Глава 4. Блудница

Лучи утреннего солнца мягко касались мокрого и нагого тела Мэри. Холодная речная вода омывала её тонкие лошадиные ноги и будто нарочно пускала брызги ей в лицо. Она вся сжалась и скукожилась от холода и стыда. Старалась прикрыть руками свои маленькие груди.

Аргос выбрался на берег и отряхнулся от воды. От его тела шёл сильный пар. Он раскалился до такого состояния, что речная влага, что была на нём, испарилась и исчезла в воздухе. На жене он часто, но ненадолго задерживал свой взгляд. Голая и мокрая, с длинными волосами, что отливали серебром на солнце, она походила на призрак. Кентавр поёжился.

— Ты бледная, будто тебя в заточении держали всю жизнь, — сказал Аргос. — Нам пора домой.

— Я просто замёрзла, — очень тихо отвечала она, идя к берегу.

Аргос поднял и встряхнул свою рубаху, что лежала на песке.

— Держи, согрейся, — он протянул одежду жене, попутно окинув её взглядом.

На мокрое тело Мэри накинула широкую рубаху. Тонкая серая ткань прилипла к животу и груди, выделяя два напряжённых от холода соска. Кентаврида совсем озябла. Домашняя ванна с тёплой и приятной водой нравилась ей больше, чем речной поток. Да, по этой роскоши Мэри теперь будет скучать очень долго.

Чудный цветок, одиноко росший в зелёной траве, приманил к себе Аргоса. Кентавр плохо разбирался в растениях, но знал, какие из них считались ядовитыми. Пристально поглядев на цветок, он сорвал его.

— Смотри, — Аргос протянул его Мэри. Большой бутон из бархатных сиреневых лепестков источал чудный аромат. Такой вкусный и сладкий. — Красивый?

— Да, очень, — Ирийка бросила короткий взгляд на мужа и приняла цветок. Пару минут назад он заставил её раздеться и войти в реку, а сейчас кажется подозрительным и добрым. Он напоминал Мэри дядю Трана. — Эти цветы растут на каждом шагу.

— Правда? — удивился Аргос. — Никогда их не видел раньше.

Вдвоём они направились домой, где их ждали Сансар и Арамиль.

— Я думал, что Ирийкам нравятся все цветы.

— Нравятся, — отвечала Мэри. — Я люблю цветки Ниджи. Хотела бы увидеть их, но они растут в горах, на севере. Там очень холодно.

— Цветки Ниджи? — кентавр посмеялся. — Это же сказка. Мне Сансар рассказывал, когда я ещё был маленьким. Существовала Богиня любви и солнца Ниджи. Доброе и светлое создание. Её обманули верховные Боги и лишили жизни. Душа её зародилась в цветках, что дают свет и тепло, и согревают путников. Но никто не видел этих цветов вживую.

— Зачем же о них говорят?

— Сказки это. Не было никакой Богини Ниджи. И Верховных Богов тоже. Никогда их не было.

— Это Богиня Ирийского народа, — Мэри злилась. — Быть может у Фасфалинских кентавров есть свои Боги.

— Нет у нас Богов, — Аргос вздохнул. — Думаешь, они бы послали на мою семью и мой народ смерть?

Весь оставшийся путь они шли молча. Мэри не хотела даже смотреть на мужа, но продолжала крепко держать в руке тот сиреневый цветок, что он ей дал.

В лагере Сансар не находил себе места. Пара ушла рано на рассвете, и мужчина уже начал переживать. Хоть Аргос и являлся одним из самых опасных хищников, вокруг достаточно охотников, что мечтают отсечь ему голову.

— Чтоб отсохла твоя последняя рука, Аргос! — вспылил Сансар, когда его сын и Мэри вернулись в лагерь. — Почему меня не разбудил?

— Я говорил тебе вчера, что поведу Мэри к реке, — пробурчал себе под нос Аргос. Окинув своего друга пристальным взглядом, он понял, что мужчина куда-то собрался. — Ты уходишь?

— Хочу купить нашей Мэри одежду в Тусане, — Сансар сразу подобрел. Он не желал ругаться в присутствии кентавриды. — Дядька не дал ей ничего, даже драной тряпицы.

