Глава 5

— "Приятного аппетита, сыночек, — ласково сказала мама, усевшись напротив Леши, с завидным аппетитом уплетавшим свежеприготовленные котлеты, — как у тебя дела? А то давно не писал ничего, а уж было хотела написать, да вот, с домашними делами закружилась совсем, вчера смотрим с потолка в ванной капает, мы быстрее к соседям сверху, а их дома нет, на дачу уехали, мы скорее к тете Свете, которая напротив живет, слава богу они ей ключи оставили, зашли а там уже лужа в коридоре огромная, мы скорее за ведром и тряпками, все вместе кое-как собрали быстро воду и кран перекрыли. Вот вернутся с дачи соседи, буду с ними ругаться, а то уже не в первый раз — то шум от них, музыка играет, то вот это".

— Сильно протекло? — поинтересовался Леша, — может, я мастеров закажу, чтобы отштукатурили заново и потолок подкрасили?

— Да нет, там не сильно, — возразила мама, — ты не беспокойся за нас, мы сами всё там подкрасим, ты лучше свою жизнь обустраивай.

Леша быстро понял, о чем сейчас пойдет речь. Это будет очередной упрек ему за то, что он до сих пор не сделал предложение Юле. Родители часто заводили эту тему, когда оставались с ним один на один. Мама искренне не понимала, зачем Леша до сих пор тянет, пытается найти идеальный момент. "Девочка-то прекрасная, умная, молодая, тебе так повезло, а ты всё тянешь, думаешь, она вечно ждать будет? — недоумевала мама". "Мать тебе дело говорит, — добавлял папа, — будешь тянуть, уведет твою Юльку какой-нибудь актеришка молодой, потом будешь локотки кусать!" Зная теперь то, что по Юлиным вкусам, как оказалось, даже Леша в свои 27 был, судя по всему, еще ребёнком, подобный разговор сейчас бы прозвучал особенно комично. Леша давно бросил попытки спорить на эту тему с родителями. Он понимал, что вряд ли что-то сможет им доказать. Их система координат сложилась очень давно и по большому счету совершенно не их вина, что все эти советы имели мало общего с реальным положением вещей. Главной задачей молодой девушки давно перестало быть замужество, а возможности, которые предоставлялись для реализации своих способностей и амбиций давно выходили за пределы создания уютного семейного гнездышка для тихой и спокойной жизни. Темп жизни изменился, время изменилось, а родители остались где-то в своем, хорошо знакомом им мире с понятными им ценностями. В конце концов, ценности-то эти вовсе не такие уж бесполезные и наверное даже хорошо, что мы в какой-то момент перестаем так сильно меняться, делая выбор в пользу проверенных и понятных путей, думал Леша. Он вспомнил свои размышления про мосты и подумал про себя, что, должно быть, в определенном возрасте мосты становятся настолько прочными и обрастают настолько прочным железобетонным каркасом, что их уже ни реконструировать, ни снести. Даже переставая выполнять свое прямое предназначение, они просто остаются памятниками архитектуры: памятником незыблемости принципов и жизненного уклада.

— Когда же ты, наконец, повзрослеешь? — со скорбью в голосе начала мама, помешивая чай, — ты нас с папой постоянно заставляешь нервничать. Мы вот тебе не говорим, а у самих корвалол литрами уходит. Думаем, когда уже семья наконец-то появится, детки пойдут. Время-то идет, а тебе всё так, шуточки.

— Мам, можно я хотя бы пообедаю, без обсуждения этой темы? — умоляющим тоном произнес Леша.

— Да ешь, ешь… Просто думаю вот, что за поколение ваше такое бестолковое — мы в вашем возрасте уже все стремились, чтобы семья была, дети. Ты как раз на свет появился, когда нам с папой было по 27 лет.

— Ну, тогда время другое было, — пространно заметил Леша, ему совершенно не хотелось продолжать этот диалог, но просто молча слушать мамины замечания, превращая их в монолог, было еще невыносимее.

— Да причем тут время? — живо возразила мама, — дело вот в этом, — тут мама легонько постучала пальцем в области собственного виска, — головой думать надо и за ум, наконец, браться. Вот у Юли и мигрень, наверное, поэтому разыгралась, а не от экзаменов. Она-то станет актрисой, будет играть в кино, в сериалах, а там знаешь, сколько мужчин симпатичных — они же там все на подбор, все из себя чего-то корчат. А Юля — красавица, они за ней мигом приударят, а ты так и останешься с носом.

