Часть 3/2

3.8.

Захар гордо выступал по дороге, поминутно опуская голову, чтоб разглядеть новые сандалии. Он был чрезвычайно доволен и парочкой обновок, которые ехали в корзине коляски. Из-за церкви появился белый внедорожник. Света почувствовала, как кровь прилила к лицу, сердце бешено застучало, но автомобиль промчался прямо, не свернув в проулок, и не заметив наших пешеходов. Света разочаровано вздохнула. Взгляд ее скользнул по магазину Олеси: под окнами стояли прихожанки в черных юбках, волосы скрыты под платками. Они очень оживлённо обсуждали что-то с рыжеволосой хозяйкой магазина. Они разом обернулись и уставились на Свету и Богдана. Свете показалось, что через секунду в нее уткнуться три толстых, как сосиски, пальца. Но обошлось лишь предосудительными взглядами.

Когда Светлана проходила поворот между магазином и церковью, одна из прихожанок окликнула ее:

— Позвольте с вами побеседовать?

Света остановилась. Богдан прижался к коляске и дёрнул девушку за руку.

— Тетя Света, пойдем. Не надо с ней разговаривать! — горячо зашептал мальчик, но Света жестом попросила его подождать.

Прихожанка медленно подошла к коляске. На вид ей было около пятидесяти, худое желтоватое лицо, испещренное мелкими темными пятнами, и впалые глаза были строги. Она провела узловатой рукой по крышке коляски.

— Я знаю, что вы недавно к нам приехали, и, возможно, в большом городе можно жить так, как вам вздумается, но у нас так нельзя.

— Я вас не понимаю… — Света сделала шаг вперёд и встала между коляской и прихожанкой.

— Все мы под Богом ходим, понимаете. Господь наш — Иисус Христос следит за каждым. Не положено с чужими мужьями спать. Не угодно это Господу…

— Это про какого чужого мужа вы говорите, с кем я сплю?

— Князев ведь вам не муж, а ходит он к вам…. Не угодно это Господу нашему….

Света вскинула подбородок: «Господу не угодно или вам?»

— Подумайте о душе вашей, ведь это всё от лукавого, грех такой берете на душу, на детей ваших. — прихожанка страдальчески сложила раскрытые ладони на груди.

Света подошла вплотную к собеседнице и злобно прошептала:

— Господь следит за нами? Вот пусть он и следит.

Резким движением Света катнула коляску вперёд и повернулась спиной к прихожанке.

— Не прислушаешься — пожалеешь. — Донеслось до молодой мамы, она обернулась, но той уже и след простыл. Возле магазина было пустынно, солнце играло на воде, причудливо выкладывая мозаику из белых бликов. Захара тоже нигде не было. Церковь стояла неприступной крепостью, строгой обителью истины. Окружённая высоким забором, безмолвная, она высила золотые купола над Таганским. Сбитая с толку Света побрела к дому.

Стремительно темнело, а беглянка не могла оторваться от окна. Небо над Таганским заволокло тучами, из дали доносились гулкие раскаты грома. То и дело сверкали молнии. Стало холодно, порывистый ветер клонил деревья к земле. Света вглядывалась в дом Захаровых в надежде, что дети там. Но дом безмолвствовал, одичало тараща черные глазницы. Степан тарабанил погремушкой по дивану и внимательно следил за игрушкой. Раскат грома прокатился над самой крышей, оглушая и обездвиживая. Степан искривил личико и заплакал. По стеклу застучали крупные капли. Прижатые ветром к окнам, тоскливо скрипели ветки елок. Налетел очередной порыв — и погасло электричество. В этот момент в дверь постучали. Подсвечивая фонариком путь, Света открыла дверь — на пороге стояли Захаровы. Ручьями с них стекала вода. Молодая мама быстро завела детей, раздела и насухо вытерла. Через двадцать минут они сидели за столом, укутавшись в махровые полотенца, и потягивали горячий чай.

Когда молчание слишком уж затянулось, Богдан откашлялся и сказал:

— Дома стало холодно, Захарка испугался грома и захотел к вам.

Света присела и обняла мальчика за плечи.