Сансар оборвал речь. «Вдруг у Мэри вовсе не было одежды. Не ясно, как Тран обращался с ней», — промелькнула мысль в голове, и сердце его неприятно заныло.

— Не стоит, правда, — Мэри засмущалась. Кентаврида не привыкла к такой доброте и ей было стыдно, что она до сих пор не знает имени этого хорошего человека.

— Стоит или нет, это уже мне решать, — недовольная гримаса Аргоса не давала Сансару покоя.

— Тогда вы можете отнести моё письмо в город и отдать посыльному?

Сансар одобрительно кивнул, после чего Мэри побежала в дом.

Аргос, которому не понравилась затея Сансара, лишь недовольно бубнил.

— Раз ты идёшь в город, могу и я попросить тебя об услуге? — спросил кентавр.

— Всё, что захочешь, — пропел Сансар, но, заметив на лице Аргоса ухмылку, хорошее настроение вмиг улетучилось.

— Амаранта должна быть в таверне «Красный медведь». Я хочу, чтоб ты проведал её.

— Попроси меня о чём-нибудь более приятном. Я готов со скалы навернуться, лишь бы не видеть эту рыжую блудницу.

— Её могу навестить и я, но ты против, — Аргос направился в кузню, напоследок бросив отцу пару слов. — Я тебя не повезу, проси Арамиля.

Несносный его характер выводил Сансара из себя. Он и не хотел брать его с собой в город, зная, что Аргос может там учудить.

Пока было время, Мэри достала из тумбы письмо для дяди, быстро перечитала его и скорее бросилась к выходу. Дорогу ей преградил недовольный муж. Он посмотрел на бумагу в руках кентавриды и нахмурился.

— Кому адресовано письмо?

— Оно для дяди, — Мэри старалась ничего не скрывать от новой семьи, но письмо спрятала за спиной.

— Нечего ему писать. Дай письмо.

— Он просил меня, — Мэри попятилась назад. — Письмо на Ирийском языке, ты не сможешь прочесть его.

— Я сожгу его, — отчеканил Аргос.

Кентавр больно схватил жену за руку и развернул её спиной к себе. У него была одна рука: неестественно длинная и большая. Огрубевшая кожа была горячей, и даже немного обжигала. Это напомнило Мэри о дяде, касания которого были лживо нежными и холодными.

Она не громко вскрикнула, когда Аргос грубо разжал её кулак и отобрал письмо. Пальцы заныли от тянущей боли. Мэри отбежала к кровати, прижимая к груди больную руку. Мокрые глаза жалобно смотрели на мужа, который рассматривал бумагу с Ирийскими письменами.

— Перестань, — Сансар пришёл на крик Мэри. — Я отнесу это письмо на почту. И сделаю то, что ты просил, — он выхватил письмо из руки сына.

Аргос по-звериному зарычал, обнажив четыре острых и длинных клыка. И от этого Мэри сделалось жутко. Она никогда не видела хищных кентавров, но рычание мужа испугало её до сильной дрожи. Она представила, как эти зубы вонзаются в её плоть, дерут нежную кожу, перегрызают кости.

Резким взмахом Сансар рассёк воздух, влепив сыну звонкую пощёчину.

— Хватит! Я тебе не мамка, сиську в зубы не дам. Надо будет, ударю ещё, — мужчина вытолкал кентавра из кузни наружу, оставляя Мэри одну. — Схожу я к твоей этой Амаранте, но Мэри ты можешь не трогать?

— Я бы не трогал, если бы она не переписывалась со своим дядькой перед моим носом.

— Ты заключил с ним сделку, — напомнил Сансар. — Рано или поздно Тран сам явится к нам, и Мэри тут ни при чём. Запомни, если я вернусь, и узнаю, что ты снова запугивал её, — Сансар покрутил кулаком у носа Аргоса, — я ударю тебя сильнее. Ты уже не мальчишка, неси ответственность за свои деяния, — более он не стал спорить с Фасфалом.

