До сна

Тенга медленно, день за днем, продолжал своими разговорами и ложью разъедать его мозг. Подменять истинные ценности на удобный вымысел. Размывал границы допустимого. Хорошо и плохо зачастую подменяя друг на друга. Он лишил его возможности самому ориентироваться в событиях, реальности. Игнату с трудом удавалось не разучиться делать собственные выводы, потому что это именно то, к чему и шел стремительно Тенга. Обезволить и подчинить носителя. Но он не до конца сломил его волю. Нужно выплывать из налитого Тенгой дерьма. Это основное, что сейчас заботило Игната. Дошло ли его письмо до адресата, прочел ли тот его, понял ли, поверил? Он итак как мог упростил информацию, чтобы его не сочли сумасшедшим и не сказали посмеявшись — «там ему и место». Он бы и сам не поверил в то что с ним происходит, расскажи ему кто-нибудь об этом несколько лет назад. А если бы и поверил, то все равно не стал бы помогать. Зачем?

Этому надо радоваться, могут подумать многие. Неизвестно кто, или что, называющее себя «Тенга», предлагает настоящее приключение, предоставляя Игнату всю информацию по кладу, когда-то свистнутому и зарытому дедом. И к тому же не требует делёжки. Ведь делить найденное с самим же собой это полный абсурд. А он, Игнат, ещё что-то раздумывает, оттягивает время, пытаясь выиграть несколько дней для осуществления собственного плана. Замысел о котором созрел давно, но не было всей информации, и физически он не был ещё готов на это, слишком ещё было сильно влияние Тенги на его тело и душу. Ведь попадал он под его давление долго, а значит и освободиться сразу не удастся. Возникла своеобразная зависимость.

Как начал влиять Тенга, в какой конкретно момент? Игнат точно не знал, но с того момента как предал и слил Юрку, почувствовал, что больше не властен над собой. Часто действуя спонтанно и не обдуманно, он начал понимать что целые дни пропадают из его памяти, будто он и не жил их. Будто под постоянным действием наркотика. Бывали моменты просветления, когда он пытался взять власть в свои руки, но вот реальность вдруг ускользала, и он вновь проваливался в мир грёз, снов, которые заменили ему жизнь. То он пробирался сквозь какие-то лабиринты, знакомился с людьми, но как в любом сне не мог управлять собой и ситуацией, или это было в действительности, но он не был способен на действия, потому что тело было во власти Тенги. А ему оставалось лишь наблюдать за всем со стороны. О боже!!! Но это же даже страшнее, чем если бы он просто спал, потому что там порой творилось такое, от чего его даже спящего пробирал холодный пот, и озноб пробегал мурашками по всему его телу от страха, что подобное возможно творить одному человеку над собой и другими.

Игнату было стыдно до такой степени, что он испытывал даже физическую боль от этих воспоминаний. Кто он теперь? МОНСТР! Но он ли тому виной? Да, ведь это он своей слабостью духа дал Тенге развиться в себе. А может Тенга это лишь вымысел, удобный, для того чтобы прикрыть содеянное, оправдать собственную рапущенность и преступность? Нет, ведь о кладе он не мог знать, потому что даже никогда не видел и слышал лишь однажды о существовании в их роду деда Андрея. Или и клад это лишь плод больной фантазии… А откуда это известно Тенге? Если бы эта информация была известна всем подобным Тенге, то клад наверняка нашли бы давно, следовательно он был лично знаком с Андреем. А может это он и подтолкнул его на преступления, а потом что-то пошло не так, ведь награбленным он так и не воспользовался. И теперь он с помощью Игната пытается доделать когда-то начатое. А может Тенга это демон их рода. Вечно преследующий и искушающий их. Но ему это не удастся, и с дедом видимо не удалось до конца осуществить задуманное, потому что тот тоже оказался сильнее, он не пошел до конца, который возможно мог привести к вечной погибели души и мукам, не сравнимым с теперешними физическими страданиями Игната. Сейчас надо думать, как он сможет выбраться отсюда и начать исправлять содеянное. Сюда-то попасть не составило большого труда. Подумаешь, покусал мента… Дикость… Дурак, зачем спрашивается? Теперь он даже и вспомнить точно не мог, то ли Игнат на улице подошел к нему в момент просветления и стал просить освободить от Тенги, а тот отказал и вот результат. Покусанный и оскорбленный служитель порядка при помощи сотоварищей и дубинок долго объясняли, что такое хорошо, а что такое плохо. После чего — обезьянник, но так как Игнат не успокаивался и стоял на своем, что он носитель иного существа, то ли инопланетного, то ли демонического, то ли из миров параллельных… В общем результат на лицо — психушка, дурильник…

***

-Что Игнатушка не весел, что сидишь и нос повесил?

