Глава 4. О том, какими неприятностями может обернуться самая простая работа

Я бы никогда не согласилась на предложение Сесиль Брингшоп если бы прежде не работала в Академии. Но в Тер-о-Дене у меня не было иного выхода как представиться тем, кем я не являлась, и заняться тем, о чем имела весьма смутное представление. Моих средств тогда едва хватило, чтобы снять комнатку и купить самые дешевые документы — удостоверение личности и диплом выпускницы провинциальной магической школы, который едва ли где мог котироваться. На мое счастье, место преподавателя истории магических зависимостей на факультете теоретической магии было настолько непривлекательным и малооплачиваемым, что декан Утирелиус Хоффердер принял меня, даже не взглянув на фальшивый диплом.

На первую лекцию я шла в полуобморочном состоянии, уверенная, что не продержусь и десяти минут, как обман раскроется, и меня с позором выгонят из Академии. Но минуты сменялись часами, я с горем пополам лепетала у доски скучнейшую теорию, студенты и не думали слушать, зато и не тыкали в меня пальцами с воплями: “Обманщица!”. Первое время пришлось нелегко, но я не из тех, кто быстро сдается. Кропотливо готовилась к каждой лекции, искала интересные факты и параллели с современностью, с тем что сегодня занимало умы адептов, рассказывала забавные истории, и постепенно отношения с группами наладились, я выработала собственную стратегию поведения и заработала какой-никакой авторитет. По крайней мере, младшие курсы меня уважали, а про восьмушек я рассказывала.

Сейчас мне предстояло заняться подготовкой свадьбы. При всей кажущейся легкости, задача на самом деле одна из сложнейших, ибо в вопросах организации, координации и настаивания-на-своем-любой-ценой я не была сильна. Но меня это скорее привлекало, чем отпугивало, все веселее, чем разучивать гаммы с каким-нибудь бездарным ленивым мальчишкой, маман которого видит в нем нового гения.

Не теряя времени, мы с Сесиль отправились в Изумрудные Холмы дабы мою кандидатуру одобрила хельда Брингшоп. Баронесса — внешне почти копия дочери, такая же вся воздушная и хрупкая — оказалась в меру приятной дамой, достаточно воспитанной, чтобы сразу не демонстрировать свое недовольство самоуправством дочери. Вместо этого она довольно скрупулезно расспрашивала о моей жизни и каким ветром меня занесло в Марвеллин-Доуч.

Признаться, до сих пор еще ни разу мне не приходилось так вдохновенно сочинять, виртуозно выкручиваться и быстро соображать, несмотря на то, что я тщательно проработала свою легенду. Но, судя по всему, испытание я прошла удачно, ибо, не придумав больше к чему бы еще придраться, хельда Брингшоп пожелала увидеть мои документы. Тут уж я сообщила ей чистую правду: документов у меня при себе не имеется по той простой причине, что свою встречу с Сесиль и поездку на собеседование я не планировала, а все вышло спонтанно. Но завтра я привезу для баронессы любые бумаги, какие только душа ее пожелает.

По сути это была основная причина, почему я не слишком усердствовала в поиске работы. Именно завтра должны были изготовить мои документы, диплом и несколько рекомендательных писем. В Тер-о-Дене я немало помаялась, прежде чем нашла нужных людей, готовых недорого изготовить фальшивки: на первых полосах газет объявление о подобных услугах не печатают. Зато здесь, в Марвеллин-Доуч я уже без труда отыскала нужных умельцев, оплатила заказ и теперь ждала результата.

Не знаю, что сыграло решающую роль: настойчивые уговоры Сесиль, по какой-то таинственной причине вбившей себе в голову, что именно я смогу устроить ее свадьбу самым наилучшим образом; мой, как показала практика, недурной актерский талант или неповторимый профессионализм местных представителей нелегального бизнеса, но на следующий день меня официально приняли на работу. Приятным бонусом к довольно хорошей оплате шло бесплатное проживание в чудесном поместье и полный пансион. При таком положении вещей я могла мечтать только об одном: чтобы подготовка к свадьбе заняла года два, а лучше — все пять. Но у нас было всего шесть месяцев.

Отца Сесиль я встречала редко, обычно за завтраком, и по большей части созерцала его лысеющую макушку, виднеющуюся над неизменной утренней газетой. Это был упитанный, очень серьезный мужчина, все мысли которого занимала политика, городские дела и собственное финансовое благополучие.