— Я очень рада, что вы пришли, правда, — тепло улыбнувшись, ответила она.

Богдан нахмурился:

— Нам не стоило приходить.

— А мне у тети Светы нравится! — радостно болтал ногами под столом Захарка, но Богдан строго посмотрел на брата, и тот притих, поник и съежился.

— Нам не стоило приходить, — начал сначала Богдан, — Захар слишком быстро привыкнет к… хорошему, а мы… Мы живем не так. И потом ему будет тяжело.

Света поняла, что хотел сказать мальчик, и ей стало очень горько. Ей хотелось обнять этих детей и навсегда оставить у себя.

— Но в этом нет ничего особенного! Теплый дом, еда и чистая одежда — это то, что должно быть у каждого ребенка. Я просто хочу помочь вам.

— Всё равно, это лишнее, — упрямо повторял Богдан. — Скоро вернется мама. Ей это не понравится.

— Давайте договоримся, что пока вашей мамы нет, вы будете приходить ко мне, хорошо? — Света пододвинула тарелочку с вареньем ближе к детям. — Будете ночевать у меня, завтракать, обедать и ужинать. Больше я ничего не хочу от вас.

Эсмеральда тихонько прошептала:

— Богдан, давай останемся. Дома слишком холодно, и с крыши капает….

А Захарка шумно потянул чай и повторил: «А мне у тети Светы нравится!»

Стихия не унималась. Потоки воды хлестали в окна, бескрайние лужи покрыли землю. Дети улеглись спать: Эсмеральде досталась вторая спальня, а ее братья расположились на большом диване в зале. Света услышала шаги и мужские голоса в подъезде. Она подошла к двери и прислушалась. Это были Фомин и Князев.

««…Скоро узнаешь», — говорил Костя, — что думаешь делать?»

«Черт, Наташка меня еле простила, как я такое ей сказать могу? Константин Иванович, вы меня убиваете просто…»

«Сам ты себя убиваешь, болван! Какого черта спутался с этой девкой? Было у вас?»

«Да знаю я, что сам дурак! И да, было… Ведьма эта…»

«Ты на других не навешивай! Никто тебя силой не гнал к Кристинке...»

Раскат грома заглушил звуки, мужские голоса потонули в гулком эхе. Когда звук осел, Света услышала шаги на верхнем этаже. Она выскочила в подъезд, в два шага преодолела ступеньки и оказалась на крыльце лицо к лицу с Князевым. Мужчина удивленно уставился на девушку. В груди у Светы всё сжалось.

Она взяла за руку Константина Ивановича:

— Нам надо поговорить…

Но мужчина отстранился от нее:

— Не стоит. Я не общаюсь с замужними дамами. Очень жаль, что раньше я этого не знал. Прости, что позволил себе лишнего.

— Костя, не всё так просто, ты же слышал….

Он усмехнулся:

— А что это должно поменять? Ты замужем.

По щекам потекли слезы, и Света отвернулась.

— Ну что ты, глупая! — Костя потянул ее за руку и привлек к себе. — Ты мне очень нравишься, и я бы хотел быть с тобой. Я никогда ни к кому не испытывал того, что чувствую к тебе. — Света подняла глаза и заглянула ему в лицо. — Но, пока ты замужем, я не могу. Это против моих правил.

Света прижалась к теплой груди. Сквозь рубашку учащенно билось горячее сердце. Очередной удар грома заставил ее вздрогнуть. Костя засмеялся и целовал ее в лоб:

— Иди к сыну. Он тоже мог испугаться.

— А что будет дальше, Костя?

Он пожал плечами: «Потом разберемся, беглянка ты моя...»

3.9.

