Тунеядец

Тунеядец

— Группа поддержки? Это что, шутка? — средних лет мужчина, волосы которого чуть тронуло сединой, с холодными, болотного цвета глазами сидит, развалившись в кресле, с неестественно поднятыми от удивления бровями.

Мне смешно; кажется, что за несколько лет консультирования этого клиента (назовем его Д.) я уже знаю все его реакции наизусть. Губы, растянутые в презрительной усмешке; подрагивающие щеки; нервно перебирающие по столу пальцы и, конечно же, голос, то приторно-слащавый, то резкий, наполненный злобой, в зависимости от полученной информации и размера выделенного пособия.

Я не отношусь к Д. плохо и не воспринимаю сказанные им оскорбления на свой счет, т.к. знаю, что для длительно безработного, живущего на средства родителей, друзей или помощь службы, такое поведение является относительной нормой. В обыденной жизни люди, наподобие Д., рассеиваются среди окружающих, стараясь ничем от них не отличаться, — так же покупают продукты, так же водят машину, так же следят за порядком в квартире и пр. Единственное, где они проявляют свое, так сказать, "нездоровое" отношение в способах достижения желаемой цели, в общении с другим человеком и в кризисной ситуации. Так, Д. выражает готовность сотрудничать и всячески помогать выполнять работу специалиста, однако, как только речь заходит о его собственных (клиента) усилиях, он находит множество причин и обстоятельств, мешающих ему совершить требуемые от него действия: болезнь, переезд, отсутствие денег на дорогу, маленькие дети и т.п. Если я начну упорствовать в соблюдении оговоренных ранее обязательств (ведь выдумывает же все), он с чистой совестью сможет жаловаться, что я-де действую неприемлемо с точки зрения общечеловеческой морали и поведения работника госучреждения, а его, этакого белого и пушистого, не поняли и обидели, хотя он изо всех сил старался… сделать то, что от него требуется.

Вот и сейчас, ознакомившись с бумагой об участии в назначенном мероприятии — группе поддержки длительно безработным — Д. пытается выяснить, насколько мое решение справедливо и законно. До окончания приема еще часа два; я никуда не спешу и с удовольствием включаюсь в переговоры со своим охочим до споров, но медлительным на труд подопечным.

— А почему бы и нет? — со смешком отвечаю я. — Вы встретитесь с "собратьями по несчастью"; заведете новые знакомства; обсудите причины, мешающие определиться с профессией; в конце концов, отрепетируете ситуации интервью с работодателем и изучите права и обязанности соискателя работы.

— Это что-то наподобие Анонимных Алкоголиков, да? — интересуется клиент, — где пьяницы и психи — словно сектанты, поклоняющиеся идее трезвости ради самоутверждения собственной гордости? "Пережив духовное пробуждение, как результат предыдущих шагов, мы стремились нести это послание алкоголикам и применять эти принципы во всех наших делах..."*

— Звучит так, как будто вы провели в этой группе довольно долгое время, — заметила я. — Но не волнуйтесь: вас не будут "кормить" сказочками и принуждать к какому бы то ни было вероисповеданию или политическому направлению. В любом случае, после двух месяцев занятий мы можете быть свободны — если, конечно, не найдете работу быстрее. Как у вас с этим, кстати говоря, обстоят дела?

В другой раз я встретилась с клиентом, получив извещение о его "прогулах" занятий. Это было бы не столь существенно (биржа предлагала похожие консультации о трудоустройстве), если бы Д. не получал дотации в виде оплаты за коммунальные платежи и продукты питания. По закону, служба отказывала в материальной помощи, если констатировала, что клиент не выполняет взятых на себя обязательств. В том числе не участвует в группе поддержки для длительно безработных.

— Располагайтесь, — я кивком указываю на кресло неподалеку. — Нет-нет, документы — это лишнее… Мы же не собираемся что-то доказывать друг другу. Лучше расскажите, чем живете, чем дышите? Как проводите эти замечательные теплые деньки?

— В смысле, как провожу? — гудит Д. и подозрительно щурится на меня левым глазом. Он у него чуть меньше правого, "украшен" фиолетовым синячком и, очевидно, является результатом произошедшей недавно между товарищами "потасовки".

— В самом обычном смысле, — пожимаю плечами. — Чем занимаетесь, какие вакансии ищете, как вам группа поддержки?

Последний вопрос я задаю уже с определенной целью подвести Д. к разговору о несерьезном отношении к своим обязательствам.

— Нормальная группа, — ровным голосом отвечает клиент, но я замечаю, как на мгновение напрягается и вновь расслабляется его лицо. — Люди интересные, руководитель мировой, кресла удобные...

— А о чем говорили в последний раз?

— О чем говорили?

— Да.

— О всяком разном… Ну там… Черт… Ой, извините… Это так существенно? — нервничает Д.

