последних сил пытался сохранить хладнокровие, но Света видела, как подрагивают его руки.

— На основании того, что вы по описанию похожи на злоумышленника. Скоро составим фоторобот и окончательно сравним. А пока — пройдите со мной, пожалуйста.

Фомин поднялся и сплюнул в сторону:

— Ну пошли!

Девушки проводили взглядом мужчин, пока те не скрылись за домами. Наташа вздохнула:

— Вот так всегда! Чуть что — он сразу Димку дергает, и всё из-за того, что когда-то давно мы с Женькой встречались, а потом появился Димка….

— Старая любовь не ржавеет, как говорят…

— Тоже мне «любовь»! — Фыркнула Наташа, — Я тогда школьница была, какая «любовь»?!

Пропали, растворились в вечернем пространстве голоса коров и погонщиков, стихли собачьи переклички. В открытых вольерах прятали жёлтые клювы под крыло гордые гуси, нежным шёпотом мелко переговариваясь. Хохлились на насестах куры под предводительством верного заступника-петуха. Неугомонные цыплята уже стали подростками, на крыльях и хвостах появились настоящие перья, а детский пушок оставался нетронутым лишь на круглых головах. Они сбивались в кучу, лезли друг на друг, скатывались, валясь на товарищей и поднимая на ноги тех, кто оказался рядом.

Закат раскрашивал небо заревом. Сине-серые облака поперёк небосклона оттеняли оранжево-красный эпицентр, окаймленный розовыми проблесками. Ночная прохлада укутывала Таганское, разномастный и одинокий поселок среди полей. Такой же одинокой чувствовала себя и Света. Весь мир её сжался до невероятно крохотных размеров. В нем не было места никому, кроме неё самой и Степушки. Потерянная для всех и потерявшаяся для себя, она скрывалась в забытом богом посёлке. Бешеная смесь гнева и радости, надежды на лучшее и покорного следования череде событий — ничем здесь невозможно управлять. Скрылись за горизонтом последние языки солнца и затихла жизнь.

Света грелась руки о чашку чая, и ей было уютно в пушистом пледе на нелепой длинной кухне с занавесками вместо дверей. На столе лежал телефон, который она ни разу за неделю не включила. В нем была другая жизнь, поставленная на паузу. Тускло горел свет, лампочка мерцала, потрескивая.

Девушка протянула руку и нажала на кнопку включения. Внутри всё замерло в ожидании. Экран на миг засветился. Дыхание перехватило: что же там? Появилась надпись в центре, телефон завибрировал — и выключился. Батарея не могла больше сопротивляться. Света выдохнула: значит ещё рано встречаться лицом к лицу с прошлым — на сегодня потрясений достаточно.

Поставив чашку в раковину, она направилась в спальню, но беглый взгляд на дверь заставил её остановиться и прильнуть к глазку: у двери напротив стояла Рыжеволосая женщина с подчёркнуто большим декольте. Она прошмыгнула в квартиру Зои Федоровны, а через минуту подъезд погрузился во тьму.

3.6.

Света учуяла отчетливый запах дыма и встрепенулась. Ещё не было и шести часов, Стёпка мирно посапывал во сне. Словно ожидая очередной пакости, девушка спала очень беспокойно, и сейчас же кинулась к двери, учуяв запах гари. На лестнице пахло сильнее и Света нашла пучок жженных темных волос на ступеньках, удивительно похожих на ее собственные, перевязанный грубой льняной верёвкой. Не иначе как ночное посещение Олеси закончилось ритуалом. Света не верила в магию, но интуитивно опасалась: когда-то в детстве она любила книги про волшебство и чародеев.

Она вспоминала слова соседки про чёрного человека, злосчастную кошку на пороге и тот момент, когда уткнулась в грудь Константина Ивановича. Энергия и мощь, исходящие от него, заставили девушку смутиться и отогнать мысли о Князеве. Но сама, не отдавая себе отчёта, она вновь и вновь возвращалась к образу мужчины и согревала сердце в приятном томлении.

До магазина теперь приходилось идти двадцать минут под палящим солнцем. Света быстрым шагом проходила мимо заброшенных бараков, стараясь не смотреть на бродячих псов и не обращать внимания на тени, появляющиеся в окнах.

Центр Таганского был обширной площадью, окружённый со всех сторон одноэтажными магазинами. Некоторые из них стояли памятниками советской застройки: с огромными серыми окнами между грубых зернистых плит. Другие же были из красного кирпича, с аккуратным вывесками и волнами автоматических ставень над прозрачными стёклами. Жители сновали тут и там, суетливо переговаривались, останавливались для обстоятельных бесед, разглядывая прохожих. Света ловила на себе оценивающие женские, равнодушные мужские взгляды и короткие детские переглядки. Коляску приходилось оставлять у входа, зато Стёпка удивлённо разглядывал пестрые увешанные одеждой стены, ловил запахи свежего хлеба, парного молока и животного тепла.

Вскоре корзинка под коляской оказалась заполненной до отказа, и Света решила идти домой. Солнце слепило глаза и припекало голые плечи, гул людского потока напоминал о городе, уютных многоэтажках и её собственной тёплой квартирке. Интересно, что там происходит сейчас? У перекрывающих дорогу бетонных блоков Света увидела знакомую тёмную иномарку, а возле неё стояли несколько молодых парней. Они потягивали пиво и громко смеялись. Света миновала компанию, как в спину ей донёсся одобрительный свист.

— Эй, детка, не хочешь прокатиться? — парень лёгкими прыгучими шагами настиг её.

Света обернулась, загородив собой ребенка, но парень ухватился за ручку коляски и резким движением остановил её. Наглая ухмылка застыла на его лице.

Света попробовала оттолкнуть руку незнакомца, но он лишь крепче сжал пальцы.

