Танки. Вестерн

Индейско-ковбойский вестерн.

Над степью Оклахомщины поднимался туман, редкие кусты перекати-поле лениво перекатывали по полю, степной ковыль мелкими шажками ковылял в неизвестном направление, полынь отлынивала от своих прямых обязанностей и не распространяла вокруг пьянящий горький запах, и только солнце исправно припекало землю. Классическую картину сиесты нарушил лязг больших гусениц. На пригорок выехал большой тяжелый танк, светя большой белой шерифской бляхой в виде звезды в белом круге. Позвольте его представить — Шериф Джек Тэдритцатьчетверкин — американец.

— И как эти красные могут по такой жаре скакать по этим прериям? — недовольно пробурчал он, вытирая пот с большого широкого лба, — надо бы послать рейндежра Чаффи прочесать ту ложбинку.

Словно почувствовавшие, что в нем появилась необходимость, прямо из воздуха материализовался рейнджер.

— Звали, шериф? — спросил он, небрежно поигрывая бензопилой (по слухам Чаффи был уроженцем Техаса, где бензопила являлась важнейшим статусным атрибутом).

— Да, нужно немедленно прочесать дальнюю ложбину, у меня предчувствие, что там устраивается большое малохудожественное мероприятие этих индейцев. На этих диких плясках старые шаманы индейских племен обучают молодняк обращаться с английским луком, почему-то они называют это артподготовкой.

— Не вопрос, будет сделано, — сказал техасец и так же внезапно дематериализовался. Только поднявшаяся пыль указывала в каком направлении исчез рейнджер.

Решив, что негоже полагаться на одного разведчика, Джек Тридцатьчетверкин вызвал еще одного молодого ковбоя — Пэца, прозванного Неуловимым (чтобы поймать его для выполнения какой-нибудь тяжелой работы приходилось приложить немало усилий).

— Привет, Пэц, — решив сразу не пугать новобранца, начал издалека шериф, — Как дела?

Интонация, с которой были сказаны эти слова сразу же не понравилось ковбою, чувствовалось в этих словах ожидание какой-то работы.

— Нормально, а что? — решив сразу взять корову за титьки, ответил Пэц.

— Эх-х, не хотел тебя расстраивать, но нам нужно срочно узнать, что творится воооон на тех холмах, — проговорил шериф, — единственный кто сможет съездить туда-обратно быстрее чем за неделю — это ты. Мы уже послали туда тридцать семь новобранцев, но никто так и не вернулся, так что ты будешь тридцать восьмым.

А в это время в племени индейцев под отсчет бубна готовились к встрече гостей. Судя по донесениям шаманов на племя должны были налететь бледнолицые. Перед выстроившимися в несколько рядов индейцами держал речь вождь племени Исседьмой. Великий Маниту наградил вождя большим ораторским талантом и поэтому все слушали приказы затаив дыхание. Мы не будем повторять слова вождя, во-первых, эта речь шла на индейском языке, который никто не знает, и, во-вторых, потому что мы будем наблюдать за сыном вождя Тэшкой Пятидесятым Вторым. Этот постреленок кажется был везде, его могли одновременно видеть в сотне разных мест одновременно. Причем во всех этих местах он одновременно проказничал, безобразничал и капризничал. Но сейчас у него было лирическое настроение и он сидел в кустах возле той горки, где происходил разговор между Джеком и Чаффи. Так что тайная операция бледнолицых оказалась не очень-то и тайной. Сразу же прилетев в лагерь Тэшка рассказал о готовящемся приезде гостя. Известие очень опечалило друга вождя, индейца не по крови, а по духу Большого Мыша, который работал заместителем вождя по обеспечению деятельности продуктового склада. Именно туда, сам того не зная, держал путь Чаффи.

Исседьмой обиделся на гринго, из-за которых он не смог окончить свою торжественную речь, поэтому его зловещая улыбка, с которой он откапывал топор войны, не порадовала бы американцев, будь они рядом.

Тэшка тоже решил не отставать от отца, но топор ему еще не был положен, поэтому пришлось довольствоваться откапыванием лобзика мелкого конфликта.

Над полем раздался зычный голос Исседьмого:

— Зарубите на носу этого, как его, а-а, Чаффи, что продуктовый склад — это святое. После этого мы разберемся с остальными незваными гостями.

Вооруженные томагавками вперед выдвинулись первые добровольцы на быстрых скакунах. С ними затесался Коварный Каве. Поговаривали, что он был не очень чистокровным индейцем, из-за его привычки постоянно дымить окурком сигары вместо трубки. Этот мерзкий запах сражал наповал любого, кто имел неосторожность подойти к Каве.

— А ты не боишься, что мы не никого не послали остановить этого Неуловимого Пэца? — спросила Исседьмого его супруга (за отвратительный характер всё племя за глаза, мягко говоря, называла её Сушкой).

— Да кому он на хрен нужен, — невозмутимо ответил Исседьмой, — кто чего мог забыть в этих холмах, там даже кактусы не растут.

А между тем, для Чаффи комитет по встрече организовал теплый прием. Развернув цепочку противоконных (к окнам эти кактусы не имели никакого отношения — прим.ред.) кактусов на тропинке, комитет расселся в кустах, мерно попыхивая трубками. Коварный план удался на славу. Влетев в заросли, Чаффи встал как вкопанный.

— Объект, поджигай, — закричал Каве.

— Прицел сто двадцать, трубка пятнадцать, — произнес страшное заклинание шаман племени Объект 212 (своё настоящее имя он отдал в обмен на шаманскую мощь), — огонь.

Колдунский огонь страшной силы стер даже память о… (чёрт, забыл кто же там ехал-то — автор приносит свои извинения).

Между тем, шериф, не дождавшись вестей от Чаффи, решил пойти ва-банк и всем отрядом налететь на позиции противника. Развернувшись клином на север потянулись ковбои. Увидев темное пятно (мы-то знаем, что это было всё что осталось от… никак не могу припомнить, кто же там был), ковбои заподозрили что-то неладное, наверное это сработала интуиция, но было уже поздно.

— Буэнос диас, голодранцы, — выдохнул им в лицо клуб дыма Коварный Каве.

Неожиданная никотиновая интоксикация вывела из строя четверть отряда ковбоев. Одновременно, справедливо рассудив, что нормальные герои всегда идут в обход, Тэшка обошел отряд с края и кинул в шерифа бутылку с огненной водой, не забыв её предварительно зажечь. Увидев такое непочтительное обращение с виски Джек Тридцатьчетверкин потерял голову и кинулся на наглеца, чтобы объяснить ему вред от уничтожения крепких алкогольных напитков. Заехав за холм, шериф неожиданно увидел не маленького и легкого Тэшку, а большого и тяжелого Большого Мыша.

— Вот этот мерзкий тип с большой шляпой хотел вам склад продуктовый обчистить, — шепнул на ухо Мышу Тэшка.

— Так-так-так, и кто это у нас такой умный, — до ужаса мягким голосом сказал Большой Мыш.

Шериф внезапно ощутил острое желание оказаться в каком-нибудь другом месте, желательно подальше отсюда. К слову стоит отметить, что подобное желание испытывали и все остальные ковбои, которые еще были в состояние что-то желать, поэтому не будем винить шерифа за его малодушие.

Через минуту Большой Мыш сказал Тэшке, глядя на обугленные останки шерифа

— Он не любил синематограф.

На этой фразе лучше всего опустить занавес, чтобы жалостливые читатели не залились горючими слезами по поводу судьбы несчастных ковбоев (хотя если честно, судьба их была незавидна — прим.ред.).