-Тенга, меня всегда бесила и продолжает ещё больше бесить, твоя манера неожиданно появляться и язвить к месту и не к месту. Что за дурацкая привычка начинать общение с подтруниваний?

-Ну во-первых я появился не неожиданно, а очень даже давно сижу тут, наблюдаю за тобой, а ты весь в своих раздумьях, что даже поздороваться со своим старым другом некогда. А во-вторых, я думал, что подобное товарищеское, простяцкое обращение понравится тебе и поможет вновь нам сблизиться. — Тенга не умел улыбаться, эмоции были ему вообще чужды, но ради достижения цели он готов был далеко пойти. Вот и сейчас, как бы Игнат его не ненавидел, но всё равно не смог сдержать искреннего человеческого смеха видя, как тот пытается растянуть губы в уродской улыбке, которую даже гримасой не назовёшь. Потому что когда человек гримасничает он хотя бы знает, какое чувство с какими эмоциями пытается изобразить. А тут не зная, что человек испытывает при этом, пытаться растянуть губы от уха до уха, немного оскалить зубы, слегка сощурив глаза и глядя собеседнику прямо в зрачки. На взгляд Тенги все люди были странные и непонятные, и цель, зачем они это делают, ему тоже была не ясна. Возможно для налаживания контакта. И чтобы произвести на Игната положительное впечатление Тенга готов сощуриться, зажмуриться, скривиться… Но человек смеётся, причем искренне, хохочет, не понятно, что его так рассмешило? Он даже упал на пол и катается. Может это лекарства так стали действовать. Эх, зря Тенга провоцировал у Игната приступы, а всё для того, чтобы через то лечение, которые осуществляли эти бездари, было легче его обезволить и подчинить себе. Зря! Перестарался.

-Ой, не могу больше, вот умора, видел бы ты себя со стороны. — Сквозь слёзы, со смехом слова с трудом выходили. — Тенга, лучше больше не делай этого, лучше будь прежним, я только начал к тебе привыкать, так ты решил меня шокировать!

-Я не хотел тебя довести до припадка, извини. Ты мне нужен адекватный. — Игнат заметил, что кое-какие чувства всё же у Тенги были, потому что сейчас тот явно проявил легкое чувство обиды.

-Ладно, ладно. Что сегодня в нашем меню для беседы на первое, а что на второе?

-Предлагай ты.

-Милостиво с твоей стороны, но ведь правду я всё равно от тебя не дождусь! — Игнат совсем уже успокоившись, после недавнего веселья, даже слегка топнул от негодования.

-Почему ты так в этом уверен? Даже я сам сейчас не знаю, скажу ли тебе правду или нет. Может и скажу, как знать, а может я и сам правды то не знаю, а могу лишь догадываться о том, о чем ты меня спрашиваешь. Ты задавай тему а там уж и разберёмся что правда, а что нет. О чем думал, когда я проявился, что аж даже меня не заметил?

-О тебе.

-Это я и без тебя знаю, о ком же ещё. Я имел в виду что обо мне ты думал?

-Что в моих снах правда, а что нет.

-Или какие твои сны не сны вовсе, а реальность?

Тенга умел многое угадывать, или он считывал это из его мыслей? Надо поменьше сильно думать при нем, нейтрально мыслить в присутствии того, кто сломал твою жизнь, тоже не получается!

-Что замолчал? — Живая тень переместилась к окну, и теперь его голос стал менее отчетлив, так как смешивался со звуками извне.Но Игнат ловил каждый его шорох, каждое слово в надежде услышать то, что так ему хотелось, что реабилитировало бы его в собственных глазах.