— Так если они за ней приударят, и она готова будет к кому-то из них уйти, думаешь, ей кольцо на пальце помешает? — улыбнулся Леша.

— Не говори ерунды, — отрезала в ответ мама, — она приличная девушка и уж будь уверен, знает цену узам брака. А сейчас у неё есть полное право взять и уйти, потому что ты не проявляешь инициативы. Это я тебе как женщина говорю, — это был излюбленный мамин аргумент, на который было бесполезно что-либо отвечать.

— Хорошо, мам. Я подумаю над этим вопросом, — дипломатично ответил Леша, надеясь, что такой ответ поможет поскорее прекратить этот разговор.

— Подумает он, ишь, деловой какой, думает он… — повторила мама с недовольной гримасой на лице, — додумаешься скоро, не о чем будет думать.

Появившийся было аппетит и радость от нахлынувших детских воспоминаний, улетучилась от очередных маминых нотаций. Леше было обидно и горько, что, несмотря на его не самый молодой возраст, мама продолжала разговаривать с ним так, будто ему всё еще 8 лет. Он не понимал, что он делает не так. Устроившись на свою нынешнюю работу, он стал получать в месяц больше денег, чем родители получали за год в виде пенсии. Он сам обеспечивал себя всем необходимым и старался обеспечивать их. Весь дом был обставлен новой мебелью, в квартире был сделан современный ремонт, Леша купил много дорогой техники и регулярно отправлял родителям по 1000 долларов в месяц просто на жизнь. Он был искренне уверен, что это навсегда отобьет у них желание по-прежнему видеть в нем несмышленого ребенка. Но каждый раз, когда Леша брал очередную профессиональную вершину, родители, а в особенности мама, постоянно находили всё новые и новые поводы для упреков. А он устремлялся к решению новой задачи, будучи искренне уверенным, что уж на этот-то раз он развеет ненавистный стереотип. От чего же тогда, спрашивается, его так тянет порой приехать к родителям в гости, раз почти любая подобная поездка заканчивалась для него напрочь испорченным настроением? Да потому что Лешам всё равно очень любил своих родителей. Они не только вечно попрекали его за нерадивость. Они очень много сделали для него, когда он учился в школе, помогали готовиться к поступлению в университет, покупали на последние деньги учебники и хорошую одежду. В самые трудные времена они всегда его поддерживали добрыми словами, а упреки начинались ровно в тот момент, когда у Леши всё наконец-то налаживалось. Видимо, советская привычка видеть в спокойствии и счастливой безмятежности недоброе предзнаменование грядущих невзгод, невольно заставляли их оценивать спокойствие как безответственность. Они начинали беспокоиться, и свое беспокойство транслировали на Лешу, который всегда был, по их мнению, недостаточно готов к отражению жизненных неприятностей. По грустной иронии, они сами сделали всё, чтобы он не был к ним готов и на все сто процентов зависел от них, если не физически, то уж как минимум эмоционально. И с этой психологической дилеммой Леше не удалось полностью разобраться до сих пор.

— Извини сынок, если я грубо, — мама заметила, как Леша погрустнел и задумчиво уставился на противоположный краешек стола, — но просто пойми, мы с папой о тебе беспокоимся.

— Я знаю, мамочка, я знаю, — спокойно и ласково ответил Леша.

— У вас точно всё хорошо? — недоверчиво поинтересовалась мама.

— Да, всё хорошо, просто неделя была тяжелая, поэтому захотелось вас увидеть, поболтать

— Конечно, сынок, ты всегда можешь на нас положиться, — мама совершенно смягчилась. Прежнего назидательного тона в его голосе словно и не было никогда, — пойдем в комнату, посидим, все вместе. Папа все никак не может оторваться от своего любимого сериала, даже не вышел, сейчас мы ему сделаем нагоняй, — шутя, сказала мама, и они вместе проследовали в гостиную.

