Там на неведомых дорожках...

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там, на курьих ножках

Стоит…

( А. С. Пушкин)

— Стоит… Действительно стоит… И на курьих ножках… Хм! — почесав затылок хмыкнул прыщавый юноша, с рюкзаком на плечах и очками на носу. Затем обернулся и взглянул на кусты, из которых только что выбрался на полянку. Друзья ещё не показались, лишь слышался смех девчонок. Юноша вновь посмотрел на избушку. Она не исчезла. Так и стояла на пригорке шагах в двадцати от него. Нормальная такая избушечка. На самых настоящих курьих ножках. Только на очень больших ножках.

— Да… дела… — задумчиво протянул юноша и вновь почесал затылок. Не отрывая взгляда от сказочного строения, он поправил очки, придавив указательным пальцем душку к переносице. Избушка не исчезла.

— Ух, ты!

Послышался за спиной восторженный возглас. Из кустов появились друзья юноши. Ещё один подросток, длинный и худой. Это он и сумел хоть что-то произнести при виде избушки. А с ним и две девушки, до этого громко смеявшиеся. Увидев необычное строение, они резко замолчали, но закрыть рот от удивления забыли.

Юноша в очках на правах первооткрывателя указал на избушку, хотя её и так все видели:

— Во, смотрите! Она настоящая. И главное — без окон и дверей.

— Ага, — заговорил длинный, — ещё чего. Это, наверно, кто-то специально сделал. Чтобы, таких как ты, пугать, — и, усмехнувшись, несмело шагнул к избушке.

— Не ходи! — закричала одна из девушек, и вцепилась в руку длинного, чем избавила того от следующего шага. Стараясь придать своему голосу больше уверенности, он закричал:

— Эй, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом, — и, улыбаясь, посмотрел на девчонок, давая понять, какой он смелый.

Избушка не заставила себя ждать. Скрипя и раскачиваясь, она стала поворачиваться. Ноги, будто давно затёкшие немного подрагивали, но, всё же переступая, крутили избушку.

Визжа от страха девчонки, уткнулись в длинного. А он, забыв, что надо быть смелым, попятился назад, махая руками на сказочное сооружение.

Только прыщавый юноша остался стоять спокойно. Он, казалось, словно ожидал такого поворота событий.

Избушка поскрипев, повернулась к ним дверями и, твёрдо встав на место, замерла. И тут резко отворилась дверь.

Длинный с девчонками, испугавшись ещё сильнее, побежали обратно в лес, оставив прыщавого в одиночестве.

Тот с удивлением смотрел на вышедшую из дверей, настоящую бабу-Ягу. Его глаза стремительно стали увеличиваться и уже через пару секунд превысили размер стёкол в очках.

— Шаво уставился? Ходють тут всякие, шпать не дають. Уж и не знаю, куда от этого прогрешша деваться. Ну, шаво вылупился? — прошамкала старуха с длинным крючковатым носом. Скрюченная, наверно, от радикулита и одетая в тряпьё Ягуша размахивала одной рукой, а другой держалась за дверь. Она, видимо, боялась свалиться на землю и в нетерпении зло посмотрела на юношу.

— Ну? Шаво вылупился? Говори, шачем пришёл? Шпать хочу.

Прыщавый откашлялся и, поправив очки, решился заговорить:

— Здравствуйте, а вы и вправду настоящая?

— А шаво, шам не видишь? Шо я из дерева шо-ли? Видишь ше наштаяшая. На, потрогай, — она протянула руку. — Швать-то тебя как?

— Иван, — поправив вновь очки и шмыгнув носом, ответил юноша.

— Ну, конешно, Иван. Как ша ешо? Ой, школь я натерпелась от этих Иванов. Так вот и ешо один на мою голову, — она села на край дощечки, прикреплённой к порогу дверей, и видимо заменяющую ступеньку и стала размахивать ногами, обмотанными каким-то тряпьём и обутыми в лапти.

— Ну? Так и будешь молчать? Шаво пришёл-то?

— Да я так, нечаянно. Гулял просто и наткнулся на вашу избушку.

— Прóшто? Как это прóшто? Наткнулша. Как ты мог наткнутша? Шнаю я тебя, — она погрозила пальцем. — Вше вы так. Прóшто. А потом меня в печь, а шам в шундук ша добром?

— Да не надо мне вашего добра, — Иван, поправляя очки, немного отступил.

— Тогда шачем рашбудил? Иди от келе пришёл, раш ничего не надо. А то ходють тут, — она встала и зашла в дом, прикрыв дверь. Тут Иван спохватился, ведь кто ему поверит, что он с самой бабой-Ягой встречался.

— А что, вы мне можете чего-нибудь дать? — крикнул он, шагнув к избушке.

Дверь резко отворилась.

— Ну, наконеш-то. Говори шаво надо, и я пошла.

— А что можно?

— Да што хошешь.

— Что, любое желание можно?

— Любое, — ответила старуха и широко зевнула беззубым ртом.

— А три можно?

— Я шо, на рыбу похоша? Давай говори, а то рашошлюсь и Кощея позову.

— Ух, ты, и Кощея можете?

— Ой, — тяжело вздохнула Ягуся. — Ну, пошлал же нечиштый такого дурака. И впрямь Иван-дурак. Не быть тебе шаревичем, — обречённо махнула она рукой.

— Да и не надо меня в царевичи. Мне лишь бы Наташка влюбилась.

— Тю-ю-ю, вот тошно дурак.

— А что тогда загадать-то?

— Шундук шеребра, коня-шкорохода, шкатерть-шамобранку, полшарштва, яблочко на шолотой тарелошке…

— Не, не… — замахал руками Иван. — Что я со всем этим делать-то буду?

— Ну как шнаешь, другого у меня нет. Могу тебя крашавцем шделать.

— Красавцем? И что, Наташка влюбится?

— Тьфу, да все Наташки и Машки в придачу.

— Мне всех не надо.

— Ой, — прижав ладонь ко лбу, покачала Ягуся головой. — Лушше ты меня на лопату, да в пешь. Шовшем шамушил. Ну, как так мошно беш подготовки в леш идти и меня бабушиньку-Ягушеньку бешпокоить.

— Вы извините, я не нарочно.

— Тогда лови, шо шама дам и штупай, а я шпать пошла и больше меня беш пришины не тревошить, — с этими словами она махнула в сторону Ивана рукой. Появившееся облако, налетая на юношу, превратилось в огромную пасть с клыками. От страха Иван прикрылся руками и, закричав, упал на землю.

— Чего ты орёшь?! Спать мешаешь.

Иван убрал руки от лица. Над ним в темноте склонился длинный и худой друг Славка.

— Спать давай, завтра подъём тяжёлый, — с этими словами Славка лёг, и отвернулся, стянув с Ивана на себя общее одеяло.

Немного погодя Иван выглянул из палатки. Вокруг все спали. Кто в мешках, кто в палатках. Спрятавшаяся за тучку луна совсем не освещала полянку, но почему-то с детства близорукий Иван всё хорошо видел…

***

написана сказка 18.07.2011 г.