Света с удовольствием готовила завтрак. По дому разносился аромат оладей, на столе стояло в вазочке вишневое варенье. Степан возился с игрушками, сурово крихтя и недовольно сводя брови. Света не видела Князева уже три дня и очень переживала из-за этого. Она вспоминала его широкую грудь, сумасшедшее биение своего сердца и тепло объятий, в которых казалось, что весь мир отступил на задний план и нет ничего, кроме стука ее сердца и его горячих ладоней. Как давно ее не касался настоящий мужчина! После ночи у Царькова, Слава потерял интерес к ней как к женщине. Он старался не касаться лишний раз жены, не смотреть и не разговаривать с ней. Да и Свете не особо хотелось этого. Она давно не получала и не просила ничего, кроме «дежурного» поцелуя. И вот теперь, уставшая и изголодавшаяся по теплу и ласке, она очутилась в сильных и нежных руках Мужчины, который не ищет мимолётной связи, а хочет быть с ней всерьез, решать ее проблемы, нести ответственность не только за нее, но и за ее сына.

От мыслей о Косте, Свету бросила в жар. Она всем телом ощутила трепет и давно забытое желание любить и быть любимой. Пора что-то решать со Славой. Она не может просто так отказаться от Князева, только не из-за глупого штампа в паспорте!

Амлет пыхтел под крышкой, когда в коридоре раздались босоногие шаги мальчиков. В дверях, отодвинув шторку, возникли Богдан и Захар. Эсмиральда ещё спала. Степан округлил глаза и радостно запищал при виде гостей.

— Завтрак будет через пару минут, — Света поставила чайник на плиту и зашгла спичку. Вокруг комфорки вспыхнуло голубое пламя. Чайник мгновенно покрылся мелкими холодными каплями. Девушка увидела, как скользнули взгляды детей по корзинке с хлебом — мальчики были голодны. Беглянка достала тарелки и повернулась к братьям.

— Поможете мне накрыть на стол? — улыбнулась она.

Захар с видом победителя уселся перед хлебной корзинкой и сложил ручки перед собой. Богдан держался холодно и отрешённо. Он расставил посуду, разложил вилки, но старался не смотреть в сторону хозяйки дома. На звон посуды из комнаты вышла заспанная Эсми.

— Доброе утро! — поприветствовала девочка. Она сладко потянулась, обнажив тоненькую талию и четко выделяющиеся рёбра. — Я никогда не спала так сладко!

Одаренная недовольным взглядом, она осеклась и, насупившись, уселась на табурет.

После завтрака Богдан увел брата и сестру на улицу. Света в окно наблюдала, как они один за другим пропадали в черноте родительского дома. Степан сладко зевал и с трудом открывал тяжёлые веки. Света уложила сына в коляску и вышла в подъезд. Ещё закрывая дверь, она услышала громкие голоса и смех. К соседнему подъезду подкатила темная иномарка и из нее выбралась Кристина со свертком на руках. На улицу стали высыпаться жители близлежащих домов. Кто-то выходил на балконы, кто-то толпился на ступеньках крыльца.

— Ура молодой маме! — кричала Минина, — Дорогу моему внуку! Отойдите от моего сокровища!

И она бережно взяла новорожденного из рук дочери, которая недовольно морщилась и цедила сквозь зубы:

— Ма, хватит горланить! Ты разбудишь ребенка, ма. — Она обернулась к Сашке, вытаскивающему вещи из багажника, — Есть сигаретка? В этой больнице даже курить запрещали!

Сашка прикурил сигарету у одного из стоящих в стороне мужчин и протянул Кристине. Та жадно затянулась и села на скамейку, пока мать демонстрировала всем и каждому личико мальчика и истерично смеялась.

— А где же отец?! — Сашка оголил зубы и заржал на всю улицу. — Давайте отца позовём! Пусть порадуется!

Кристина врезала другу кулаком в грудь:

— Рот завали свой!

Маша Минина рассмеялась:

— Да на кой он нам нужен?! Завтра Кристинка пойдет оформлять все выплаты — нам и без отца хватит! А от этого козла нам ничего и не надо, сам пусть своими крохами перебивается! А вот этот мальчик — наш кормилец теперь!

Света спустила коляску с крыльца и медленно покатила. Кристина увидела беглянку и нарочито громко заявила:

— А мне Князев как отец нравится — вот он мужик так мужик. И в сексе понимает больше, чем остальные!

Щеки Светы вспыхнули, а Кристина захохотала. Ее подхватили и остальные. Минина-старшая занесла внука домой, и зеваки стали расходится. Света поспешно свернула за угол, краем глаза захватив, как Сашка прижимал Кристину к себе и беспардонно трогал за грудь.