-Ты прав, я действительно хочу знать это.

-Насколько сильно?

-Очень.

-Тогда давай договоримся я тебе всю правду обо всех твоих страшных снах, а ты делаешь так, как я прошу, и мы с тобой богатые, довольные, да на свободу.

-А что же ты не воспользовался ситуацией сразу, как только вошел во власть надо мной, тогда в моём детстве? Почему сразу же не отправился за сокровищами? Хотел оторваться по полной, покуражиться, длительный перерыв был между жизнями в человеческом теле, и захотелось всего и сразу, пуститься во все тяжкие? Покрепче зацепить меня, чтобы потом я даже не думал слезть с крючка?

-Зачем ты так? Я всегда заботился о нас обоих.

-А затем, что ты сейчас хочешь рассказать мне лишь то, что уже произошло, и что, немного поднапрягшись, я и сам могу вспомнить и додумать, и что уже не исправить, а взамен требуешь моё будущее. Тебе это не кажется несколько несправедливым обменом? И это твоя честность?

-Если бы тебе было так легко это вспомнить, как ты говоришь, то не спрашивал бы меня. Хотя ладно, могу и рассказать про сны. Но вот правда это или ложь тебе самому решать, раз ты все равно мне не веришь. Твои сны делятся на несколько видов: 1. когда ты общаешься с духами, 2. когда я тобой руковожу, то явь для твоего тела, но «Ты» воспринимаешь это как сон, 3. в мои воспоминания о других мирах, где я жил, ты проникаешь и считаешь их тоже сном. Да, да, — Тенга заметил жест Игната и предотвращая его возражения, он поднял руку. — Не только я, но и ты иногда проникаешь в меня, как это ни парадоксально звучит. У нас с тобой симбиоз.

-А есть в четвертых?

-Конечно есть! Остаются ещё просто сны. — Тенга остановился и в качестве подтверждения закивал головой. — Да, да, просто сны, как у всех остальных обычных людей.

-Обычных? А разве я не обычный? Ты же говорил, что я как все, и в каждом из нас живет кто-то из вас.

Тенга исчез. Он так всегда делал, когда нечего было ответить, и было необходимо время на обдумывание ответа. Да, видимо он сказал действительно лишнее, и сам растерялся от этого. Бегство — единственное спасение, только так он мог выиграть время. Игнат тоже был не против этой передышки, ему тоже было чем заняться… Воспоминания вновь захлестнули его.

Он пытался вспомнить свои сны, в которых хотел найти ответ на вопросы мучившие его, но на потрескавшуюся во времени память всё время приходили лишь два. Они были из последних и потому он их ещё помнил. В одном сне был мир, где жизнь идет в катакомбах, похожих на ласточкины пещерки в глиняном высоком берегу. У каждого помещения есть несколько входов, сообщающихся с другими подобными помещениями. Вместо окон в помещениях круглые дыры в стенах, достаточно высоко, чтобы случайно не выпасть за пределы жилья и дающие достаточно света. В комнате несколько женщин и детей. Женщины очень красивы и стройны, благородные, открытые и добрые лица. Одеты в облегающую серебристую одежду. Дети одеты проще. Входят мужчины, одеты просто, даже по-дикарски. Один из них направляется к девочке лет десяти. На сказанное им от неё следует тихий, виноватый ответ. Видимо это не то, что он хотел услышать, потому что его лицо резко меняется превращаясь в маску гнева. Женщина не успевает вступиться за ребенка, а мужчина в порыве злобы берет хрупкую маленькую руку беззащитной девочки в свои лапищи и просто с хрустом и криком детской боли ломает её. Всё, он провёл воспитательный процесс, и с чувством выполненной миссии, разворачивается и уходит. Женщина подбегает, раскрыв объятия и стараясь собой полностью закрыть девочку от всех и вся. Она плачет, сердце её рвется от страдания, но она, нет не она — ОНИ!!! Слишком слабы и беззащитны перед грубостью и жестокой силой мужчин. БЕСПОМОЩНОСТЬ!!! Они не могут даже собственных детей защитить от их же собственных отцов.

