Глава 6. "Первый контакт". Эксперимент

Дэниэл с силой захлопнул дверь, и швырнув свой рюкзак в дальний угол плюхнулся на кровать. Каждое событие этого дня было настолько непомерным и давящим, как огромная гора и в тоже самое время, не оставляя в покое, гудело разбуженным ульем в голове, жалило своим ядовитым ядом. Он ощущал себя настолько маленьким и ничтожным, что хотелось только одного — убежать и забыться, это казалось единственным выходом.

Дэниэл лениво окинул взглядом комнату, которая сейчас напомнила ему место где был убит персонаж вчерашней игры — полки с разными книгами и всякими интересными безделушками, на стенах разнообразные фотографии старых домов, замков и лесистых местностей. Центром этой композиции был плакат с изображением жуткого отеля внушительных размеров, там же была надпись: «Познай то, чего не знаешь, почувствуй то, чего не чувствовал и тогда узришь суть». А монитор компьютера очень уж походил на чёрное прямоугольное стекло из пресловутой игры. Да и сам он, развалившись на кровати, напоминал труп персонажа с торчащим кинжалом — безжизненный и бездыханный, не способный что-либо сделать.

Благодаря матери, приложившей не мало усилий по благоустройству комнаты, и которой постоянно приходилось заставлять Дэниэла наводить порядок — здесь царила уютная атмосфера. Лишь небольшая часть комнаты принадлежала его младшему брату — письменный стол со школьными принадлежностями, книжные полки с комиксами, любимыми игрушками, учебниками, и один вместительный шифоньер. Если бы Бобби периодически не появлялся и не маячил бы перед носом старшего брата, напоминая о своём существовании, то оставшаяся часть комнаты была бы уже давным давно успешна поглощена. Как-то раз, Дэниэл даже позабыл о дне рожденье своего брата и вспомнил о нём только тогда, когда увидел на кухне праздничный торт.

Дэниэл взял смартфон и с досадой обнаружил, что из-за дождя на экране появились несколько размытых пятен — ещё одно последствие неудачной череды событий. Открыв мессенджер и найдя в списках Эшли Трейси, он взглянул на её привлекательные черты лица, которые почему-то напомнили ему восковую маску. Она было в сети семь минут назад. Возникло странное, не естественное чувство близости и непреодолимое желание принять её щедрое предложение. Написать, только написать. Выразить свою боль и … .

Он взглянул в сторону. На полу в нескольких шагах лежала та самая груда игральных карт. Это созерцание вызвало в душе одиночество и отстранённую жалость, будто видишь развалины домов, одинокие руины, разорённые пастбища некогда процветающей деревни, где все жили в мире и полной гармонии: видишь всё это, но ничего не можешь поделать. Он перевёл взгляд на экран. Писать или нет?

Где-то внутри заклокотал голос.

Дружище, ты думаешь совсем не тем местом. Забыл, что произошло тогда? Даже не вздумай. Ни в коем случае. Держись от этого по дальше!

Желание слегка отступило. Он отложил телефон в сторону и погрузился в жуткие образы прошлого.

Это случилось три года назад, когда Дэниэл Джей Лэндвуд учился в старших классах школы западного Нью-Хэмпшера. Учился он достаточно хорошо, хотя сам никогда не считал себя отличником. Просто в последние годы возникло желание к постижению новых горизонтов, помогающих лучше понять окружающий мир. А для хорошей учёбы, всего-то и требовалось, чтобы была прилежная дисциплина и своевременное выполнение всех домашних и классных работ, что ни с первым, ни со вторым у Дэниэла не составляло особых проблем.

