Глава 1. О том, что иногда стоит совершать глупые поступки

Это было безумие. Самое настоящее. Как еще можно назвать эту поездку? Глубокой ночью сесть в карету к незнакомому мужчине, даже лица которого я так до сих пор и не видела, и отправиться с ним… Куда? Разумеется, в самое неподходящее место для приличной девушки. Мы ехали в отель, пусть самый шикарный в городе, но отель, причем с вполне конкретными и далеко не невинными намерениями.

Губы мои горели, голова туманилась, воздуха не хватало. Я с трудом прервала наш поцелуй.

— Подожди, — предприняла слабую попытку дать задний ход. — Не надо. Не стоит мне ехать.

— О, нет, нет, — зашептал мне на ухо мой соблазнитель. — Только не это. Умоляю. Ты не пожалеешь.

Он целовал меня непрерывно. Висок, ушко, щека, уголок рта, шея, грудь. Он сводил меня с ума.

— Я даже не знаю кто ты, — простонала я, не думая сопротивляться.

— Какое это имеет значение?

— Вдруг ты маньяк? Насильник? Извращенец? Убийца? — тая от наслаждения, перебирала я.

— Я нормальный, клянусь. Я просто хочу тебя. Хочу заняться с тобою любовью. Прямо сейчас. Доставить тебе удовольствие. И себе тоже.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Он поднял голову и посмотрел мне в лицо. В прорезях черной, отделанной серебром бархатной маски сверкнули темные глаза.

— Это правда, — очень серьезно сказал он. — Доверься мне. Я не причиню тебе зла.

Я доверилась. А что еще мне оставалось? Этот мужчина делал со мною что-то невероятное. Высокий, сильный, он обнимал так крепко, что сердце мое заполошно билось в груди, готовое в любой момент просто вырваться наружу. Голос его — низкий бархатный баритон, такой уверенный, немного насмешливый, но при этом с трогательными ломкими нотками нежности, окутывал словно ватное облако, полностью отключая еще оставшиеся у меня мозги. Губы, резко очерченные, чуть надменные, мягкие и сладкие, без всякого зазрения совести и разрешения путешествовали по моей груди и пытались проникнуть за корсаж.

У меня еще хватало разума не позволять этому наглецу раздеть меня прямо в карете, и он неохотно соглашался, что появиться в отеле стоит в пристойном виде, правда продолжал задирать юбку все выше и выше. Мне это безумно нравилось, и я нечеловеческим усилием заставляла себя бить его по рукам. Мой незнакомец возносил меня к небесам, а может то была заслуга тех бокалов вина, что я пила сегодня вечером не считая. Сейчас это не имело ровным счетом никакого значения.

Потом был холл отеля “Шато-Маверон” — пафосно-шикарный, залитый светом, заставляющий простых смертных чувствовать себя полными ничтожествами. Я была той самой, из простых, кто не мог себе позволить снять номер в этом отеле даже на пару минут.

Мой спутник мог. Он небрежно бросил пачку купюр на стойку и потребовал номер. Срочно, да получше. Представил нас как супругов Виффольт. Портье с непроницаемым видом забрал купюры и выдал ключ от комнаты триста два, поинтересовался, нужно ли нас проводить. Он был вежлив до того, что зубы сводило, но при этом я четко осознавала: он прекрасно знает, кто мы и начерта нам понадобилась комната посреди ночи. Жаль только, что он принял меня за шлюху. Если бы не маска, ноги моей бы тут не было.

Мы поднимались в номер почти бегом. Мой спутник торопил меня, тянул за руку. Мы спотыкались, смеялись, целовались на ходу и шумно шипели друг на друга, призывая к тишине, чтобы не разбудить постояльцев отеля.