В гостиной стоял огромный кожаный диван и пара кресел из одного с ним комплекта. Эту мебель Леша приобрел совсем недавно, и в комнате до сих пор можно было уловить еле заметный запах кожи. В одном из кресел уютно расположился папа. Он был так увлечен просмотром сериала, что даже не заметил, как в комнату вошли мама с Лёшей. Убавь ты свой сериал дурацкий, сил моих больше нет! Хоть бы с сыном вышел поздороваться, Леша уже пообедать успел, а ты всё сидишь тут как сыч, — деловито и резко заявила мама. Папа не спеша протянул руку к пульту и также медленно убавил громкость.

— Привет, сынок! Как доехал? — осведомился папа, поправляя очки.

— Всё в порядке пап, на такси за полчаса долетел, — улыбнулся Леша.

— Ты осторожней с этими таксистами, я вчера в новостях смотрел, рассказывали, как банда орудует — заказывает человек такси, а его в лес увозят и кирдык, — папа театрально прижал ладонь к горлу, изображая процесс удушения.

— Хорошо, пап, буду иметь в виду, — сухо ответил Леша. В отличие от мамы, папа никогда особо не настаивал на продолжении диалога, и пары коротких доброжелательных ответов было достаточно, чтобы у него пропадало всякое желание развивать одну и ту же тему слишком долго.

— А Юля где? — поинтересовался папа.

— Я же тебе говорила, что она не приедет, у неё голова разболелась, забыл что ли? — резким тоном спросила мама.

— Да, точно, совсем забыл. Жаль, а я хотел угостить вас своей икрой кабачковой, вчера сам закручивал! — с досадой добавил папа.

— Да уж конечно, сам он закручивал, а банки кто кипятком обдавал? А кабачки кто нарезал вчера весь день? — вновь набросилась на отца мама, — ишь ты какой деловой.

— Не переживай пап, в следующий раз обязательно попробуем, — ответил Леша.

— Сынок, ты не сильно торопишься? — спросила мама.

— Нет, мам, совершенно не тороплюсь, я даже больше тебе скажу — я тут подумал, пусть Юля сегодня отдохнет, а я может, у вас переночевать останусь? — вкрадчиво спросил Леша.

— Вы там не поругались случайно? А то, что-то подозрительно, — недоверчиво спросила мама.

— Да нет же, мам, говорю тебе всё хорошо, я что, не могу у вас остаться хоть раз?

— Да можешь, конечно, просто беспокоюсь, — ответила мама.

— Не о чем беспокоиться, — спокойно ответил Леша.

До самого ужина Леша болтал с родителями, а точнее, слушал как они рассказывали ему все сплетни про дальних родственников и соседей, про то как дядя Женя, сосед с первого этажа снова напился до чертиков и чуть не помер со страху, приняв развешанную в коридоре простынь за привидение, когда вставал ночью в туалет по малой нужде. Леша слушал про то, как в соседнем доме поселился какой-то паренек на иномарке и каждый вечер проезжает под окнами с громкой музыкой, и достает весь подъезд. Про то, как мама случайно встретила в магазине Лешину одноклассницу и заметила у нее небольшой живот. На этом моменте Леша снова напрягся, справедливо опасаясь, что тема разговора снова свернет в самое популярное у мамы направление, но к счастью, в этот раз обошлось. Леша изредка вставлял свои ремарки, но почти ничего не говорил. Пару раз он вскользь упомянул про интересную рабочую задачу, которую он решал на этой неделе, но по выражению лица мамы, он понял, что ей это слушать не очень интересно, хоть она и пыталась всеми силами изобразить любопытство. Папа иногда вставлял свои реплики в наиболее безопасные места маминых рассказов, чтобы не навлечь очередной поток ответных обвинений в коверкании деталей истории. Незатейливость и простота родительских историй равномерно заполняла все трещины на душе Лёши, которые паутиной расползлись по всем самым важным уголкам этой самой души, не оставив ни одного целого участка. В одно мгновение, время решило остановиться и возможно даже повернулось вспять. Леша живо представил себя восьмилетним мальчиком, но на этот раз, он совершенно не возражал им побыть. Напротив, он радовался, что скоро отправится в комнату, которая выполняла функцию детской, когда он был маленьким. Мама разложит кровать-полуторку, которую отказывалась заменить на новую, несмотря на то, что могла сделать это давным-давно. Родители не решались тратить деньги, которыми их регулярно снабжал сын, откладывая большую часть из них "до лучших времен". Что именовалось "лучшими временами", было загадкой даже для них самих, но Лёша уже перестал возражать. В данный момент он даже радовался, что такой артефакт детства как кровать в его бывшей комнате по-прежнему находится здесь, а ему сейчас особенно хотелось почувствовать связь с прошлым, потому что связи с его настоящим почти не осталось.