— Прокатишься с нами? Давай, — парень схватил Свету за бедра и притянул к себе, — я не хуже Князева, вот увидишь!

Света отвесила ему пощёчину и толкнула в грудь. Парень замешкал, а девушка с коляской наперевес кинулась бегом по улице. Во след послышались неразборчивые крики и гулкие хлопки, а потом молодая мама свернула в проулок. За спиной шуршали колеса приближающейся машины. В панике Света скатила коляску с дороги. По траве и ухабам, подскакивая на кочках, она закатила сына за стену барака и чуть дыша прижалась спиной к стене. Преследователей не было слышно, но неожиданно с другой стороны постройки выскочил паренёк в спортивном костюме. Света вздрогнула и рядом с ней возник уже знакомый ей молодой человек.

Он самодовольно расплылся в улыбке:

— Ух, какая ты выдумщица, сладкая моя!

Придавив Свету своим телом к стене, он запустил руки ей под юбку. Онемевшая девушка стала отпихивать его, но парень лишь крепче вжимался и прерывисто дышал. Она услышала, как он расстегнул молнию на джинсовых шортах. Внутри всё сжалось. Света повернула голову в сторону коляски. Степка проснулся и разглядывал свои руки. Внезапно в памяти возник камин, в котором ярким пламенем вспыхнуло платье и холодные глаза Царькова, горло, как и тогда обожгло коньяком, Света выпрямилась как натянутая струна. Рукой она нащупала палку, лежащую на продырявленном гнилью подоконнике, схватила ее и врезала ею по нападавшему. Удар пришелся по уху, палка с треском переломилась, а молодой человек взвыл и схватился за голову.

Сквозь его пальцы стали появляться струйки крови. Света отпихнула его в живот и кинулась к сыну. Второй преследователь, в спортивном костюме, бросился к девушке, но она рявкнула ему: «Убью, тварь!» и, схватив с земли осколок стекла, на вытянутой руке, стала размахивать им перед собой. Парень поднял руки и отпрыгнул в сторону, злобно матерясь. Света выхватила Степку из коляски и побежала к дороге. Краем глаза она видела, как от машины к своим дружкам вприпрыжку рванул обеспокоенный Сашка.

Света неслась, не разбирая дороги. Когда перед ней возник белый внедорожник, девушка еле успела отскочить на обочину, и тут же запнулась о комья сухой грязи. Прижав ревущего сына к груди, Света приземлилась на камни коленями. Князев в мгновение ока оказался рядом и уже помогал молодой маме подняться. Оказавшись на ногах, Света резкими движениями вырвалась из его рук и закричала:

— Вы опять откуда? Не трогайте меня, от вас одни проблемы!

— Света, о чем ты? — Костя ошарашенно смотрел на нее.

— Теперь меня считают вашей девкой для развлечений! Меня чуть не изнасиловали минуту назад ваши прихвостни! Их даже коляска не смутила.

Лицо Князева вытянулось и стало серым.

— Кто это был?

Света чертыхнулась в ответ и прошла мимо, оттолкнув плечом мужчину. Он гневно смотрел ей вслед, а обернувшись, увидел, как двое парней помогали раненому дойти от бараков к машине. Темную иномарку Костя узнал сразу. За секунду внедорожник развернулся, взрыв серую грязь с края дороги и направился к машине Сашки.

Подлетев к парням, он не стал разбираться: крепкий кулак сместил нос Сашки. Парень пронзительно вскрикнул и упал лицом на капот. Второй обидчик Светы присел, закрывая руками окровавленную голову. Молодец в спортивном костюме удирал прочь, поднимая ногами клубы пыли. Князев схватил Сашку за грудки:

— Вы что о себе возомнили, скоты? На девушку нападать, втроём?

Он вновь ударил парня в лицо и швырнул на землю. Сашка сплюнул кровь на асфальт и завопил:

— Эй, а я-то что? Я ее и пальцем не трогал! Мать сказала, чтоб пугнули девку — мы и хотели пугнуть только! Да Колян перестарался, а она его огрела вон как!

Князев еле сдержался, чтобы снова не сходить молодому человеку по физиономии.

— Слабо огрела. Вас, уродов, кастрировать надо было. Вы не видели, что она с ребенком была?!

— Не, ну а что? — заржал огретый, держась за липкую от крови голову, — ребенок есть — значит, этими делами занимается, опытная!

Лицо Князева перекосило. Преисполненный отвращения, он вновь повернулся к Сашке. Тот сидел и утирал разбитую губу, нагло глядя на мужчину:

— Вы-то чего впряглись за нее, ваш малой что ли?

Константин Иванович хмыкнул:

— А если мой, то что? Мамке передай, что ещё хоть посмотрит на Свету — будет иметь проблемы со мной. Понял?

Сашка часто замахал головой. Огретый с трудом поднялся и побрел к машине. Князев спустился к баракам и нашел там коляску, лежащую на боку, а рядом с ней рассыпанные по земле покупки, которые обнюхивали собаки. Чуть поодаль блестел на солнце осколок стекла, окаймленный с одной стороны бордовой полосой. Бродячий пёс с проплешинами в серой шкуре слизывал кровь с обломка доски.

Света смывала кровь с ладони, но рана продолжала краснеть. Красные разводы, растворяясь причудливыми вензелями, пропадали в черноте канализации, неловко скрытой за металлическим блеском обода. Степкины взвизги и гуления раздавались на всю квартиру. Он лежал на кровати, приподнявшись на локотках и неуверенно поводя головой, разглядывал большие цветы на обоях и шторах. Наконец, устав, он положил голову на одеяло, а ручкой ощупывал ткань пододеяльника. Он оттягивал ее, впившись пальчиками, потом отпускал и смотрел, как материал медленно опускался на место. Затем он снова ухватывался кулачком за торчащий кверху измятый клок и вновь оттягивал. Глаза медленно покорялись утомлению, тяжёлые веки поднимались реже и вскоре сон смарил малыша.