Однажды его одноклассник Гарри Печчер — заядлый гуляка и любитель все возможных острых ощущений, предложил сходить на одну вечеринку, намечавшуюся на ближайший уикенд. Дэниэл долго колебался. Он был из тех кто не посещает подобные мероприятия. Не потому что он имел отклонения в предпочтениях или какие-то предубеждения, а потому что, так сложилась его жизнь. После гибели отца, отразившейся на всей их семье и ещё больше на нём самом, он стал отстранённым и замкнутым. Иной раз сталкиваясь с жизненными трудностями и не зная как их решить, не окрепший ум, а зачастую и весьма окрепший ум тоже, не находит иного выхода кроме как уйти в себя, спрятаться в свой домик, свой личный мир, где всё знакомо и устроено по-своему усмотрению — своего рода защитная реакция организма. Поэтому у Дэниэла совсем не было друзей и он даже не знал как нужно знакомиться и вести те или иные беседы, принятые в кругу сверстников. Но это совсем его не огорчало, потому что утратив этот аспект коммуникации, естественным способом развивающийся у человека живущего в социуме, Дэниэл и не чувствовал этой нужды. Непознанное — не познаётся. Дэниэла словно вырезали из общества. Оставили за пределами порочного круга. Вытащили из всепоглощающего болота. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем, пытающимся разобраться что же твориться в человеческой среде. Но это, как оказалось было не лёгкой задачкой. Он видел изменения, перемены которыми подверглись его друзья и бывшие одноклассники. Даже можно сказать превращения их из детей во что-то иное, более зловещие. Ведь зачастую изменения были далеко не в лучшую сторону.

После недолгих уговоров Дэниэл всё же согласился на подобную авантюру, хотя внутри него что-то не соглашалось с этим решением и несколько омрачало его настроение. Они приехали в комфортабельную виллу, расположенную за городом к западу от Крэнстона. Дэниэлу показалось, что он попал в мир какого-то молодежного фильма или сериала, настолько всё соответствовало увиденному на экране, хотя сам и не смотрел подобное, считая это скучным. За привлекательным фасадом виллы скрывалась ещё более завлекательная обстановка. На заднем дворе, вдоль всей стены дома раскинулась терраса с летней кухней, дальше просторный бассейн с лиловой подсветкой, по обеим сторонам зелёные газоны с богатой растительностью и несколькими помпезными беседками.

Переступив порог дома Дэниэл ощутил легкую тревогу, которую он списал на не привычность к подобным мероприятием. Гарри сразу же куда-то пропал и оставшийся в одиночестве Дэниэл, присев на кожаный диванчик в углу террасы, принялся осматриваться. Народу здесь было хоть отбавляй. Пожалуй, приехали все кто смог. На кухне богатый шведский стол, стол с выпивкой, несколько парней на трёх жаровнях готовили барбекю, на газонах ещё пару столов с закуской и питьём, а на кухне он приметил дополнительные ящики спиртного. Кажется, не достатка в выпивке здесь нет — хватит на пару Крэнстонов. Дэниэл заметил, что девушек было на треть больше чем парней. Царившая здесь атмосфера была разряженной, в каждом действии улавливалась раскованность и беззаботность. Со всех сторон слышались шутки и анекдоты, забавные жизненные истории — никакой принуждённости, никакого давления. Всё было естественным. Может ему тоже следует присоединиться к этому веселью, слиться с праздником, оторваться от всех проблем и забот. Хватит уже быть нелюдимым, быть букой сидящим в своём чулане. Несомненно, так и нужно поступить.

Вдруг Дэнни заметил её — Эшли Трейси. Она прошла к противоположной стороне террасы и уселась на диванчик, на котором сидели три девушки. Он не сразу узнал Эшли, а когда узнал то не поверил своим глазам, поскольку видел её впервые в новом амплуа, да и не вязалось в его воображении та скромная Эшли с её нынешней модной внешностью, к тому же ещё в этакой увеселительной обстановке. Судя по всему, это были её хорошие, близкие (или как там это называется) подруги. Они поглядывали по сторонам, о чём-то переговаривались и всё время весело и заливисто смеялись. Несмотря на людей, находившихся между ними, Дэнни прикрыл рукой лицо, но в его строну девушки не смотрели. Подруги Эшли ему сразу не понравились, пусть они и были своего рода гуру-франтихами, хоть на глянцевый журнал лепи, но их поведение напоминало повадки какой-то рептилии: то извернуться-вывернуться, то зашипят, что аж язык высовывается, то уставятся не мигающими глазами — натуральный змей-искуситель, подумал Дэнни. Но похоже, что Эшли была ими словно очарована.

В этот момент Эшли встала и бабочкой упорхнула в сторону бассейна, где повисла на шее какого-та парня и впилась в его губы.

Дэнни стиснул зубы и отвернулся. Ему захотелось поскорей покинуть это место. Или может всё-таки остаться и попытаться завязать разговор? Да, и что он скажет? «Привет, Эшли! Как дела? Тебе помочь с домашней работой?». Или, как говорят, нужно выпить чего-нибудь для храбрости и глядишь язык сам и развяжется.