— Будешь спать на всем свежем, я постельное белье только позавчера перестирала, чтобы затхлого запаха не было. Всё таки чуяло материнское сердце, что ты к нам в гости заглянешь, — сердобольным голосом произнесла мама, глядя на Лёшу так, словно не может налюбоваться сыном.

— Спасибо, мамочка, я как раз, наверное, пораньше спать лягу, неделя была трудной.

— Правильно, а то, как ни погляжу, всё время допоздна в своих соцсетях сидишь, а надо режим соблюдать, — назидательно произнесла мама.

— Что ж, вот и начну его соблюдать с сегодняшнего дня, — с улыбкой ответил Лёша.

— Сынок, ты что-то грустный сегодня, — обеспокоенно заметила мама, — вроде улыбаешься, шутишь, а всё равно какая-то грусть чувствуется. У тебя точно всё хорошо? Ты ничего от меня не скрываешь?

— Нет, мам, ничего не скрываю, всё в порядке, не переживай, — вновь подтвердил Лёша, а сам подумал, стоит ли потом сказать маме о случившемся и как не получить упрёков за то, что не сказал обо всём сразу.

— Ну хорошо, отдыхай, мы с папой тоже скоро спать будем ложиться, — ответила мама, хотя в её голосе по-прежнему сквозило лёгкое недоверие.

Дверь в комнату захлопнулась. Леша лёг на кровать и укрылся одеялом. Запах свежего постельного белья и знакомые очертания комнаты, внешний облик которой, казалось, совершенно не изменился за многие годы — всё это было сейчас самым реальным и самым желанным и единственным, что хотел видеть и чувствовать Лёша прямо сейчас. Он мысленно поблагодарил себя за решение приехать в гости к родителям и отдельно поблагодарил себя за решение остаться ночевать в родительской квартире. Он понял, что прямо сейчас на свете нет ни единого места, где ему было бы также спокойно и хорошо. Он искренне радовался, что у него есть такое место и с грустью подумал о том, что бы он делал, если бы такого места не существовало. "А ведь есть люди, которые выросли без родителей или те, кто с родителями в ссоре. Есть люди из неблагополучных семей, у которых слова" мама" или "папа" ассоциируются с пьяными скандалами и тумаками, получаемыми каждый день просто так, потому что отец не в настроении из-за отказа соседа занять ему 150 рублей на опохмел. И у всех этих людей нет такого вот островка безопасности, нет места, куда они могут прийти в момент полного отчаяния. А у меня такое место есть. Так может, зря я расстраиваюсь из-за всей этой ситуации? Может я зажрался и желаю от жизни слишком многого, хочу, чтобы она была слишком идеальной и предсказуемой, в то время как она на самом деле вот такая? А что, если всё на самом деле важное и всё, что когда-либо было важным, сосредоточено здесь, в этой комнате и никогда не было иначе? Лёша не был готов отвечать сейчас на все эти вопросы. Он даже не был готов ответить на вопрос "что делать завтра?". Надо было понять, что и как сказать родителям, понять, что он скажет Юле. Как бы ему не хотелось просто выставить её из дома, не произнося ничего, он понимал, что все равно не сможет быть настолько холодным и циничным. Как бы там ни было, она всё-таки не была для него чужим человеком и даже теперь, когда он знал про её измену, он ничего не мог поделать с тем, что по-прежнему думает о Юле с некоторой долей теплоты. Леша решил, что сейчас лучше отпустить все эти путанные мысли и позволить себе просто побыть в тишине, в этом спасительном покое родных стен. А завтра, когда свежие душевные раны немного затянутся и перестанут ныть так сильно как сейчас, к нему обязательно придут правильные ответы на все вопросы. Леша расслабился и посмотрел на часы, стоявшие на небольшом письменном столе, за которым он делал уроки, будучи школьником. Часы показывали 9:41. "Так рано я не ложился спать уже лет 26, — с усмешкой подумал Лёша, — но сейчас надо отдохнуть и набраться сил. Всё будет хорошо, я уверен, — уже засыпая, Лёша опять повторил себе эти слова, словно читая мантру, — всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо ".