Часть вторая

Шли года, за стенами пещеры ложился и таял снег, проносились дожди и бури, а древний мудрец всё сидел в своей неизменной позе, и только борода его становилась всё длиннее. Но однажды у входа в пещеру вновь зашуршали камни, и внутрь вошёл молодой вождь того же племени, сын старого, рождённый и выращенный на закате его жизни. Старик и рассказал ему о великом мудреце, что живёт в зелёной пещере на далёкой горе.

— Ты мудрец? — спросил молодой вождь, с любопытством рассматривая худощавого старца, сидящего на гладком валуне в неизменной позе. Тот сверкнул на него глазом из-под бровей и только улыбнулся.

— У меня вопрос к тебе, мудрый старец. Нашему племени стало тесно на нашей земле. Уже не хватает дичи, всё меньше становится кореньев и ягод, что находим мы в лесах. И мы решили напасть на соседнее племя. Одобряешь ли ты этот поступок?

— Я не даю советы, — покачал головой мудрец. — Меня не интересует то, чем ты живёшь каждый день, и я не буду принимать за тебя решения, молодой вождь. Я только отвечаю на вопросы.

— Тогда спрошу тебя по-другому, — нахмурился вождь. — Если мы нападём на племя, будет ли это против Течения Жизни? Ведь мы истребим и обратим в рабов других таких же как мы?

— Не будет, — мудрец улыбнулся. — Нападёшь ты или останешься тут, победишь ты или проиграешь — это всё равно Великое Течение Жизни. Будешь ли ты рабом или господином, будешь ли сыт или умрёшь от голода — нет этому разницы.

— Погоди… — молодой вождь потряс головой. — Но отец рассказывал мне… я был уверен… М-м… Он говорил, что не нападает на другие племена только потому, что это будет против Течения Жизни. И ты сам ему об этом сказал. Разве не так?

— Он понял мои слова так, как ему захотелось. И сделал из них те выводы, которые были ему по душе. Если ты не нападёшь, твоё племя умрёт от голода. Если нападёшь, у тебя есть шанс победить и шанс проиграть. Но что бы ты ни выбрал, смерть или жизнь, это всё равно останется Великим Течением Жизни…

Молодой вождь покинул пещеру мудреца в ещё большем смятении, чем пришёл к нему. Но он вынес оттуда одно: племя может выжить, и это не будет против заповедей Течения Жизни. «Тем лучше. Значит, мы нападаем!»

Шли дни, недели, месяцы. Старец всё так же сидел в пещере, терпеливо ожидая новых гостей. И, наконец, они явились. Возле входа загрохотали шаги, и внутрь по одному, вошли три воина, все — в крепких шкурах, покрытые свежими шрамами. Особенно выделялся один — со свежим шрамом, идущим через всё лицо, седобородый и злой.

— Это тебя называло мудрецом то проклятое племя? — зарычал он на старца, безмятежно щурившегося в потолок.

— Я, но никому советов я не давал, — кивнул тот и печально покачал головой. — Значит, они проиграли. Что ж, вероятно, таков был их путь в Великом Течении Жизни…

— Э? — не понял седоволосый. — Я спрашиваю, так это ты отдавал им приказы, ты приказал напасть на нас?!

— Нет. Я только слушаю вопросы и даю ответы. Я не советую и тем более не отдаю приказов.

— Как так? — снова не понял воин. — Ты вообще — кто такой? Что за Течение?

— Я — тот, кто постиг Течение Жизни. Я не решаю проблемы людей и животных, трав и деревьев, камней и облаков. Я не вмешиваюсь в их жизнь, я просто отвечаю, если меня спрашивают. А что такое Течение Жизни…

— Что?.. — в седоволосом проснулось какое-то детское любопытство. Мудрец улыбнулся — так светло, что воинам показалось, что в пещере неожиданно взошло солнце. Его глаза, едва видимые сквозь длинные брови, неожиданно зажглись неземным пламенем.

— Течение Жизни… Это вечный, неостановимый поток нашего существования, несущий свои незримые воды сквозь века и столетия, пространство и время, звёзды и иные миры. Всё, о чём мы способны сказать: «Оно существует!», всё, что живёт и дышит, движется и стоит на месте, распадается и вновь собирается вместе — всё это Течение Жизни. У него нет начала и нет конца, само время подчиняется этому безграничному потоку всеобщего существования. Для него нет разницы — мёртвое или живое, страдающее или радующееся, камень или человек — все они равно входят в него и являются его частями. Всё, что мы думаем, всё, что мы желаем, всё, что мы забыли — всё это часть Великого Течения Жизни…

Люди потрясённо слушали речь мудреца, забыв о том, зачем пришли сюда, и хотя понимали из его слов даже не треть, им казалось, что они прикоснулись к чему-то невероятно огромному…

— То есть, ты не отдавал приказ? — седоволосый нахмурился, не понимая собственных чувств. — И ты вообще так не делаешь… То есть, если наши люди будут к тебе ходить, ты и им будешь отвечать?

