День пятый

День пятый

— Ты можешь позвонить ему сейчас?

— Как ты себе это представляешь?

— Вызов экстренный.

— Просто успокойся и передохни.

Голоса вторглись в беспокойный сон Игоря, медленно вытягивая его на поверхность и оставляя совершенно растерянным и опустошенным. Наверное, ему удалось угомониться только под утро, но даже это состояние полудремы вряд ли можно было считать полноценным сном. Казалось, он ни на секунду не прекращал прислушиваться к вечно бодрствующим джунглям, с минуты на минуту ожидая, что равновесие нарушиться и мнимому покою придет конец.

Отец и брат мельтешили перед его палаткой туда и обратно, размахивая руками, то и дело переходя с шепота на короткие выкрики.

— Здесь нет связи.

— Тогда отдай его мне, я попробую забраться повыше.

— Не пори горячку, сын.

— Но ей плохо!

— Она просо перенервничала.

— У нее истерика!

— Пусть выпьет успокоительного.

— Мы должны уехать.

Странно было слышать эту фразу от Леши, который в своем фанатизме по дикой неизведанной природе едва ли уступал отцу. Игорь расстегнул замок и выбрался из палатки. Солнце еще только начинало свое путешествие по небосклону, слабо пробираясь между дружно сцепленные между собой ветви, оставляя лагерь в относительной прохладе. Отец и брат бросили на него короткий взгляд, на пару секунд прекратив спор, а потом продолжили как ни в чем ни бывало.

— Что произошло?

Они снова замолчали, практически синхронно вздохнув и понуро опустив голову. Что могло измениться за несколько часов?

— Кому плохо? Маме? — Этого следовало ожидать после ее вчерашнего приступа.

— Алисе, — наконец выдавил из себя Алексей. — Нам нужно уехать, пока не стало хуже.

— Что? На нее что-то напало? — Хоть отец и убеждал их, что здесь нет никого, представляющего опасность для человека, но парень нутром чуял, что это не так. Ядовитые змеи, пауки, мелкие насекомые? Кто-то гораздо крупнее? — Когда?

— Ей просто приснился дурной сон, — махнул рукой отец, показывая, что разговор на этом должен быть окончен. — Обычный нервный срыв. Такое бывает, когда человека полностью отрывают от телевизора и Интернета.

— Дело не в этом! — Брат был в шаге от того, чтобы сорваться и устроить настоящую истерику. Таким его еще никто никогда не видел. — Ей плохо. Она бредит. Это может быть реакция на воду или ядовитый укус…

— Я осмотрел ее. У нее даже жара нет.

— Когда появится, будет уже слишком поздно, отсюда до ближайшей больницы ни один день пути.

— Леш, она вчера увидела реакцию Вики, прониклась, вот ей и приснился этот сон. Она у тебя слишком впечатлительная.

— Отдай мне рацию. — Леша был непреклонен. — Мы уедем отсюда, а вы, если хотите, оставайтесь. Хотя, думаю, мама тоже с радостью к нам присоединится.

— Давай не будем пороть горячку.

— Тебе что, все равно?

— Подожди хотя бы до обеда. Она придет в себя. Я уверен.

— А я нет.

— Но, по крайней мере, в этот раз налета на лагерь не было? — встрял Игорь, осматриваясь и убеждаясь, что все как и прежде на своих местах.

— Я бы не был так уверен. — Брат сцепил руки в кулаки, напрягая челюсть так, что на скулах заиграли желваки.

— Я дежурил всю ночь! Никто к лагерю даже не приближался!

— Тогда откуда она взялась?

— Твоя девушка подобрала ее в лесу и притащила в палатку.

— Я все время был с ней!

— Значит не все.

— Так что произошло? — Игорь переводил взгляд с отца на брата, чувствуя, что проспал все самое важное. — Вы о чем?

— Я тебе поражаюсь, — покачал головой отец. — Как ты умудряешься так крепко спать? Даже завидую.

— Кто-то принес в лагерь эту куклу и подложил к нам в палатку, чтобы запугать. — Леша походил на сумасшедшего, трясясь как в ознобе. — И ты его не видел. Скажи уж сразу, что заснул.

— Да, я глаз не сомкнул! — повысил голос отец. — Лучше признай, что не можешь о ней позаботиться.

— Как и ты о маме!

Было сказано слишком много. На несколько секунд, показавшихся вечностью, над ними повисла загробная тишина. Игорь во все глаза смотрел на отца и брата, настолько потрясенный услышанным, что впал в ступор, открывая и закрывая рот, но не находя слов.

Мотнув головой, Леша резко развернулся по-солдатски и зашагал к своей палатке, скрывшись внутри.

— Так что с Алисой? — осторожно спросил парень, видя как на выходку брата отец закатил глаза и устало вздохнул.

— Что-то приснилось, Леша не мог успокоить ее до самого рассвета. У девчонки сдали нервы. Говорил же, что не стоит ее с собой брать. Она дальше центрального парка в походы не ходила.

— А что за кукла?

— Да я откуда знаю, — отмахнулся тот. Какой-то старый грязный пупс. Говорит что его ей принесла ночью женщина.

— Она видела силуэт женщины возле лагеря? — не совсем понял парень.

— Нет, реальную женщину, которая сидела у ее спальника. Ты же понимаешь, что это бред? Я дежурил всю ночь.

— А Леша что-нибудь видел?

— Как ты думаешь? — грустно улыбнулся отец, качая головой и возвращаясь на свой наблюдательный пост у костра, где парни его вчера и оставили. — Нет, конечно. Говорю, у девчонки поехала крыша. Это обычный культурный шок. Никакой связи, привычных условий жизни. Тем более, это же женщины. Не знаю как, но порой мне кажется, они все связаны ментально.

— Скажешь, это нам всем мерещится?! — Леша возник будто из ниоткуда, размахивая у них перед глазами небольшой детской куклой, возможно когда-то изображавшей миниатюрную миловидную девчушку в изысканном дорогом наряде, но по истечении времени став грязной одноглазой нищенкой в отрепьях с редкими сваленными каштановыми волосами.

— Я не говорил, что эта кукла выдумка! Я лишь сказал, что Алиса нашла ее в лесу и принесла в лагерь.

— Да откуда эта пакость могла здесь взяться, а?

— Она старая, — пожал плечами отец, не желая уступать, — может сюда заезжал кто-то из местных аборигенов или путешественники как мы.

— С маленьким ребенком? — хмыкнул Леша.

— В чем ты меня обвиняешь? — Голос мужчины стал жестче.

— Отдай ее мне обратно...

В горячем споре никто и не заметил Алису, словно призрак маячившую за их спинами. Бесплотным колышущимся силуэтом она скользнула к Леше, осторожно, почти фанатично касаясь потрепанной куклы и пытаясь отобрать ее.

— Дорогая, пожалуйста, лучше приляг. — Мужчина попытался ее обнять, но девушка увернулась, не выпуская из рук куклы. — Алиса, тебе она не нужна.

— Нужна, — захныкала та, откинув окружающих взглядом полным мольбы. — Это для ребенка.

Игорь ничего не сказал, но эта сцена привела его в ужас, пустив дрожь вдоль позвоночника. Девушка, всегда веселая и жизнерадостная, потухла, изменившись до неузнаваемости. Загнанным животным, она озиралась по сторонам, вздрагивая и пугливо вжимая голову в плечи от каждого шороха. Он что, проспал целую неделю? Как такое могло произойти за каких-то несколько часов?

Алексей поник. Казалось, Игорь увидел воочию, как сердце брата дало трещину, пропустив несколько ударов к ряду. Он понимал его боль — глядя на Алису, парень чувствовал странное опустошение с примесью страха. Страха за то, что это только начало и дальше все станет только хуже.

Непонятно как, но Леше удалось приобнять девушку, и, осторожно, поддерживая и направляя, он увел ее в палатку, прочь от посторонних глаз.

Еще, наверное, с минуту, ни Игорь, ни его отец не находили в себе сил снова заговорить.

— И что мы будем делать?

— За нами никто не приедет раньше времени. Так что выбор не велик.

— А если ей и маме станет хуже?

— Хуже? — Мужчина пошевели палкой уже практически догоревшие угли. — Не преувеличивай. Женщины немного расстроены, напуганы, но это не критично. Они что-то себе навыдумывали… Просто богатое воображение.

— А если нет? — Игорь присел рядом с ним, чувствуя, что тревога, засевшая в груди с того самого момента, как только он ступил на этот остров, становилась все назойливее, больше не позволяя себя игнорировать. — Может все не так просто? Ты же знаешь, такие расстройства могут быть первыми признаками серьезных заболеваний.

— Рано еще об этом говорить.

Отец был непробиваем, каким-то волшебным образом отстранившись от всего происходящего и надежно спрятавшись в своем панцире. Никто не мог до него достучаться. Что должно было произойти, чтобы он понял, насколько этот остров опасен для его семьи?

— Мы здесь не одни. — Пускай фраза прозвучало чересчур зловеще, но сейчас парень не очень волновался о том, какое впечатление произведет на отца. — Я видел других людей.

Отец только тяжело вздохнул, даже не повернувшись в сторону сына. Казалось, он и вовсе его не услышал, игнорируя то, что не укладывалось в его понятие об идеальном отдыхе.

— Пап, на другом конце острова еще одна семья.

— Здесь никого нет, Игорь, и не нужно выдумывать. — Его голос был до отвращения спокойным и равнодушным, таким обычно разговаривают с маленькими детьми, взахлеб рассказывающими о монстрах у себя в шкафу. — Закончим на этом.

Парень нахмурился и поджал губы, борясь с желанием по-детски фыркнуть развернуться и уйти, как он обычно и делал до этого, когда между ними возникали какие-либо разногласия. Но сейчас дело касалось не только его ущемленного эго и детских страхов.

— Я разговаривал с девушкой, Инной, — медленно по слогам произнес Игорь, поглядывая на резкий профиль отца, чтобы убедиться, что тот точно его слышит. — Она сказала, что приехала с семьей раньше нас, и они разместились по другую от нас сторону острова.

— Я никого не видел. Игорь, здесь нет следов пребывая человека. Помимо наших.

— Скажешь, я вру?

— Нет, думаю, ты просто хочешь в это верить. Хочешь как-то объяснить происходящие, но у тебя не хватает фактических знаний, поэтому ты непроизвольно уходишь в такого рода фантазии.

— Фантазии?! — он не хотел срываться на крик, но на эмоциях голос скакнул чуть выше, став по-детски плаксивым. — Ты что, совсем ослеп? Не видишь, что происходит?

— Кто-то же должен сохранять остатки рассудка. — Мужчина бросил на него короткий взгляд, которого оказалось достаточно, чтобы показать, насколько тяжело ему дается это спокойствие. Его глаза будто выцвели, из насыщенно голубых став светло-серыми, безжизненно остекленев. — Мне нельзя ударяться в панику. И тебе не советую.

— Ты просто решил делать вид, что ничего не происходит. Это не выход.

— Здесь же и действительно ничего не происходит, — устало вздохнул отец, устремив свой пустой взгляд куда-то вперед в плетеные джунгли, — кроме того, что у моей любимой семьи крайне богатое воображение. Хотя, сам виноват. Не нужно было рассказывать эту страшилку.