Взобравшись на спину толстого Арамиля, мужчина легонько ткнул его ногами в бока, высылая кентавра в рысь. Аргос провожал их взглядом, пока они не скрылись за холмом.

Сансар не произнёс имя девушки вслух при Мэри. Она не должна знать о ней. Будь у него тысяча золотых монет, он никогда бы не явился в таверну или трактир, где работает Амаранта. Высокая рыжеволосая кентаврида, лишённая родителей, с раннего возраста продавала своё тело кентаврам. Многие считали её наивной и глупой, но Амаранта не так проста, как казалась. Умело она манипулировала мужчинами, обманывала, чистила их кошельки и хихикала над ними же. Так и Аргос угодил в её сети. Амаранта делает всё, чтобы удержать Фасфала подле себя. Она даже носила в своём чреве его ребёнка, но не смогла родить.

Таверна «Красный медведь». Это оживлённое местечко в Тусане, где можно хорошо выпить, вкусно поесть и придаться ласкам с красавицами. И сейчас Сансар меньше всего хотел туда идти.

Хан редко захаживал в эту таверну, но сегодня особый случай. Он был погружён в раздумья. Правитель отказался удвоить охрану, а Зурк прислал своих змеелюдов, которые сейчас тайком патрулируют город. Быть может бургомистр прав и однорукий Фасфал не столь серьёзная опасность, но Хан боялся. Тёплый угол в рядах военачальников может ускользнуть от него, если город будет захвачен одним воином. Но он рискует потерять его и в том случае, если ослушается своего правителя. И всё же, Хан велел рыцарям тайком бродить по городу и следить за всеми, кто вызывает подозрение. Нарастающая тревога не отпускала Хана, и он забрёл сюда, чтобы отдохнуть и выпить чего-нибудь крепкого.

Как и ожидалось, в таверне почти никого не было. Пара людей-работяг сидели за столиком у большой сцены и ели жаренную хрустящую рыбу, запивая пивом. Бард, скорее всего, наверху, готовится к вечернему представлению. Один из слуг стоял в уголке с метлой в руках и дремал, а второй предлагал отведать гостям еды или выпивки. Хан встал за пустую стойку.

Над сценой висела тёмно-бордовая шкура большого медведя (в его честь названа таверна), приколоченная гвоздями. Когтистые лапы животного были расставлены в стороны, а большая зубастая пасть открыта во всю ширь. По истине великое чудовище. Своими размерам медведь был крупнее почти любого кентавра. Всматриваясь в шкуру, Хан представлял свою встречу со зверем, и был полностью уверен в том, что его разодранное в клочья тело много лет гнило бы где-то в лесу.

Под сценой сидел худой беззубый старик. Он дремал. Когда Хан был ещё зелёным юнцом, он впервые попробовал здесь эль и услышал историю подвига, только рассказывал об этом не дряхлый старик, а рослый и сильный мужчина. Красный медведь долгое время разорял поселения людей, пока не встретил отпор от простого пахаря. Зверь задрал на поле нескольких лошадей и напал на человека. Он пал от простого охотничьего ножа, что вонзился ему прямо в сердце. Не знал Хан, была ли эта история правдива. Неужели, столь великие существа, которые долгое время вселяют в сердца других страх, могут погибнуть так глупо. Так просто.

Большая кружка с пенящимся пивом, которую принёс слуга, не радовала Хана. Он отодвинул её от себя, подпёр рукой подбородок и задумался. Измученный ответственностью, он не знал, куда себя деть. К кому поддаться. С единственным другом Зурком он встретится ещё не скоро. Нужно оставаться в Тусане, на случай, если настанет время битвы.

— Добро пожаловать, — мягкий и нежный голос вывел Хана из раздумий.

Он обернулся и увидел кентавриду. Высокую, пышногрудую, с волосами цвета горящего пламени. Ряженная в тёмно-зелёное платье, которое закрывало её руки и плечи, и было свободно у подола, для хорошего передвижения всех четырёх рыжих лошадиных ног. Корсет, туго затянутый на её человеческой талии, подчёркивал изгибы идеального женского тела.

Она приветливо улыбнулась и положила свою руку на плечо кентавра.

