1

Наступило зимнее утро. За ночь мороз усилился, тучи разошлись, и пронзительно голубое небо ослепляло своей чистотой. Ярко и радостно светило солнце, заливая дома и улицы своим негреющим светом. На недалёком горизонте чадящий дым из красно-белых труб поднимался почти вертикально. На деревьях и кустах, молчаливо нахохлившись, стайками сидели воробьи. Голуби неторопливо прохаживались по тротуарам, выискивая съестное и уклоняясь от неплотного пока ручейка прохожих.

Из недр метро сквозь стеклянные двери периодически выходила новая группа людей и расходилась в разные стороны. Каждый по своим делам. Молодой человек в синей вязаной шапочке был одним из них. Он едва заметно сбавил шаг, проходя мимо лотков с чебуреками, хот-догами и шаурмой. Ему нравился этот запах, который был намного богаче и приятней, чем вкус и консистенция продуктов, от которых он исходил. Парень сделал глубокий вдох и продолжил свой путь. Под ногами кое-где похрустывал не до конца утоптанный снег, в других же местах он был отполирован до ледяного блеска. Молодой человек даже поскользнулся несколько раз в таких местах, но неизменно сохранял равновесие и продолжал идти.

Его ноздрей коснулся пьянящий аромат горячего кофе. И парень начал предвкушать, как сейчас придёт на работу и тоже станет обладателем горячей кружки бодрости. Из грёз его вывел оклик за спиной:

— Вань! Эй…Вань! Иван!

Голос был знакомый, парень был уверен, что его догоняет товарищ по работе. Он обернулся, и вдруг почувствовал, что падает, поскальзываясь. Иван неловко отпрыгнул в сторону, но там тоже оказался лёд. Отчаянно балансируя, парень поехал спиной вперёд, пытаясь остаться на ногах. Это ему удалось, он остановился. Выпрямил ноги и, с некоторой долей хвастовства, дескать, видал, как я могу, глянул в сторону товарища. Но у того на лице он почему-то прочитал испуг. И тут до его сознания достучался истошный гудок клаксона. Глянув в сторону, Иван увидел, что на него движется автомобиль. Колёса не крутились, но машина не останавливалась на льду. На лице водителя застыла удивлённо-растерянная гримаса. Солнце слепило глаза, отражаясь от хромированных частей кузова.

Иван прыгнул обратно на тротуар, но не успел полностью избежать столкновения — с глухим звуком ботинок врезался в фару. Брызнули осколки. «Ещё и фару разбил» — пронеслось в голове. Лицо водителя скрыла паутина трещин на лобовом стекле. Потом машину круто развернуло на сто восемьдесят градусов и приложило боком в одно из растущих вдоль тротуара деревьев. С дерева вспорхнули воробьи, посыпались вниз снег и обломки мелких веточек. Всё замерло.

Ударило о землю его всё-таки сильно. «Или люди быстро набежали?». Как бы там ни было, когда парень поднялся, вокруг места происшествия уже толпилось немало народу. В нескольких метрах от себя Иван заприметил свою шапку, она ярко синела на грязном снегу. «Видимо, сорвало во время удара…Не слабо…» Ещё дальше под деревом стояла машина. Водитель так и сидел в салоне, пытаясь открыть заклинившую дверь. Возле машины стояло несколько человек, пытались ему помочь. Но почему-то основная масса людей столпилась не возле машины, а на проезжей части. Иван начал проталкиваться сквозь людей, пытаясь рассмотреть, что же их так заинтересовало.

«Ещё кого-то зацепил…да уж, денёёк…» — на дороге неестественно вывернутое лицом вниз лежало тело. Все, в том числе и Иван, каким-то чутьём сразу понимали: не без сознания, тяжелые повреждения, без дыхания и уже ничем не помочь, труп. Остаётся только зачарованно смотреть, как по асфальту медленно растекается кровь, смешивается со снегом и ледяной крошкой, застывая красновато-коричневой кашицей. И время от времени отвечать на вопросы вновь пришедших, ещё посмотреть, да и идти дальше, ведь работа не волк.

— Всё произошло так быстро…— донеслось до Ивана. — …Поскользнулся, чуть не упал, выехал прямо под колёса…

«Совсем как со мной» — подумал парень.