В дверь тихо постучали. Света на цыпочках подкралась и посмотрела в глазок. На пороге стоял Князев. Света открыла, и в квартиру заехала коляска, а следом вошёл мужчина с пакетами в руках. Он виновато пожал плечами:

— Раз я виноват, то дай мне искупить свою вину.

Девушка вздохнула и показала рукой в сторону кухни.

— Проходите, раз уж так хотите. Надеюсь, после этого визита у меня не будет проблем?

Князев улыбнулся:

— Светлана, поверьте, вам больше ничего не угрожает. С этими болванами я серьезно поговорил, — Света мельком глянула на пурпурные костяшки его пальцев и всё поняла. — Они больше к тебе не приблизятся. И раз уж магазин теперь далеко, а по солнцепёку ходить опасно и вредно, я буду сам привозить вам с сыном продукты.

Света отрицательно помотала головой:

— Нет, этого не нужно, это только пустит ненужные слухи и привлечет внимание, а мне это не нужно.

Костя прищурился, серьезно глядя на Свету:

— Ты от кого-то прячешься?

— Константин Иванович, — начала Света, выставляя на стол чашки и заварник, но Князев перебил ее.

— Костя, — произнес он, — называй меня просто по имени.

Света продолжила:

— Костя, я не хочу об этом говорить. Это касается только меня и моего сына.

Они пили чай, непринужденно болтая о жизни в Таганском. Света узнала, что владелица местного магазина Олеся давно положила глаз на Князева, но он не делал шагов к ней на встречу, хотя и ее внимание не отталкивал. В ожидании Кости, Олеся крутит шашни с грузчиком, и пару раз он сам заставал их в момент уединения. Один из таких моментов был и в день знакомства со Светой. Света, сама того не замечая, застенчиво опустила глаза, вспомнив первую встречу.

Провожая Костю до порога, Света ощутила тянущее чувство досады и одиночества. Ей так хотелось, чтобы он остался! Рядом с ним, спокойным и сильным, Света ощущала себя в полной безопасности. Степка захныкал. Света наспех попрощалась, закрыла дверь и побежала к сыну. Пока малыш кушал, она поглаживала пальцами по его щечкам, широкому лобику и пухлым ручкам. И вот ей уже было стыдно за проявленную слабость, за желание укрыться в чужой силе, укутаться в спокойствие, даруемое Костей.

Света вспомнила, как оказалась в Таганском, и как появился ее сын, как Слава добровольно вел ее на заклание. Стало до слез горько и обидно, что тогда, а тот злополучный день, она не врезала Славе промеж ног и не отказалась садиться в машину. А потом не стала перечить Царькову, этому беспринципному и жестокому человеку. Больше такого не будет — она сама станет сильной!

В ночной тиши Света слышала колыхание еловых лап под окнами. Утопая в своих переживаниях, она вспоминала горячие руки нападавшего и тяжесть его стройного мускулистого тела. Удивительно, но с той ночи у Царькова, ее тела не касался ни один мужчина: любые попытки к близости Света отвергала. Неожиданные объятия Князева? Она с доброй усмешкой вспомнила тепло его груди. А Слава? О нем не хотелось думать. Где-то в глубине души она похоронила свою любовь и всё то хорошее, что было у них. Он предал ее дважды, хотя она и в первый раз его не простила, а жила по привычке, ища в нем спасение от одиночества и безопасность, которой, как оказалось, никогда и не было.

Чуть слышный скрежет заставил Свету встрепенуться. Выйдя в прихожую, девушка превратилась в слух. Скрежет повторился у самого пола. Заглянув в глазок, Света увидела тусклый огонёк в подъезде и слабые звуки монотонного бурчания донеслись до нее. Свечение приблизилось к двери и вновь раздался скрежет, примерно на уровне груди Светы, с правой стороны двери. Огонёк отдалился и Света услышала трескучий голос:

— Да не прорастет семя черного человека и засохнет плод его. И пребудут горести и печали в числе неведомом до самой смерти, да приблизят саму смерть….

Внутри закипал гнев. Молодая мама схватила первое, что попалось под руки и распахнула дверь. Фигура подпрыгнула от неожиданности, свеча потухла. Света запустила ведром в темноту, оно с пронзительным треском ударилось в стену и поскакало по ступенькам. Света щелкнула выключателем, осветив лестничную площадку. Площадка была пуста. Ведро притихло под ступеньками. Усмиряя тремор всего тела, Света спустилась и, подняв ведро, вышла на крыльцо. Прислонившись к стене, она глубоко вдохнула, задержала дыхание и открыла глаза. Перед глазами стоял белый внедорожник. Удивленный Князев вышел из-за руля. Света прижала к груди ведро и глупо улыбнулась.

— Ты ранняя пташка! — усмехнулся мужчина. — Неужели мусор выносишь так рано?

— Пустое ведро, — звонко рассмеялась Света.

Князев взял из ее рук ношу:

— Давай я, а ты иди к ребенку.

— Спасибо, — игриво ответила Света и бодрым шагом стала подниматься по ступенькам крыльца, как вдруг женский крик разнёсся по двору. Света взглянула на Князева, тот искал источник звука, озираясь по сторонам, а потом побежал к соседнему подъезду. Там, опираясь на лавку и закрыл глаза от боли, присела Кристина, обхватив живот. Рядом с лавкой стояли огромные пакеты.

— Ей надо в больницу! — Света похлопала по щекам еле живую девушку. — Дыши, Кристина, дыши!

Константин Иванович подхватил роженицу на руки и направился к машине. Аккуратно погрузил девушку на заднее сиденье.