— Уж не ожидала встретить здесь таких высокопоставленных господ, — она хихикнула и прижалась к Хану.

Её здесь знал почти каждый кентавр. Блудница Амаранта, роковая особа, которая, по слухам, успела побывать в постели дряхлого бургомистра Тусана. Даже в этом месте, где всё насквозь пропахло забродившим пивом и едким дымом, красота её не блекла. Она первая, кто оказалась рядом в такой момент.

— Хочешь уединиться? — прошептала она Хану на ухо.

Игриво она пробежалась пальцами по груди кентавра и щёлкнула его по носу. Хан достал из поясной сумки три золотых монеты и вложил их в руку блудницы. Амаранта довольно улыбнулась, и потянула кентавра за собой, наверх. Пусть так, думал Хан, идя за ней следом.

На втором этаже таверны располагалась комната барда, а немного дальше от неё — две комнатушки для гостей. Амаранта затащила Хана в самую крайнюю комнату и попросила кентавра надёжно закрыть дверь изнутри на засов. Её услуги высоко ценились среди мужчин. После неудачной беременности, Амаранта не могла более понести ребёнка ни от кого. Нежелательные отпрыски Хану не были нужны. С Амарантой он впервые общается. До этого кентавр видел её в разных трактирах и тавернах, но времени на плотские утехи не хватало.

Заперев дверь, Хан прижал к себе Амаранту и прильнул к её пухлым губам, но та отвергла поцелуй. Вдвоём они приняли людское обличие, и, не выпуская друг друга из объятий, направились к кровати. Нежные пальцы справились с застёжками и нырнули под одежду, бегло оглаживая мужское тело. Хан громко выдохнул и опустил Амаранту на пол, завозившись с узелками её корсета. Развязав половину из них, кентавр стянул с её плеч платье, оголяя грудь. Уверенно, но бережно Хан сжал рукой одну из грудей, огладил пальцами твёрдые соски, наблюдая за реакцией Амаранты. А она лишь отбила его руку.

Звякнула пряжка кожаного ремня, упав на пол. Взвалившись на блудницу всем телом, Хан задрал подол её платья, на миг замер перед тем, как войти в неё. Амаранта стиснула зубы и выгнулась под ним, но смолчала. Только тихое мычание, в такт ритмичных движений, слышал Хан. Он целовал её шею, ласкал грудь и пару раз пытался порвать её платье, чтоб обнажить всё её тело. А она стянула с него плащ и запустила пальцы в густые каштановые волосы, крепко хватаясь за них после каждого сильного толчка.

От неё пахло сладким мёдом. И сама она была сладкой. Хан кусал её кожу, проводил кончиком языка по плечам, шее и губам, и сам не заметил, как её тихое мычание превратилось в громкие стоны.

На против таверны, в которой Амаранта развлекалась с Ханом, стоял Сансар. К середине дня он управился с покупками, передал письмо посыльному и теперь стоял у Красного медведя. Живот неприятно свело, когда он вспомнил их последнюю встречу. Слов проклятья было не счесть. Никогда бы Сансар не подумал, что Аргос поведётся на соблазнительные речи рыжеволосой шлюхи. Последней каплей для мужчины стала её беременность. Ради неё и будущего ребёнка Аргос хотел покинуть дом, бросить отца и Арамиля. Кентаврида родила в срок, но мертворождённого. Долгие попытки забеременеть вновь, не дали никакого результата. Она билась в истериках, бегала за Аргосом, молила его остаться с ней, но в этой схватке победил Сансар и его здравый разум. Амаранта вернулась к своей работе, а Аргос остался с семьёй.

«Амаранта, — крутилось в голове Сансара её проклятое имя. — Амаранта, Амаранта. Гори в огне, ведьма!» Торопливо мужчина зашагал по пустой улице, прошёл мимо таверны и не останавливаясь, поспешил домой. Придётся соврать Аргосу о том, что у его благоверной всё хорошо.

Арамиль ждал Сансара за городом. Из-за веса ему было сложно весь день проводить на ногах. До Тусана он не дошёл. Прилёг отдохнуть под тенью первого же дерева, а Сансар добирался до города пешком.