Словно услышав его мысли, сзади возник Гарри с приятелем.

— Держи! Это поможет тебе встать на рельсы. — Сказал Гарри, потягивая стакан хайбол.

Дэниэл не уверенно взял холодный стакан и почувствовав нотки можжевеловой ягоды и грейпфрута, вопросительно взглянул на друга.

— Давай пей, иначе ни как.

— А то, так и будишь сидеть здесь как пришитый, — шутливо сказал подошедший вместе с Гарри парень и протянув руку добавил. — Джим Хёрш. Гарри много рассказывал о тебе.

— Дэнни, просто Дэнни. — Поздоровался он и удивился, что его кто-то знает.

Дэнни заглянул в стакан и ему показалось, что он смотрит в глубокий колодец. Не желая подчиняться принятому решению, внутри что-то протестовало. Дэнни усилием воли подавил это чувство и сделал несколько глотков. По пищеводу прокатилась обжигающая и согревающая волна, как если бы в тебя маленькими дозами заливали горящую смесь для поддержания тепла.

— Дэн, ты слышал анекдот про то, что маленькая дырка лучше большой? — С интересом спросил Джим.

— Нет.

— Тогда слушай. Встретились как-то гинеколог и проктолог. Гинеколог спрашивает… .

Дослушать до конца анекдот он не смог — вокруг всё начало плыть. Дэниэл слышал, что от спиртного начинает приятно покруживаться голова. Но что-то подсказывало ему: происходящее сейчас было чем-то другим. Окружающее начало меняться, словно переходить в некую иную реальность. Менялось не просто само пространство — менялось всё, в том числе и люди, их облик. Дэниэла охватил не поддельный ужас от того, что он увидел. Лица людей приобрели бледно-серый, мёртвенный цвет, а у некоторых чуть ли не чёрный — гниющий, как после продолжительного некроза. Вместо беззаботных улыбок — огромные, выражающие дикий животный оскал пасти, с длинными острыми зубами. Глаза стали чёрными, у других мутно-серыми, как-бы затянутые не просвечивающей плёнкой, и абсолютно безжизненные, бесчеловечные. Единственное, что в них можно было разглядеть — не прикрытый, в сотни раз гипертрофированный животный инстинкт.

В детстве Дэниэл посмотрел один фильм ужасов, который очень его напугал, оставив в памяти неизгладимый след страха, как отпечаток подошвы на свежем бетоне. Фильм этот был про оборотня. Тело его, как у человека, но покрытое густой тёмной шерстью, а голова волчья. Разница была лишь в одном: у волка выражение было спокойное, в какой-то степени умудренное, смотрящее вдаль. Он проявляет злобу хищника только во время атаки или обороны. Но во взгляде оборотня абсолютно не было того спокойствия. В его выражение присутствует только животная ярость, в сотни раз превышающая ярость волка — дикая и безумная. При взгляде в эти нечеловеческие и даже неживотные глаза, ты понимаешь, что они напрочь лишены снисхождения и никакие мольбы или просьбы его не остановят. И когда оборотень будет заживо раздирать тебя на части твои душераздирающие крики, наполненные болью, не пробудят в нём ни капли сострадания, ни грамма сочувствия. Никто не тебе не поможет. Это напугало Дэниэла больше всего.

И сейчас он видел это — десятки глаз были глазами того оборотня. В них отражалось то, что в сотню раз превышало ужас их изуродованного внешнего вида. Это была абсолютная бесчеловечность, лишённая сострадания, на которые не подействуют никакие просьбы, и они не остановятся ни перед чем.

Дэниэл обратил внимание, что их когтистые пальцы, покрытые мёртвыми струпьями, сжимали всё те же бокалы и фужеры, но теперь в них бурлила какая-то чёрная и едкая жидкость. Он явно уловил её не приятный, гниющий запах.

В абсолютной тишине, пришедшей на смену музыке и разговоров, жуткие фигуры людей были неподвижны, словно позируя невидимому фотографу. В этом всеобщем оцепенении было что-то ещё. Искаженные образы словно бы исподволь подсмеивались над Дэниэлом, зная, что он их видит, но не показывали этого, делая вид, что они просто безжизненные манекены и совершено не представляют никакой угрозы. У Дэниэла создалось ощущение, что в следующую секунду, повинуясь некому скрытому зову, они повернут свои головы в его сторону, хитро оскалятся и кинуться прямиком на него.