— Да как ты не понимаешь, — терял всякую надежду достучаться до него парень, — дело не в этой страшилке, а в том, что маме и Алисе плохо. Они не выдержат на этом острове еще два дня.

— И кто в этом виноват? — Мужчина резко вскочил и с силой отбросил в сторону обугленную корягу, которой все это время что-то чертил на песке у костра. — Скажешь, я вас не предупреждал? Разве говорил, что мы едем на Мальдивы пить коктейли и валяться в шезлонгах? Я целый год не вылезал с этой проклятой работы не для того, чтобы в итоге всю неделю возиться с вами грудничками! Я хочу отдохнуть!

Последней фразой он перешел на крик, в сердцах пнув попавший под ноги камень и подняв в воздух небольшую песчаную бурю.

— Игорь, я просто хочу отдохнуть. В тишине и покое. Без ваших истерик и скандалов. Я это заслужил.

— Пап…

— Нет, уж дослушай. Я целый год делаю все, что хотите вы. Гроблю свое здоровье и нервы, чтобы у вас было все, чего вы хотите. Неужели так сложно потерпеть одну неделю? Нет, нужно все мне высказать и портить настроение дальше своей кислой миной. Весь мир же крутится только вокруг тебя!

— Я не…

— Два дня. И можете снова возвращаться в свои крошечные коробочки и до отупления смотреть в другие маленькие мигающие коробочки. Но эти два дня мы проведем здесь.

— Отдай мне телефон. — Коренастая фигура Леши застыла неподалеку у синей палатки — торс напряжен, руки сжаты в кулаки. Он смотрел на них как-то исподлобья, диким тяжелым взглядом. — Я пойду искать сеть.

— Мы никуда не поедем раньше времени. — Ответ отца был категоричен.

— Алисе становится хуже. Она бредит. Я не собираюсь бездействовать и молча наблюдать, как она мучается.

— Не драматизирую.

— Просто дай мне этот чертов телефон.

— За нами не приплывут раньше времени.

— Мне плевать. Они должны. Это экстренная ситуация!

— Нет.

— Хочешь, чтобы я забрал его силой? — Показывая всю серьезность своих намерений, Алексей даже сделал шаг вперед, в сторону отца. — Уверен?

— А сил хватит?

— Вы что серьезно? — Игорь с ужасом переводил взгляд с отца на брата, не узнавая ни того ни другого. — Да что с вами такое? Совсем одичали?

— Мы не останемся на этом острове, — четко выговаривая каждое слово, заявил Леша. — Ни днем больше.

— У нас нет выбора, — развел руками отец. — Может вы не заметили, но мы не в самом туристическом центре мира.

— Пусть катер вернется и отвезет нас в город.

— Мы шли сюда три дня. Не забыл? Тот местный согласился нас подбросить только потому, что ему было по пути. И он заберет нас по дороге обратно. Ровно через два дня.

— Ты серьезно? — Леша согнулся пополам и оперся руками о колени, тяжело дыша как при приступе паники. — Мы застряли на этом острове?

— Мы отдыхаем на этом острове, — поправил его мужчина. — Добровольно, хочу заметить.

— Но что на экстренный случай? — спросил Игорь, не веря в услышанное. — Если с нами что-то случится? Есть же способ срочной эвакуации?

Отец посмотрел на него с нескрываемым сочувствием, словно не мог поверить, что такой «паникер» мог быть его родным сыном.

— Просто отдай мне спутниковый телефон, я сам разберусь. Он в палатке?

Леша ломанулся в сторону «спального домика» родителей, вломившись внутрь как разбушевавшийся после спячки медведь. До них донесся слабый голос мамы, потом громкий шорох, наконец, его сгорбленная фигура вновь показалась у входа в палатку. В руках у него была громоздкая черная трубка телефона. Следом за ним в проход протиснулась мама. Она выглядела изможденной, словно весь прошлый день провела, преодолевая тяжелый кросс по острову, и так и не сумела отоспаться. Женщина не выглядела здоровой. Ее внутренний свет, столь яркий, что бывало ослеплял других, сейчас померк — кожа стала бледновато-серой, выставляя напоказ все возрастные изъяны, голубые глаза — помутнели, без столь любимых всеми озорных искорок, даже ее тело как-то разом опало, сжавшись и ссутулившись. Пускай солнце взошло еще недостаточно высоко, и их надежно укрывал лес, но температура уже стояла некомфортно высокой, а женщина все сильнее куталась в свою теплую вязаную кофту, натягивая ее до самого подбородка.

— Как ты себя чувствуешь? — испуганно спросил Игорь, подходя к ней и приобнимая за хрупкие плечи, чувствуя, как ее дрожь передается и ему. — Что у тебя болит?

— Ничего. — Голос звучал с хрипотцой. — Просто плохо спала.

Женщина попыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то успокоить сына, но только подчеркнула нездоровые глубокие морщины на лице и припухшие темные круги под глазами.

— Тоже снились привидения?

Братья с укором посмотрели в сторону отца.

— Ты останешься в лагере и присмотришь за ними? Я быстро. Попытаюсь выйти на связь. Нас скоро отсюда заберут.

— Я пойду с тобой. — Игорь не собирался опускать брата одного. Пусть он и не хотел верить во все эти, с первого взгляда очевидные, предупреждающие знаки, но уже точно знал — по ту сторону от их лагеря есть нечто злое. Человек? Животное? Одержимый дух? Не имело значения. — Заодно попробуем найти другой лагерь.

— Другой? — Алексей замер на полпути к своей палатке и резко развернулся. — Здесь есть другие люди?

— Да, на другом конце острова. Такая же семья, как мы.

— И ты все это время молчал? — Парень начал угрожающе надвигаться на брата, в неверии покачивая головой из стороны в сторону. — Наблюдал, как мы напуганы этими шорохами в лесу, тенями, погромом в лагере, и тихо смеялся в сторонке? Было весело?

— Эти не они! — Игорь начал пятиться, сбитый с толку таким напором. — Просто отдыхающие.

— Твой спектакль стоил всего этого? — Он перешел на крик. — Стоил этих нервов?

— Да ничего я не делал! — Игорь посмотрел в сторону отца, затем матери, в поисках поддержки. — Вы что серьезно?

— Да кому ты веришь. — Наконец, заговорил мужчина, пытаясь утихомирить разбушевавшегося сына. — Нет здесь никого, кроме нас. Мы же проплывали практически вдоль всей береговой линии. Я бы знал, если бы кто-то последовал нашим маршрутом. Он все выдумывает.

— Не выдумываю! — Это стало для парня еще большим оскорблением. — Девушку зовут Инна, я видел ее в лесу и на пляже. Она сказала, что они скоро уезжают.

Леша замер, не зная, кому верить.

— Идем, — он потянул брата за руку. — Посмотрим на этот лагерь.

— Подожди, я ничего с собой не взял.

Но брат даже не притормозил, силком утягивая его в самую чащу:

— Главное, что у меня все с собой.

— Будьте осторожны, — успела вдогонку крикнуть им мама, прежде чем между ними сомкнулась непроницаемая стена леса.

— Сначала пойдем к горе, поймаем сигнал.

Леша выглядел крайне решительным, с легкостью выискивая путь среди путанных заросших троп, чувствуя себя как дома. Игорю приходилось прикладывать все силы, чтобы не отстать от брата, порой едва не переходя на бег. Вновь затеряться одному на этом проклятом острове ему совсем не хотелось.

— Ты можешь хоть немного сбавить темп!

— Может, еще привал устроим? — зло бросил ему через плечо брат. — Не собираюсь задерживаться здесь ни на одну лишнюю секунду. Какого вообще черта ты молчал про другую компанию на острове?

— Ты мне веришь?

— Это многое объясняет. Просто не могу поверить, что ты знал об этих психах и ничего не сказал. Позволил им довести маму и Алису до такого состояния.

— Это не они. — Игорь продолжал стоять на своем, хоть под давлением семьи и начинал уже сомневаться в такой уж кристальной невинности соседей. — Это такая же семья путешественников, как и мы. Я общался с девушкой, Инной — она была вполне адекватной.

— А что насчет остальных? Ты видел еще кого-нибудь?

— Нет.

— Тогда как ты можешь говорить за всех? — Парень остановился, сверяясь с чем-то в своих руках и удовлетворенно кивая. — Может у нее парочка полоумных братьев-шутников? Мне так и одного бывает за глаза.

— Очень смешно.

— Ни капли. Ты даже представить себе не можешь, на что способны люди, оторванные от своей привычной реальности и больше не сдерживаемые социальными рамками. Здесь на острове законов нет. Все зависит только от того, насколько высок уровень твоего самосознания.

— Думаю, ты перегибаешь палку. — Все эти дни кто-то усиленно пытался напугать его, и парню все меньше верилось в то, что это всего лишь разыгравшееся воображение. — Зачем кому-то доводить до истерики незнакомых людей, с которыми он даже не пересекается. Остров огромен.

— Мне плевать, — коротко бросил Алексей, вытаскивая из ножен, болтающихся на поясе, мачете и одним резким рубящим движениям прокладывая им дорогу там, где ее до этого не было. — Я знаю только одно — Алиса здесь долго не продержится. Этот срыв ночью… Черт, если мне попадется этот шутник… Живым он с этого острова не уйдет.

Странно было слышать подобные речи от брата-пацифиста, но Игорь решил промолчать, угрюмо волочась следом и сосредоточившись на том, чтобы не сбиться с шага и не зацепиться за хитро расставленные ветви-ловушки плетущихся по земле лиан. Даже сейчас, когда он не был один, а шел плечо к плечу с братом, страх, древний и потаенный, неизменно плелся следом. Каждый их шаг сопровождался тревожным пугающим шорохом, каждое произнесенное слово — протяжным многоголосным эхом, казалось, даже мысли хаотично роились в голове под какую-то траурную непонятно откуда взявшуюся музыку.

Как Игорь не пытался сосредоточиться на дороге, его внимание постоянно отвлекало что-то мимолетно мелькающее в просветах листвы, двигающееся достаточно бесшумно и заметное только ненадежному боковому зрению. Каждый раз, когда парень поворачивался в нужную сторону — мельтешение тут же прекращалось. Остров дразнил его или… предупреждал? Им не следовало здесь находиться, но дорога обратно в лагерь уже затерялась в цветущем зеленом лабиринте, а впереди маячила надежда наконец-то связаться с внешним миром.

Это место не нравилось ему все больше и больше, хотя Игорь наивно полагал, что эта неприязнь давно достигла возможного предела. Еще никогда он не чувствовал себя настолько уязвимым и беспомощным. Даже тот адский спуск на байдарках по беснующейся горной реке, когда он даже не мог орать от ужаса, потому что потоки воды так и пытались забиться ему в горло, теперь казался ему детской забавой. Та опасность была примитивной и понятной, совсем иного толка.

Игорь споткнулся, так и не поняв, обо что зацепился носком кроссовка, едва не упав лицом в грязь, но успев зацепиться за иссохшие седые патлы лиан, и, тяжело дыша, застыв в паре сантиметров от земли. Чувствуя, как в ноздри ударил сырой запах перегноя.

— Что за черт...