Что это? Смешение двух рас? Или представители двух различных и по культуре, и по интеллекту цивилизаций, они и чувствами, так сильно разнящиеся между собой, случайно попали в одно время, и в одно место? Лишь физиологическое сходство уберегло женщин от полного истребления варварами. И для того, чтобы выжить, они должны терпеть и приспосабливаться? А как же беззащитные дети, кто вырастет из них? Варвары или люди? Несправедливость, жестокость и бессилие изменить что-либо, даже ради собственных детей. Единственное, что они могли дать им — это безграничная любовь и самопожертвование, потому что многие, вступаясь за детей, зачастую даже не своих, погибали.

Во втором сне Игната, ему пришлось посетить подземелье типа бункера. Он чем-то, возможно отделкой стен, напомнил метро. Но это не одна большая комната, а помещение, которое состоит из множества залов, соединяющихся между собой тоннелями высотой в человеческий рост. И тут Игнату приходит понимание, что когда-то этими помещениями пользовались для того, чтобы переждать тяжелые для населения времена, творящегося наверху ненастья. Что за ненастье он не знал, но был уверен, что те кто здесь жил боялись выходить наверх, наружу. Возможно какое-то природное явление, катастрофа, или или экологические проблемы… Может война… Сейчас подземелья были пусты, должно быть все вымерли? Или нет, он вспомнил, что они покинули этот мир перейдя сквозь открытые ворота в другой мир. Более пригодный для жизни. Игнат идет дальше по лабиринту коридоров и залов. Начали попадаться на глаза люди, сначала разрозненные и редкие, потом всё чаще и наконец он зашел в зал, где было много народа, они все были заняты делом, или какой-то зарядкой. Он так и не понял, то ли он проходя сквозь коридоры перемещался назад во времени придя к истокам жизни здесь, под землёй, к тому моменту когда ещё кто-то живой был. Либо это те кто остался верен бункеру после всеобщего перехода людей в другую обитель. Со спины к нему подошел неизвестный.

-Думаешь, они разумны? Нет. Они как зомби повторяют то, что один под воздействием искры случайно проскочившей в мозгу сделал. Они повторяют это за ним. А он глядя на них тоже продолжает делать это действие.

И правда они все напоминали каратистов выполняющих каты. Стоящие в ряды, и делающие одно и то же. Отрывистое движение. Без капли отблеска разума в глазах. Они были пустые. В подтверждение своих слов спутник и собеседник Игната, решил продемонстрировать ему и подтвердить то, что он, видимо давно понял, столкнувшись с полным отсутствием работы головы у тех, кто заполнял этот зал. Он встал напротив горстки поникших существ, у которых либо подзарядка закончилась, либо они дольше всех выполняли движение, и соответственно, раньше других устали, а посему просто стояли в обмякшем состоянии с поникшими головами. Он провёл рукой, будто мойщик окон, вытирающий пыль, привлекая их внимание. Все один за другим начали повторять это движение, сначала только эта ближайшая и поникшая группа, потом на них среагировали и остальные, повернувшись и подойдя ближе. Движения их были одинаковы, но не одновременны, но постепенно появился общий ритм, действия стали слаженными и синхронными, теперь Игнат не мог найти ни одного живущего в своём, личном ритме. Будто роботы.

-Почему же они не идут за нами, если они повторяют все движения приходящие извне? Почему не копируют все твои действия, а повторяют лишь одно и то же?

-Ты для них не реален, они тебя не видят, а я материализовался перед ними, лишь для того, чтобы показать им новое движение, а тебе доказать, что они будто зомби в которые можно вкачать всё, что удобно нам, при умелом их использовании… ЭЭЭх.

И всё, это был конец сна и конец надеждам Игната выудить из них ответ, найти в них смысл… И кто был Тот, из его сна?

***

Когда он только появился в этих стенах, после того злополучного обращения к представителям правопорядка, то был помещен в общую комнату с другими людьми. Сначала он пытался познакомиться с ними, наладить хоть какой-то контакт, но практически все они были из разряда «Наполеон». Общение, проживание, прогулки в их обществе, всё угнетало и убивало его. Так продолжалось около месяца, пока однажды, на прогулке, к нему не подошел странный мужичок (хотя о ком здесь можно было бы сказать «не странный»). На вид ему было около пятидесяти, но держался он очень уверенно и молодцевато живо. Игнат его здесь раньше не видел, или просто не замечал, последнее время полностью уйдя в себя.