«Красный медведь» остался позади, когда Сансар услышал голос:

— Эй, вы! — заголосил парень, что сидел на телеге, запряжённой парой добрых лошадей. — Вы уходите из города?

Мужчина остановился и взглянул на говорившего. Парнишка молодой, темноволосый, с широкой улыбкой, почти до ушей. Одет прилично, а лошадки его упитанные и ухоженные.

— Мы с отцом можем вас подвести, — сказал он.

— К чему такая любезность, парень? — Сансар подошёл ближе к телеге и подпёр её плечом. — Как тебя зовут?

Простые вопросы, но они сбили паренька с толку. Немного помолчав он ответил:

— Илл, меня зовут Илл. Мы из поселения Отступника, сейчас едем туда, — юноша сжал кулаки от волнения. — Мы с отцом ездим сюда закупаться, а на обратный путь подвозим пеших путников, если им по пути с нами.

— Да, я живу близко к поселению Отступника.

— Правда? А где именно? — медовые глаза парня загорелись интересом. Было в них что-то не человеческое…

— Тебе это незачем знать, — усмехнулся Сансар. — И где же твой папаша ходит?

Илл указал рукой прямо. Там улица кончалась и только один переулок вёл направо, во дворы.

— Он пошёл туда, завернул за угол, — голос парня жалобно задрожал. — Отец у меня один. Мать бросила нас, когда я был мальчишкой. Его давно нет, я волнуюсь.

— И чего же твой хороший папаша бродит неизвестно где, — Сансар почесал затылок и насторожился. — Ладно, пойдём, поищем его. Может случилось с ним что.

Парень улыбнулся и спрыгнул с телеги. Ноги его подкосились, и он чудом не упал. На минуту Сансар подумал, что его собеседник болен. Илл совершенно не мог совладать со своими ногами: они заплетались и дрожали, будто впервые встали на твёрдую землю.

Вдвоём они пошли прямо по улице. Илл сильно отставал и оставался позади. Неуклюжая походка тормозила его. Сансар сжал губы, лишь бы не ляпнуть ничего, по поводу этого. Обидеть парня он не хотел, ему и так было трудно.

— Отца твоего как звать?

Илл снова замолчал и задумался, а потом ответил:

— Как найдём его, спросите у него сами, — он улыбнулся, и они вместе зашли за угол, в пустые дворы.

Сансар не прогадал. На земле лежало бездыханное тело мужчины, а вокруг него были разбросаны окровавленные глиняные осколки. Похоже, что беднягу ударили по голове горшком или винным кувшином.

— Отец! — в ужасе вскрикнул Илл и упал на ноги.

Сансар подбежал к мужчине и аккуратно перевернул его на спину, чтобы прослушать сердце. Тело его было тёплым, а кровь на затылке уже успела местами засохнуть. Он пролежал здесь пару минут, и есть надежда на то, что он всё ещё жив.

Светящиеся янтарные глаза мужчины резко открылись. Сансар вздрогнул и вскочил на ноги, но тут же был сбит чем-то большим и вертким. Он упал наземь, а следом почувствовал, как его правую ногу сильно сжало. Заёрзав, Сансар поднял вокруг себя пыль, в которой ничего не мог разобрать. Его что-то удерживало на месте. Будто, как ретивого жеребца, его привязали к столбу.

— Хватай его! — прошипел Илл.

Ноги парня слились в одно целое, превращаясь в змеиный хвост — немного меньше, чем у его взрослого товарища. Сансар притих. Хвост змеелюда, как крепкий канат, стянул его ноги, пополз по телу, рукам и остановился на шее, не давая жертве пошевелиться. Холодный, покрытый твёрдой золотистой чешуёй. Он сдавил Сансара так, что тот с трудом мог дышать. Впервые за долгое время мужчине стало по-настоящему страшно.

— Это про него говорили господин Зурк и Хан, — Илл весь извивался от радости, как поганый червь, а Сансар попытался запомнить сказанные им имена.

— Я вижу, — прогудел старший змеелюд. Он ударил хвостом о землю, придавив им Сансара. — Говори, где однорукий Фасфал.