Он дернулся и отпрыгнул на пару метров в сторону, размахивая руками и привлекая внимание брата. Из земли торчала бледная женская кисть, худая и изящная, кричаще контрастируя с черной без каких-либо оттенков землей.

— Это… это тело...

Парень не мог произнести ничего связного, без конца тыча пальцем в ужасную находку. Леша нахмурился, подойдя ближе и присев рядом со скрюченной рукой мертвеца. Он задумчиво коснулся грязно-белой кожи, легонько дернув один из окоченевших пальцев, и желудок Игоря скрутило от одного вида происходящего.

— Оставь это. Не надо.

Брат обернулся на него, меняясь в лице, и, наконец, коротко рассмеялся.

— По биологии ты точно отстаешь от программы, а?

— А это здесь при чем? — Мозг отказывался работать, подчинившись панике и тошнотворному ужасу — на этом острове, рядом с ними, возможно прямо сейчас, находился хладнокровный убийца.

— Антурус Арчера, — многозначительно хмыкнул парень, но не увидев в глазах брата и проблеска понимания, продолжил, — или в простонародье Пальцы Дьявола. Это гриб.

— Гриб?

— Он еще не расцвел. Но скоро вот эти «пальцы» раскроются, став похожими на красно-черные щупальца. Твоих монстров в» Обители Зла» наверняка срисовывали с него.

— Гриб. — Игорь чувствовал себя полным идиотом. В панике он даже не обратил внимания, что на этой странной «руке» нет ногтей, а «пальцы» неправдоподобно вытянуты, да и их количество больше заявленного.

— Так и рождаются страшилки. Хорошо, что тебе кровоточащий гриб не встретился. — Леша утешающе похлопал его по плечу. — Да-а, рано тебе еще жить самостоятельно.

Остаток пути они молчали.

— Мы почти на месте. — Леша махнул головой куда-то в сторону, туда, где не было ни намека на солнечный просвет, только пугающая непроглядная чернота, словно за этой границей начиналась мертвая зона, ведущая в самое сердце ада. — Нужно подняться повыше, внизу сигнала точно нет. Какое-то проклятое место.

— Отцу здесь нравится. — Игоря всегда подкупало хладнокровие родителя, но здесь и сейчас, когда вся его семья в страхе жалась по углам, оно выглядело сродни безразличию. — Он сам не свой.

— Глупости, он всегда таким был, ты просто мало обращал на него внимание. — Мужчина аккуратно раздвинул ближайшие буровато-коричневые лианы, больше похожие на прогнивший канат, оценивая, насколько плотно они срослись между собой, вновь хватаясь за мачете. — Солнечные очки, наушники и стена презрения — кто через такое пробьется.

— Я не большой любитель дикой природы и пеших прогулок, так что прости, что не разделяю вашего энтузиазма.

Дорога пошла в гору, становясь все круче, отчего их бодрой до этого команде пришлось существенно сбавить темп. Они поднимались все выше, но помимо растущей усталости и тяжелой одышки не изменилось ничего. Кроны деревьев прилегали друг к другу так же плотно, как и раньше, не пропуская ни искры солнечного света. Игорь не помнил ни одной достаточно высокой горы на острове, но тот факт, что они поднимались уже добрых минут двадцать, говорил либо о его невнимательности, либо о еще более серьезных проблемах.

— Ты ведь не помнишь, как в прошлом году мы с отцом пошли исследовать пещеру в Чили, а ты остался нежиться на солнышке? Нас не было целый день.

— Вы все время где-то пропадаете.

— Да, но вот тогда у нас был реальный шанс не вернуться. Мы потеряли ориентир. — Леша говорил об этом так спокойно, словно пересказывал сюжет какого-то очень тоскливого фильма. — Я готов был сдаться, но отец… отец воспринял это как увлекательное путешествие.

— Я не знал этого.

— Или дайвинг на Филиппинах. Вы-то бултыхались у берега и любовались тропическими рыбками, а отец потянул меня гораздо дальше, зная, что с водой у меня отношения напряженные. Мое третье погружение и мы заплыли туда, куда не стоит соваться новичкам. Кесонка и неделя в больнице. Но тебе же это не интересно?

Игорь шокировано молчал. Эти истории никак не укладывались в его воспоминания об их дружном семейном отпуске.

— Я, правда, думал, что ты практиковался у местных «целителей».

— Ну да, можно и так было это назвать. Я действительно многому научился. Так что сейчас, — брат остановился, переводя дыхание, а потом возобновляя подъем, — не очень-то полагайся на его хваленое самообладание. Наш отец умеет делать хорошую мину даже при плохой игре. Паника — вот чего он, по-настоящему боится. Он сделает все, лишь бы не пустить ее в наши ряды. Мы все тут сдохнем, а он и глазом не моргнет.

— Не говори так. Он не допустит, чтобы с нами хоть что-то случилось.

— Неужели? — не выдержав, Леша остановился и повернулся к брату, взирая на него сверху вниз. — А что происходит сейчас? Ты видел маму? А слышал ночью крики Алисы? Это, по-твоему, нормально? У нас все в порядке? Тогда какого черта ты пошел со мной?

— Мне просто здесь не нравится, — угрюмо буркнул тот, не ожидав такого напора. — Я сразу был против этой глуши.

— Ну и молодец! — выйдя из себя, закричал ему на ухо мужчина. — Возьми с полки печеньку.

Дальше они шли молча. Игорь даже старался ступать бесшумно, чтобы вновь не спровоцировать брата, который хоть и не проронил больше ни слова, но выглядел взвинченным и напряженным, яростно орудуя мачете и что-то бурча себе под нос, будто все еще с ним ругаясь.

— Тебе не кажется, что мы идем уже слишком долго? — все-таки осторожно спросил он, начиная волноваться, что они уже никогда не смогут вернуться в лагерь, затерявшись среди однотипных зарослей, навсегда погрязнув в вязкой едкой грязи.

— Если бы ты не волочился следом мешком картошки, мы бы уже давно поднялись. Меня волнует другое… — Алексей замер, подняв вверх указательный палец, прислушиваясь. — Где все живое? Ты слышал птиц? Или насекомых? Здесь все должно кишеть ими, но, смотри, даже под ногами нет ни одного паука или гусеницы. Помнишь Борнео? Они на нас с деревьев градом сыпались. А здесь… Будто ничего и нет.

Игорь давно это заметил, но усиленно игнорировал. Сейчас же, когда брат подтвердил все его опасения, ледяная колкая дорожка медленно пролегла от его затылка вниз вдоль по позвоночнику, словно из жаркого тропического климата он вмиг перенесся на Крайний Север. Кончики пальцев похолодели, грудную клетку сдавило как от накалившегося морозного воздуха. Они были так далеко от лагеря…

— Осторожнее, здесь скользко, держись за ветки ближе к корням и следуй шаг в шаг. Мы на месте.

Коренастая фигура брата скрылась за завесой каких-то лиан, переплетенных между собой в прочное полотно, буквально поглотившее его всего за пару секунд. Влажные листья скользнули по лицу, оставляя после себя склизкую пленку, но парень поборол отвращение, протискиваясь следом и, наконец-то, щурясь от солнечного света. Небольшой отвесный выступ метра два в длину и чуть больше полуметра в ширину вырывался из тесных удушливых джунглей, осадивших высокую сопку, как природный балкон, легка обвалившийся с течением времени.

Подъем занял не меньше часа, но, ступив на край обрыва, Игорь так и не почувствовал головокружительной высоты. Под ногами, куда только хватало взгляда, расстилался зеленый ворсистый ковер с редкими черновато-коричневыми проплешинами.

— Мы точно на острове? — Моря было не видно, хотя оно должно было окружать их со всех сторон. — Как так получилось? Мы же поднимались целую вечность.

Алексей только пожал плечами:

— А ты чего хотел, теплый влажный климат, полное отсутствие таких вредителей как мы — благодатная почва.

Спутниковый телефон зашипел, на крохотном дисплее замелькали едва различимые при ярком солнце символы, сложившиеся в короткую фразу, в одну секунду разбившую их надежду — «сигнал отсутствует».

— Черт, — мужчина встряхнул аппарат, начиная нажимать что-то в настройках, но получая в ответ только короткий отрицательный сигнал. — Такого не бывает! — он покрутил антенну, вновь вернувшись к настройкам, теперь нажимая на крошечные серые кнопки сильнее, словно это могло что-то изменить. — Он же даже в Танзании ловил нормально.

Аккуратно ступая, Алексей подошел к самому краю, вытягиваясь вверх на носочках и поднимая телефон над головой.

— Ты аккуратней, — Игорь схватил его за рукав, страхуя. — Я что-то не очень доверяю этой площадке. Сколько ей лет, вообще?

— Отойди от края, она может не выдержать нас обоих. Просто стой в стороне.

— Может, поднимемся выше?

— Это не поможет, если только у тебя за пазухой нет воздушного шара. Я думал дело в деревьях, что сигнал пойдет на любой открытой поверхности, но… — Мужчина опустил на одно колено, все еще пытаясь «отыскать» связь, но по его лицу было предельно ясно — шансов у них никаких. — Эта штуковина здесь бесполезна.

— Мы совсем без связи… — Подвел итог Игорь, еще толком и не понимая, что эта фраза значит.

— Как он мог нас сюда затащить! — Полностью опустошенный этой неудачей, Леша в сердцах чертыхнулся, пиная ближайший к нему камень, который с глухим стуком полетел вперед и скрылся под кронами деревьев. — Он же знал, что в случае форс-мажора у нас никаких шансов.

Каменная плита под их ногами предостерегающе задрожала — едва заметная вибрация, прошлась от края, где бесновался Леша до Игоря, слегка его встряхнув. Трещина, сперва незаметная, юркой змеей скользнула между братьями, за пару секунд, которых оказалось ничтожно мало, чтобы осознать размер бедствия, расползаясь в стороны широкой полосой. Только после этого в воздухе возник звук, громкий и пугающий. Грохот обрушился на них звуковой волной такой силы, словно в руины превращался целый город. Алексей пошатнулся, едва удерживая равновесия, когда камень под его ногами начал осыпаться вниз крупным щебнем, выпуская из рук телефон, но даже не успевая пожалеть о потере. Игорь бросился к брату, протягивая ему руку и, успевая схватить за плечо, утягивая к себе в безопасность. Тот заскользил, оступаясь и плавно, будто на лифте, опускаясь вниз вместе с обрушающимся скальным выступом. Мужчина чудом успел схватиться за ствол небольшого дерева, прочно укоренившегося в отвесной скале и выросшего навстречу солнцу практически параллельно земле, преодолевая всякие законы гравитации. Миг, и Алексей повис над пропастью, болтая в воздухе ногами, даже не успев закричать от испуга.

Не понимая, откуда взялась такая реакция и сила, Игорь в один рывок втащил брата на узкий выступ, уцелевший после обрушения, и еще сильнее вжался в прохладную влажную стену из листьев и мха, буквально срастаясь с ней. Брат рядом тяжело дышал, закрыв глаза и мелко подрагивая, пытаясь прийти в себя.

— Падение было бы не смертельным, — откашливаясь, произнес он, похлопывая брата по плечу. — Высота большая, но склон не такой уж и крутой. Меня бы просто протащило вниз до самого конца.

— Сломанная нога или разбитая голова были бы не самым приятным бонусом.

— Я упустил телефон.

Минутное молчание, оба брата знали, что для них означает потеря единственного источника связи, пускай и в месте, где никак не удавалось поймать сигнал. Их единственный шанс достучаться до внешнего мира сейчас валялся где-то под грудой камней в самом центре непроходимых джунглей и, к слову, вряд ли пережил такое падение.

— Главное, что никто из нас не пострадал, — попытался найти во всем этом хоть что-то положительное Игорь, все еще чувствуя, как от страха сжимается желудок и горлу поступает едкая желчь. — Нужно вернуться в лагерь.

— Ни с чем?

— А что ты предлагаешь? — начал раздражаться парень, устав от этой бессмысленной затеи, по-настоящему желая только одного — выбраться из этого заколдованного леса и спрятаться в своей палатке, не высовываясь до окончания ссылки. — Думаешь, здесь где-нибудь есть таксофон или отделение почты, чтобы отправить телеграмму?

— Ты был во втором лагере? — Алексей смотрел на него немигающим взглядом. — Знаешь, где он?

— Шутишь? Он на другом конце острова, а у нас с тобой один мачете на двоих и компас. Ни припасов, ни медикаментов. Это опасно! Никому не станет лучше, если мы не вернемся.

— Не распускай нюни. — Мужчина подтолкнул Игоря, помогая выбраться с узкого выступа, на котором они оба застряли, вновь на прорубленную тропу, и протискиваясь следом. — Мы должны отсюда выбраться, а не сидеть в лагере и ждать, когда же нас соизволят забрать отсюда. Ты вообще уверен, что тот браконьер вернется за нами? Отец ему достаточно заплатил, чтобы тот месяц не просыхал с местной самогонкой.

Об этом Игорь не подумал. Он вообще мало что понимал в сложившейся ситуации, никогда не отличаясь исключительными навыками выживания в экстремальных условиях. Когда наступали проблемы, он просто садился и ждал — раньше этот способ всегда работал.

— Нужно поговорить с отцом.

— Ты с ним еще не наговорился?

Спуск вниз давался гораздо легче. Они двигались быстрее, даже с учетом того, что Леша слегка прихрамывал, оседая на левую ногу.

— Надеюсь это не перелом? — Игорь постарался скрыть тревогу в голосе.

— Обычный вывих, — отмахнулся от него брат, даже не притормаживая.

— Дай мне взглянуть.

— Ты разве доктор?

— Нет, но я и без высшего медицинского поминаю, что даже легкий вывих может стать большой проблемой посреди необитаемого острова. Тебе нужен покой.

— Мне нужно отсюда выбраться и забрать Алису. — Алексей остановился, опершись на ближайший ствол дерева, покрытый густым красновато-бурым мхом, и переводя дыхание. Они спустились вниз за каких-то пару минут, как на скоростном лифте. — Черт, Игорь, ты еще слишком мал, чтобы понять.

— Понять что? Что мы в полной заднице?

— Каково это быть ответственным за другого человека. Заботиться о том, кто тебе дорог. — Мужчина медленно опустился на землю, делая глубокий вздох и на короткое время закрывая глаза. — Ты не знаешь, что было ночью. Ты не видел и не слышал этого. Ты мирно спал в своей кроватке, наверняка еще и затычки в уши воткнул.

— Я не…

— Ты не знаешь, как ей было страшно. Я до утра не мог ее успокоить. Все твердила, что вокруг палатки ходит грязная женщина с темными спутанными волосами, что та тянет к ней руки. И… — Финалом этой фразы был еще один тяжелый вздох.

— И?

— Думаю, она беременна. Это гормоны.

— С чего ты решил? — не совсем понял его логику Игорь.

— Она сказала, что эта женщина хочет забрать ее ребенка.

— Женщина, про которую рассказывал отец?

— Подсознание. Перед отъездом мы говорили о… хм…нашем будущем. О ребенке, а потом поверх этих воспоминаний отец наложил жуткую историю о местном призраке несчастной женщине, потерявшей детей. — Он говорил об этом с какой-то заученной профессорской монотонностью, будто читая лекцию засыпающей аудиторией. — И финальный аккорд — эти психи из другого лагеря, которые так зло над нами поглумились.

— Так мы собирается к ним, чтобы ты мог отомстить?

— Нет, чтобы выбраться отсюда. — Леша выглядел абсолютно спокойным, как и всегда, но что-то в его взгляде изменилось — тот как-то разом остыл, став колким, пробирающим до самых костей. Подстать этому месту. — У них должна быть связь. Просто надеюсь, что они не такие профаны в этом плане, как мы.

— Я схожу один. — Дурацкая затея и Игорь это понимал, но слова уже были произнесены, скорее под действием эмоций, чем как осмысленное действие. — Отведу тебя обратно в лагерь и попытаюсь их найти. Пойду по береговой линии.

— Отпустить тебя одного?! — брат коротко усмехнулся, подняв на него полный снисходительного скептицизма взгляд. — Нет, мы пойдем вместе. И прям сейчас. Мы слишком далеко зашли, чтобы возвращаться обратно. Давай, помоги мне подняться. Нужно управиться, пока солнце окончательно не село.

Игорь шел впереди, периодически останавливаясь и проверяя Лешу, который храбрился, но с каждой сотней метров двигался все медленнее, теряя свой прежний запал. Когда он в очередной раз оступился, заскользив по влажной земле и едва не скатившись в глубокий овраг, вымытый ливневыми дождями, которые, наверняка прекратились лишь за несколько дней до их приезда, парень не выдержал:

— Давай, ты подождешь меня здесь? Я быстро дойду до лагеря и заберу тебя на обратном пути.

— Извини, но ты ни самый дружелюбный парень на свете. Куда ты без моего чарующего обаяния?

Мужчина выпрямился, отряхивая с джинс мелкий мусор и налипшие комья грязи, демонстративно прошествовал мимо него, лишь один раз поморщившись, когда неосторожно ступил на неприметный покатый камень, подвернув ногу.

— Просто сделаем это.

Остров казался бесконечным, и если бы не Алексей, который уверенно шел вперед, Игорь бы уже сдался с полчаса назад. Недружелюбный тропический лес, вырывающийся из-под земли и уносящийся высоко вверх, сходился над их головами зеленым дырявым пологом. За пять дней Игорю почти удалось привыкнуть к этой странной гудящей неспокойной тишине, вибрирующей под этими нависшими сводами, или ему только так казалось. Тянущее напряженное в ногах давало ясно понять, что их марш-бросок через весь остров должен был бы уже подойти к концу, но в воздухе, в этой гнетущей атмосфере до сих пор не чувствовалось никаких изменений. Только шелест листьев, где-то высоко над их головами, и совсем отдаленный, но уже явно различимый шум накатывающих на берег тяжелых морских волн.

— Это флаг? — Леша прищурился, указывая куда-то вверх. — Русский?

Игорь присмотрелся, не сразу разглядев в ветвях потрепанную тряпку, которую он поначалу принял за небольшой красный фрукт и клочок голубого неба, чудом пробившегося в их мрачные катакомбы.

— Кажется, мы пришли. — Мужчина произнес это совсем спокойным голосом — очевидно, их марш-бросок через весь остров дал ему время прийти в себя и успокоиться. — Говорить буду я. Стой и мило улыбайся.

Парень хотел ответить брату, неизменно что-нибудь колкое, но после тур-похода у него оставалось сил ровно столько, чтобы не упасть к его ногам замертво. А еще предстояла долгая дорога обратно в лагерь — физическая выносливость не входила в список его сильных сторон. Кто знал, что долгие ночи в FallOut никак не повлияют на его навыки выживания.

— Знаешь, что странно?

Игорь посмотрел на брата, как на умалишенного:

— А что вообще во всей этой ситуации нормального? — Ему стоило большого труда не поддаваться истерической панике, которая упорно маячила у него перед глазами, навязывая неясные, но пугающие видения их бесславного финала. Нападение дикого оголодавшего зверя? Древнее племя людоедов, затерявшееся во времени и пространстве? Землетрясение? Плотоядные растения? Мутанты, жертвы правительственных генетических экспериментов? — Посмотри, в этой части острова даже деревья как-то по-особому уродливы. Вон то похоже на бугая с битой.

— Тишина. До сих пор. Никаких признаков человеческого присутствия. За неделю тут должна быть как минимум истоптанная земля, как максимум гора мусора и обустроенный туалет. Не знаю, по-моему, здесь давно никого не было.

— А флаг?

— И он здесь давно. Не новый. Будто…

Игорь отвлекся, рассматривая то, что осталось от действительно потрепанного флага — теперь он скорее напоминал пиратский, истерзанный суровыми морскими ветрами. Не месяц и не два… Когда брат резко замолчал, он даже не повернулся к нему, продолжая шагать вперед с высоко поднятой головой, пока не врезался в его спину, громко клацнув от удара зубами и больно прикусив язык.

— Ты чего…

— Выглядит не достаточно обнадеживающе.

Обойдя брата, Игорь увидел небольшую вытоптанную поляну — желтоватая серая трава смешалась с засохшей потрескавшейся грязью, образуя под ногами плотный узорчатый ковер. Практически идеальный круг, окруженный ровным частоколом чахлых подсохших деревьев, желтоватые стволы которых напоминали прутья прочной клетки, непонятно зачем огородившей это место. Оно критически отличалось от остального дикого заросшего острова, бурлящего, невидимой человеческому глазу, но все же жизнью, полностью опустошенное и заброшенное. Солнце палило нещадно, будто специально прилагая все усилия, чтобы обратить его в пепел.

— Здесь был лагерь?

— Похоже на то. — Леша присел на карточки, тихо выругавшись, когда левая нога подчинилась ему с меньшей охотой. Он потянулся, подобрав с земли острый, словно специально заточенный камень, что-то выкапывая из твердого неподатливого грунта. Предмет блеснул холодным белым светом, привлекая к себе внимание. — Но очень и очень давно.

— Это что, походная ложка? — Игорь подошел к брату, отбирая находку и внимательно ее осматривая. Нержавеющая сталь слегка потемнела и погнулась, но в целом выглядела еще вполне узнаваемо. — Сколько она здесь?

— Черт его знает. Но точно дольше нас.

— А где люди?

Парень без конца оглядывался по сторонам, в надежде отыскать хоть какие-то признаки их присутствия — тлеющий костер, следы от палаточного лагеря, да хотя бы выгребную яму… Что угодно. Но вся его история о соседнем лагере и девочке Инне начинала «трещать по швам», превращаясь в отчаянную попытку подростка в критической стадии переходного возраста привлечь к себе внимание. Он даже всерьез начинал задумываться — а не сходит ли он с ума? Как и остальные. Может, что-то витало в воздухе?

— Если они здесь и были, то очень и очень давно, — задумчиво ответил Леша. — Флаг, ложка, утоптанная земля. Всему этому уже несколько лет.

Он больше не стал ничего говорить, но его сочувственный взгляд, украдкой брошенный в сторону брата, был достаточно многословен. Только что Игорь потерял единственного своего союзника — больше ему никто не верил.

— Может они передвинули лагерь? Или мы вышли не туда? Не дошли? — Мысли одним нескончаемым хаотичным потоком вертелись в голове, нервируя и раздражая. — Я пробегусь вперед.

— Остановись. — Голос брата был спокоен, но звучал с непривычными стальными нотками. — Игорь, хватит. Мы и так потеряли много времени. Нужно возвращаться в лагерь.

— Но… — Что вообще могло сейчас доказать его правоту. — Мы же так близко!

— Я видел достаточно. И ты тоже. Здесь никого нет.

Сердце в груди мальчишки забилось чаще, в болезненном паническом ритме, за секунду разжигая кровь и опаляя кожу. Он часто задышал, краем сознания отмечая, что непроизвольно даже начал громко сопеть от обиды и бессилия, как делал в детстве, когда родители отказывались делать так, как ему хотелось — не покупая желанную игрушку или не разрешая завтракать мороженным. Неужели он так и остался для них капризным взбалмошным ребенком, слова которого ровным счетом ничего не значили?

— Почему ты мне не веришь?

— Потому что здесь ничего нет! Мы прошли этот гребанный остров вдоль и поперек и ничего не обнаружили! Ничего и никого! Игорь, черт, я просто понять не могу — ты специально решил свести меня с ума? — Мужчина махнул рукой, словно брат не заслуживал даже его эмоций. — Не стоило ожидать от тебя ничего другого.

— Я не вру! — Он чувствовал, как начинают сдавать нервы, зашкаливая до критической отметки и лишая его прежнего контроля. Это могло стать началом позорной никому ненужной истерики, за которую ему потом обязательно стало бы стыдно. — Я видел девушку! Она говорила со мной!

— Просто хватит. Мне надоело это слушать. Мы не можем связаться с внешним миром. Не можем уехать отсюда, а маме и Алисе очень плохо. Мне есть о чем волноваться и без тебя. Поэтому оставь свои истории при себе.

Игорь молчал, сосредоточившись только на одной непростой задаче — не зареветь как девчонка. Ему никто не верил и доказать свою правоту никак не удавалось, отчасти потому, что он сам начинал сомневаться в своем психическом здоровье.

— Мы возвращаемся в лагерь, и больше никаких разговоров об этом. — Не дожидаясь ответа, мужчина развернулся и довольно бодро зашагал в сторону моря. — Пойдем через пляж, меня уже достали эти заросли.

Последний раз окинув взглядом странный безжизненный клочок земли, Игорь все еще надеялся найти хоть что-то указывающее на присутствие здесь живых людей — как они могли уйти так быстро? Разве Инна не оставила бы ему записки? Кончено, нет. Зачем? Они вроде бы ничего друг другу не обещали, но… но как она могла так его подставить!

— Инна! — заорал он во все горло, насколько хватило сил. Крик поднялся над его головой, высоко-высоко в небо и застрял где-то в ветвях деревьев, за пару секунд сойдя на нет. Даже звук не мог долго существовать в этом проклятом месте. Горло запершило. — Черт.

— Идем! — прикрикнул на него Леша, еще не успевший отойти далеко. — Нужно понять, что делать дальше.

Когда они добрались до пляжа, море выглядело неспокойным. Солнце искрилось и переливалось на гребнях волны, словно сотни бриллиантов, но вода потемнела, из лазурно-голубой став темно-синей, яростно и с воем нападая на песчаный берег. Горизонт был чист — если к острову и подплывала лодка, они это пропустили, шатаясь по джунглям.

— Может отец видел или слышал что-нибудь? Успел подать сигнал?

Брат не удостоил его ответом, сосредоточенно шагая вперед, то и дело увязая в зыбком песке, но двигаясь довольно быстро и оторвавшись от него уже на приличное расстояние.

Обратная дорога давалась невыносимо тяжело. Хоть они и старалась держаться в тени деревьев, подальше от палящего солнца, но его безжалостные лучи, отражаясь от зеркально-отполированного идеально-белого песка, слепили глаза, опаляя кожу удушливой тепловой волной. И даже сейчас, умирая от жары и чувствуя как ноги, налитые свинцом, все глубже увязают в рыхлой почве, а линия горизонта, маячащая впереди, не меняется вот уже с несколько десятков минут, и, более того, не собирается этого делать еще очень и очень долго, Игорь был благодарен брату, который не потащил его обратно через джунгли. Лес, безмятежный на первый взгляд, наблюдал за ними, теперь наверняка зная, что им никуда от него не сбежать. Они застряли здесь до конца недели. Без связи.

— Может, они еще не уехали? — Он обернулся, оглядывая пустынный пляж, казавшийся бескрайней пустыней.

— Давай все проясним. — Брат остановился, делая глубокий вздох и поворачиваясь к Игорю. — На этом острове только мы и твое буйное воображение. Никакого другого лагеря нет. Нет ни следов, ни, вообще, возможности подобного. Мы потратили целый день на твои бредовые рассказы, и ты все еще недоволен? Я должен сейчас быть с Алисой, а не жариться на этом пекле. Я ей нужен!

— Но я видел девушку, разговаривал с ней! Я ничего не выдумал. Ни единого слова!

— Тогда, на твоем месте, я бы задумался о походе к психологу по приезду.

— Думаю, по приезду, он нам всем не помешает.

— Давай договоримся. — Алексей выглядел раздраженным и окончательно вымотанным. Смахнув тыльной стороной ладони дорожки пота, скользившие по лбу. — Больше никаких разговоров о «другом лагере», загадочных девушках и подобных необъяснимых явлениях. Солнце напекло твою буйную голову, так что держи ее в тенечке. Хорошо?

Игорь угрюмо молчал, опустив глаза, игнорирую неприятный режущий взгляд брата, вместо этого бездумно разглядывая свои некогда новые кроссовки, сейчас критически растоптанные и облепленные едкой черной грязь, которая начала браться непробиваемой коркой вокруг ног.

— Еще два дня, а у нас нет никакой связи с внешним миром. Мы семья и должны поддерживать друг друга, а не сводить с ума.

— Я все понял. — Парню хотелось как можно скорее прервать эту занудную лекцию и, поскорее добравшись к лагерю, спрятаться в своей палатке и, по возможности, уснуть до прихода спасательного катера.

— Маме и Инне нужна наша поддержка.

— Я понял.

— Если ты начнешь паниковать, эта паника передастся и им. А мы не в том положении, чтобы себе это позволить.

— Что ты имеешь в виду? — последняя фраза прозвучала уж слишком мрачно.

— Мы на необитаемом острове с ограниченным запасом припасов и медикаментов. И единственное, что отделяет наш экотуризм от банальной борьбы за выживание — это неугасающая надежда, что тот пьянчужка все же за нами вернется и отвезет нас домой менее чем через два дня.

— Отец опытный турист, — начал было возражать Игорь, хоть и зная, что в данном случае стоило промолчать — у Леши с отцом были свои счеты. — Это наша не первая поездка в «жопу мира».

— Главное, чтобы она не стала последней. Ты же уже взрослый мальчик, хватит боготворить отца и, наконец-то, взгляни на ситуацию здраво — это не семейный отдых, это садизм. Мы здесь как пауки в банке.

— Нас, в любом случае, будут искать.

— Здесь? — усмехнулся брат, подойдя на шаг ближе и потрепав Игоря по влажным всклокоченным волосам. — Этот маршрут не слишком туристический. Сколько уйдет времени прочесать хотя бы этот архипелаг?

— И ты говоришь не паниковать? — Игорь чувствовал, как даже на палящем плавящем кожу до самой кости солнце по позвоночнику ледяной лентой пробежала дрожь. — Ты же сам все и начал своей истерикой. И поправь меня, если я не прав, но это ты чуть не спустился с горы вниз головой, разбив попутно наш телефон.

— Вот про это я и говорю, — не моргнув глазам, ответил тот. — Нам нужно мирно и дружно дожить до воскресенья. Как одна большая любящая семья.

Он хотел сказать что-то еще, но впереди, буквально у самой кромки моря в нескольких сотнях метров замаячил чей-то силуэт, истончившийся под безжалостными солнечными лучами.

— Алиса? Алиса!

Алексей бегом бросился вперед, совсем забыв про больную ногу, а Игорь так и остался стоять на месте, прищурившись в попытке лучше разглядеть едва различимую неподвижно застывшую фигуру. Человек или только мираж? С этого расстояния невозможно было разобрать, кто именно стоит у воды, но, услышав крики и резко обернувшись на звук, вместо того чтобы двинуться навстречу, тень метнулась обратно к лесу, всего за пару секунд скрывшись под покровом тропического леса, словно и не существовав вовсе.

— Алиса!

Игорь поспешил следом за братом, легко обогнав его и первым добежав до лагеря, который, казалось, совсем зачах в их отсутствие. Потухший костер еще отпускал в воздух тонкие струи полупрозрачного седого дыма, на безветрии уходящие высоко-высоко в небо. Тишина зависла в воздухе тяжелым удушливым маревом, практически ощущаясь физически — каждый последующий шаг давался все тяжелее, как движение под толстым слоем воды. Их временно убежище выглядело необитаемым.

— Алиса! — Леша, не успев вовремя затормозить, с разбегу впечатался в спину брата, который с каким-то отчуждением разглядывал лагерь, не решаясь ступить вперед, будто опасаясь, что земля заминирована. — Да двигайся ты!

Яркая родительская палатка пришла в движение, жужжащий звук расстегиваемой молнии и мама, укатанная в толстовку как в кокон, хотя снаружи стояла невыносимая духота вкупе с высокой влажностью, высунулась из своего укрытия, поглубже натягивая капюшон на лицо:

— Она спала.

— А где отец? — Леша замер у своей палатки, обернувшись и посмотрев на женщину. — Ты в порядке? Выглядишь…

— Он не дождался вас, сказал, что пошел исследовать пещеры. — Она проигнорировала второй вопрос. — Обещал вернуться до заката.

— Один? — возмущению мужчины не было предела. — Без связи? И оставил вас тут?

— Леш, мы не маленькие дети, — примирительный тон ничуть не смягчил Алексея. — Ничего же не случилось.

Игорь пытался поймать взгляд матери, увидеть ее лицо, но та держалась в тени, то и дело, грозясь ускользнуть обратно в палатку. Только голос, надломленный и тихий, слишком ясно говорил насколько ей плохо.

— Он давно ушел?

— Не знаю… Пару часов назад?

Леша только покачал головой, осторожно расстегнув молнию и зайдя в свою палатку. Раздался короткий вскрик, а потом тихий женский плач и бессвязные причитания мужчины.

— Она плохо спала. — Мать расстроено покачала головой. — Я пыталась ее успокоить, но, кажется, она начинает бредить.

— Это опасно? — Игорь чувствовал себя абсолютно бесполезным, так и не сдвинувшись с места, растеряно оглядывая их притихший лагерь и не понимая, как можно все исправить. — Она продержится до конца недели?

Мать только махнула в его сторону рукой, словно он говорил абсолютные глупости:

— Не переживай. Это всего лишь акклиматизация — высокая температура и влажность, смена часовых поясов, возможно, гормональное…

Парень недоверчиво нахмурился, так как из палатки продолжал доноситься сдавленный плач Алисы, настолько проникновенный и душераздирающий в своей мелодичности, что создавалось впечатление, что весь окружающий их мир неумолимо клонился к закату, а это был его пугающий реквием.