— Домчу быстрее ветра! — сказал Костя, принимая из рук Светы вещи Кристины и укладывая их в машину. Сердце в груди Светы подпрыгивали до самого горла, словно стараясь вырваться наружу. Костя аккуратно обхватил девушку за талию и, прижав к себе, нежно коснулся губами ее губ. Свете показалось, что она растаяла, стала невесомой словно облако. Кристина закричала и разрыдалась. Костя с трудом оторвался от Светы и прыгнул за руль. Мотор взревел, и внедорожник рванул с места. А Света стояла на дороге и старалась сохранить тепло его губ. Из дома вышел Фомин, помятый и всклокоченный. Он удивился, увидев соседку с первого этажа посреди дороги, потом запнулся о треснувшее ведро, внезапно возникшее на его пути. Посудина заскрипела и отлетела под ёлки.

— Князева видела? Должен был приехать за мной.

— Он повез Кристину в больницу. Она рожает.

Фомин округлил глаза и словно очнулся от сна:

— Рожает, говоришь! Вот чёрт! Прям в мой день рождения…

— Поздравляю! Расти большой — не будь лапшой! — засмеялась Света, но встревоженный вид парня заставил ее замолчать. Неужели он и вправду отец этого ребенка?

— Вот так подарочек… — пробормотал Дима и пошёл на работу.

Света прильнула к тёплому мирно спящему сыну и задремала. Губы горели, а блаженная улыбка делала лицо девушки умиротворённый и ласковым. Стук в дверь разбудил ее. Встрепенувшись, растрёпанная и помятая, Света открыла дверь и увидела капитана Добрина.

— День добрый, — полицейский не стал дожидаться приглашения войти. Переступив порог, он сделал несколько по-хозяйски размашистых шагов к спальне, а потом резко обернулся на пятках, — В соседних домах портят огороды. Ваш не пострадал?

— У нас нет огорода.

— Возможно, вы видели кого-то, кто мог это сделать? — Добрин заглянул в зал, но метким глазом ничего подозрительного не нашёл, и обернулся к хозяйке. — Вас никто больше не тревожит?

— Нет, никого не видела. И нет, никто не тревожит, — Света не понимающе смотрела на участкового и старалась догадаться, что ему нужно.

— А соседка ваша?

— Соседи меня не тревожат.

— Вот видите, — засмеялся Евгений Владимирович, постукивая пальцами по черной папке, — а вы хотели заявление писать! Будьте бдительны… — он запнулся и вопросительно посмотрел на Свету, ожидая подсказки.

— Светлана Николаевна, — помогла беглянка и прикусила язык.

— …Светлана Николаевна, будьте бдительны, хулиганов у нас много. А ещё тех, кто пытается чужое имущество себе присвоить. То урожай снимут без вас, то ведра украдут. Ничего страшного, конечно, но неприятно, согласитесь?

— Да, наверное, — ответила Света, не сводя глаз с Добрина.

Он прочистил горло и поднял глаза к потолку, наведя на лицо выражение крайнего безразличия:

— А сосед сверху вас не беспокоят, случаем? Фомин — наш частый гость…

— Нет, с соседями сверху у меня отличные отношения. — Стёпка всхлипнул, Света поспешила выпроводить полицейского, — Извините, капитан, у меня ребенок проснулся…

— Ну, конечно, конечно…. Но если что случится, обязательно мне сообщите.

«Обязательно» — кинула беглянка уже закрывая дверь. Света на цыпочках подобралась к ребенку, но ребенок крепко спал.

В дверь снова постучали. На пороге стоял Князев. Он был взволнован. Едва увидев девушку, мужчина сгреб девушку в охапку и впился в ее губы. Ноги стали ватными, Света обмякла, а мужчина покрывал поцелуями ее лицо и шею.

— Костя, Костя, прекрати, — задыхаясь, бормотала молодая мама, стараясь оттолкнуть мужчину, — Хватит!

Князев ослабил хватку, но всё ещё держал девушку в объятиях.

— Как Кристина?

— Родила мальчика, сказала, что будет Дим Димыч. Кажется, у Фомина проблемы.

Из-за спины Константина Ивановича раздался сдавленный крик. Через плечо Князева на Свету округлившимися от ужаса глазами смотрела Наташа. Света бросилась к ней, но подруга выставила руку перед собой, не давая подойти. Ладонью другой руки она закрывала рот, искривленный немым криком. Света почувствовала, как мурашки побежали по спине и вздрогнула от холода.

— Это не правда, не правда! Димка здесь ни при чём! — повторяла жительница второго этажа.

Князев в миг стал уставшим и серым.

— Кристина говорит, что ребенок его, но, ты же знаешь, это ещё надо проверить. Лучше проверить сразу, чтоб не затягивать ненужные узлы. Завтра Фомин сдаст мазки. Через неделю будет результат

Наташа стала медленно подниматься по лестнице. Света жестами попросила Костю присмотреть за Степкой, а сама отправилась за подругой.

Она впервые зашла в квартиру Фоминых. Там было светло, чисто и пахло свежестью. Валюшка спала в кроватке. Наташа села на диван и заплакала.

— Это не может быть правдой, не может! Она всё выдумала!

— Наташечка, конечно, это не правда! Но давай это и ей докажем, и всем вокруг! Иначе они не перестанут говорить. А мы им докажем, сразу всем!

Наташа заревела в голос и прижалась к соседке. Свете было очень жаль подругу. Хотелось утешить ее, но подходящих слов не находилось. В груди всё сжалось и застыло, мешая дышать. Света погладила Наташу по волосам и зашептала:

— Ведь это не конец света, а всего лишь ребёнок. Он ни в чем не виноват. Так сложилось, получилось. Это можно пережить, поверь. Пережить можно всё.

— Как? Я не смогу… — захлебываясь слезами, шептала Наташа в ответ.