Внезапно перед коляской возникла черная юбка прихожанки. Глаза женщины буровили Свету.

— Один, — тихо произнесла она.

По спине Светы пробежали мурашки, она невольно вздрогнула и переспросила: «Что?» Но ответа не последовало: прихожанка с каменным лицом прошла мимо.

Мысли Светы разметало, как и волосы ветром. Из-под колёс отскакивал мелкий гравий растресканного асфальта. По обочинам прыгали шумные воробьи, над головой хрипло каркая проносились вороны. Из церкви доносились голоса, отраженные сводчатым потолком и преображенные в эхо. На перекрестке появился белый внедорожник. Он лихо проскочил к магазину и остановился. Ладошкам стало жарко — навстречу шел Князев. Живот сковало томлением, и потянуло вниз. Ноги встали как вкопанные, а на лице расплылась блаженная улыбка.

— Доброе утро! — Костя приобнял Свету за талию и слегка коснулся ее щеки губами. Света окончательно потеряла себя, и, положив руки ему на грудь, поцеловала в ответ.

Князев по-хозяйски катил коляску, Света шла рядом, стараясь сдержать бешеный стук сердца. Вот так просто, молча, рука об руку идти вперёд — но она была самой счастливой на свете! Она улыбнулась и прильнула головой к его плечу. Как же хорошо!

— Что случилось? — спросил он, ласково улыбаясь.

— Ничего. Я наслаждаюсь. Это я могу делать, несмотря на то, что замужем?

Костя вздохнул: «Это можешь». Они прошли молча несколько добротных домов за деревянными заборами, наполовину укрытыми ветвями раскидистых яблонь. Света разглядывала странный тихий мир, в который попала. Пока рядом Князев, ее ничего не могло испугать, и отчасти Света чувствовала своё превосходство, словно его сила и авторитет передались ей. Впервые он открыто идёт рядом с ней и это могут видеть все: и прихожанки в черных юбках, и та самая Олеся, и всё остальные.

— Давно ты здесь живёшь? — спросила она.

— С рождения. Получается, что всю жизнь, — он охватил глазами дома, деревья, небо, — Я здесь знаю каждого человека, каждый дом.

— И никогда не уезжал, не бывал в других местах?

— Почему же, во многих местах бывал, и в других городах жил, и даже в других странах, но везде становилось мне… — он призадумался, подбирая слова, — одиноко, что ли. Тянуло назад, в Таганское, домой. Здесь я нужен, полезен… и успешен. Ты, наверное, не понимаешь, как можно любить такое место?

— Меня удивляют люди: они лезут не в свои дела, словно их касается всё, что происходит вокруг!

— Для них всё немного не так, как для тебя. Люди здесь хорошие, хоть и тяжело им живётся. Им приходится много работать, чтоб выжить, причем работать физически, а не в офисах за компьютером сидеть. Здесь жизнь настоящая, понимаешь? Не воображаемая, искусственная, а жизнь как она есть, с простыми радостями, обыденными интересами.

— Знаешь, с твоих слов звучит совсем не плохо.

— И я понял, что моё место здесь, среди этих людей. Я нашел свое предназначение, дело, которым хочу заниматься. У меня ферма, поля, люди….

— Допустим, что человек должен найти место и предназначение. А если не найдёт?

— Тогда он не будет счастлив. Если делать то, для чего ты предназначен, то судьба будет складываться сама, без напряжения и титанических усилий, легко и просто, ты начнёшь получать удовольствие от жизни. А если идти наперекор ей, стараться что-то изменить, не соглашаться, то будешь ходить по кругу, постоянно сталкиваться с проблемами, запутывать всё сильнее и сильнее, пока однажды этот узел тебя не задавит.

Света печально вздохнула:

— А что делать, если узел уже завязался?

— Развязывать его!

Света отстранилась на шаг:

— Как у тебя всё просто получается! А если невозможно разрубить без жертв? Если разрубить узел — значит лишиться чего-то очень важного и любимого? Как мне решить проблему, если отец Стёпы может в любой момент забрать его у меня?! Я не могу отдать ему сына, а иначе…

Костя поднес палец к губам и прошепел: «Тццц!» Света заглянула в коляску, Степан повозился и затих.