— Тебе что-нибудь нужно? — Желание помочь боролось с необъяснимым страхом сделать только хуже. Женщина, словно сделанная из пепла и песка, могла вот-вот рассыпаться от его малейшего прикосновения. — Развести костер?

— Можешь поставить чайник? Никак не могу согреться. — С этими словами она скрылась из виду, практически беззвучно застегнув молнию с обратной стороны.

Впав на какое-то время в какой-то необъяснимый выматывающий ступор, Игорь какое-то время так и стоял на месте, слегка раскачиваясь взад-вперед, осматривая их опустевший, будто медленно умирающий лагерь. Вновь затрещавший и обдавший волной жара костер, своим теплом попытался оживить это гиблое место, а звук бурлящей закипающей воды вернул мнимое чувство домашнего уюта. Игорь хотел зайти к брату, чтобы спросить, не нужно ли чего, но потом передумал — плачь Алисы только начал затихать и ему точно не хотелось повторять все по новой. Точно не сегодня. Ему и так не удавалось избавиться от гнетущего предчувствия беды, неумолимо зреющего в груди и все сильнее заявляющего о своем присутствии. Это был еще не страх, но уже ощутимая тревога, собирающаяся перерасти в настоящую паранойю. А еще бессилие. Он никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным и растерянным. Монотонная работа, которую парень проделывал уже не раз, запах костра и заваренного чабреца привели его в чувство, на какое-то время позволив забыть, что их идеальное семейное путешествие давно превратилось в нескончаемый кошмар.

— Тебе что-нибудь еще нужно?

В родительской палатке стояла настолько экстремально-высокая температура, что воздух стал жидким, тут же прилипнув к коже и начиная разъедать ее подобно серной кислоте. Каждый вдох давался с усилием, когда кипяток вливался в горло, обжигая легкие.

— Почему здесь так жарко? — Лагерь стоял в тени, но покатая крыша палатки почему-то нагрелась, поджаривая их как на гриле. — Ты не проветривала?

— Ночью было очень холодно. Не хочется снова выпускать тепло.

Так и не сняв капюшон толстовки, женщина потянулась за чашкой горячего ароматного чая, осторожно переняв ее из рук сына. На долю секунду в полумраке, мутном от жара, мелькнули ее запястья, когда рукава кофты слегка поползли вверх. Игорь удивленно моргнул, не уверенный в том, что видел и видел ли вообще — темные глубокие синяки, словно черные браслеты, нарисованные кусочком угля.

— Это отец? — Мысль была абсурдной, но в тот момент парень точно не мог мыслить здраво.

— Забыла снять украшения, вот они и окислились.

Оголенные участки кожи вновь скрылись под плотной тканью, а Игорь сделал вид, что поверил, хотя ни разу в своей жизни не видел, чтобы мать носила браслеты, тем более отправляясь в «дикий отпуск». Не в силах ни секундой больше находиться в этой парилке, парень не стал спорить, выскользнув наружу и делая глубокий жадный вдох. Сейчас дневная температура не казалась ему уж столь нестерпимо высокой. Алексей сидел у костра, задумчиво вороша прогорающие угли, его выдавали плотно сжатые губы и нервные подергивания головы, будто мысленно он перебирал в голове все ругательства, которые когда-либо слышал в своей жизни.

— Пойдем за отцом?

— Сам вернется. — Брат был категоричен, даже не обернувшись в его сторону. — Он бросил их здесь одних.

— Как Алиса?

Взгляд Леши был красноречивее любых слов: ярость, скопившаяся в них, сбивала наповал, вызывая одновременно страх и молчаливое благоговение. Игорь никогда не видел брата таким, даже не представляя, что тот вообще способен на подобные сильные эмоции. Всегда спокойный и уравновешенный, но не сейчас — его заменил практический обезумевший незнакомец, замкнутый в себе и от того еще более опасный.

— У мамы на руках странные отметины. — Парень понимал, что сейчас не самое удачное время об этом говорить, и стоило подождать, пока брат немного успокоиться, но поведение женщины действительно его пугало. — Как он наручников.

— Наручников? — В голосе засквозило столько сарказма, что Леше даже не нужно было крутить пальцем у виска.

— На запястьях какие-то отметины. И она все время сидит укутанная в теплую одежду в закрытой палатке. Там температура под +50. Это разве нормально?

— Не очень. — Он глянул в сторону родительской палатке и устало вздохнул. — Мам, как ты себя чувствуешь?

— Ребят все в порядке. — Звук вышел приглушенным, словно женщина находилась за несколько сотен метров от них. — Может, разогреете себе что-нибудь поесть? Еще осталось несколько банок со спагетти, а в рюкзаке заначка персиков.

— Ты к нам не выйдешь?

— Нет, я хочу отдохнуть. Наверное, перегрелась на солнце.

— Тогда тебе, как минимум нужен холодный компресс.

Алексей не стал слушать ее протестующего бурчания, взяв из небольшого шатра с общими запасами, стоящего в глубокой тени и практически скрытого низкими, но густыми кустарниками, бутылку чистой относительно прохладной воды и маленький чемоданчик для оказания первой помощь, и, прихрамывая, скрылся в родительской палатке.

— Отец это сделал? — Тишина. — А кто тогда? Откуда эти синяки?

Поборов желание спрятать голову в песок, Игорь все-таки встал и подошел поближе, держась на расстоянии метра, но все равно чувствуя волны жара, как будто внутри пылало свое собственное солнце. Из-за широкой спины брата он не мог разглядеть лица мамы — ненавистная толстовка грудой тряпья валялась поодаль.

— Наверное, просто отек от перепада температуры или давления. Я так уже проснулась.

— Ты думаешь, я в это поверю? Не отличу механические повреждения? Тут даже следы от пальцев. Отец поэтому ушел? Вы поссорились?

— Да ни при чем тут он! — начинала нервничать и раздражаться женщина, с силой выдергивая свои руки из его осторожного, но твердого захвата. — Лучше позаботься об Алисе.

— С ней все будет хорошо, — сквозь зубы процедил мужчина. — Покажи шею. Это что, от веревки?

— Думаю, шнур от спальника обмотался ночью. Я проснулась от того, что меня что-то душило.

Леша обернулся и бросил скептический взгляд на брата, тот только покачал головой — в эту историю слишком сложно было поверить, даже с его богатой фантазией. Полумрак не давал ясно разглядеть, насколько серьезны повреждения, рисуя на лице и теле женщины глубокие жесткие тени, то ли скрывая, то ли наоборот подчеркивая синяки.

— Что у тебя болит? — У Леши даже не было мысли, что при таких травмах она могла ничего не чувствовать. — Чувствуешь тошноту? Головокружение?

— С чего вдруг?

— Может быть сотрясение.

— Я не падала. Я легла спать, плохо спала, а проснулась уже с синяками. — Женщина нервничала, ожесточенно размахивая руками и начиная повышать голос, словно пытаясь перекричать шумную толпу. — Со мной все нормально.

Леша проделал еще кое-какие стандартные врачебные манипуляции — проверив пульс, реакцию зрачков, горло — судя по выражению его лица не сильно успокоившись, его взгляд оставался цепким и напряженным.

— На всякий случай, выпей вот это и ложись отдыхать. Если что-то будет тревожить, сразу зови меня или Игоря, не терпи до последнего.

Женщина кивнула, скорее от облегчения, что эта экзекуция наконец-то окончена. Когда мужчина включал «режим врача», с ним было бесполезно спорить. Он проследил, чтобы все его предписания были выполнены, а в палатку поступал свежий воздух, и только потом отошел подальше к краю лагеря и подозвал к себе брата.

— Я схожу за отцом. Думаю, он не пошел далеко. Ближайшие к лагерю пещеры те, где мы брали с тобой воду.

— Нет! — Игорь был готов по-детски упасть на землю и вцепиться брату в ногу, лишь бы не отпускать его одного, а, тем более, не оставаться одному. — Дождемся его здесь. Сейчас не лучшее время, чтобы разделяться. Да и твоя нога…

Во всей этой суете они оба совсем позабыли о том, что сегодня практически без остановок «покорили» дикий остров — усталость навалилась разом, свинцовым одеялом легла на плечи, придавливая к земле. Опустившись возле костра на широкий ссохшийся корявый ствол дерева, который представлял собой импровизированный походный диван, Игорь вдруг понял, что вряд ли найдет в себе силы подняться вновь. Мышцы гудели, впервые за день расслабившись и став словно желейными. Он чувствовал себя грязным, потным и полностью обессиленным.

Возможно, Игорь сам себя накручивал, но то, что происходило с мамой и Алисой казалось ему совсем ненормальным. Только сейчас он постепенно начал вспоминать и складывать воедино все свои тревожные подозрения, нарастающие снежным комом. Странные звуки, неуловимые тени, чувство, что за тобой кто-то пристально наблюдает. Даже сейчас…

— Насекомые…

Был ли это вопрос? Игорь посмотрел на брата, который примостился неподалеку на низком складном стуле, осматривая свою распухшую щиколотку.

— Что?

— Насекомые. Ты видел хоть одного? Они должны были сожрать нас живьем.

— Да тут же повсюду противомоскитные сетки, — отмахнулся тот, — и в этот раз я не поскупился на средства от насекомых.

— А звери? Ты хоть кого-нибудь видел? Хоть одну любопытную мартышку?

— Ну, кто-то же раскидал наши вещи тем утром.

— И ты видел, кто это был?

— Нет, но слышал, как кто-то шебуршался в листве над головой и видел…

— Что? Какое-то движение? Тени?

— И к чему ты клонишь? — Ему не нравилось русло, в которое свернул их невинный разговор. — Остров не пригоден для жизни? Отравлен?

— Что? — брат поморщился, замотав головой. — Ты в своем уме?

— А что, испытание ядерного или биологического оружия…

— Забудь. С тобой невозможно разговаривать серьезно.

Игорь даже не успел обидеться, как зловещий шепот закружился в воздухе, зависая над их головами:

— Она все еще там. Ждет. Она меня не отпустит.

— Алиса…

Мужчина бросился к своей невесте, неуверенно застывшей на выходе из палатки. Даже подготовленный к тому, что девушка очень плохо себя чувствует, Игоря невольно передернуло от ее вида — измученного, истощенного. Она напоминал ему неуспокоенный страдающий призрак банши — женщины-плакальщицы, предвещающий беды и смерть. Именно такой она изображалась в его затертой до дыр настольной книги ирландского фольклора, подаренной чудаковатым прадедушкой на десятый день рождения. Высокая худощавая фигура в тонком длинном светлом саване-покрывале, каштановые волосы спутались и тонкими непослушными змеями вились на плечах, весь загар, приобретенный в долгой семейной поездке, разом выцвел, казалось, кожа отталкивала солнца, став сероватой и гладкой, как мрамор. Девушка подняла на них свои заплаканные глаза, покрасневшие настолько, что невозможно было определить цвет радужки, тяжело всхлипнув и протяжно застонав, практически завыв как смертельно раненное дикое животное. Леша подоспел как раз вовремя, поймав ее в свои объятья, когда та начала медленно оседать на землю.