-Я вижу всех. — Так начал разговор незнакомец. Игнат собрался уже было проигнорировать его, как он это делал со всеми сумасшедшими, подходящими и что-то бубнящими, кричащими, шипящими… ему.

-Да, да, всех! И Его за твоей спиной!

Игнат быстро и испуганно обернулся в надежде и одновременно со страхом увидеть то, о чем говорил незнакомец. С надеждой — потому что это означало бы, что значит Игнат не сумасшедший и Тенга действительно реален. А со страхом — потому что он устал и боялся каждой встречи со своей тенью. Но сзади, как он и предполагал, была лишь стена. Она грозно и основательно отделяла этот мир, от другого, со светом, теплом, вкусом, запахами… Своей крепостью доказывая всем, что только это и истинно в этом мире, отделение одного от другого, а остальное не важно и не так нужно.

-Того, кого ты видишь только когда он хочет. А я его вижу всегда, когда он с тобой, наблюдает или говорит. А иногда просто стоит рядом с тобой, невидимый и подслушивает, что ты другим говоришь. Не вижу его только, когда он уходит. Давно наблюдаю за вами, но и боялся подойти, и хотел очень поговорить с тобой, но без него. Сегодня хочу больше чем боюсь.

-И каким ты его видишь?

-Зачем спрашиваешь, если ты и сам знаешь, вы же друзья, он мне так сказал.

-А он с тобой говорил? — Встрепенулся Игнат, ему трудно было представить, что Тенга может общаться с другими людьми. Хотя…

-Да, когда ты ночью спал, я подходил, думал, что его нет, так мне было бы не страшно с тобой говорить, но он тоже лежал на твоей подушке к тебе лицом и ловил губами твоё дыхание. Оно было как на улице, когда холодно, то хорошо видно. Оно выходило клубами, а он разинул пасть и ловил его, глотал, аж глаза разинул от вкусноты наверное. А когда я совсем близко подошел, он сказал, что твой друг, и если я подойду к тебе ещё раз, то он так съест меня всего, как тебя. Но тебя понемногу, по кусочкам, а меня совсем всего, потому что я плохой. Я тогда ещё больше испугался, и опять долго не хотел к тебе подойти, но сегодня не смог бояться больше, чем хотеть говорить. Я не плохой, как он говорит. Просто я всех вижу и вижу, когда они говорят неправду. — Мужчина занервничал, он заломил руки и хотел сказать ещё что-то, но передумал, или забыл, потом опять порыв и снова молчание. Игнат решил его не торопить, в некоторых вопросах необходим такт и терпение. Сейчас был именно такой случай. Просто нужно было перевести разговор на другую тему, а к разговору о Тенге они всегда могут вернуться. Здесь и теперь им было доступно в неограниченном количестве единственный ресурс — свободное время, на общение и размышления. Если конечно кто-нибудь из их компании не спровоцирует скандал. В таких случаях персонал ужесточал условия их пребывания в этом санатории, ограничивая общение. Но сейчас вроде пока спокойно и лучше на мужика не наседать.

-Как тебя зовут? — Это было первое, что пришло Игнату в голову, чтобы увести собеседника в сторону. Но это лишь для того, чтобы потом, когда тот расслабится, вновь вернуться к интересующему его вопросу.

-Не помню. — Он потер кулаком лоб. Совсем не помню. — Забеспокоившись и смутившись от незнания ответа на, казалось бы простой, вопрос, новый знакомый засуетился, забегал. Он выглядел настолько жалко, убого и раздавлено, что у Игната по отношению к несчастному возникло чувство искреннего сопереживания.

Когда новый знакомый в очередной раз поравнялся с ним в своём суетливом мельтешении, Игнат схватил его за руки и удержал. В порыве жалости и видимо чего-то ещё, чего давно не было в его жизни, наверное какой-то человечности он стал успокаивать его, гладил руки, подбадривал. Видимо это было необходимо им обоим. Они в короткое время смогли проникнуться друг к другу симпатией и доверием. Почувствовав, что выброшенные за пределы нормального общества и обычных человеческих отношений, практически потерявшие здесь всякую надежду, могут рассчитывать друг на друга и на себя.

