Глава 3. Гадючий остров

Жуткие шипящие звуки Гадючьего острова сведут сума любого. Хан был частым гостем здесь, и местная живность уже не пугала его. Раньше он и не знал ничего об этом острове. Он не имел названия, никто на нём не обитал. Когда к власти пришёл Абаддон Басандор, сюда изгнали всех змеелюдов, что противились воле нового короля. Они долго жили на этом маленьком клочке земли. Ползали друг по другу, но не имели доступа на общую территорию. Фасфалы для этого выставили дозор, следили за островом, а всех беженцев змеелюдов отправляли на публичную казнь. Абаддон любил смотреть на такое зрелище. Не редко сам он вершил судьбы тех, кто нарушал его закон.

После Фасфалинской резни, на острове осталась жить только королева и все её отпрыски. Они останутся здесь ещё, как минимум, на несколько лет. Змеелюдам нужна новая королева, и она должна появиться в кладке, которую сделали на острове.

Зурк ждал Хана. Он уже получил вести от своего лазутчика и старался собрать все свои мысли воедино. Как самый младший представитель королевской семьи, Зурк не унаследовал ни физической силы, ни роста, ни здоровья. Его одиннадцать братьев, похожие друг на друга, как один, не признавали Зурка, как родича. Если бы в кладке вывелась будущая королева, самому младшему суждено было умереть. Жертва во имя богини Мандары. За это она благословит новую королеву и всё её будущее потомство. Судьба была благосклонна, Зурка не тронули, и погибнет кто-то другой из второй кладки. Сам Зурк считает это чудом, а себя избранным. Новая королева появляется каждую кладку, никогда не было такого, что вылуплялись на свет одни мальчики змеелюды.

— Я думал, что ты уж не явишься, — прошипел Зурк, завидев своего приятеля.

— Знаешь, как мне опротивело каждый раз сюда приплывать? — возмутился Хан. Он терпеть не мог лодки и корабли, не переносил и морской качки.

— Ты жалуешься, при этом не намочил ни одного из копыт своих, — усмехнулся змеелюд.

Парню уже шёл восемнадцатый год, но, зная его братьев, Хан не дал бы ему и четырнадцати лет. Худощавый, среднего роста, но с большими рогами, что венчали его голову. Длинные волосы цвета болотного мха, всегда были распущены, ниспадали на ярко-янтарные глаза с щелевидными зрачками. Его тело, начиная от человеческого пояса, переходило в чешуйчатый змеиный хвост. Всего пара метров длинной, а у его братьев можно было насчитать все пять. Он ловко владел им, быстро ползал и взбирался на деревья, где проводил большую часть своего времени.

— Тебе уже всё известно про Трана? — спросил Хан. Кентавр последовал за змеелюдом в зелёные заросли острова, чтобы скрыться. — Тот Фасфал, которого мы считали слабым и ничтожным, вскоре может доставить нам множество бед. Что будем делать?

— Тран поступил глупо, — Зурк помнил последнюю встречу с молодым Ирийцем. Они остались союзниками, но у дома Андуинов ползало много наблюдателей с Гадючьего острова. — Как и всегда, он бежит вперёд, не думая о том, что переломает ноги на первом камне. Ты видел, как прошла их встреча?

— Да, я был там. Тран отчаянно пихал свою племянницу всем. Мне казалось, что её вот-вот растащат по частям, — Хан на пару секунд замолчал, а потом тихо засмеялся. — Во дворе оказался Фасфал. Ты когда-нибудь видел, чтоб на Фасфале сидел человек и управлял им? Всё, что осталось от этих тварей.

— Что же было потом?

— Они пошли в дом, — пожал плечами Хан. — Их долго не было. Первым появился Тран, за ними эти двое с принцессой. Один из одичавших варваров что-то требовал от Ирийца, но отступил. Я уже думал, что буду смотреть кровавый поединок. Варвар бежал, как только увидел Фасфала.

— Интересно знать, о чем говорил Тран с этими двумя, — Зурк задумался и остановился. — И об этом двуногом. Похоже, он давно вместе с Фасфалом. Мои лазутчики часто видели их в разных городах.

— Всё равно, — фыркнул Хан. — Я уверен, что Тран и Фасфал о чём-то договорились. Не было никакой свадьбы. Он просто увёл с собой принцессу. Неужели за невинное девичье тело он согласился помочь Ирийцам?

— Либо он глуп, либо ведёт игру по своим правилам. Я верю в то, что он имеет свой план.

— Я рассчитываю на тебя, Зурк, — кентавр хлопнул по плечу своего собеседника. — Я доложу своим, они удвоят охрану на Ирийсикх землях. Мы не отдадим их. Фасфала и того двуногого оставляю на тебя.