— Тише, не волнуйся. У нас все хорошо.

Все хорошо… Все хорошо… Игорь повторял эту фразу словно мантру, будто молитва могла что-то изменить. Ничего не было хорошо. Отец ушел неизвестно куда, Леша хромал все сильнее, маме и Алисе тоже становилось все хуже, и кто оставался… Он один. Абсолютно бесполезный и беспомощный. А этот чертов день никак не хотел заканчиваться. Впервые он позволил себе сомнение — а вернуться ли они когда-нибудь домой? И все ли из них?

— Она ждет, ждет, когда я останусь одна. — У девушки начиналась истерика, накрывая ее с головой и отнимая контроль над телом и разумом. — Я слышу ее…

— Я не оставлю тебя одну. Никогда.

— Ей нужен мой ребенок.

Девушка с такой силой вцепилась в его плечи, что мужчина поморщился, тихонько зашипев, а потом начал укачивать ее как маленького испуганного ребенка, осторожно поглаживая по голове и что-то нашептывая.

Кого она боялась? Людей из соседнего лагеря? Но тот пустовал. Зло было только в ее голове? Это мог быть побочный эффект какой-нибудь экзотической лихорадки, название которой он не мог не то чтобы запомнить, а даже выговорить. Ее же могла подхватить и мама. Что если они все заразились? Укус насекомого? Споры растения? Вода? Незнание порождает страх. Страх порождает панику. Игорь знал, что слишком быстро проходит от одной стадии к другой, подступая к животному неконтролируемому ужасу перед неизвестностью.

— Пойдем, я уложу тебя спать.

— Нет…

Алиса зарыдала еще громче, упираясь, когда Леша попытался поставить ее на ноги, а потом, поняв тщетность своих попыток, как пушинку поднял на руки и понес в палатку. Даже когда они скрылись за плотной тканью, став только едва различимыми тенями на ней, Игорь никак не мог заставить себя пошевелиться, настолько его шокировало происходящее. Он никогда не видел Алису настолько… невменяемой? Ей была нужна профессиональная помощь, а не снотворное. Неужели Леша этого не понимал? Подумав, он кивнул сам себе. Понимал. Его брат знал, насколько все серьезно, но ничего не мог сделать. У них не было связи, не было транспорта, не было нужных лекарств.

И что дальше? Кажется, начинало темнеть. Игорь посмотрел на небо сквозь дырявое полотно деревьев, кронами сбившееся в плетеный природный полог — солнце казалось еще высоко над горизонтом, но не стоило обольщаться на этот счет. Свет желтел, темнее до яичного и постепенно переходя в оранжевый, тени удлинились, словно уже чувствуя, что приближается их время. А отца все не было. Сколько прошло часов с его ухода? На циферблате высветилась половина пятого. Стоило ли уже волноваться? Нет, это же был отец — самый опытный из путешественников, которых он знал. Пускай знал он не то чтобы многих. Но его авторитет был непоколебим, парень все еще не мог думать об отце иначе как о супергерое, у которого есть решение любой проблемы. И сейчас было не лучшее время отказываться от этих убеждений. Но что если он не планировал вернуться до темноты? Джунгли не были цветущим парком для расслабляющих прогулок, а ночью и вовсе превращались в смертельную полосу препятствий. Игорь помнил главное правило всех их семейных путешествий — вернуться до заката, но уже начинал сомневаться, что сам отец планировал ему следовать. Что вообще происходило с его семьей?

— Он взял с собой еду? — Леша отошел от своей палатки, но все равно говорил тихо, видимо, чтобы не разбудить Алису.

— Не знаю, я не отслеживал припасы.

— Взял большой рюкзак. — Брат прошел к крытому тенту, что-то проверяя и перекладывая. — Снаряжение.

— Не думаю, что он планирует заночевать в пещерах.

— Потому что это глупо? Опасно? Как раз в его духе.

— Если это какая-то инфекция, ему может стать плохо. — Порой Игорь ненавидел свое богатое воображение, самостоятельно во всех красках нарисовавшее самую драматичную версию развития событий. Конечно же, в конце все они умирали в муках. — И нам вообще не стоит разделяться.

— Вот именно поэтому я схожу и приведу его лагерь.

Приглушенный, но протяжный стон, который издал брат, неудачно ступив и поскользнувшись на вязкой маркой глине, достаточно ясно показал, что это не самая лучшая идея.

— Лучше займись своей ногой, а остальное… — Игорь не хотел продолжать эту фразу. Ему было не свойственно подобное бравадное геройство, но, встретившись с неприветливой чащей один на один, он, по крайней мере, знал, что делать, в отличие от плачущих женщин. — Я не устал, схожу до пещер и обратно.

Взгляд Леши был полон скептицизма, и в этот момент еще можно было отступить, остаться в лагере и как всегда положиться на здравомыслие отца, но что-то подсказывало, что оно покинуло не только его, но и всю их команду.

— Ты точно помнишь дорогу?

Брату не стоило говорить с ним в этом отеческом тоне. Это подействовало на Игоря как удар под дых. Он нахмурился, напрягшись всем телом, словно ожидая очередного удара, и мысленно подбирая самое колкое и обидное из возможных оскорблений, готовых стать многообещающим стартом для их обычной бессмысленной и беспощадной ссоры. Но этого не потребовалось. Тишина, на пару секунд напряженно повисшая между братьями, тревожно задрожала, разразившись громким душераздирающим криком, столько высоким и протяжным, что звук показался нечеловеческим. Алексей первым вырвался из сетей опутавшего их оцепенения, забыв о больной ноге, бросившись, спотыкаясь, к палатке Алисы, заходившей ходуном — девушка металась, натыкаясь на тканевые стены, ее силуэт менялся, то разрастаясь и раздваиваясь, то истончаясь и практически исчезая.

— Оставь меня!

Сначала Игорь подумал, что девушка кричит на Лешу, который только-только подоспел к ней, пытаясь обнять и успокоить, но та не обращала на него никакого внимания, продолжая что-то истерично бессвязно бормотать, то и дело срываясь на крик, протяжно завывая. С силой, которая просто не могла ютиться в столь хрупком теле, она оттолкнула своего жениха, рванув прочь из палатки. Леша только охнул от неожиданности, оседая на землю и путаясь в сваленной у его ног клубке из покрывала и спальника. Игорь успел отступить в сторону, когда Алиса фурией пронеслась мимо него, бросившись в сторону леса, но в паре шагов от уходящий в сумрачную чащу тропинки застыв на месте, словно парализованная.

— Ты… ты в порядке? — Игорь тоже замер, не решаясь подступить к девушке ближе. — Алиса?

— Ты тоже ее видишь? — Девушка выбежала босиком, на ней были только короткие спортивные шорты и белая майка-борцовка. — Там в глубине леса.

Игорь проследил за ее взглядом, всматриваясь в сгущающиеся и все ближе поступающие к лагерю тени. Неожиданно листва ожила, тревожно затрепетав под яростным порывом ветра, пронесшимся над их головами и заставившим задрожать от пронзительного невыносимого холода посреди жаркого тропического дня.

— Видишь! — Она дернулась как от удара, отступая на пару шагов и указывая куда-то вверх, в кроны жавшихся друг к другу деревьев. — Она его заберет!

— Заберет кого?

Он не мог разглядеть ничего конкретного, только пеструю мозаику, зелено-коричневые элементы которой без конца перемещались, словно кто-то свыше пытался сложить из них определенный узор. Его фантазия смело дорисовывала картину, но всякий раз Игорь отметал новые образы, начиная все сначала. Алиса горько заплакала, пряча лицо в дрожащих ладонях и падая на колени. От этого сердце парня пропустило удар, судорожно сжавшись. Это было совершенно новое чувство, животный неконтролируемый страх перед неизвестным, смешанный до однородной массы с тягостным холодящим душу ожиданием неизбежного и нестерпимой жалостью к обезумевшей Алисе.

— Моего ребенка… Ребенка… — Она схватилась за живот, согнувшись пополам и начиная раскачиваться из стороны в сторону. — Не отпустит… Она нас не отпустит.

Только сейчас Игорь заметил, что все это время его брат просто стоял рядом, смиренно наблюдая за этой сценой и ничего не предпринимая. Это было совсем на него не похоже. Взгляд Алексея оторвался от поникшей сгорбленной фигуры, сейчас, в угасающем дне, напоминающей надгробную статую плакальщицы, высеченную умелой рукой из белого мрамора, не хватало только двух ангельских крыльев за спиной. Что-то высоко над их головами в ветвях привлекло его внимание. Игорь сощурился, вглядываясь с таким усердием, что в глазах зарябило — что могло так отвлечь брата? Животное? Новый порыв ветра вырвал из затрепетавшей листвы черную размытую тень, с этого расстояния показавшейся всего лишь клочком потрепанной, местами истлевшей ткани, но ее движения совсем не подчинялись власти воздушных потоков. Она пронеслась сквозь путаные ветви, скользнув по широкому шероховатому стволу дерева по спирали, словно юркий зверек, и притаившись в полуметровых зарослях какого-то плетущегося кустарника.

Игорь мог придумать этому разумное объяснение, но сознание, будто специально, отбросило в сторону все остатки здравого смысла, отдаваясь в круговорот панических образов и абсурдных домыслов. Ясным жарким днем рядом с близкими людьми в полностью оборудованном лагере он чувствовал себя испуганным ребенком, готовым в любую секунду броситься бежать. Вот только куда?

Покачав головой, словно пытаясь выбросить из головы неприемлемые мысли, Леша обернулся и посмотрел на брата то ли в поисках поддержки, то ли требуя объяснения происходящему. Неужели они видели одно и то же?

— Я отведу ее и уложу спать. — Контроль вернулся к нему так же внезапно, как и нахлынувшее до этого помутнение. — Нам всем нужно передохнуть.

— Ты справишься один? — Игорь знал, что совершает самую большую в своей жизни глупость, но впервые осознавал, что поступает правильно. — Я схожу за отцом.

— Только до ближайших пещер и обратно. Если его там нет, отложим поиски до утра.

Алиса не сопротивлялась, когда Леша с легкостью поднял ее на руки, словно уменьшившись в его объятьях до размеров десятилетнего ребенка, обмякнув и прикрыв глаза. Весь ее вид выражал абсолютное умиротворение, казалось, вся эта истерика всего-навсего им привиделась. Игорь серьезно начинал волноваться за свое ментальное здоровье, хотя, наверное, стоило подумать и о физическом. Подойдя к родительской палатке, он, стараясь не шуметь, заглянул внутрь — в царившем полумраке с синеватым отсветом от яркой ткани можно было увидеть только груду одеял, едва заметно вздымающуюся и опускающуюся в такт дыханию.

— Я присмотрю за ними. Обеими.

Брат выглядел изможденным, но старался храбриться, наверняка понимая, что если сдастся сам, непременно сдадутся и все остальные. Если у кого-то еще и оставалась толика здравого смысла и остатки осыпающегося старой штукатуркой самоконтроля, то только у него.

— Это не опасно? — Игорь, знал, что у Леши нет ответа на этот вопрос, но отчаянно нуждался в любом лживом утешении, чтобы хотя бы на время притормозить панический страх за себя и за семью.