— Мне кажется, что ты не случайно приехала именно в Таганское, и поселилась именно в подъезде, где живут Фомины, — мужчина очаровательно улыбнулся, — Вместе мы сможем решить и это!

— Пока я получаю только новые и новые проблемы, в том числе от твоих бывших женщин….

— В Таганском ни одна женщина не может назвать себя моей «бывшей женщиной»!

— Хочешь сказать, что ты ни разу не был женат, и у тебя не было романов?

Теперь уже Костя отпрянул от коляски:

— Романы, конечно, были, но не с местными женщинами. Я считаю, что, когда живёшь в небольшом посёлке, очень неудобно расставаться. Поэтому моих бывших ты здесь не встретишь, будь уверена в этом.

— А Олеся? Она же считает тебя своим!

— Считать она может, как ей угодно, этого я ей запретить не могу. Возможно, я ей нравлюсь, но между нами ничего не было. Никогда.

Света расцвела: было очень приятно слышать, что роман не больше, чем плод воображения Олеси. Прогулка затянулась — прошло почти три часа, как Костя оставил машину у магазина. Они медленно бродили по улицам, почти не встречая прохожих. У крыльца Свету ждал сюрприз — Эсмиральда и Богдан сидели на ступеньках, а младший брат бродил под елками. Увидев беглянку, дети подскочили, Захар вцепился в ручку коляски и стал рассказывать о голубе, которого они всё утро выгоняли из дома. Эсмиральда скромно стояла чуть поодаль и заговорила лишь после брата, недоверчиво косясь на Князева:

— Вы говорили, что мы можем прийти на обед….

Князев рассмеялся и, приобняв Свету, поцеловал в щеку:

— У вас становится слишком многолюдно, но ты снова меня удивляешь! Если получится, я заскочу вечером.

— Я буду очень ждать, — почти прошептала Света ему в ответ и погладила крепкую руку мужчины.

Он быстрым шагом скрылся за домом, а из соседнего подъезда вышла Минина, ставшая бабушкой, с тазом, полным мокрого белья. Она развешивала вещи, пеленки, нижнее белье и сжимала зубами сигарету. Движения ее были проворны и привычны. Наконец, таз опустел, она смачно сплюнула в сторону и повернулась к Свете. Смерив девушку презрительным взглядом, Мария хмыкнула под нос и пошла к дому.

По лазурному небосклону медленно плыли невесомые перистые облака, солнце в зените щедро осыпало лучами землю. На качели спал полосатый кот, свернувшись калачиком. Эсмиральда и Захар развлекали Стёпу. Было поразительно тепло и тихо.

Эсмиральда и Захар после обеда остались у Светы. Богдан пришел после возвращения коров с полей, когда стадо, мыча и обмахиваясь хвостами надутые бока, пронесло теплый сладковатый дух. Обеспокоено покрикивали женщины, галдели стайками дети, трещали по камням велосипеды. Перед домом всё ещё стояла старая иномарка.

Света то и дело выглядывала в окна, утешая беспокойное утомлённое сердце, но Костя не появлялся. Уложив детей спать, Света сидела в кухне. Перед ней на столе лежал черный прямоугольник — смартфон. В очередной раз девушка брала в руки аппарат и не могла решиться. Палец несмело касался кнопки включения — и Света отдергивала его.

Пора что-то решать! Ей так хотелось быть счастливой, полностью, без остатка и оглядки! Если бы только могло всё разрешиться один нажатием кнопки… но Света слишком хорошо понимала, что это лишь затянет узел, как удавку на ее шее.

Тихий стук показался беглянке раскатом грома: она подскочила и бросилась открывать дверь. На пороге стоял он — Костя. Сердце буквально выпрыгивало из груди, когда она тонула в его объятиях.