— Буду, — мудрец улыбался. — Затем я здесь и есть…

Шли года, потом — века. Молодое племя расширялось, завоёвывало новые земли, изучало мир вокруг себя с любопытством ребёнка, выползшего на улицу. Оно научилось выплавлять металлы, и в горах застучали кирки шахтёров, а лозоходцы искали новые месторождения. Постепенно изменилась структура племени, появились новые органы власти, и мало-помалу бывшее племя становилось государством. Но каждый год новое поколение обязательно вели в пещеру, стоявшую уже не возле стойбища — возле настоящего города. И там дети задавали вопросы грустно улыбающемуся старцу, сидящему на большом гладком камне.

— Уважаемый мудрец, а вот если я стукнул своего друга в нос — это плохо? Господин воспитатель говорил нам, что это нехорошо, что нужно выяснять отношения словами, а не кулаками.

— Слова имеют ничуть не больший и не меньший вес, чем кулаки, — отвечал старец, качая бородой, уже устилающей пол пещеры перед валуном мягким белым ковром. — Слово может нести точно такую же, если не большую, силу. Но боль твоего друга и твой стыд от слов воспитателя — они ничего не меняют. Что бы ты ни сделал, мир не перестанет быть миром, и поэтому ты можешь руководствоваться только своим собственным разумом, своим собственным чувством справедливости. Это — Великое Течение Жизни.

И всем, кто спрашивал его, он отвечал. Он никому не давал советов, но отвечал на заданный вопрос. Но только если этот вопрос не касался какой-либо стороны знания.

— Я не отвечу вам, что происходит в соседней стране, будет ли завтра дождь, и что принесёт вам новый вождь, — говорил мудрец, когда его спрашивали о чём-то подобном. — Я отвечаю на вопросы вашей души, а не вашего разума, вопросы о том, к чему вы стремитесь и во что верите, а не о том, что вы будете есть завтра. Я не всезнающ, я всего лишь часть Великого Течения Жизни…

Однажды маленькая девочка, с удивлением глядящая на мудрого старца, спросила его: «А что такое любовь?» И старец ответил ей:

— Любовь — это всего лишь крохотное слово, придуманное разумом для разума, для того, чтобы человек мог как-то назвать свою привязанность к другому человеку. Вы сами вкладываете в него свой смысл, и то, что вы назовёте для себя любовью, и будет любовь. Разум сам для себя создаёт мир из слов, понятий, определений, но этот мир всё равно остаётся реальным только для этого разума. И со смертью этого разума этот мир уносится Великим Течением Жизни, ибо каждый из нас — его частица…

Девочка мало что уловила из слов мудреца, но она поняла, что он не верит в любовь. Она долго думала над этим, и ей стало жалко мудреца, который не знал, что значит любить. А она знала — ведь она любила своих маму и папу. И она решила доказать старцу, что в мире есть настоящая любовь.

Много раз ходила она к мудрецу, задавала ему вопросы и пыталась понять то, что он ей отвечал. Шли годы, девочка стала девушкой, но день за днём, всё время, свободное от работы, проводила она в зелёной пещере на далёкой горе. Она и не заметила, как влюбилась в этого мудреца, как он стал ей самым дорогим человеком на свете.

— Но разве Великое Течение Жизни не включает в себя все эти чувства, мысли, всё то, чем живёт человек? — спрашивала она у мудреца.

— Конечно, включает, — соглашался тот, с интересом глядя на девушку, не оставлявшую попыток его переубедить.

— Тогда это значит, что в нём сосредоточено бессчётное множество любви, которые испытывают самые разные люди, которой жили они в прошлом, и которой будут жить в будущем, верно?

— Верно.

— Тогда значит, Течение Жизни должно знать и понимать, что значит «любовь», и это значит, что любовь не может не существовать!

— А ты знаешь, как любит камень? — спрашивал мудрец, и девушка замолкала. — А вода? А ты испытывала когда-нибудь любовь времени? И что же тогда есть истинная любовь, какая из них должна быть выбрана?