— …А водитель что, лёд на дороге, никто ж не чистит, вот и не смог заторомозить…

«Хм, и куртка совсем как у меня…И ботинки…Почему без шапки в такой мороз?!» — Ваня, почувствовал приближение паники — «И причёска, как у меня…И цвет волос!.. Это…Это же…»

— …Н-да, лучше б на тротуаре растянулся — пара синяков, но живой…

«Не может этого быть! Не верю! Ведь это…»

— …Его друг окликнул…Он обернулся резко, вот и поехал…Да вон он сам стоит…

Белее снега стоял чуть в стороне его товарищ, искривленные, как от боли, губы едва удерживали сигарету. Он трясущимися руками пытался прикурить, не получалось.

«Ведь это же я!!! Я?!!! Этого не может быть! Ведь вот он я! Здесь! А не там!»

— Эй!.. — закричал Иван. Имя товарища почему-то совсем не вспоминалось. «Амнезия видимо…» — Эй!.. Вот же я, смотри! Я живой!

Но товарищ не слышал, он смотрел перед собой невидящим взглядом, бросив тщетные попытки прикурить. Количество машин на дороге увеличивалось, они медленно проезжали мимо, понемногу создавалась пробка. Где-то вдалеке слышался вой сирены.

— Вот он я, люди! Ну, посмотрите же на меня!!!

Но никто его не видел и не слышал. Они смотрели на тело, обсуждали происшедшее. А Иван не чувствовал ничего, ни сковывающей движения одежды, ни холода, который должен бы чувствовать при её отсутствии. И глядя на своё тело он не чувствовал ничего особенного. Чувства были такими же, как и к валявшейся на снегу шапке.

Отчаявшись докричаться до людей, парень побрёл из толпы прочь. Люди расступались перед ним. Не очень явно, и неосознанно, кто-то переминался с ноги на ногу и чуть отодвинулся, кто-то чихнул и отступил на шаг, кто-то и сам начал движение сквозь толпу. Так что Ваня никого даже не задел. Он подошёл к своей шапке и попытался её поднять. Стоит ли говорить, что у него ничего не получилось. Рука прошла сквозь шерстяное плетение как сквозь воздух, не почувствовав сопротивления. «Прям Голливуд какой-то…» — подумал он и бездумно уставился на шапку.

— Прости, я пытался тебя предупредить…

Иван поднял взгляд к говорившему, но сразу вспомнил, что к нему некому обращаться и отвёл взгляд. Но незнакомец смотрел прямо на него. И когда парень отошёл на шаг в сторону, взгляд мужчины последовал за ним. Это был немолодой мужчина с седеющими тёмными волосами и ярко-голубыми глазами. «Яркие такие. Почти, как небо». Одет он был в длинный серый плащ, а руки держал в карманах.

— Это вы мне? — неуверенно спросил Иван.

— Да, кому же ещё…Прости, не успел…

— Что не успели?

— Спасти тебя.

Парень задумался на несколько минут и спросил:

— Так вы что, мой ангел-хранитель, получается?

Мужчина едва заметно скривился и ответил:

— Давай не будем «выкать». Режет слух. Запомни, мы все равны, а уважение проявляется не так. А насчёт ангела-хранителя…да, можно и так назвать.

— Значит, могли…ты мог меня спасти?

— Я чувствовал, что что-то случиться, что-то связанное со льдом…Предостерегал тебя — твои поскальзывания происходили не просто так. Но спасти тебя я не смог. Если бы мог — спас бы.

— От судьбы не уйдёшь, — полувопросительно усмехнулся Иван.

— Не совсем так…Тебе ещё многое предстоит узнать…Мои возможности, к сожалению, не безграничны…Я не ангел, в том смысле, в каком ты себе представляешь. Я такой же, как и ты, тоже умер когда-то…

— Ого…— вырвалось у парня.

— …Тоже жил телесной жизнью. И мои возможности ограничивают именно её последствия, грехи, грешки и грешочки…

Ангел вынул руки из карманов и расставил их в стороны. Послышалось приглушенное бряцанье, и парень увидел множество цепей различной длины и толщины. И на каждой висели грузики, некоторые совсем крохотные, совсем невесомые, другие покрупнее, и было несколько огромных, даже на вид совершенно неподъёмных.