Мёртвую тишину прорезало громкое чавканье и звуки похожие на раздирание полотна. Дэниэлу не хотелось видеть, что там происходит — это могло быть что угодно, нечто ещё более ужасное. А ведь в той стороне стояла Эшли и увидеть её в таком виде казалось невозможным и Дэниэл боялся этого ещё сильнее. Но голова предательски начала поворачиваться на шум. Около бассейна, там где некогда миловались люди в купальниках, устроивших негласный парад красоты (как окрестил его Дэниэл) и где раскованность и непринуждённость ощущалась больше всего, сейчас происходило нечто нечеловеческое. Более крупные существа раздирали на части дюжину тел несчастных девушек с такой лёгкостью будто это была канцелярская бумага. Они столпились над мёртвыми, бьющихся в конвульсиях телами и с жадностью пожирали свою жуткую еду. Кровь, окрасившая воду бассейна в алый цвет, растеклась повсюду и постепенно подступала к границе террасы.

Шок парализовал Дэниэла, не позволяя что-либо осмыслить, а внутри похолодело, словно его внутренности засунули в морозильную камеру. Но под всем этим грунтом онемения пульсировал инстинкт, который был знаком всем живым существам — инстинкт самосохранения, который бил сигнал тревоги — нужно бежать!

Однако, произошедшее в следующее мгновенье заставило отступить и забиться в угол и этот инстинкт. За фигурами чудовищ разверзлось полотно чёрного пространства. Дэниэлу показалось, что расстояние до него было не досягаемо — тысяча лет. Их разъединила целая тысяча лет. Пространство было настолько плотным и густым, что казалось чем-то материальным — протяни палец и почувствуешь его вязкость и плотность. Вдруг в черноте Дэниэл краем глаза заметил какое-то движение. Там двигалось что-то чёрное. Это казалось невозможным, поскольку чёрное на чёрном не должно быть видным, оно должно сливаться в одно целое. Но он это видел и довольно отчётливо. Видел, потому что цвет этого движения были ещё более чёрным, но такого не существует в реальности! Казалось, что оно чернее самого космоса. Глаз, немного привыкнув к такой тьме, стал по-немногу различать то, что находилось в этом движении — это напоминало какие-то силуэты. Такие силуэты, которых Дэниэл никогда прежде не встречал, которые не существовали в природе, в той природе, которую знал и видел человек. Тёмные фигуры трудно было описать человеческим языком — это было что-то аморфное, не имеющее чёткой грани, находящееся сразу в нескольких измерениях, они словно танцевали, кружились вокруг застывших чудищ. И движение это было другим, протекающим по законам некой иной реальности, выходящей за рамки нашей трёхмерной геометрии.

Дэниэл не знал, как можно было вырваться из этого страшного плена и возможно ли это было вообще? Его поглотило паническое отчаяние. В это время от куда-то изнутри пришла мысль — не его мысль: нужно ослабить хватку, просто напросто разжать пальцы. И он это сделал. Казалось, это единственное, что он мог сделать, всё остальное было просто неосуществимым.

Стакан вдребезги разбился, разлетевшись на тысячи мелких осколков, а жидкость расхлесталась по полу. Чёрная едкая жидкость. Она бурлила и шипела. Окружающее вновь вернулось в своё нормальное или правильней сказать привычное состояние (так как Дэниэл уже не был твёрдо уверен в том, что являлось нормой). Вернулась ритмичная музыка, шумные разговоры и все очертания привычного, знакомого мира. Джим, который всё ещё рассказывал анекдот, замолк на полу слове. Гарри и стоящие рядом ребята вопросительно глянули сначала на разбитый стакан, зловонную жижу они так и не заметили, к тому времени уже испарившуюся, затем на Дэниэла. Ощутив свободу, он разом вскочил на ноги и помчался прочь из этого жуткого места. Отбежав на сотню ярдов, он упал на колени и выблевал на газон содержимое своего желудка.

Дэнни открыл глаза и оглядел свою комнату. Желание написать, а тем более идти на вечернее мероприятие совершенно отпало, уступив место страху. Страх перед тем, что он вновь может это увидеть, а такая вероятность существовала и довольно большая, и Дэнни это прекрасно осознавал. А больше всего пугала мысль, что есть вероятность остаться в том мире навсегда и не вернуться обратно в свой мир.