И девушка снова уходила от мудреца в раздумьях, а потом возвращалась, и вновь задавала свой вопрос, и вновь мудрец отвечал на него так, что ей ничего не оставалось, как снова уйти. Её любовь становилась крепче, а вместе с ней — и желание убедить старца в существовании этой любви.

— Но если любви нет, что же тогда есть эта привязанность, которую люди испытывают друг к другу и называют любовью?

— Человек создал общество, а общество создаёт человека. Чтобы не чувствовать себя одинокими, люди протягивают между собой крохотные нити, создающие иллюзию того, что они связаны, что они вместе и никогда больше не будут одиноки. Они боятся потерять эти связи, как если бы боялись потерять собственную жизнь, ибо даже тем, кто никогда не знал холода одиночества, страшно представлять его. И они цепляются за эти привязанности, дают им имена, и живут ими, и умирают во имя них. Всё это — Течение Жизни.

— Но ведь ты же веками сидишь в этой пещере, неужели ты не чувствуешь себя одиноким? — удивилась девушка.

— Я не одинок, — улыбка старца была словно солнце. — Я здесь, и я не здесь. Я — всего лишь маленькая частичка Великого Течения Жизни, и даже если бы я захотел, я никогда не смог бы быть одиноким…

— А я могу быть одинокой? — спросила девушка.

— Ты — можешь чувствовать себя такой. Никто из нас не одинок. Просто ни один человек не чувствует этого удивительного Потока, этого безграничного Течения Жизни… Если ты ощутишь его, ты никогда не сможешь быть одинокой.

И девушка снова уходила, не зная, как спорить со всезнающим старцем.

Однажды она пришла к мудрецу в пещеру и села перед ним, устремив на него глаза, в которых горела решимость.

— Я много спорила с тобой, мудрец, но ты всегда находил ответ на мой вопрос. Я скажу, почему я так долго пыталась тебя убедить. Я люблю тебя, пусть даже ты так далёк от жизни и всего, что её составляет. Ответь мне на вопрос. Почему я полюбила тебя?

— Твоя душа жаждала знаний, — грустно улыбнулся мудрец. — Зная, что любовь есть, ты спросила, существует ли она. И, получив ответ, решила, что я сказал «нет». Ты пожалела меня, думая, что я одинок, и, пытаясь доказать, что любовь есть, сама создала свою связь. Но ты любишь не меня, а свою связь, ведь ты не знаешь меня. Ты стремишься не ко мне — ведь невозможно стремиться в бездну, — а дальше от своего одиночества. Ты слишком долго была со мной, и теперь между тобой и теми, кого ты могла полюбить, воздвигнута стена несхожести, непонимания. Но это тоже Течение Жизни.

Девушка молча смотрела на старца, внезапно и с каким-то подспудным страхом осознавая, что он вполне может быть прав. Но всё-таки кое-что не давало ей покоя.

— Почему ты — бездна?

— Потому что я — это Течение Жизни, а Течение Жизни — это я. Это та бездна, в которую не шагнуть обычному человеку. Слишком многое нужно отринуть, чтобы ступить на этот путь, слишком многое из того, что делает тебя человеком. Я — не человек. Я — бессмертная частичка Великого Потока.

Девушка склонила голову, а потом, ни слова не говоря, ушла. И больше не приходила в пещеру с зеленоватым сиянием.

Прошло много лет с того момента. Девушка выросла, влюбилась, вышла замуж. У неё родилось много детей, и однажды пришло время идти им к мудрецу, что жил в зелёной пещере на далёкой горе. Женщина долго думала, и всё-таки решила ещё раз сходить к тому, кто когда-то был ей ближе всех на свете.

Она вошла в пещеру и с содроганием поняла, что здесь ничего не изменилось. Дети уже ушли, и теперь только борода, белая, как снег, ковром устилавшая пол перед валуном, переливалась в зеленоватом свете. Женщина опустилась на пол перед старцем, всё так же восседавшем на этом валуне, и спросила:

— Ты помнишь меня, бессмертный мудрец?

— Помню, маленькая девочка, что пыталась доказать мне существование любви, — улыбнулся мудрец, и женщина вздрогнула от этой улыбки.

— Я решила больше не приходить к тебе, но вот я здесь… — вздохнула она, рассматривая неизменно худое тело старца. — Скажешь мне, почему?

— Твоя связь крепка, и она не рухнет до самой твоей смерти, какие бы усилия ты не прикладывала, — покачал головой мудрец. — Но твоя любовь и твоя боль — это тоже Великое Течение Жизни. Твои дети умны, они много расспрашивали меня, и многое поняли, словно кто-то уже рассказал им о Потоке.