Его роль в подготовке грядущего торжества свелась к подписанию чеков. Барон выполнял свою почетную миссию с невозмутимым спокойствием, без лишних вопросов и тем самым обрел в моих глазах образ человека, приятного во всех отношениях.

Баронесса сперва относилась ко мне с недоверием, но осознав, что я с готовностью прислушиваюсь к ее бесценным советам (а они и в самом деле часто бывали бесценными, ибо хельда Брингшоп слыла особой умной и предприимчивой), вскоре успокоилась и переложила все рутинные заботы на мои хрупкие плечи, лишь изредка интересуясь, как движется дело. Ведь у нее и своих хлопот хватало: едва ли не все ее время занимали визиты, приемы и бесконечные обсуждения грядущего долгожданного события. Не сказать, что мы с баронессой прониклись друг к другу большой симпатией, но общий язык найти сумели.

Энтузиазма Сесиль хватило примерно на месяц, после чего она окончательно потеряла интерес к предсвадебным хлопотам, и я не могла ее судить за это. Вряд ли она представляла сколько текстильных, ювелирных, кондитерских, цветочных лавок нам с ней придется объехать, сколько тканей пересмотреть, сколько пирожных перепробовать, сколько цветочных композиций составить прежде чем утвердить предварительный план торжественной церемонии. И это было только начало. Музыканты, официанты, транспорт, доставка продуктов и напитков, дополнительные повара и прислуга, садовые тенты и мебель, ковровые дорожки, украшение дома и сада цветами и фонариками, площадка для танцев, гостевые комнаты, рассадка гостей, фейерверк, столовые приборы и посуда, монограммы на салфетках, приглашения, ведущий церемонии, художник, газетные репортеры, маг для создания фантомных фигур и фокусов, маг-погодник, артисты и певцы — чтобы найти, договориться и организовать всю эту прорву вещей я крутилась как нетопырь на раскаленной сковороде. Более того, отчего-то сроки поставок постоянно так и норовили нарушиться, договоренности расторгнуться, а цены вырасти, вследствие чего у меня выработался командный голос, почти профессиональная склочность и грозное выражение лица.

Не скрою, первое время было очень сложно, порой я приходила в отчаяние, горько плакала всю ночь напролет и кляла себя за то, что так безрассудно ввязалась в дело, в котором ничего не смыслю. Но постепенно составила план действий и начала медленно, но верно воплощать его в жизнь. Мне пришлось многое узнать, изучить и совершить множество глупых ошибок, прежде чем подготовка к свадьбе из мучительной, почти невыполнимой задачи превратилась для меня в привычную рутинную работу, сложную, но интересную.

Но самым хорошим, самым ценным в этом сумасшедшем круговороте стало для меня то, что на болезненные воспоминания, которые еще недавно неотступно преследовали меня, не оставалось ни времени, ни сил. Шоэртон Ак’Эгертон пытался обосноваться в моих сновидениях, но усталость быстро его оттуда вытеснила. Хотя бывало, иногда накатывало так, что света белого видеть не хотелось, не без этого.

Тогда я шла в комнату Сесиль и мы болтали с ней до самого утра о всяких девичьих глупостях. Вопреки первому впечатлению, Сесиль оказалась удивительно веселой и непосредственной хохотушкой, ее бойкий нрав и доброе сердце могли вытащить меня из самой глухой беспросветной печали.

*

С домом барона была связана одна древняя легенда. Лет триста назад дальний предок хельда Брингшопа что-то не поделил с Морским Царем. История вышла довольно мутная и запутанная, и, на мой взгляд, не выдерживала никакой критики, но в итоге считалось, что каждый год баронский дом наполняли призраки невинно убиенных по вине коварного предка морских чудовищ и устраивали себе пиршество: пожирали все живое, что встречалось им на пути. Говорят, на утро даже мышей не находили. За давностью лет легенда обтрепалась, обросла множеством неправдоподобных подробностей, и в нее уже мало кто верил. Тем не менее, суеверная прислуга даже под страхом смертной казни и ни за какие сокровища не соглашалась проводить в доме эту особенную ночь. Подозреваю, с их стороны это был всего лишь благовидный предлог устроить себе оплачиваемый выходной, но барон вынужден был мириться с этой небольшой проблемой.