— Я на пять минут, нужно бежать, — прошептал он ей на ухо. От его дыхания по спине побежали мурашки и девушка вздрогнула от сладостной истомы. Она прижалась к нему всем телом, тяжело вздыхая. Он откруглил глаза и отстранился. — Мы же договаривались, пока ты замужем, ничего лишнего между нами не будет.

— И кто сказал, что это лишнее? Порой это необходимое…

— Светлана, моё «нет» значит «нет». И это не обсуждается. — Она виновато опустила голову и поджала губы. — Кажется, — рассмеялся он, — в обычных парах это говорят девушки….

— У нас нет ничего обычного, Костечка, неужели ты ещё не понял?

Она провела мужчину на кухню. Он увидел телефон, на вопрошающий взгляд мужчины Света лишь виновато пожала плечами:

— Не так-то просто решиться уничтожить жизнь до основания!

— Но невозможно долго прятаться в развалинах…

Как единственный глаз циклопа, на экране смартфона отражался пятак лампочки. Вокруг лампочки метался голубой мотылёк. Он то отлетал, то прижимался к раскаленной лампочке, в панике отлетал и вновь кружился вокруг. От яркости электрического света в глазах поплыли круги. Девушка присела и взяла телефон в руки. Тихий щелчок — и по экрану поплыла эмблема производителя, засветилась картинка, появились иконки приложений. Через мгновение телефон стало разрывать от сообщений о поступавших звонках и сообщениях. Света с ужасом смотрела, как увеличивается число в зеленом квадрате над значком трубки, и когда высветилось 346 вызовов, она не выдержала и вновь отключила смартфон.

Костя обнял девушку:

— Ничего, всему свое время. Значит еще рано.

В подъезде раздалось шарканье тапочек и в дверь вновь постучали. На пороге стоял Фомин. Словно не замечая девушку, он обратился к Князеву:

— У Наташки мать заболела, можете помочь? Срочно ее и дочку с лекарствами в деревню отвезти.

— Конечно. — Костя улыбнулся на прощание и вышел. Через минуту на втором этаже заплакала Валюшка, потом ее вынесли на улицу и повисла напряженная тишина. Света спрятала телефон в сумку и прошла в спальню. Степан спал, его дыхание было глубоким и мерным. Белый внедорожник отъехал, под окнами стрекотали сверчки. В ветках елок нахохлившись притихли птицы. На детской площадке появилась черная вытянутая фигура со свечением на груди. Руки Светы похолодели и покрылись испариной. Девушка машинально вытерла их о бедра, а когда подняла глаза в окно, фигуры уже не было. На грудь словно надели железную клетку, дыхание сперло. С трудом сделав вдох, Света легла на кровать и закрыла глаза.

«Этого не было. Мне показалось. Просто устала.»

Сквозь сон, Света слышала приглушенный плач ребенка. Голос был тонкий и надрывный, переходящий в визг. Девушка пошарила рукой по кровати и почувствовала тепло маленького тельца. Сын спал рядом. Но голос не успокаивался, становился лишь ближе и громче и вскоре звучал в голове Светы. Она открыла глаза. Над ней стоял маленький силуэт, в темноте выделялись яркие белки глаз. Света слышала хриплое дыхание. Девушка хотела что-то сказать, но горло пересохло и слова словно застряли в нем.

— Я хочу пить, тетя Света, — донеслось до Светы, и она мгновенно выдохнула.

— Боже, Эсми, ты меня до смерти напугала! Пойдем, вода в кухне.

Девочка повернулась и вышла из комнаты. Света потерла глаза, отгоняя неприятные ощущения, но плач так и звучал. Она вышла в коридор и увидела тонкую полоску света у входной двери. Свет лился из подъезда — дверь была приоткрыта.

— Эсмик, это ты выходила на лестницу?

Эсмеральда равнодушно посмотрела на дверь:

— Нет, я только к вам ходила.

Света защёлкнула все замки и заглянула в комнату к мальчикам — обе головы темнели на подушках. Оглядевшись по сторонам, Света налила стакан воды девочке, и та ушла спать, а беглянка до рассвета так и не смогла заснуть. Она лежала в темноте, прислушиваясь к каждому шороху. А тонкий детский плач то приближался, становясь ужасно громким, то почти стихал, удаляясь.