Свет не зажигали. Набросились друг на друга прямо в небольшом коридорчике. Сдирали одежду, разбрасывали ее в разные стороны, яростно расстегивали пуговицы и развязывали тесемки. Не сговариваясь, оставили лишь маски на лицах. Он добрался до меня, я — до него. Ожидания мои оправдались: как безумная водила я ладонями по гладкой молодой коже, перебирала пальчиками рельефные твердые мышцы, запускала пальцы в мягкие черные волосы, и не могла остановиться. Он прижимал меня к себе, целовал жарко, неистово, словно никак не мог напиться, и я уже мало что соображала, тонула, растворялась без остатка в накатившей головокружительной невесомости.

Проснулась от солнечного света. Сладко потянулась и открыла глаза. Нет, я не удивилась. Я превосходно помнила, что случилось ночью, и нисколько о том не жалела. Мне было хорошо и покойно. Красивый дорогой гостиничный номер, мягкая уютная кровать, приятная легкая ломота в теле, напоминающая о плодотворной и весьма бурной ночи. Как давно в моей жизни не было ничего подобного! Я имею в виду не незнакомцев и гостиничные номера, конечно, а разные приятности. Одна постель чего стоит. И такое вот солнечное, спокойное утро.

Я повернула голову на бок. Подушка рядом пустовала, зато на ней лежала записка. Она была написана аккуратным мелким почерком и гласила:

“Принцесса, прости, вынужден исчезнуть без прощания. Ты так сладко спала, не решился тебя будить. Спасибо за божественную ночь. Как видишь, я сказал правду: я не извращенец и не маньяк. Поэтому, если ты вдруг решишь осчастливить меня еще одной встречей, оставь у портье записку на имя хельда Виффольта. Я буду проверять почту каждую неделю. А может, и чаще. Точно чаще, потому что я хочу тебя опять. Целую. А.

P.S. Номер оплачен до вечера, поэтому не торопись, проведи этот день в свое удовольствие. Как проснешься, позвони, чтобы принесли завтрак”.

Я улыбнулась. А. Какая таинственность. Впрочем, сама не лучше, до сих пор маску не сняла. Неужели он ушел и даже не попытался узнать, с кем провел ночь? Хотя, почему не попытался? Вот же в записке ясно предлагается встретиться снова.

Вайгры! Конечно, я не стану с ним больше встречаться. Нет, он меня вовсе не разочаровал. Любовник он не столько опытный, сколько страстный и неутомимый. И горячий. Нежный. Иногда робкий. Вдруг вспомнились его поцелуи, руки на моей коже, везде, в самых бесстыдных местах. Мммм, хочу. Хочу еще. Прямо сейчас. И зачем он ушел?

Я с сожалением посмотрела на записку. Конечно, он правильно сделал. Одна ночь безумства останется феерическим воспоминанием, ее повторение может обернуться горькими сожалениями.

Прочь сомнения! Как хорошо, что сегодня выходной, проведу его как королева. Я дернула за толстый шнурок, свисающий с потолка возле кровати.

Появилась горничная, я попросила приготовить ванну и принести завтрак. Полдня наслаждалась ничегонеделанием, а потом все же решила, что хорошего понемногу, надо еще подготовиться к завтрашним лекциям и проверить контрольную третьего курса, поэтому засобиралась домой. Признаться, я немного нервничала, когда отдавала ключ на стойке регистрации. Во-первых, вдруг мой ночной незнакомец оказался все-таки мошенником, и платить за удовольствие придется мне? Во-вторых, расхаживать посреди бела дня в маске более чем глупо, поэтому пришлось открыть миру свое лицо и практически официально признать, что уважаемая дама, доктор магистериума и преподаватель Академии магии провела ночь далеко не самым пристойным образом.

К счастью, ночной портье уже сменился, с оплатой все оказалось улажено, а моих знакомых в столь дорогом и пафосном месте я встретить никак не могла, поэтому, благополучно покинув отель и поймав экипаж, уже через полчаса входила в свою маленькую съемную квартиру на третьем этаже многоквартирного доходного дома мадам Коккерон в квартале Библиотекарей.