Зурк знал, что самое сложное дело Хан поручит ему. Он не хочет возвращать выгодные территории, но и марать свои руки в крови боится.

— Я смогу побывать на общей земле только тогда, когда новый выводок моей матери сможет переплыть море. Если уйду без них, меня посчитают предателем и убьют.

— Не хотелось бы мне видеть твою смерть, — поёжился кентавр. — Очень странные обычаи. Тебя шпыняют родные братья, но ты должен следовать за ними.

— Семья, — вздохнул Зурк. — Они моя семья.

Хан закусил язык. Никогда он не поймёт того смятения, что рвёт душу Зурка. Он и сам, казалось, выходец из династии Рутур, но она распалась, не успев даже укорениться. О ней никто не помнит. Отец бросил мать, обвинив ту в неверности. Пускали слухи, что она имела связи с Фасфалами на стороне. За свою ошибку отец поплатился жизнью, а мать ещё долго избивала Хана, обвиняя его во всех своих несчастьях.

По телу кентавра пробежал холод. Он вспомнил, как мать топила его в реке. Как ненужного зверёныша, она держала Хана за волосы и раз за разом окунала в воду, где удерживала какое-то время, а потом отпускала, чтоб её сын мучился. Ему удалось вырваться и убежать. Чудом сам не утонул, но спасся. Потом только узнал о смерти матери. Толи болезнь, толи голод забрали её. Навсегда. И Хан успокоился.

— Хочешь выпить? — спросил Зурк, отвлекая кентавра от гнетущих мыслей. — Эль, вино. Может травяной чай? Ты побледнел.

— Честно, не отказался бы, — Хану и правда хотелось забыться. Была бы возможность, то он бы напился до мертвецкого состояния, но его гордая должность военачальника не позволяла.

Вдвоём они пробирались вглубь острова, где у Золотого древа могли отдохнуть. Королева-мать всегда была рада видеть Хана в своих владениях. Кентавр помог её народу покинуть этот остров. Ему всегда окажут здесь почёт.

Вечер сменялся ночью. Тёмной и прохладной. Несчастная Мэри уже десятый раз молилась богам, чтобы они дали ей сил. Ещё никогда ей не доводилось долго мчаться галопом по нескончаемым равнинам, переходить вброд быстрые ручьи и реки. Аргос вёз на себе Сансара. Он не останавливался и торопил принцессу. Ночью опасно, не хотелось бы отбиваться от разных ублюдков.

Вдали показался свет, и Мэри смогла разглядеть очертания старой хижины. Наконец-то. Их встретил кентавр. Большой и полный, облаченный в длинные тряпицы коричневого, красного и серого цветов. Длинные темно-каштановые волосы его были собраны в толстую косу. Он очень удивился новой гостье.

— Арамиль, помоги ей, — Аргос бросил короткий взгляд на жену, которая еле стояла на ногах. — Отведи её в мои покои, пусть будет там.

Арамиль поклонился и неуклюже подбежал к Ирийке, бережно придержав её под руку. Он завёл Мэри в покосившийся дом. Кентавриде нужно отдохнуть.

Сансар спешился с вороного кентавра и снял с плеча тяжёлую сумку с едой. Немного погодя, Аргос и сам зашёл в дом. В семье появился лишний рот. Никто ещё не ел ничего за весь день. Быстро зачерпнув котелком воду из большой бочки, что стояла у входа в хижину, Сансар принялся готовить еду. Для Ирийки у него были припрятаны овощи и фрукты, а все мужчины семейства будут лакомиться мясным рагу. Никто не готовил так хорошо и вкусно, как Сансар. Даже слуга Арамиль, чей удел кашеварить, ни раз говорил о таланте лысого мужчины.

Когда-то этот старый, наполовину вросший в землю домик был целой крепостью, людской оплот. После многочисленных набегов, из крепости сделали кузню, где долго кузнецы и их подмастерья ковали оружие. Время нещадно. И теперь здесь красуются лишь развалины.

Комната с горнило была самой большой. В неё попадаешь сразу, как только заходишь вовнутрь. Здесь когда-то ковались мечи закалялась сталь. Большую наковальню Аргосу и Сансару удалось продать. Горнило сгодилось в качестве печки, создавало тепло. Арамиль ночевал здесь, время от времени поддерживая огонь, если на улице был мороз.

Дверь налево вела в небольшую оружейную. Там расположился Сансар. У него не было кровати, он спал на самодельном матрасе. Обычная тряпица, набитая сухой травой и пухом птиц. Направо была комната Аргоса, куда Арамиль привёл Мэри.

Слуга открыл перед принцессой рассохшуюся дверь, и Мэри вошла внутрь.