— Мой муж продал меня своему кредитору. Я провела с ним ночь и забеременела. И, скорее всего, Стёпка не сын моего мужа. — Наташа ошеломленно отстранилась от подруги, а Света продолжала, глядя в глаза собеседнице, — Он мой сын, и не важно, кто его отец. Я не отдам его никому! Но мой муж снова предал меня. Этот мужчина пришел за сыном. А я убежала сюда. И пока он меня не нашёл.

Наташа утерла нос и обняла Свету.

— Светик, как это страшно! Я бы никому не отдала Вальку!

Беглянка смиренно улыбнулась:

— Теперь ты знаешь мой секрет. Твой муж ошибся один раз, и больше никогда не позволит себе рисковать вашим счастьем.

— Так ты же сама убежала! Разве это поможет решить проблему?

— Мне нужно время подумать, как жить дальше, — ответила Света. — Да, мне придется решить и это, но у меня могут забрать сына, а у вас — максимум подадут на алименты!

Наташа задумалась и подошла к кроватке. Малышка закуксилась и открыла глазки. Увидев маму, она расплылась в улыбке и стала пищать тонким голосочком. Света почувствовала себя неуютно и обернулась. На пороге стоял Князев со Степкой на руках. По его взгляду Света поняла, что он всё слышал. Стало стыдно, Константин Иванович скованно подошёл и отдал ребенка матери.

— Костя! — Света взяла его за руку, но он отстранился.

— Мне сейчас некогда, — строго и сухо произнес он, — Я приеду и потом поговорим.

Когда Князев вышел, Наташа лукаво спросила:

— Мне показалось, или между вами что-то есть?

Света залилась краской, глаза ее блестели:

— Между нами, возможно, что-то могло быть, но не сейчас.

— Ну ты даёшь, подруга! Захапала самого завидного жениха!

— Ага, и звание самой доступной женщины!

Девушки рассмеялись, и Наташа, усмехаясь, обратилась к подруге:

— Звание — это ерунда, сегодня говорят, завтра забудут! Про то, как Князев отходил твоих обидчиков, складывают легенды! Говорят, что он даже сына своим объявил.

— О нет, нам только третьего папы не хватало!

За окнами раздались крики, потом послышался скрежет и шуршание, кто-то пронзительно вскрикнул. Девушки бросились на балкон. К белому домику напротив стекались селяне. У низких окошек, прислонившись к стене, сидела Варвара Захарова. Она обхватила голову руками и шаталась вправо-влево. Вокруг нее, кроме обычного хлама, выли рассыпаны куски зазеленевшего шифера: половина покрытия крыши скатилась вниз и угодила хозяйке на голову. С воем по улице неслась карета скорой помощи. Соседи рассыпались вдоль забора, пропуская врачей к пострадавшей. Некоторое время медики топтались возле женщины, заполняли бумаги, махали руками. Затем Захарову подняли на ноги и повели к машине, придерживая ее от падения. Фельдшер зашёл в дом, и тут же из дома кинулись врассыпную старшие дети. Захара с ними не было. Работник скорой вышел со свертком в руках и направился к машине.

— Изабеллу забирают с матерью, — констатировала Наташа. — Давно пора было забрать всех: они же вечно голодные.

— Почему им никто не помогает?

— Потому что бесполезно — мать либо пропьет, либо продаст. До детей ничего и не доходит. У нее же детей столько почему? Потому что она на пособия живёт! Одни подросли, она других родила, чтоб не терять деньги. Материнский капитал получила — купила этот дом за его половину. Остальное обналичила и пропила. Дом развалится, а дети даже вырасти не успеют.

— Но ведь все это знают, всё видят. Почему никто ничего не делает? Есть же органы, которые должны отслеживать и проверять.

— Да приезжают они, смотрят, — вздохнула Фомина, — но неужели в детдоме им будет намного лучше? А их четверо — кто их возьмёт? В общем, всё сложно здесь.

Света пожала плечами и подхватила Степку повыше:

— Я не сталкивалась с этим раньше. Дом, работа, дом, семья — и больше ничего. Мы даже не знали, как соседей зовут.

Тем временем скорая уехала, жители разошлись. Дом стоял, выставив скелет крыши наружу. Ветер гонял мимо окон цветные пакеты, скомканные бумажки и пустую пластиковую бутылку. Из завалившейся на бок бани вышел Захарка, в грязных шортах и резиновых сапогах. Он постоял у ворот и медленно пошел к дороге. Там мальчик присел, разглядывая камушки на краю. Утирая нос, он носком сапога повозил камни вперед-назад, посмотрел по сторонам и побрел по улице.

— Что будет теперь? — спросила Света.

— То же, что и всегда. Только мать бухать не будет под боком.

— Не с ними, Наташ, — улыбнулась Света, — что ты делать будешь?

Наташа вздохнула и посмотрела в глаза подруги:

— Не знаю. Я так боялась этого момента. В душе я знала, что он наступит. Димка слишком красивый мужчина, на него вечно вешались девчонки. Наверное, я смогу его простить. Кто же я без него?

Света обняла её и пошла к себе.

День был жарким, плотно задернув шторы в спальнях, они провели день в гостиной, из окон которой был виден дом Захаровых. Света видела, как ближе к полудню пришли дети. Богдан шел первым, он оставил сестру и брата у ворот, а сам крадучись, прошёл в дом. Несколько минут было тихо, потом в треснутом от угла до угла оконном стекле появилось лицо мальчика, и оставшиеся Захаровы пропали в чёрном проёме.