Я выпила целый кувшин ромашкового чаю и старательно воспроизводила перед мысленным взором хмурое лицо своего начальника магистра Утирелиуса Хоффердера, известного своей способностью нагонять жуть на подчиненных одним легким движением кустистых бровей, чтобы хоть как-то сосредоточиться на проверке контрольной, но мысли мои упорно вновь и вновь возвращались к прошедшей ночи и моему таинственному пылкому незнакомцу.

И как только я, Эммилиона Уиттенброк, когда-то дочь благородных родителей и наследница аристократического рода, а сейчас скромная чопорная преподавательница скучнейшей истории магических зависимостей на зануднейшем факультете теоретической магии в Академии магии, волшебства, чародейства и ворожбы “Дольстрем” докатилась до жизни такой? Мне всего двадцать шесть лет, а я уже веду разгульную жизнь падшей женщины, хожу по ночным клубам и там завожу сомнительные связи с первым встречным мужчиной, а после нисколько не раскаиваюсь? Ах, знала бы незабвенная хельда Жоррента, до чего докатилась ее воспитанница, съела бы собственный капор с горя.

На самом деле это Лина во всем виновата. Светалина Лимпрост, аспирантка магистра Хоффердера. Талантливая девочка, уже сейчас, до защиты докторской, декан позволял ей читать лекции по коррелятивному искажению магических полей. Она оказалась единственным человеком на кафедре, с кем я могла поговорить о чем-то кроме погоды и старческих болячек, поэтому нет ничего удивительного, что едва я появилась в Академии примерно полгода назад, как мы почти мгновенно сдружились. Вместе ходили обедать и частенько прогуливались после работы. Лина, активная и жизнерадостная, едва ли не каждые выходные вытаскивала меня на какие-нибудь развлечения. Только благодаря ей я не забилась в темный угол и не тосковала в одиночестве по своему безвозвратно утерянному беззаботному прошлому, а посещала выставки, театры и все более или менее значимые интересные события в Тер-о-Дене.

Позавчера она влетела на кафедру с настолько сияющим видом, что сразу стало понятно: в эти выходные нас ждет нечто экстрасупернеординарное.

— Эми, Эми, Эми, — пропела она с едва сдерживаемым ликованием, — ты никогда не догадаешься, куда мы завтра с тобой пойдем.

— Даже не стану пытаться, — я не восприняла ее энтузиазм всерьез.

Она присела на краешек моего стола и движением фокусника извлекла два приглашения, отпечатанных на тонком дорогом картоне.

— Ммм, — Лина картинно поднесла приглашения к носу и понюхала, закатив глаза, — ты только подумай! Какой изысканный аромат. Не у каждой дамы есть такие духи, а тут — всего лишь билеты на светский вечер.

— Ладно, сдаюсь. Ты меня заинтриговала, — я отложила в сторону стопку листов с работами второго курса, которые собиралась раздать на следующей паре. — Куда мы идем?

— “Золотой павлин”, — выдохнула Лина таинственным шепотом так, словно это должно было все сразу объяснить.

Увы, я была далека от богемной жизни столицы, поэтому название заведения не сказало мне ровным счетом ничего. Лина, разглядев мое ни капли не впечатленное лицо, недовольно фыркнула и пояснила:

— Это частный элитный клуб. Членство в нем стоит целое состояние. Раз в месяц там проводятся тематические вечеринки, куда допускаются специально приглашенные гости. И мы с тобой — в их числе.

Прозвенел звонок на занятия. Я подхватила стопку контрольных и направилась к выходу. Лина, у которой не было первой пары, последовала за мной.

— Вот как? — улыбнулась я. — И кто же такой добрый пригласил в дорогущий элитный закрытый клуб двух скромных училок?

— Кто? Кто? — поморщилась Лина. — Трэвис Диггилон, кто еще? Прислал билеты в благодарность за поставленный зачет. Наверняка, стащил у отца, малолеток в клуб не пускают.

Мы шли по коридору, заполненному адептами. Было так шумно, что мне пришлось наклониться к уху Лины.

— Вот видишь, нам не стоит туда ходить.

— Почему это?

— А ты хочешь встретить там папашу Трэвиса Диггилона?