— Теперь будешь тут жить, — Арамиль и Ирийка не сразу увидели позади Аргоса. — А я поселюсь с Сансаром. Что смотришь?

Мэри смолчала. Она не знала, можно ли здесь вообще что-либо говорить. Не получив ответа, Аргос захлопнул дверь так, что пыль и щепки взлетели в воздух. Принцесса закашляла и скорее отбежала в сторону. Когда всё осело, она осмотрелась.

Небольшая комнатка. Очень грязная и душная, не продышаться. Мэри кинулась к окну, но оно не открывалось. Намертво заколочено и завешано старой тёмной тряпкой, вместо шторы. Дверь будто чем-то прижали снаружи. Кентаврида догадалась, что её заперли. Надолго ли? Мэри не собиралась сбегать, и своим поведением пыталась это показать своей новой семье. Ей некуда идти. Терпеть дядю-безумца и больную мать не было сил. Остаётся только плыть по течению и ждать, когда потонешь.

На кровать, которая стояла у окна, страшно было смотреть. Мэри и подумать не могла, что на ней ещё и спали, видели сны. Старая, дряхлая, застеленная кучей рваного тряпья. И сесть страшно на такую. Рядом с постелью располагалась маленькая косая тумба. Вероятно, её делали вручную, из того, что было. На ней, в оловянной покорёженной кружке стояла свеча. Внутри тумбы не было ничего. Главным в комнатушке был, несомненно, большой шкаф. Открывать его Мэри побоялась. Наверное там хранится одежда, а может и что похуже.

Скудная и грязная обстановка только расстроила принцессу. Но её здесь хотя бы не трогают. Нет ворчливого и навязчивого Трана. Без него спокойно и совсем не холодно.

Арамиль остался в кузне, а Аргос вышел на улицу, где Сансар готовил еду.

— Показал Мэри её новые покои? — спросил мужчина.

— Да, — отмахнулся Аргос. — Запер её там, чтоб не сбежала.

Брови Сансара поползли на лоб, собирая морщины.

— Умеешь ты обращаться с девушками, Аргос, — посмеялся двуногий. — Скоро поедим и спать. Не знаю, как ты, а устал. Речи того смазливого Ирийца стоят в ушах.

— Договор у тебя?

— Да, в сумке, — Сансар потянулся к сумке, но Фасфал остановил его. — Ты его не подписал.

— Обождёт, — проворчал Аргос. Он принял человеческую форму и уселся на землю, напротив Сансара.

— Обождёт? — удивился лысый мужчина. — В какие такие дела ты снова вляпался? Хочешь обмануть того ряженого? А вдруг он окажется умнее.

— Всё, что я хочу сейчас, так это есть. Договор можно подписать и завтра. Не наводи панику раньше времени.

Сансар сдался и замолчал. Двадцать лет воспитывать чужого отпрыска и поддерживать с ним хорошие отношения — сложно. Аргос рос, а вместе с ним росла его заносчивость. Его часто можно увидеть где-то поодаль от «семьи». Бродит один, бормочет себе что-то под нос, злится и скалится. Иногда Сансар даже боялся его. Фасфалинские кентавры очень опасны. Для них люди — источник пропитания, а один раз Аргос уже нападал на своего двуногого друга.

Давно это было. Тогда ещё молодой и голодный Аргос скитался с Сансаром и Арамилем в поисках работы. Идти и стоять уже не было сил, что говорить о тяжёлом труде. Ни один фермер, лесоруб или рыбак не хотел нанимать обессиленных и голодных проходимцев. А Фасфал мог поесть скот или рыбу. Когда все трое ночью остановились в лесу, а Арамиль отошёл за хворостом, Аргос разинул свою пасть и набросился на Сансара. Кентавр повалил человека на землю и попытался впиться ему в лицо, но получил отпор. Чудом Сансар смог отбиться, прежде чем на помощь подоспел Арамиль. Прогрызть ногу своего приятеля Аргосу удалось. Движимый голодом, он не понимал, что делает. Сансар ещё долго жил с хромотой. Глубокий шрам, оставленный зубами свирепого хищника, по сей день красуется на его правой ноге.

Это всё в прошлом. Сансар не держал обиду на сына, но и извинений не получил. Стыдно ли Аргосу за этот поступок, он тоже не знал. С той поры Сансар, чтобы не стать обедом для Фасфала, стал обманывать, воровать еду и даже продавать своё тело мужчинам за деньги.

Воспоминания о минувших днях опечалил Сансара. Он бы всё отдал, чтобы Аргос вновь называл его папой, как он делал это много лет назад, в детстве.

— Как её зовут? Ты помнишь? — Аргос отвлёк мужчину от грустных мыслей.

— Мэри, кажется, — Сансар указал пальцем на большую глиняную миску, что стояла у его ног. В ней лежали овощи и пара фруктов. — Я приготовил ей еды.