Хотя первые несколько часов, когда Дэниэл шёл пешком домой, а путь был не близкий — четыре с половиной мили, — всё ещё пребывая в оцепенении, не желающим его отпускать, он пытался понять произошедшее, но дать объективную оценку он так и не смог. С другой стороны хотелось забыть увиденное словно дурной сон. Но на следующий день произошло то, что навсегда похоронило и эту мысль и всю его прежнюю жизнь.

Находясь в школе, Дэниэл заметил, что на лицах многих учеников кружат какие-то тени: от светло-серых, до тёмно-мертвенных. Его захлестнула новая волна испуга, особенно после того как он встретил нескольких учащихся, лица которых ни чем не отличались от гниющего трупа в гробу. «Армия зловещих мертвецов», подумал Дэнни. «Я вижу армию зловещих мертвецов».

Не выдержав всего этого, он бросил оставшиеся занятия, досидев только до полудня. Дэниэл спешно шёл домой, и свернул на Нэйбл-стрит (хотя прежде никогда не проходил здесь и сам не понимал почему он это сделал) — улица славившая своими барами и несколькими элитными клубами.

Пройдя несколько минут по Нэйбл-стрит Дэнни внезапно остановился напротив входа в один из баров. Его как будто что-то тянуло туда. Он почувствовал оцепенение смешное с колючим, отталкивающим страхом. Пространство вокруг начало становиться серым, размытым, напоминавшим старую, сделанную в начале двадцатого века чёрно-белую фотографию. Дэниэл, испугавшись ещё сильнее убежал.

Следующие несколько дней на учёбу он не ходил, ссылаясь на сильную мигрень и безвылазно просидел дома, пытаясь понять, что же в конце концов с ним происходит. Первое, что пришло в голову — необычная, своеобразная реакция организма на спиртное, но это могло объяснить только случай на вечеринке, но не увиденное на следующий день. Поскольку, выпитое количество алкоголя, которое к тому же было успешно отвергнуто его желудком, выводилось из организма за пять, максимум шесть часов, могло произвести увиденный эффект только на это время. Возможно, это было каким-нибудь остаточным результатом действия спиртного, но полученные позже сведения опровергли это предположение. Чтобы расставить все точки над «И» Дэнни решился на несколько экспериментов (чему способствовало его врождённое чувство любопытства и жажда узнать правду), чтобы выяснить было ли увиденное простым случайным стечением обстоятельств, или тут есть некая повторяющая закономерность, а ещё лучше, чтобы всё это оказалось галлюцинацией, на что он надеялся больше всего, а само худшее — узнать, что он сошёл с сума.

Дэнни посетил четыре вечеринки. Он поделил всё расстояние на три отметки: дальняя, она же первая (её отрезок составил пятьдесят футов — это предельное расстояние на котором «эффект искажения» (так назвал Дэнни это состояние) начинал проявляться); средняя или вторая отметка (начиналась с десяти футов); и близкая — третья (меньше трёх футов). Сначала он встал на противоположной стороне улицы, от того дома где проходила вечеринка — первая отметка, пытаясь что-либо уловить. Поначалу, простояв там около пяти минут, появилось чувство лёгкого волнения и беспокойства. Затем он перешёл дорогу и встал в непосредственной близости от дома — средняя отметка. Спустя две минуты волнение и тревога заметно возросло. После Дэнни зашёл на территорию дома — близкая отметка, но внутрь заходить побоялся. Не прошло и минуты как на этой отметки чувство тревоги и волнения стали ощущаться более явственно, вдобавок появился угнетающий страх, а изнутри, где шло самое веселье, исходила пульсирующая аура. Это была негативная, отталкивающая аура. Здесь же, простояв чуть более трёх минут, он заметил, что очертания дома исказились, а пространство окутала зловещая пелена мрака. На всём отрезке эксперимента, чтобы не привлекать внимания, приходилось делать вид, что он ждёт одного знакомого (хотя выглядело это конечно глупо и отнимало много времени). Позже, внутреннюю часть — эпицентр, он назвал критической — четвёртой отметкой, и пообещал самому себе, что ни при каких обстоятельствах не будет в неё заходить.