— Пустяки, — отмахнулась Лина. — Это костюмированная вечеринка. Все будут в костюмах и масках. Нас никто не узнает. Эй, Эм, хватит хандрить. Когда еще выпадет такой шанс повеселиться? В шикарном месте, в элитном обществе. Среди богатеньких толстосумов. А?

Мы подошли к моей аудитории.

— Не знаю, — предложение было заманчивым, но одновременно и вызывало большие сомнения. — Зачем им это? Я имею в виду: гости со стороны. Смысл всех закрытых клубов в том, что там нет посторонних людей.

— Понятия не имею, — пожала плечами Лина. — Причуды богатых. Наверняка они там уже надоели друг другу до смерти и хотят разнообразить общение. Пощекотать себе нервишки, — Лина хихикнула над собственной шуткой.

О нет, она не была беспечной дурочкой, как могло показаться на первый взгляд. За что я любила Лину, так это за ее здравомыслие. При всей своей непоседливости и живости характера, Лина всегда трезво оценивала свои возможности. Разумеется, в закрытом аристократическом клубе не могло быть случайных людей, даже гостей со стороны туда наверняка приглашали не просто так, а тщательно проверив рекомендации. Мы с моей подругой рисковали оказаться там самыми неподходящими и подозрительными особами. Самое страшное, что нам грозило — это повстречать на вечеринке благородных отцов своих аристократических учеников, но маскарад нивелировал и эту опасность.

— Я подумаю, — пообещала я и толкнула дверь в аудиторию.

— Тут и думать нечего, — воскликнула Лина. — Мы идем и точка.

Хитрая лиса. Дверь закрылась, и последнее слово осталось за ней.

Первая пара была не сложной. Читать лекции у второго курса мне нравилось больше всего. Детская дурь из головы уже выветрилась, ее потихоньку начинало заменять осознание важности учебного процесса, а пофигизм старшекурсников еще не расцвел буйным цветом. Милые, ответственные дети. Вот кого я ненавидела всей душой, так это восьмой курс. О, меня просто трясло при мысли о том, что на третьей паре мне снова придется видеть их надменные презрительные физиономии, наблюдать, с каким одолжением они соизволяют ответить на вопрос, как цедят слова через зубы. Элита академии, чтоб их.

В принципе, восьмушки (как я звала их про себя) имели полное право гордиться. Сильные маги, потомки древних аристократических родов и представители знатнейших фамилий, они отрабатывали свое положение по полной. Это людям без дара или совсем слабеньким магам была прямая дорога в теоретики. Пять лет не самого сложного обучения, и ты свободен как ветер. Если же боги наделили тебя даром сильнее третьего уровня — изволь еще три года корпеть над практической магией, а это задачка куда сложнее заучивания формул и сотворения бытовых заклинаний.

Что выпускной курс делал на факультете теоретической магии? Тут все просто. Я читала им углубленный курс построения матричных сфер, что как раз пересекалось с их практическими занятиями по дифференцированным заклинаниям седьмого уровня. Ректор Академии нашел идею параллельного изучения обоих предметов новаторским педагогическим решением и активно внедрял ее в образовательный процесс. А мне приходилось отдуваться. Почти дипломированные практикующие маги были младше меня всего на каких-то три года, смотрели на меня как на пустое место и на каждом занятии обливали с ног до головы презрением. Оно и понятно, я для них — всего лишь бездарность, которая взялась учить великих и могучих.