— Хорошо. Завтра отведу её к реке, пусть умоется. Главное, не дать ей убежать, — огонь, что горел под котелком, стал угасать, ему не хватало сухих палок и веток. Аргос легонько дунул на него и пламя вздыбилось, стало ярче и опасней. — Ты видел Ирийцев, что волочились за нами почти всю дорогу?

— Шпионы короля, — предположил мужчина. — Он же должен знать, где мы находимся.

— Чтоб змеелюды побрали и этого короля, и его шпионов, — Аргос потянулся и прилёг на землю, наблюдая в оба глаза за холодными звёздами. День выдался тяжёлым, и кости Фасфала ныли от боли.

Воды синего моря тянулись бесконечно. Хан с предвкушением ждал момент, когда все его четыре копыта ступят на твёрдую и родную землю.

Кентавры плохие мореходы. Кораблестроение пошло от людей, они же и ходили в моря. Сам Хан ненавидел воду и глубину. Даже переходить бурные реки вброд он боялся. Страшно ему было и на суше, где могут обнажить клинок и убить. И темнота опасна. В ней чувствуешь себя беспомощной маленькой мухой, которую вот-вот прихлопнут. Всего страшился Хан, от чего и страдал. Почетная должность военачальника почти всей стражи Хирков вынуждала его лезть в самое пекло опасностей, но он всегда оставался позади.

Когда корабль причалил к берегу, Хан поспешил к казарме, где собирался дождаться утра. С первыми лучами солнца он взял с собой дюжину крепких и сильных кентавров-воинов, и повёл их к бургомистру.

Тусан — бывший Ирийский город. Он располагался дальше Весуза и сильно уступал ему по площади, не имел выхода в море и не славился крупными торговыми точками. В Тусане добывали сталь и ценный камень. Это военный город, окружённый нерушимыми крепостями, казармами и большими кузнями. Ирийцы оставили город и оружие: превосходные мечи, крепкие луки и стрелы, острые копья. Хирки получили Тусан обманом, вынудив Трана самому отдать территории. Сегодня городу не хватает Ирийских кузнецов и магов. Новых мечей ковали много, но все они были кучей бесполезных железяк.

Хан оставил воинов снаружи. Только ему разрешалось войти в дом бургомистра. Глава города был стар. Его глаза видели десятки кровопролитных битв. Передвигался он с трудом, ибо заднее левое копыто его было оторвано, и ему приходилось осторожно наступать на деревянный протез.

— А, Хан, — проскрипел старик, увидев в дверном проёме начальника стражи.

— Я желал вас видеть, сир, — Хан склонил голову в знак уважения.

— Конечно, проходи.

В помещении было невыносимо душно. Запах смрада, к которому уже привык бургомистр, свербел в носу. Владыка был настолько стар, что не мог нормально справить нужду. Слуги выносили за ним горшки с помоями, мыли его, укладывали в кровать.

— Я явился с дурной вестью. Наши недруги замышляют нападение на Тусан, — доложил Хан.

— Недруги? Кто же это?

— Ирийцы, сир. Король Тран предал нас. Он намерен вернуть свои земли обратно.

— Как же он их вернёт? У него не хватает воинов и оружия, а здесь неприступные крепости. Если он нарушит наши условия договора, я собственноручно отрежу его паршивый язык.

— Я видел Фасфала в его доме, — сказал кентавр и закашлял. Ему было трудно дышать.

— Фасфал? Они же передохли много лет назад.

— Я говорю об одноруком.

— А, однорукий, — правитель махнул рукой и, хромая, направился к окну. — Плевал я на него. Будь у него великая сила, мы бы уже все горели в огне.

— Я настаиваю удвоить охрану, сир! Со мной пришли лучшие воины, пусть они выстроятся у вашего дома.

— Нет необходимости, — правитель распахнул окно, и утренний воздух наполнил помещение. — Когда-то я был таким, как ты. Молодым и пылким. Мои глаза видели страшные битвы. Они видели падение нашей династии, изгнание нашего рода. Теперь я стар и немощен. Но я пережил их всех. Кости Фасфалов и Басандоров гниют в лесах и болотах. Алчные Ирийцы лишились сильного короля. Тусан останется в нашей власти.

— Вы не боитесь его?

— Кого? Фасфала? Он остался один. Один, против всех нас, — голос бургомистра поник, стал тихим. Последние слова он сказал почти шёпотом. — Я хочу видеть перед кончиной своей, как прольётся кровь этого выскочки. Воинов распусти, незачем бояться.

Покинув дом бургомистра, Хан отдал приказ и отпустил воинов по казармам. Грядущая опасность не давала ему покоя, но против правителя он идти не мог.