Весь день к Зое Федоровне ходили посетительницы. Одна за другой, женщины и девушки проникали в ведьмину квартиру, пропахшую прилипчивыми запахами сухих трав. Света слышала, как шаги поднимались, спускались, стук в дверь, но — ни одного голоса. Словно все дали обет молчания. Или хранили голоса как ценность. На ум беглянке пришел мультфильм «Русалочка», где главная героиня отдала голос в обмен на возможность встретиться с принцем. Но даже столь высокая цена не гарантировала успеха в любви.

Начинало темнеть, но окна в доме Захаровых оставались безжизненными. Над горизонтом ветер гнал черные тучи, покрывшие за каких-то полчаса всё Таганское. В отдалении слышались раскаты грома. Хмурая полутьма бережно окутывала каждый дом, размывая контуры и поглащая трескучий электрический свет. Света чувствовала беспокойство, ее тянуло защитить детей Варвары Захаровой. Оставив Степашку с Наташей, Света направилась к Богдану, Эсмиральде и Захару.

Первые тяжёлые капли падали на разгоряченную от жаркого дня землю. Раскат грома прокатился над головой, заставив поежиться и втянуть голову в плечи. Света медленно шла по двору, брезгливо озираясь среди разбросанного мусора. Заглянув в пыльное окно, Света заметила прошмыгнувшую тень. Было тихо. У соседей тоскливо мычала корова и чуть слышно клокотали засыпающие куры.

Пригнувшись, Света вошла в дверь и негромко спросила:

— Есть кто? Богдан, ты здесь?

В ответ отразился ее же голос и лязг треснутого стекла в оконных рамах, застонавшего под резким порывом ветра. Света выставила перед собой фонарик, чтоб увидеть хоть что-то в темноте. В круге жёлтого света она увидела облупленные крашенные стены, покрытый ржавыми пятнами холодильник, стол, заваленный грязной посудой, с которой взлетели мухи и, истерично жужжа, стали биться в стекло. Круг света скользнул дальше, в другую комнату. Беглянка запнулась о бутылку и едва успела схватиться за стоящий рядом стул.

Комната оказалась спальней. В углу, на панцирной кровати, лежала груда тряпья, местами среди серости и грязи проступали цветные пятна. Видимо, когда-то это была детская одежда. На полу, возмущённо смотря голенищами в разные стороны, сиротливо отражали свет круглыми наклейками резиновые сапоги. Света сразу их узнала — в них ходил младший сын Варвары.

— Захар? — позвала она. В ответ протяжно заскрипели половицы и из-под соседней кровати, кое-как покрытой скомканным одеялом, появилась светлая голова мальчика. Его лицо, украшенное расчесанными пятаками укусов и импровизированными усами из грязи, смотрело с любопытством. Из другого угла шикнул на него Богдан:

— Захар, сиди на месте!

Света обернулась, осветив мальчика. Он стоял, прикрывшись блеклой, прежде жёлтой, шторой.

— Что вам надо? Зачем вы пришли сюда? — обратился мальчик к девушке.

— Я хочу помочь вам. Как вы совсем без матери, без еды, на улице темно и вот-вот начнется дождь…

— Мы всегда так, — горько усмехнулся Богдан. — Подумаешь, мамы дома нет. Так даже легче.

Свете стало неудобно. Действительно, совершенно чужой этим детям человек, заявилась в непогоду — о чем только думала?

— Я хочу вам помочь. У меня есть горячий ужин, и, хотя бы, свет дома.

Захар жалобно захныкал: «Я хочу есть», но Богдан резко взял его за руку и поднял на ноги.

— Спасибо, но нам надо не нужна помощь. — отрезал он.

Скрип дверных петель заставил Свету вздрогнуть. В комнате появилась Эсмиральда. Заламывая руки, они подошла к старшему брату:

— Богдаш, я тоже хочу есть. Давай сходим, а?

Под напором младших, Богдан сдался.

— Хорошо, но только ужин.

Захар радостно запрыгнул в сапоги и, взяв Свету за руку, поднял на нее голубые глаза:

— Я очень люблю вафельки, больше всего в жизни!

Дождь стучал в окна, заливая Таганское. На кухне пахло свежим хлебом, лампочка чуть потрескивала над головами детей, спешно поглощающих ужин. Захарка горбушкой загребал ровные кусочки картошки на ложку и отправлял в рот. Казалось, если бы он мог, то в каждую руку взял бы по ложке, но рук, увы, лишь две. Богдан был напряжен. Он сидел чрезвычайно прямо и озирался по сторонам, изредка, словно без интереса, притрагивался к еде. Эсмиральда не отрывала головы от тарелки. Руки ее как лопасти вентилятора, не останавливаясь наматывали круги. Света готовила чашки для чая, достала румяные булочки. Щедро посыпанные сахаром, они возвышались на белоснежной тарелочке. В комнате заплакал Стёпка, и Света пошла к сыну. На пороге кухни она обернулась к детям и сказала, что они могут сами налить себе чай и угощаться, а в зале есть телевизор, который они тоже могут посмотреть. В тишине спальни она слышала, как Богдан недовольно шипел на брата и сестру:

— Ведите себя нормально! Вы чего как с голодного края! Ещё неизвестно, почему нас сюда привели.

Эсмиральда пробубнила с полным ртом что-то непонятное, на что Богдан ответил:

— Ага, разогналась! Прям так и нужна нам ее жалость!

Захар всхлипнул:

— Давайте есть, а то вдруг нас выгонят.

Сердце сжалось в комочек и застряло в горле. Прошло около получаса, когда Степан снова погрузился в сон. Света слышала, как звякали в раковине тарелки, как стройным рядом один за другим, Захаровы проследовали в гостиную. Монотонно загудел старенький телевизор и в коридоре по полу замелькали разноцветные блики. Вслушиваясь в шопот телевизора, молодая мама задремала.