-Ты зачем это делаешь? Меня так только матушка успокаивала, пока не умерла. Я раньше не видел людей так, как вижу сейчас. Это случилось тогда, когда я привёл чужих в дом, они меня связали, а маму убивали… А я смотрел. После этого я вижу всех, кого не хочу видеть… — Задрожав всем телом, он осел на землю. Игнат последовал его примеру, прижав его по-братски крепко к своему плечу. Он чувствовал, что нужен ему сейчас, как давно уже никому не был нужен. А тот в ответ на внимание со стороны, неожиданно внимательного и доброго собеседника, стал говорить, говорить, говорить,… Слова лились потоком. Всё, что держал долгие годы в себе, чувствуя свою вину перед матерью в её смерти. Всё о чём он молчал, боясь даже думать об этом, полилось из него потоком сбивчивым, но он спохватывался и начинал говорить более последовательно, через какое-то время опять переходя на отрывочные воспоминания. Желая за короткое время, пока его слушают рассказать всё то, что никому и никогда не говорил.

Как после смерти матери его в невменяемом состоянии привезли сюда. Как его лечили, спрашивали, допрашивали. Потом махнули рукой. Несколько раз выпускали на волю, но боясь вернуться в «тот» дом, он начинал бомжевать по подвалам, скитаться. Его ловили и отправляли вновь сюда. Через какое-то время его перестали выпускать и даже ставить вопрос об этом. Здесь теперь его дом. Он не знает другой жизни, боится её, но всегда чувствует, что что-то теряет, отказавшись от другого мира. Это уже здесь окончательно развился и оформился его дар. Здесь же и нашелся человек, который не преминул направить этот дар в нужное русло. Сначала главврач стал приглашать его для того, чтобы он посмотрел на новенького и определил, не симулянт ли тот. Особенно остро в этом нуждались те люди которые отвечали за порядок и безопасность. Ведь, умышленно косящих под сумашедших, становилось все больше и больше. Новый знакомец Игната помогал им в этом разоблачении и потому был среди остальных больных на привилегированном положении. Ему разрешалось ходить куда он захочет, разговаривать с кем пожелает и даже сам персонал обращался к нему уважительно.

Между Игнатом и тем, кого все называли Глеб (но сам он этого не знал и не помнил) завязалась настоящая дружба. Они гуляли вместе, разговаривали, Глеб знакомил Игната с интересными постояльцами учреждения, в котором они все вместе жили. Многих Глеб браковал и не уделял им даже минуты своего времени, но были и такие с кем он настоятельно рекомендовал Игнату пообщаться. С Тенгой стало проще. Разумеется всё это общение с Глебом и остальными «интересными» людьми, проходило в то время, когда человек чувствовал, что его тень «спит». Он научился определять это безошибочно. Как Тенга раньше мог управлять мужчиной, так теперь с точностью до наоборот Игнат научился чувствовать и улавливать нужный момент самостоятельности и бесконтрольности со стороны вселенца. Используя это для себя, пополняясь знаниями, о которых тот не должен ни знать, ни даже догадываться. Глеб помогал в этом Игнату. Поначалу, когда носитель не совсем мог определить нужный момент, и отсутствие Тенги не было стопроцентно ясно, то Глеб делал знак отрицания и Игнат не подходил к нему. Так продолжалось долго. Они не просто сдружились, а почти сроднились. Возникло полное взаимопонимание. Так было, пока приехавшая комиссия не сочла Глеба вполне вменяемым и способным к самостоятельной жизни в реальности. Его выписали, и единственное что он успел сделать напоследок, это познакомить с тем, о ком давно говорил, но всё время откладывал их представление друг другу. Но видимо поняв, что времени больше нет и возможность впредь такая не представится, Глеб на очередной прогулке подвёл Игната к мужчине лежащему на спине под цветущим кустом сирени и устремившему взгляд далеко в небо. Мечтательное и никого вокруг не видящее выражение лица. Игнат сначала пожалел, что возлагал такие большие надежды и ожидания на их знакомство, но песня, которую пел подвывая этот странный человек, постепенно ввела его в состояние транса, звуки, картинки, действия о которых пел незнакомец постепенно вовлекли и его мысль в свой круговорот. Особый резонанс во всю эту картину вносило то, что голос, которым пел этот крупный мужчина, средних лет никак не мог ему принадлежать. Он принадлежал женщине в годах. К тому же интонации, ударения, будто песнь велась хоть и на русском языке, но с каким-то диалектом, возможно даже временнЫм. Это ещё больше завораживало и притягивало. Видимо певец находился в состоянии транса и сам к тому же обладал даром гипноза, или Игнат стал настолько легко внушаемым и поддающимся влиянию чужой мысли. Слова, лица, раскачивание, почти танец, такт… Песня мрачная, погребальная, замогильная…