— Ты так и не поверил в существование любви? — горько улыбнулась женщина, вспоминая себя молодую. — Впрочем, когда есть Поток, зачем верить в любовь?

— Вера — это прерогатива человеческого разума, — мудрец понимающе смотрел на неё. — Вера, любовь, боль и страдания — это названия, придуманные человеком для того, чтобы создать свой мир. Мы все живём в слишком разных мирах, и только совсем чуть-чуть соприкасаемся друг с другом, когда пытаемся общаться. Люди — воистину великие творцы, из одного-единственного мира они создают для себя тысячи крохотных, удобных лично им мирков. И если бы не страх одиночества, как бы были они, наверное, счастливы, если бы с их мирком не соприкасался чужой…

— А ты?

— У меня есть только один мир, мир Великого Течения Жизни, мир, от которого люди отколупывают мелкие кусочки, чтобы довольствоваться ими самостоятельно, не пытаясь постигнуть всю глубину жизни. Они, конечно же, правы… Если бы они захотели жить в Великом Потоке, то уже перестали бы быть людьми…

Женщина ушла, тихо улыбаясь. Она знала, что придёт в эту пещеру ещё один раз — последний.

Прошли годы. Дети женщины стали взрослыми, потом состарились; некоторые уже имели внуков. И однажды в пещеру, всё так же сияющую зеленоватым светом, вошла крохотная полупрозрачная старушка, опирающаяся на длинную палку и на руки двух девушек-правнучек. Она полными слёз глазами обвела взглядом свод пещеры и, опираясь на руку идущего позади сына, вошла внутрь.

— Здравствуй, маленькая девочка, искавшая любви, — поприветствовал её мудрец, грустно улыбаясь.

Старушка коротким взмахом руки поприветствовала бессмертного старца. По её морщинистым щекам текли слёзы.

— Здравствуй и ты, нечеловек, которого я полюбила… А ты всё такой же, как и в моём далёком детстве… Только борода стала длиннее. Я пришла попрощаться с тобой и задать тебе последний вопрос.

— Задавай.

— Что ждёт меня после смерти? Неужели — забвение?

Мудрец вздохнул и посмотрел на потолок, словно видя там что-то, что недоступно ничьему взгляду.

— Твоё тело станет землёй, твои кости истлеют. Твой род долго не пресечётся, быть может, никогда, ибо многим детям дала ты жизнь. Ты хорошо жила, но в памяти ты останешься недолго, и только легенды будут повествовать о прекрасной девушке, влюбившейся в бессмертного демона… А душа твоя воссоединится с Великим Потоком, и никогда уже не исчезнет из Вечности. Ты будешь рождена новой женщиной и проживёшь новую жизнь — чтобы вновь вернуться в Великие Воды и принести им свою любовь и муку, тоску и счастье. И так будет повторяться бессчётное количество раз. Ведь ты — часть Потока, что никогда не достигнет конца.

— Спасибо… — тихо прошептала старушка, отпуская руку сына и шагая на нетвёрдых ногах к мудрецу. Она доковыляла до валуна и, приподнявшись на цыпочки, с трудом залезла наверх. Мудрец помог ей, и в улыбке его была боль.

— Спасибо тебе, мудрец, за то, что был в моей жизни… — старушка изо всех сил обняла старца, и тот в ответ заключил её в объятия.

— И тебе спасибо, маленькая девочка, что верила в любовь, — тихо прошептал мудрец. — Мне будет тебя не хватать.

Старушка улыбнулась — и такой улыбки никто не видел у неё с самого детства.

— Ну вот и всё. Я всю жизнь ждала этих слов. И моё долгое ожидание, наконец, закончено… Прощай, мой любимый мудрец…

Она ещё раз отчаянно улыбнулась — сквозь её черты на мгновение проглянула та, что яростно доказывала мудрецу существование любви, которой не может не быть. И обмякла в его руках.

Мудрец грустно смотрел на её закрывшиеся глаза, на улыбку, полную счастья. Сын старушки тихонько подошёл к нему, хмурый и печальный.

— Тебе жаль, мудрец? Ведь она так сильно любила тебя…

Две слезинки скатилось из глаз мудреца, хрустальными каплями упав на покрытое морщинами лицо старушки, но он улыбнулся своей вечной, чуть грустной улыбкой.

— Это всё — часть Великого Течения Жизни. Я не буду горевать о ней. Но никогда не забуду.

«Никогда не забуду маленькую девочку, что искала любовь, а нашла лишь вечный спор с неизменной правдой нашего мира…»