Удар в окно разбудил её. Тонкий скрежет — от угла поперек стекла побежала трещина. Мимо двери проскользнула тень, и Свете показалось, что щелкнул замок входной двери. Встревоженная внезапным пробуждением, с тяжело бьющимся сердцем, неслышно ступая, она выглянула в коридор. Было тихо. Быстро менялся цвет в зале — началась еле слышная реклама. Света пересекла коридор и заглянула в комнату: дети спали. Захар положил голову на колени старшего брата, а голова Эсмиральды покоилась на плече Богдана. Старший Захаров полулежал, упираясь подбородком в мерно вздымающуюся грудь. Света аккуратно наклонила девочку в другую сторону, и та покорно улеглась вдоль дивана, поджав под себя ноги. Мальчиков девушка решила не трогать, лишь укрыла пледом.

Телевизор потух. Тишина завладела домом. Где-то за окнами тужился далёкий гром, сходила на нет собачья перекличка. Словно не узнав ничего интересного, лай становился прерывистым, перерывы увеличивались и вскоре последний хриплый взвизг растворился во влажной теплой ночи.

Света подошла к окну. Во дворе было темно, ни одного беспокойного жёлтого квадрата не было видно. На небольшой площадке у подъезда темнела фигура, а на уровне груди у фигуры светилось тусклым пламенем. Огонёк слабо колыхался на ветру, словно из последних сил цепляясь за жизнь. Фигура не двигалась, и Свете показалось, что именно в ее окна смотрят невидимые глаза. Под окном раздалось горловое кваканье. Дворовая собака почесал за ухом, бренча цепью и недовольно пробурчала под нос. Степка завозился в кровати, и Света обернулась к нему. Мальчик запрокинул голову, открыв ротик. Руки его раскинулись в стороны. Молодая мама только сейчас поняла, как устала за день. Она вновь посмотрела за шторы — во дворе никого не было.

В подъезде скрипнула несмазанными петлями дверь, и лёгкие шаги проскользили по лестнице, но Света этого не слышала: обняв сына она погрузилась в сон, едва голова ее коснулась подушки.

Капитан Добрин покачивался на задних ножках стула, зажимая зубами карандаш. Дело об огурцах было закрыто, Фомин лишь до вечера просидел в отделении, а значит, Наташа была одна, без мужа. «Ничего, — размышлял он, — я заставлю ее быть со мной. Ведь не только огурцы ломают в этом несчастном поселке!» Не проходило и дня, чтоб Женя не думал о Наташе. Его Наташка была очаровательна! Ее глаза, смех, тонкие пальчики — всё это досталось Димке! И почему? Потому что он уехал учиться в город. Уже через неделю ему рассказали «добрые люди», что Наташа, тогда еще звонкая школьница, сводившая его с ума, ходит под ручку с Фоминым. В тот же вечер Женя сорвался домой, а после — туман, мертвая зона. На утро сам Добрин с удивлением слушал про топор в руках, и огороды, через которые убегал от него Фомин…

— Жаль, что не добил гада, — Добрин смачно выругался и закинул карандаш в стакан с одинокой синей ручкой. Карандаш прокрутился по кругу и замер.

Евгений Владимирович окинул взглядом пустынный кабинет. Обои с выцвевшими цветами исчерчены желтыми подтеками. В зарешеченные окна бились капли дождя, черная муха лениво ползла по стеклу.

В кармане завибрировал телефон. Стоило Жене взглянуть на номер, как его передёрнуло: абонент под этим номером был серьезным человеком. Что должно было случиться, чтоб он написал первым? Это точно не в стиле Максима Ивановича. Царьков не опускался до своих должников, а Добрин помнил, что полмиллиона, взятые у такого важного человека, скоро нужно будет вернуть.

В сообщении была фотография девушки с ребенком и короткое сообщение: «Забуду про долги, если найдешь их». Синеглазая девушка, темноволосая, и забавный розовощекий малыш смотрели с экрана.

— Ну здравствуй, Светлана Николаевна. Вот ты и добегалась….

3.7.

Блины удались: невесомые, сквозь них можно было видеть свет окна. Протяжно засвистел чайник. Степан округ глаза и радостно взвигнул — звук ему понравился. По полу застучали пяточки — проснулись Захаровы. Богдан как смелый вождь, шел первым. Из-за его острых плечиков выглядывала Эсмеральда. В ее руку вцепился Захар.

— Доброе утро, — поприветствовал Свету Богдан, не глядя в ее сторону. Младшие повторили за ним, Эсмеральда украдкой взглянула на хозяйку, а Богдан во все глаза уставился на блины. Света поставила на стол банку сгущённого молока и заторопилась к ребятам. Они обувались.

— Куда же вы? — разочарование сквозило в голосе, хотя девушка и старалась крепиться, — А как же завтрак?

— Спасибо, но нам надо домой. — Отрезал Богдан и бросил сердитый взгляд на замешкавшихся у порога сестру и брата. Захар никак не мог поставить сапог — тот упрямо валился на бок, и босая ножка мальчика не могла очутиться внутри изношенной обуви. — Мы итак слишком задержались.

— А как же блины? Мне одной столько не осилить. Захар, — присела Света на колени перед мальчиком и заглянула в лицо, — ты хочешь позавтракать со мной?

Малыш испуганно глянул на брата и тихо ответил:

— Да.

— Нам некогда. — Дернул его за руку Богдан и нахмурился. Глаза Захара наполнились слезами, подбородок затрясся, щеки покрылись красными пятнами. Две мокрые полосы побежали с ресниц до тонкой шейки через слои впитавшейся в кожу грязи. Богдан с отвращением отбросил ладошку младшего брата и вышел за дверь, Света лишь успела крикнуть ему: «Приходи к нам, Богдан!» и посмотрела на Эсмеральду. Девочка была смущена и растеряна. Она прижала руки к груди и уставилась, не моргая на приютившую их хозяйку. Захар потянул ее на кухню, и после недолгого колебания, она поддалась.