— …Вот почему я не смог тебя спасти…

— Так значит, — задумчиво произнёс Иван, — Значит…Я умер только потому, что мой ангел-хранитель вёл неправедную жизнь и потому ему не хватило сил меня спасти! Да уж, повезло мне с тобой…

Ангел опустил руки обратно в карманы и грустно улыбнулся.

— Тебе ещё многое предстоит узнать и понять. Дело не в везении. Я спасал тебя множество раз, а ты даже не подозревал об этом. Ты избегал многих передряг и смерти в том числе, только потому, что я подталкивал тебя в другую сторону, помогал тебе. Сейчас же, моих подсказок оказалось не достаточно, и вполне возможно, что вмешалось нечто большее, чем я…

— Значит всё-таки судьба?

Мужчина в сером плаще покачал головой.

— Всё не так просто, как тебе кажется. Люди в телесной жизни зачастую усложняют простейшие вещи, а сложные низвергают до простейших…Я не могу ответить ни утвердительно, ни отрицательно. Просто потому, что я сам не знаю.

— Н-даа…Как ни крути, а ангел-хранитель у меня блеск! Был…У самого куча грехов, ничего не знает…

— Я такой же, как и остальные. Оглянись, — ангел махнул рукой вокруг, цепи с грехами при этом не проявились. Парень огляделся и увидел, что почти возле каждого человека стоит бесплотная тень — ангел-хранитель. Но за каждым из них тянулся шлейф из цепей с гирями на концах.

— Здесь нет безгрешных ангелов-хранителей! У каждого свои, но есть у всех. И поэтому силы каждого имеют границу. Мы все носим с собой свою телесную жизнь. Каждая дурная мысль, бранное слово, брошенный мимо урны мусор — превращается после смерти в маленький грузик. Мелочь, казалось бы, но когда таких грузиков тысячи, сотни тысяч — это очень немалый вес, поверь мне. Впрочем, скоро ты и сам в этом убедишься. Но добрые дела, прижизненные или посмертные разрывают цепи, и становится легче.

— Получается, это что-то вроде ада, ада на земле? Или чистилища? А рай есть? Как туда попасть? Или это невозможно?!

— Опять упрощённое клише, но не очень далёкое от истинного положения дел. Я не знаю, есть ли рай, и рай ли это в том понимании, в котором мы его понимаем…Но говорят, что те, кто избавился от всех своих цепей, отправляются именно туда.

— То есть опять неизвестность? Даже после смерти не знаешь, что ждёт тебя впереди? — Иван невесело рассмеялся.

Ангел тоже улыбнулся.

— С этим ничего нельзя поделать, видимо, се ля ви.

— А почему у меня нет цепей с грехами? — парень оглядывал свои руки.

— Подожди, скоро они проявятся, всему своё время.

— И что же мне делать сейчас?!

— Пользуйся свободой, которую сейчас имеешь, скоро ты её лишишься. Ещё есть вопросы?

Иван ненадолго задумался.

— Есть. Вот ты помогал мне. Явно не только шепча мне на ухо. Как ты это делал? Я вот даже шапку поднять не могу…

— Да. Хороший вопрос. И главный ответ — забудь про своё тело. Что у тебя есть руки, ноги, голова. Тем более, что этого уже нет. Ты всю жизнь ощущал себя телом, поэтому и после смерти ты думаешь, что рукой можно что-то взять. Вселенная устроена несколько по-другому, у неё много законов, о которых ты даже не догадываешься. Забудь про тело, желай, и позволь Вселенной позаботиться обо всём остальном. Можно сказать, что силы природы, случай, вероятности теперь в твоём распоряжении. Вот смотри.

Мужчина присел на корточки рядом с шапкой и потянулся за ней рукой. Из-за угла появилась какая-то дворняжка и побежала к нему. Они подняли шапку одновременно, мужчина рукой, а собака — пастью. Их движения слились.

— Видишь, как просто?

Но живые люди видели только, как бродячая собака подняла шапку потерпевшего. Кто-то крикнул на собаку, кто-то потянулся лепить снежок…

Ангел отбросил шапку в сторону. При этом собака отбежала на пару шагов, выронила шапку и побежала прочь.