Хвост освободил руки и ноги мужчины, но сжал его талию так сильно, что Сансар захрипел и завыл. Его подняли высоко над землёй, как маленького ребёнка.

— Где он?!

— Я не знаю никаких Фасфалов, — прокряхтел Сансар и тут же почувствовал, как затрещали его кости. Хвост с каждым разом сильней сжимался, грозя переломать мужчину надвое.

— Врёшь! Вы неразлучны с ним. Наш хозяин давно наблюдает за вами. Ты говорил, что живёшь рядом с поселением Отступника, — Илл высунул из зубастой пасти раздвоенный язык. — Где твой дом?

— Нет у меня дома, — и опять внутренности сдавило с новой силой. — Я живу, где приходится. Один. Фасфалов я даже не видел никогда! Что ещё вам рассказать, чешуйчатые?

Одного лёгкого маха хватило змеелюду, чтоб подкинуть Сансара в воздух. Он беспомощно дрыгал руками и ногами, цепляясь за пустоту, но не издал ни звука. Тяжёлый хвост, как бревно, упал сверху и придавил мужчину. И вновь извился вокруг талии, больно сдавил. Из рассечённой губы Сансара алой струйкой побежала кровь.

— Ты жалок, — прошипел змеелюд, обнажая свои острые ядовитые клыки. — Вы всюду ходите вдвоём. Он и сейчас здесь? Или ты его прячешь?

— Сдохни, слизняк паршивый, — ногой Сансар попытался задеть монстра по лицу, но не смог.

Змеелюд извился и зарычал. Клацая зубами, он приблизился к Сансару, неотрывно смотря ему в лицо. Глаза его будто быстро и еле заметно меняли свой цвет от жёлтого до тёмно-фиолетового и красного. Чем ближе змеелюд приближался, тем заметней Сансар это видел и чувствовал лёгкое головокружение. Это магия? Или что похуже?

Поймав нужный момент, Сансар обеими руками ухватился за змеиный хвост, и, когда ползучая тварь потянула к нему свой длинный язык, сжал его с невероятной силой. Змеелюд выгнулся от боли и завопил. Илл от неожиданности отполз в сторону, от куда наблюдал за неравной схваткой.

— Я тоже так могу! — засмеялся мужчина, продолжая сжимать хвост.

Хватка змеелюда ослабла, он выпустил добычу, но Сансар намертво уцепился за змеиное тело. Последний бросок был решающим. Ползучий гад быстро скрутился в большой клубок, попытавшись укусить врага хоть за что-нибудь. Сансар тут же отпустил хвост, подгадал момент и перехватил атаку змеелюда. Он угодил прямо в его руки, показав уязвимое место — шею.

Раздался хруст костей, а после змеиное тело обмякло. Сансар выбрался из-под него, подставляясь под атаку Илла. Он был мал. Одной рукой Сансар схватил его за глотку, повалил на землю и держал так, пока не убедился, что змеелюд мёртв. Отпрянув от тела, Сансар упал на колени и закашлял, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Ситуация с самого начала показалась ему странной, но он не думал, что встретит здесь этих ползучих. Один их укус мог решить ход битвы, и мужчина уже бы никогда не пришёл домой. Подумав об этом, Сансара охватил страх.

Из переулка он вышел медленно, пытаясь сохранить спокойствие. Сердце его колотилось, а тело пробирала мелкая дрожь. Ему доводилось убивать, но сегодня чуть не убили его самого.

Улица почти пустовала, а телега Илла до сих пор стояла на дороге. Лошади подозрительно косились на мужчину, фыркали и храпели. Подойдя ближе, Сансар аккуратно заглянул в телегу и, помимо тряпья и сена, нашёл кошелёк с деньгами. Прихватив добычу с собой, он поспешил прочь.

С Амарантой Хан провёл весь день, забыв на время о бедах. Он не заметил, как утро сменилось вечером. Таверна наполнилась разными голосами, пришло много гостей. Хоть за внимание Амаранты он платил деньги, с ней кентавр мог хорошо отдохнуть. Вдвоём они лежали на полу, в окружении подушек. Шептались о чём-то, редко кентаврида позволяла себя целовать.