Ой, лежит добрый молодец на сырой земле

На сырой земле, во поле пустом

И никто его не покрыл травой

Ой, да развевает ветер кудри русые,

А вокруг кружат, да черны вороны

Только вороны прилетят клевать

Прилетят клевать, кости добела

Не останется больше ничего

Что искал то он на чужой земле

А нашел свою лишь погибель он

Кто найти хотел правду дИвную

Всё про то, милок, как творился мир

Все погибли за одним другой

Под скалой лежит тот, кто первым был

Тот, кто первым был, он сильнее всех

Он честнее всех и проворней был,

Подкосить его — значит сладить всех

Изо всех пятерых его первеньким

НевидИмой рукой убивали здесь.

Шли по круче все, и лишь он упал

Он упал со скалы и разбился сам

Только знали все, что не смерть пришла

Что не смерть его, то пришла за ним

А забрал его жизнь, тот, кто знать не дал

Тот, кто знать не дал про мирски дела.

Чтобы жили все во неведении

Чтобы верили все, в то, что он сказал

И так быть должно до поры-времени.

До поры и до времени слушать и расти.

Но не все так жить могут и хотят

Есть такие, что впереди идут

Впереди идут, освещая путь.

Первый то упал, схоронили его

В землю русскую положили гнить

Положили гнить, и дальше все пошли

Пока путь не забрал всех до одного,

По одной жизни в каждый горе-день.

Шли туда, где быть должен переход

В мир другой, туда, где и жизнь не та

Жизнь не та, что здесь, а друга совсем

И народ весь там с сотворения,

С сотворения всех миров живет

И мудры они и подскажут всё

И как жизнь прожить и что делать нам

Как народу жизнь здесь наладить всем

Жизнь наладить здесь, чтобы мирно жить

Чтоб без войн одних процветали все

Чтобы люд простой от болезней всех

Не страдал, не мёр, а творили все

Чтобы ум и честь всем в пример была

Чтоб отвага с добром всем лишь в почести.

То лишь часть из того, что хотел храбрец

Каждый в путь идя, для родной земли

Для людей простых, и для правды знать

Но в пути узнать много лишнего

И ненужного им пока, могли дать.

И за то они поплатилися

Поплатилися тем, что дороже всего

Жизнью данной им лишь единственною.

И лежат теперь, кто и где упал,

Схоронённые, акроме его

Акромя его, да последненего

Не ушел назад, до конца прошел

Он свой путь земной,

с совестью в ладах

И теперь кто пойдет,

мимо той стороной,

Горстку кинет пусть,

да цветы польёт

В память всех добрых молодцев

Что искать пошли правду-матушку

А нашли одну смерть-полынную…

Когда Игнат вышел из состояния оцепенения, то ни певца, ни Глеба поблизости уже не было. Как потом выяснилось из разговоров, незнакомца все уважительно называли Семен Валерьевич и относились как к местному авторитету. При возникновении споров он мог рассудить и вразумить любого. Игнат стал искать возможности поговорить с ним, потому что то, что было в первый раз, даже разговором трудно назвать. А интерес у него возник. Даже, наверное, любопытство. Возможность представилась не скоро, но Игнат сумел ею воспользоваться. Подойдя к группе больных, среди которых был интересующий его объект, на прогулке.