— А разве вы не вынесли что-то полезное для себя после этой встречи? — отвечаю я вопросом на вопрос.

— Полезное? Да что там может быть полезного? Кофе с булочками да бесплатная бумага? Вот если бы мне работу предложили, — "мечтательно" произносит клиент.

"Будет разговор и о работе, подожди, — думаю. — Но сначала я выведу тебя на "чистую воду" и научу, что означает говорить правду".

— Не могли бы вы рассказать мне о результатах пройденного теста?

— Теста? Какого? — уже откровенно начинает психовать Д.

— Который вы прошли на прошлом занятии, — я в упор смотрю на клиента, но он молчит, и я медленно повторяю. — Тест. Пройденный. На последней. Встрече. С итогами. Которого. Вы. Делились. С руководителем. Группы.

— Ах, этот, — после паузы "вспоминает" Д. — Я забыл его дома.

— Что забыли? — не поняла я.

— Отчет.

— Какой отчет?!

— Об итогах теста, — раздражается клиент.

— Вы заполняли отчет?! — изумляюсь я.

— А что, не надо было? — в свою очередь удивляется клиент. — Нам всем выдали. Я еще переспросил Евгения, ну, руководителя группы этого, а нужна ли эта бумажка вообще. Он сказал, что да...

— И что там было написано, в отчете этом?

— Ну… Типа… Понравилось ли… Всякое такое.

"Боже, вот врет-то, и не краснеет".

— Понравилось что? — с упором на последнее слово спрашиваю я.

— Тест заполнять...

— Вам сказали пройти тест и после — ответить на вопросы типа, "а понравилось ли вам это делать"?

— Ну да… — смущен Д., и я перехожу к последнему, заключительному "аккорду" нашего малосодержательного, но в каком-то смысле ценного для меня диалога.

— Ну и… Что вы ответили?

— Что ответил?

— Да-да, что вы ответили на этот вопрос?

— На вопрос, понравилось ли мне это делать?

— Ну да, — теперь настал мой черед раздражаться, хотя лицо остается совершенно безмятежным.

— Вы что, издеваетесь? — огрызается клиент.

— Издеваюсь? Я просто задаю вопрос, — пожимаю я плечами.

— Задаете вопрос?

— Именно.

Д. долго и с какой-то злостью смотрит на меня и, наконец, изрекает фразу, которой я добивалась от него с самого начала нашей встречи.

— А почему бы вам самой не позвонить руководителю группы и не поинтересоваться об этом? — говорит он, ожидая, вероятно, что я откажусь от предложенной затеи и неприятный разговор, в конце концов, закончится.

— Хорошая мысль, — одобряю я и берусь за трубку.

— Что вы делаете? — в панике спрашивает Д.

— Как что? Звоню Евгению, вы же сами попросили.

— Я не это хотел сказать… Я пошутил.

"Как это по-детски..."

— Ну а я не шучу. Сейчас я позвоню в отдел помощи длительно безработным и выясню, какой-такой отчет вы заполняли и почему должны были отвечать на глупые вопросы о пройденном тесте.

— Не надо звонить, — убеждает меня Д.

— Это почему же?

— Ну… Потому что… Потому что я не заполнял никакой тест.

— Как не заполняли? "недоумеваю" я. — Вы же только что говорили...

— Да мало ли что я говорил? — "взрывается" мой подопечный. — Не заполнял я ничего! Я и на встрече никакой не был. Ни в этот, ни в прошлый раз. Не хочу я туда ходить. Не хочу и не буду. Я не идиот; и с людьми, которые там сидят, не имею ничего общего. Это только вам кажется, что группа помогает — как вы говорили? — интегрироваться в общество и рынок труда, потому что вы здесь сидите и не знаете, как что на самом деле происходит и насколько трудно доказать кому-то, что ты не последний кусок […], но человек со своими нуждами и волей! Государство бросило меня на произвол судьбы и теперь утверждает, что я сижу у него на плечах и не имею желания зарабатывать себе на хлеб! Абсурд! Геноцид! Вы знаете, что это — геноцид нашей нации?

"Как его прорвало, — думаю. — Это хорошо, будет, над чем работать. Главное — вовремя вмешаться и указать на противоречия в его монологе, с тем, чтобы он осознал, насколько его мысли и поступки не соответствуют действительности".

Кроме того, я планирую записать его на программу общественных работ, как только поправки к закону о социальных услугах вступят в силу. По неофициальным данным департамента благосостояния, это должно произойти примерно через месяц. Вот тогда, как мы, коллеги, шутим между собой, и начнется настоящая операция по искоренению из клиента пафоса, безответственности и — как в советское время называли явление, когда люди уклонялись от труда — тунеядства.

*Один из принципов (шагов) группы „Анонимные Алкоголики” (прим. автора).