Например, Алиэция Герраскон, первая красавица Академии, демонстративно делала вид, будто меня не существует. На любое обращение к ней, она морщила аккуратный носик, оглядывалась по сторонам и спрашивала: “Вы не слышали? Кажется какая-то мошка жужжит”. Матильда Прискар, верная подружка Алиэции, не слишком привлекательная девица с мелкими, как у мыши, чертами лица, в ответ на это закатывала глаза и изображала обморок. Деррион Бигстар, рыжий нескладный дылда, чем-то похожий на лошадь, постоянно отпускал скарбезные шуточки, над которыми покатывалась вся группа, срывая занятия. Боббилтон Аккстен, крупный увалень, известный не столько своими способностями, сколько отцом — министром финансов, каждый раз долго поднимался с места, не спеша разглаживал манжеты и, невыносимо медленно растягивая слова, отвечал на вопросы. Братья-близнецы Аристаль и Астерон Вир-Эккеты обожали глупые розыгрыши типа левитирующей тряпки или кнопки на стуле. Шоэртон Ак’Эгертон, признанный первый парень Академии, скромно считал, будто женщины существуют лишь для того, чтобы обожать его, поэтому искренне недоумевал, отчего я до сих пор не смотрю на него влюбленными глазами. В начале года он пытался произвести на меня впечатление фразами типа: “Эй, малышка, классно выглядишь”, но после того, как они не возымели эффекта, он взял за правило на каждом занятии испепелять меня своим самым магнетическим взглядом.

Вот в таких веселых условиях приходилось работать. Но и я не вчера родилась, меня такими штуками не сильно-то и проймешь. Обидно, конечно, но, спасибо незабвенной хельде Жорренте, в свое время она недаром положила столько сил, чтобы выдрессировать меня держать лицо при любых обстоятельствах. Поэтому мои дорогие ученики на все свои выкрутасы получали в ответ полнейшую невозмутимость. Я выдержала полгода нашего знакомства, выдержу еще столько же, а потом мы расстанемся навсегда. На следующий год, правда, придут новые восьмушки, но то будет совсем другая история. А может, ректор придумает еще одну экспериментальную программу, где не будет места изощренной пытке для скромной преподавательницы теоретической магии.

Кроме ужасной третьей пары день протекал спокойно и можно сказать приятно. Уже во время обеда я сдалась и пообещала Лине пойти на вечеринку, и остаток рабочего дня мы провели за обсуждением будущего развлечения. Я по обыкновению источала скептицизм и сомнения, в то время как Лина приводила все новые и новые аргументы в пользу подобного времяпрепровождения. Особенно ее вдохновляла возможность оказаться среди самых сливок общества практически на равных, без этого вечного ощущения собственной ущербности и недостойности, которую против воли испытываешь в присутствии аристократов. Лина вовсе не была ослеплена блеском богатой жизни и не мечтала найти себе состоятельного мужа. Для этого она была слишком разумна и трезво оценивала собственные перспективы девушки, которая не могла похвастаться ни благородным происхождением, ни наличием сильного дара, ни ослепительной красотой, ни даже более или менее известным дальним родственником. Ее манили приключения, новые ощущения, возможность прикоснуться к чему-то недоступному, запретному. Обладай Лина хоть на единицу большим даром, ноги бы ее не было на теоретическом факультете. Мне кажется, если бы ей представилась возможность выбирать, Лина стала бы путешественницей или археологом, или выбрала бы другую профессию, непременно связанную с постоянными приключениями. Но увы, ей приходилось довольствоваться лишь мечтами и мелкими возможностями разнообразить свою жизнь вроде предстоящей вечеринки.

О нарядах не переживали, мы давно приспособились брать платья напрокат в салоне “Абрикосовый рай”, что находился в конце Ученической улицы. Салон предлагал вечерние наряды на любой вкус по сходной цене, а если учесть, что раз в четверть в Академии устраивались мероприятия, требующие обязательного бального платья, то неудивительно, что место это пользовалось небывалой популярностью у адептов.

Когда на следующий день я выходила из экипажа перед клубом “Золотой павлин”, то изрядно волновалась, хотя причин для волнения не было ровным счетом ни одной. Мы находились здесь вполне законно и совершенно инкогнито, ни одна душа не могла нас узнать. Лина оделась лесной нимфой — в нечто летящее, светло-салатовое, что невероятно шло ее золотистым вьющимся волосам. Я же выбрала темно-вишневое платье, отделанное легкими перышками и редкими переливающимися блестками. Вкупе с темными волосами, уложенными крупной волной и убранными под сетку, получился совершенно не свойственный мне, но удивительно изящный образ женщины-вамп.