— Женская истерия. — Голос брата звучал вполне уверенно и Леша ему поверил. — Успокоительное и продолжительный отдых. Да, отпуск в этот раз удался…

Игорь тоже хотел сказать что-нибудь утешительное и позитивное, но не смог подобрать слова, все казалось слишком избитым и до смешного неправдоподобным, словно он играл в какой-то школьной пьесе, причем довольно паршиво.

— Черт, тебе не кажется, что темнеет слишком быстро?

Из-за густой листвы, днем заботливо укрывавшей их от палящего солнца, в притихшем лагере уже начинались сумерки, только редкие багряные пятна на земле от прорывающихся и косо падающих лучей садящегося солнца говорили о том, что еще не все потеряно.

— Тебе лучше поторопиться. Через час-другой совсем стемнеет. На всякий случай возьми сигнальную ракету, запас воды и еды.

— Тут от силы пара километров.

— Если по прямой. И…

— И что? — напрягся Игорь, заранее зная, что конец этой фразы не предназначался для его ушей, и ему не стоило переспрашивать.

— Если отец в полном порядке.

— Конечно, он в порядке!

Игорь развернулся, пожалуй, слишком быстро, будто пытаясь убежать от брата быстрее, чем тот нашепчет ему на ухо еще что-нибудь, способное заставить усомниться в себе или отце. В его личном мире плохое не случалось с хорошими людьми, тем более с теми людьми, которые выживали и в более тяжелых условиях, чем этот «райский» остров. Он взял свой потрепанный рюкзак, бросив на дно пачку сухого пайка, бутылку воды, сигнальную ракетницу, фонарь с запасной батареей, если основная «сдохнет», и, подумав, добавил небольшую аптечку, скорее для себя, чем допуская возможность того, что с отцом действительно что-то случилось.

— Если не вернешься до темноты, я пойду за тобой.

Даже несмотря на полный решительности голос брата, Игорь знал, что это не так — лишь маленькая ложь, понятная им обоим. Женщин нельзя было оставлять одних в лагере, особенно в таком состоянии.

— Не волнуйся, туда и обратно. — Игорь закрепил на ремне тяжелый походный мачете, почувствовав себя немного увереннее, и улыбнулся брату. — Следующий год я пас — без таких развлечений я как-нибудь обойдусь.

Отдаляясь от лагеря, он старался держаться прямее, не позволив себе оглянуться, но как только лес плотным занавесом сомкнулся за его спиной, Игорь осознал, насколько устал — рюкзак был непомерно тяжелым, словно на его шее сидел толстый неповоротливый карлик, цепкими ручонками хватающийся за ветки и лианы, в поле его досягаемости, и притормаживая. Наверное, он сам «накручивал» себя, но полумрак вокруг становился чернее и непрозрачней, как густой дым, следующий за ним по пятам и медленно окружающих со всех сторон.

Он поднял глаза к небу, в надежде разглядеть хотя бы прощальные блики солнца, но редкие клочки, дразняще мелькающие недосягаемо далеко, выглядели серыми и угасшими как полностью прогоревшие горстки пепла. Стоило прибавить шагу. Игорь старался идти строго по меткам, оставленным братом еще в первый день их вылазки за пресной водой, но джунгли имели уникальную способность к самоисцелению — уже сейчас зарубки, оставленные ударом ножа, стали едва заметными, рубцуясь, а проложенная сквозь заросли тропа терялась из виду, практически полностью сливаясь с пестрой неприступной стеной. Даже сломанные ветки и опавшие листья были кем-то или чем-то заботливо убраны.

Не останавливаясь и не сбавляя шага, Игорь старался не обращать внимания на преследующий его гомон — джунгли просыпались, наполняясь беспокойной вибрацией. Он не мог разглядеть ни единого движения, но чувствовал, как остров пульсирует, то ли предостерегая, то ли заманивая. Жара спала, оставив после себя липкую влажность, до нитки пропитавшую одежду как после проливного дождя. Очередной порыв ветра и под кожей заострились крошечные ледяные иголки, лишний раз напоминая, что тропики могут быть совсем не дружелюбны. Сколько времени оставалось у него в запасе до того момента как и так едва различимая дорога скроется в кромешной темноте, а температура упадет настолько, что он пожалеет, что не взял с собой толстовку? Так не должно было быть. Или его часы сломались? Игорь постучал пальцем по циферблату — едва перевалило за пять. Почему же, черт возьми, солнце так быстро утекало за горизонт? Он, словно, все дальше и дальше заходил в сумеречную зону, где не действовали законы привычного мира.

Но темнота была его не единственной проблемой. Звуки. Как бы парень ни старался их игнорировать, они назойливо вились вокруг, подстегивая его, требуя внимания. Шелест листвы? Треск иссохших веток? Гул ветра между корявыми изуродованными стволами деревьев? Или все же шаги? Шепот? Дай он волю своему воображению, ему наверняка бы удалось разобрать даже некоторые слова. Но остров не мог говорить или, по крайней мере, Игорь не должен был его понимать. И не должен был видеть того, что будто специально попадалось ему на глаза. Что-то двигалось параллельно проложенной тропе, плавно скользя сквозь заросли, уловимое только боковым зрением — юркая тень, прячущаяся каждый раз, когда взгляд пытался проследить за ней. Переутомление, которое значительно ослабило его способность здраво мыслить. Но это не могло объяснить того факта, что в шестом часу небо полностью потемнело, низко повиснув над головой черным покрывалом. Звезд не было. Что если на них надвигалась буря? Как еще можно было объяснить это затишье? До сезона дождей оставалась пара месяцев, но что мешало природе подшутить именно сейчас — накрыв остров парой грозовых облаков. Не требовалось особых знаний в метеорологии, чтобы не питать на этот счет особых иллюзий — даже кратковременный ливень мог смыть их лагерь, отправив в долгое плаванье в открытое море — никто не потрудился укрепить палатки. Да и вряд ли бы это помогло с такой рыхлой землей.

Сам не зная почему, Игорь остановился как вкопанный, полностью обратившись вслух — звук проследовал за ним, запоздав на долю секунды, а потом тоже замер. Словно живое существо, затаившись неподалеку. Парень обернулся, бегло осматривая лес, который в полумраке напоминал чрево огромного морского чудовища, целиком поглотившего их крохотный остров. Зверь дышал, и смрад его дыхания уже щекотал ноздри, удушливой петлей обвиваясь вокруг горла.

— Что за черт…

Сбросив рюкзак на землю, он едва не вывернул его наизнанку в поисках фонаря. Широкий луч, дрожа, заметался вокруг, ни на йоту не помогая. Наоборот, теперь окружающий мир, казалось, стал еще темнее, сгустившись до черного вокруг искряще-белой полосы света. Ночь не могла наступить в пять вечера!

— Кто здесь? — Слова обожгли горло и парень закашлялся.

Фонарь в руке дрожал, отчего тени вокруг прыгали как обезумевшие черти, грозясь наброситься и утащить прочь с проторенной тропы. Вот только Игорь больше уже не был уверен, что двигался в верном направлении — выискивая в темноте причину своего страха, он совсем потерял ориентиры. Откуда он пришел и куда направлялся? Разве пещеры уже не должны были показаться впереди? Парень юлой крутился на месте, но не узнавал ничего — каждый сантиметр, каждая ветка и каждый резной лист выглядели абсолютно одинаково. От бесконечно мелькающих образов света и тени, голова закружилась. Сделав глубокий вдох, он опустился на одно колено, признавая поражение. Паническая атака сдавила грудь и перекрыла доступ кислорода в легкие — Игорь задыхался, но ничего не мог с этим сделать. Из глаз брызнули слезы, не то от страха, не то от бесконечной жалости к себе, затерявшемуся на крошечном участке земли и, скорее всего, обреченному умереть здесь в полном одиночестве. Как банально, глупо и неизбежно. А он-то полагал, что доживет хотя бы до релиза «Half-Life 3» или до «Ветров Зимы» Джорджа Мартина. Эта мысль, мелькнувшая где-то на задворках сознания, рассмешила его. Закрыв глаза и крепче сжав фонарь, Игорь коротко рассмеялся, чувствуя, как постепенно ослабевает мертвый захват на его горле и воздух, как живительный эликсир стекает в легкие.

— Здесь никого нет. — Он мог в это поверить. Стоило только произнести эту фразу несколько раз к ряду. — Здесь никого, кроме меня.

Уже разомкнув губы, чтобы повторить свое заклинание громче и уверенней, Игорь осекся, так и не издав ни звука — что-то с шумом пронеслось мимо него в какой-то паре метров, потревожив зашуршавшую листву. Пятно света медленно заскользило по кругу, прослеживая траекторию движения — темнота отступила на шаг, но не сдалась. Игорь знал, что не стоило вглядываться во мрак, не стоило прислушиваться к тишине — и то и другое могло обмануть. Снова шорох, тише и чуть дальше, возможно где-то в ветвях над головой. Парень поднялся на ноги, делая шаг вперед и просвечивая сетчатый полог леса — листва задрожала, будто луч фонаря коснулся ее физически. Что-то блеснуло, отразив свет, вспыхнув и тут же погаснув. Чьи-то глаза?

Это не должно было напугать Игоря так сильно, и где-то глубоко на уровне подсознания он все понимал — на тропическом острове совершенно точно существовала жизнь, в том числе и ночная. Пуская за прошедшие дни он ничего подобного и не видел. Это лишь означало, что животные и птицы слишком хорошо от него прятались.

Несколько минут ушло на то, чтобы успокоить сердце, с такой силой бьющееся о грудную клетку, что стук с гулом отдавался в ушах. Луч света перестал дрожать, плавно, словно нехотя, скользя по спутанным, как клубок змей, лианам над головой, пока не уловил слабое движение, взяв в круг раскачивающуюся из стороны в сторону сильно истлевшую веревку. Виселицу, свисающую вниз, практически на уровне глаз.

— Черт…

Игорь помнил ее, именно это так сильно напугало маму, что она так и не смогла толком оправиться. Вот только… только разве здесь они на нее натолкнулись? Определенно нет. Но кто сказал, что эта была та самая единственная в своем экземпляре виселица? Просто веревка, запутавшаяся в ветвях самым неудачным образом. Но такое логичное объяснение ничуть не усмиряло нарастающую внутри панику. Он заблудился.

В рюкзаке лежала ракетница, но Игорь даже и думать не хотел о том, чтобы ее использовать. Требовалось всего лишь пройти каких-то пару километров по проложенной тропе, дойти до пещер, забрать отца и вернуться. В какой момент все пошло наперекосяк? Парень знал ответ — с той самой минуты, как они высадились на этот проклятый остров.

Нужно было успокоиться, именно паника чаще всего становилась причиной неверных решений. Лес не был бесконечным, даже просто двигаясь по прямой Игорь бы вышел к морю к рассвету или даже раньше. Если во тьме не натолкнется на что-нибудь голодное или ядовитое. Или… озлобленное?

Игорь посветил на наручные часы — стрелки не двигались, так и застыв на четверти шестого, когда он смотрел на них в последний раз. Пусть ему и не хотелось этого признавать, но по всем признакам на остров опустилась суровая тропическая ночь, и он встретил ее в самой чаще. Один на один.