— То есть, ты делаешь, а мир вокруг подстраивается под твоё действие?

— …Мм, что-то вроде того, но более полно. Мы делаем это одновременно. Я нагибаю ветку, а на неё садится птица. Если я не могу нагнуть ветку — птица не сядет, моя рука не встретит сопротивления, а ветка не шелохнётся.

— А как узнать, сможешь ты её согнуть или нет?

— Если бы я знал…Мы бы, может, и не разговаривали бы теперь. А ты бы сидел кофе попивал.

Иван отметил, что воспоминание о жизни, о его жизни, такой родной и привычной, не вызвало в нём никаких эмоций. Будто говорили о погоде либо о чём-то очень далёком, в пространстве и времени.

— А могло случится так, что собака не выронила бы шапку? Тебя бы потянуло за ней? А если бы ты поднял шапку повыше, например над своей головой, её бы птица подхватила или как?

Ангел улыбнулся такому обилию вопросов и фантазии

— Мы действовали одновременно, если бы я пополз на четвереньках — не выронила бы, а если б не бросил — не побежала бы и не выронила. Но всё-таки я начало действия, поэтому меня бы не потянуло. А что касается поднять её повыше, не знаю, может птица, может ещё что-нибудь, а может и вообще ничего не получилось бы. Этого я не знаю.

— А если бы ты не выбрасывал шапку?

— Собака осталась бы на месте, держа её в зубах. Но я бы не стал этого делать. Люди, пытаясь забрать шапку, причинили бы животному вред, и это добавило бы цепочку и им, и мне.

— Как? Значит, согрешить можно и после смерти?

— Да. Но теперь мы, хотя бы, можем предвидеть последствия своих действий, а значит, неосознанно согрешить нельзя. А осознанно — вряд ли кто-нибудь захочет дополнительную цепочку…Ведь соответственно уменьшиться и сила. Закоренелые грешники поначалу даже передвигаться с грузом своих грехов не могут. И добро могут совершить только самое маленькое, и так начиная с мизерных шажков избавляются от своей ноши…

— Понятно…— Иван задумчиво смотрел на свою шапку. Живые люди вокруг суетились над его телом, другие проходили мимо, даже не оглянувшись. И время от времени их ангелы-хранители толкали их, подхватывали или что-то шептали на ухо. — А ты сам теперь куда? Возьмёшь отпуск?

Ангел улыбнулся, оценив его шутку.

— Нет. На отпуск нету времени. И совсем не так, как у живых…Найду нового живого, буду хранить его.

— Я могу пойти с тобой?

— Нет. Наши пути здесь расходятся. Ты не можешь следовать за мной. У тебя ещё много вопросов, не переживай, со временем ты получишь все ответы. И ещё, вот мой тебе совет: ничего не бойся и не отчаивайся, что бы ни случилось, что бы ты не узнал. А теперь прощай.

— Прощай…

Мужчина в сером пальто развернулся и пошёл прочь, цепи с гирями беззвучно волочились за ним, не оставляя на снегу никаких следов.

— Постой! Ещё один вопрос! Как долго ты уже избавляешься от грехов?

Ангел-хранитель остановился и обернулся.

— Я не запоминал времени, когда я умер. Всех людей, которых я оберегал, я начинал оберегать с младенчества, никто из них не дожил до старости и не умер своей смертью. Ты — восьмой…Прощай, и помни мой совет.

И оставил парня задумчиво стоять. «Восемь на десять — восемьдесят…А если на сорок? Триста двадцать!!! И в среднем, получается лет двести! И сколько ему ещё осталось… Даже восемьдесят — очень долго… Ужасно! За двадцать лет жизни можно нагрешить так, что и за сто лет не облегчишь ноши, а может, и за двести-триста…Впрочем, на вид он раза в два-три старше меня, скорей всего у меня грехов будет поменьше, значит — быстрей с ними справлюсь!...» Сверху над головой громко и пронзительно прокаркала ворона. Иван огляделся. Его ангел-хранитель уже скрылся из виду, люди разошлись, тело увезли, машину отбуксировал эвакуатор. Об утреннем происшествии ничего не напоминало. Если не считать грязной, втоптанной в снег синей вязаной шапки и свежих ссадин на коре дерева, в которое въехала машина.