Признаться, я и чувствовала себя другим человеком. Наверное, это и сыграло роковую роль. Мне вдруг до дрожи захотелось стать кем-то другим. Пусть на время, всего на несколько часов забыть обо всем, об утраченной счастливой беззаботной жизни, о потерях, предательстве, о жалком теперешнем существовании. О своем разбитом сердце, наконец, и цинизме, навсегда поселившемся в нем.

В клубе царил полумрак, изысканно подчеркивающий роскошь обстановки. Играла ненавязчивая музыка. Официанты разносили напитки. Дамы и господа, все в масках и вечерних нарядах, беседовали, смеялись, флиртовали, играли в тренк за карточным столом. За стеклянными дверьми я заметила бильярдную комнату, несколько мужчин неспешно катали шары по зеленому суконному полю. Джентльмены курили сигары, дамы блистали драгоценностями и мехами. Я не заметила, как в моей руке оказался бокал игристого вина. Лина мгновенно разговорилась с незнакомцем и уже через несколько минут затерялась среди гостей. Я ошеломленно бродила из одной залы в другую и пыталась сообразить, чего стоит ожидать от этого вечера.

— Хельда скучает?

Рядом со мной обнаружился мужчина, высокий и статный, густые черные волосы его слегка волнились и очаровательно спадали на черную бархатную маску, отделанную серебром, сквозь которую в свете неярких ламп сверкали карие глаза. Его жесты, манера держаться и сдержанная улыбка выдавали человека уверенного в себе. А еще он знал, что привлекателен в глазах дам, но не кичился этим обстоятельством. Я решила, что он мне симпатичен и улыбнулась в ответ.

— Я здесь впервые, — неопределенно сказала я.

Этого оказалось достаточно, чтобы мне предложили очередной бокал вина и любезно рассказали, что сейчас время сбора гостей, потом ожидается небольшое театральное представление и выступление оперной дивы из Фалихата. В перерыве можно подкрепиться закусками и насладиться приятной беседой, которую он, мой незнакомый знакомец, с радостью готов поддерживать весь вечер. Я подумала: почему бы и нет? Ведь я здесь именно для того, чтобы предаться невинному флирту и легкомысленной болтовне с мужчинами. Так пусть будет этот красавчик.

Наши намерения совпали абсолютно, и весь вечер мы провели вместе. Мой знакомец оказался восхитительным собеседником, остроумным и веселым, способным найти смешное даже в самых серьезных вещах и посмеяться над самим собой. Он совершенно очаровал меня. Приглядевшись, я поняла, что он намного моложе, чем показался на первый взгляд, возможно, мой ровесник, и это открытие позволило мне еще больше расслабиться рядом с ним. Театральную постановку — весьма философскую вещь о природе вещей я смотрела под комментарии моего спутника, заставлявшие поминутно прыскать от смеха. Хорошо, что мы сразу сели в последнем ряду, но и там, похоже, умудрились помешать некоторым зрителям. Оперную диву я слушала вполуха, наша беседа казалась мне куда увлекательней. Я немного поела, но больше пила, благо вино подавали отменное. В какой-то момент я обнаружила себя где-то в алькове за плотными портьерами в объятьях моего спутника, имя которого я до сих пор не знала. Мы страстно целовались, и это было божественно. Я не ощущала себя пьяной и вполне отдавала отчет, что делаю. Мне просто хотелось всего этого безумства — ни к чему не обязывающего, без прошлого и будущего, без имен и последствий. Снова на несколько часов ощутить себя живой, настоящей, прежней. Сбросить то невыносимое напряжение, в котором я жила последний год. Почувствовать себя нужной. Желанной. Не одной. Поэтому дальше случилось то, что случилось. Карета, лучший отель Тер-о-Дена роскошный “Шато-Маверон” и упоительная ночь с потрясающим мужчиной, которая окончилась маленькой запиской на смятой подушке.

Нет, мне решительно не о чем было сожалеть. Если только совсем чуть-чуть. О том, что это больше не повторится.