Чуть позже Дэнни проделал тоже самое с несколькими барами. Итог был тем же, но с двумя отличиями: во-первых, на всех трёх отметках тревога и страх ощущались намного сильнее и протекали более болезненно, (скорей всего, это обуславливалось частотой проводимых действий, как запах нечистот, въевшийся в окружающее пространство и остающийся даже после тщательной чистки). Во-вторых, ещё находясь на первой отметки, очертания бара приобрели искаженный образ, а на третьей отметки образ стал более отчётливым и в большей степени походил на тот ужас, который он увидел во время «первого контакта» (так Дэнни назвал событие на вечеринке). Проведя не мало времени вблизи от баров, Дэнни обнаружил ещё одну интересную вещь: на лицах людей, которые совершили «отрицательное действие» (ещё один термин, который ввёл Дэнни) — употребление алкоголя, курение, все возможных видов наркотиков и прочей дряни; кружились тёмные тени, а лица заядлых посетителей, отличающихся большим стажем, особенно сразу после совершения «отрицательного действия», были изуродованы и походили на мерзких чудовищ во время «первого контакта». Про прелюбодеяние он не мог ничего однозначно сказать, но предполагал, что «эффект искажения» будет таким же, но точно установил, что у падших женщин, гуляющих возле бара, лица были изуродованы до неузнаваемости и выражали полный ужас. Всё осложнялось тем, что «эффект искажения» на лицах можно было созерцать находясь в непосредственной близости от объекта — в радиусе не более трёх футов, и не менее минуты, а точнее — семидесяти секунд. Иначе изменения на лицах видны не были, на что Дэнни вздохнул с облегчением — созерцать такой ужас всегда и везде выглядело не лучшей перспективой.

Вывод первый: эксперименты показали, что «эффект искажения» не связанн с алкоголем, так как, на протяжении всего исследования он был абсолютно трезвым (к тоже уже прошло пять недель), да и как вообще после произошедшего можно было что-то употреблять? Видимо, причиной «эффекта искажения» во время «первого контакта» было что-то другое. Но что именно?

Вывод второй: четыре из четырёх вечеринок показали одинаковый результат с незначительной разницей в степени ощущений, как и три бара из трёх, значит причиной «эффекта искажения» являлись эти места, а в первую очередь то, что совершали люди — «отрицательные действия».

Вывод третий: эксперименты доказали, что способность видеть «эффект искажения» является постоянно повторяющимся явлением, не зависимым от внешних факторов, а значит приобрело статус постоянной способности, что в некоторой степени огорчило Дэниэла.

Оставалось ответить ещё на несколько вопросов, не оставляющих его в покое: что он видел? Что это было? И почему он это видит?

Конечно, у Дэниэла было уже несколько предположений на этот счёт, но их ещё нужно было проверить.

Дэнни встал с кровати и с решительным видом начал мерить шагами комнату. Его отягощали последние события и не своей проблематичностью, а тем, что отдаляли его, уводили куда-то в сторону и приводили мысли в полный беспорядок. И мало того, что он никак не противостоял им и не пытался их решить, так к тому же он вообще занимался посторонними вещами — компьютерные игры, постоянные просмотры всяких дурацких роликов и видео, отнимающих твоё драгоценное время и заполняющих ум всяким мусором. Дэнни бросил раздражённый взгляд на выключенный зловещий чёрный экран монитора, пытаясь подсчитать сколько времени он забрал. И всё это превращало его в какую-ту безвольную и ничтожную щепку, плывущую в потоке событий рядом с другими щепками. Но у всего есть предел. И этот предел уже достиг своей наивысшей точки. И теперь нужно начинать действовать — решительно и бесповоротно. Хватит пресмыкаться!

Дэнни остановился на против книжного шкафа и посмотрел на верхнюю полку: здесь лежали книги его отца — не все, а самые необходимы, в том числе и тетрадь с записями. Его закостенелую плотину сознания вдруг прорвал бурный поток. Дело его отца, вот чем нужно было заняться в первую очередь. Дело в котором было много тёмных пятен, о котором ходило так много сплетен и недомолвок; нужно было довести до конца, раскрыть эти загадки. Дело которое он оставил. По нему прошлась волна стыда и раскаяния. Дэниэлу вдруг пришла мысль: возможно, очень даже вероятно, здесь была связь, между «эффектом искажения» и работой отца. Он чувствовал — ответ был где-то рядом. А как быть с ней? Как быть с тем, что он увидел час назад, с тенями ужаса?