— Сегодня я разбогатела, — хихикнула Амаранта. — И долго ты собираешься здесь торчать?

— До утра, не иначе, — Хан взглянул на собеседницу, и глаза его заблестели. — Или ты хочешь избавиться от меня?

— Деньги мне ещё нужны. А от общества мужчин я порядком устала.

— Я заметил. В горячем теле прячется холодное, как лёд, сердце, — он потянулся к Амаранте и поцеловал её так нежно, как только умел.

На этот раз она ответила на поцелуй и не была против его ласк.

— Амаранта!

Хан оторвался от губ кентавриды, обращая всё внимание на нового посетителя таверны. Его громкий голос доносился снизу, и обращался он к рыжеволосой кентавриде.

— Это ещё один твой любовник? — спросил Хан.

— Если бы, — Амаранта вскочила с пола и спешно стала одеваться. — Это Сансар.

От её ответа появилось только больше вопросов. Она ловко вытащила из кошелька Хана три золотых, в качестве оплаты за работу и прицепила маленькую брошь с разноцветными камушками. Красивый подарок на память, можно взять, если никто не видит.

Хан тоже впопыхах напялил на себя одёжу и спустился вниз, за Амарантой. Не дойдя до последней деревянной ступени, кентавр замер, как статуя. Он узнал нового гостя таверны. Пьяный и очень злой лысый мужчина, пробирался через столы, сбивал бокалы с напитками и кричал во весь голос:

— Амаранта! Где ты, грязная потаскуха?!

За ним волочился толстый кентавр, длинные волосы которого были заплетены в тугую косу. Он пытался остановить бушующего мужчину, хватал его за руки, мольбами пробовал достучаться до него, но не мог. «Интересно, где он потерял своего Фасфала», — подумал про себя Хан, наблюдая за ситуацией со стороны.

— Что тебе ещё нужно от меня, пьяница? — затараторила Амаранта, подбежав к мужчине. Она упёрлась обеими руками в его широкую грудь, напряглась и попыталась вытолкнуть его из таверны. Даже пьяный, он мог хорошо держаться на ногах, а кентаврида, которая была на две головы выше, давила на него во всю свою силу.

— Убери от меня свои руки, рыжая бестия! — Сансар отпихнул Амаранту. — Мне от тебя ничего не нужно. Аргос просил узнать, чем ты тут промышляешь. Сколько раз он успел трахнуть тебя? — он ткнул пальцем в Хана, чем вызвал его недовольство.

— Почему Аргос сам не пришёл ко мне? — возмутилась кентаврида. — Или твоему сыночку нельзя якшаться с распутницей?

— Никогда, — прогудел Сансар, — слышишь? Никогда мой сын не будет с тобой.

«Какой сын? Что здесь вообще происходит?» — голова Хана ходила кругом, он ничего не понимал, но и задерживаться более здесь не хотел.

Из толпы гостей на защиту Амаранты встал мужчина.

— Чтоб сгнил твой язык, плешивый идиот. Как смеешь ты такое говорить о ней.

— Кто здесь такой смелый?! — Сансар ударил кулаком по дубовому столу. С треском он разломался надвое. — Подойди и поговорим!

В таверне сразу стало тихо, но обезумевший Сансар не собирался останавливаться на этом. Стуча себе в грудь кулаком, он требовал, чтоб к нему подошли все заступники Амаранты. Никто не решился двинуться с места.

— Прошу вас, давайте уйдём, — Арамиль не оставлял надежды образумить Сансара.

— Хан, — Амаранта обратилась к своему любовнику. — Ты же военачальник. Разберись с ним, — она направилась наверх.

Сансар взглянул на Хана и замер. Вспомнились змеелюды и их противное шипение. Кентавр положил крепко сжал пальцы на рукояти клинка, что висел у него на поясе в ножнах. Снова он испугался.

— Военачальник? Хан? — Сансар прикрыл рот рукой, чувствуя, как рвотные позывы дерут его горло. — Что ж за день у меня сегодня.

Арамиль подхватил его за руку. Будто в один миг силы покинули Сансара, он успокоился и поплёлся к выходу.