Блины закончились быстрее, чем Степан потерял интерес к резиновой лисичке, которую нашел среди игрушек и смачно насасывал, вгрызаясь розовыми деснами. Подскочила со стула, Эсмеральда стоя допила ароматный чай и сказав: «Спасибо» Свете, бросила брату:

— Захарка, давай быстрее!

Но Захар, аппетитно причмокивая, никуда не торопился. Лоснящимися от масла руками он размазывал сгущённое молоко по румяному блинчики, а затем, свернув в треугольник, с наслаждением отправлял в рот. Громко чмокая, мальчик облизывал пальчики и прихлюпывал из ложечки чай, не глядя на сестру.

Эсмеральда в нетерпении переминались с ноги на ногу.

— Эсми, мне кажется, что Захар может прийти к вам позже, когда позавтракает, — осторожно начала Света, убирая со стола пустую посуду в раковину. — Богдан ждёт вас дома?

— Наверное, — пожала плечами девочка.

— Вы приходите на обед, хорошо? Или хотя бы вечером, я буду вас ждать.

Эсмиральда кивнула и пошла к двери. Захар выглянул в коридор и проверил, ушла ли она. Убедившись, что сестры нет, он уселся за стол и запустил ложку в миску со сгущённым молоком. Он вычистил всё до последней капельки, громко запил чаем и повалился спиной к стене. Его личико расплылось в довольной улыбке. Белые полосы от слез изогнулись, обрамляя порозовевшие щеки.

— Хочешь посмотреть мультики?

— А можно?

— Конечно! Я приберу здесь, а потом можем пойти погулять.

Захар остолбенел:

— Погулять вместе?

— Да, обычно маленькие мальчики и девочки гуляют с мамой или папой. Взрослые следят, чтобы с ребенком ничего не случилось и оберегают его.

— Нет, это только для совсем маленьких, как Стёпка, — махнул рукой мальчик, — а большие могут гулять сами!

— Хорошо, — улыбнулась Света, поднимая на руки захныкавшего сына, — но мне хотелось бы, чтобы ты пошёл с нами. Если ты хочешь, конечно. Пойдешь?

Захар кивнул и убежал в зал, плюхнулся на диван, включил телевизор. Разнообразие звуков из другой комнаты заинтересовало Стёпушку, и он приподнялся на локоточках, округлив от удивления ротик. Пару минут он прислушивался, потом заулыбался и, перекатившись на спину, принялся грызть погремушку, кряхтя и рыча на нее.

Над головой раздались громкие шаги и женский крик:

— Убирайся отсюда, кабель! Я тебя видеть не могу!

Что-то звякнуло и разлетелось вдребезги — Наташа принялась за посуду. Заплакал ребёнок. Женский голос звучал приглушённо, переходя на сдавленный шёпот. Шаги потоптались, и проследовали в гостиную. Света слышала голоса, но не могла разобрать слова. Перепалку прервал громкий шлепок по полу, словно что-то упало большое и пустое. Возня, шаги, плач Валюшки, волочение — Света напряжённо слушала, подняв лицо к потолку. Наконец, распахнулась дверь в подъезд, громыхнув о стену, и Наташа, вытирая слезы тыльной стороной ладони прокричала:

— Если ты не уходишь, то уйду я! И не думай даже нас искать! Ребенка ты больше не увидишь!

Света выскочила на порог и увидела, как Наташа в истерике тащит по ступенькам чемодан. Его не застегнутая крышка то и дело подскакивает, извергая наружу вещи. Другой рукой она прижимала к себе рыдающую дочку. Красные от злости и слез глаза молили о помощи, и Света бросилась к подруге, обняла и погладила по голове.

— Я не хочу его видеть, не хочу его слышать, хочу, чтобы он пропал, испарился как дурной сон, как кошмар! — всхлипывая, шептала Наташа.

Света подняла глаза: на одну ступеньку выше возник Дима, раскрасневшийся, с оплывшим лицом, словно с глубокого похмелья. Он схватился за ручку чемодана и потянул на себя. Наташа обернулась. Лицо ее исказилось гримасой ненависти.

— Я сказала, что мы уходим! Отпусти! — закричала она, и голос эхом разлетелся под сводами крыши, усиливаясь в пустоте.

— Наташа, останься, прости меня, я был дураком! Не уходи! — он рванул чемодан к себе, крышка окончательно отскочила и ударилась о перила. Гулкий звук удара потонул в детском плаче. Наташа еле удержалась на ногах, Света кинулась к соседке и успела подхватить Валюшку. Выхватив ребенка из рук матери, Света скрылась за дверью, оставив супругов разбираться.

Дима начал хватать Наташу за руки, она отпихивалась и что-то гневно шептала, отталкивала его. Света понесла Валюшку к Стёпке. Мальчик радостно запищал, растягивая беззубую улыбку, Малышка всхлипывала, но тянула ручки к маленькому другу. Через пару минут в подъезде стало совсем тихо, и Света выглянула за дверь: Дима обнимал Наташу, гладя по вздрагивающим плечам, заметно сутулясь, а она зарылась лицом в его грудь. Раскрытый чемодан перевернулся на бок, всё вещи высыпались под ноги хозяевам. Света улыбнулась, поджав губы. На душе стало противно и пусто, захотелось плакать. Наверное, всё можно пережить, если есть любовь, и, если бы Слава тогда…. Но тут из комнаты выскочил Захарка, всё ещё чумазый и с колтунами в волосах. Быстро собравшись, Света спросила:

— Захар, а давай тебя отмоем хорошенько? — она подошла к мальчику и опустила руки на худые плечики. — Правда, мне совсем не во что тебя переодеть, но это не беда — сходим в магазин и выберем тебе что-нибудь!