Томиться даже непродолжительное время без слуг господам совершенно не хотелось, да и чем вайгры не шутят, вдруг история про призраков на самом деле правдивая, поэтому уже много лет как все семейство хельда Брингшопа традиционно проводило несколько дней в начале лета у его кузена в соседнем городке в дне езды от Марвеллин-Доуч.

В день отъезда, когда все чемоданы были упакованы, а сумки погружены в кареты, за завтраком горничная передала мне записку. Я глянула на имя отправителя и невольно выругалась:

— Вайгры! Ну почему именно сейчас?!

— Что там? — тут же встрепенулась Сесиль, охочая до новостей и секретов.

— Письмо от Филлипио Баскао…

— Филлипио Баскао?! — едва не закричала Сесиль. — Того самого?

Хельд Брингшоп отложил газету:

— Кто это такой?

— Папа, как можно не знать Филлипио Баскао? — надула губки Сесиль. — Это же мировая звезда!

— Положим, до звезды ему еще далеко, — возразила хельда Брингшоп, — но поет он недурно.

— О, я его обожаю! — Сесиль мечтательно закатила глаза. — Я готова слушать кристаллы с его песнями целыми днями.

— Кто-нибудь объяснит, из-за чего моя дочь ведет себя как умалишенная? — поинтересовался барон.

— Дорогой, не беспокойся, — сказала баронесса совершенно невозмутимо. — Сесиль всего лишь очарована этим популярным певцом. Он довольно привлекателен, и все уважающие себя девушки Ниар-Тоэма считают своим долгом в него влюбиться.

— Уважающая себя девушка накануне свадьбы должна думать о женихе, а не о каком-то там певунчике, — нахмурился хельд Брингшоп. — Хельда Дайсгартен, почему вы поощряете это нездоровое влечение моей дочери? Что еще за письма вы от него получаете?

— Всего лишь записка, в которой он, наконец, согласился встретиться со мной. Я хочу пригласить его на свадьбу в качестве почетного гостя. Если повезет, он исполнит несколько песен.

— О, это было бы чудесно! — поддержала идею хельда Брингшоп.

— Волшебно! — Сесиль захлопала в ладоши.

— Не знаю, вряд ли что-то выйдет из этой затеи, — я покачала головой. — Я узнала, что он отдыхает на курорте неподалеку, и уже целый месяц заваливаю его письмами с просьбами о встрече. И он соизволил ответить только сейчас.

— Что он пишет? — спросила Сесиль.

— Что готов встретиться завтра в полдень, — я грустно вздохнула. — Боюсь, это мой единственный шанс.

— Но… мы уезжаем, — едва слышно прошептала Сесиль, ошарашенная сознанием того, что не сможет поехать на встречу со своим кумиром.

— Да, мы уезжаем, — твердо подтвердил ее отец, пресекая возможные уговоры.

— Но как же…? — попыталась Сесиль, и я поспешно сказала:

— Я останусь и завтра переговорю с хельдом Баскао.

— Одна? В пустом доме? — изумилась хельда Брингшоп.

— Поверьте, баронесса, — улыбнулась я, — для меня это не проблема. Одну ночь я легко обойдусь без прислуги, а в страшных призраков уже давно не верю.

Она равнодушно пожала плечами, предоставляя мне самой решать, ехать с ними или остаться в Марвеллин-Доуч. Барон что-то недовольно пробурчал про неприличное поведение современных девиц, но тоже не стал возражать. Он быстро сообразил, какими выгодами может обернуться для него визит известного певца, а нравственное воспитание дочери он всегда предоставлял жене. Сесиль же сияла от предвкушения. Как обычно, она мгновенно уверовала в мои способности и уже не сомневалась, что на ее свадьбе будет выступать сам Филлипио Баскао с часовым концертом.

Жаль ее разочаровывать, но сама я мало верила в успех затеи, слишком уж напыщенным и самодовольным представлялась мне эта голосистая звезда. Еще совсем недавно я и сама считала себя большой его поклонницей, но несколько десятков написанных мною писем с мольбами о встрече, так и оставшихся без ответа, значительно умерили мое восхищение. А сегодняшняя записка и вовсе вызвала раздражение, настолько холодным и надменным тоном в ней сообщалось, что “великий” удостоит меня аудиенции.

Выложить мои вещи не составило труда. Брингшопы отбыли сразу после завтрака, слуги тоже не стали задерживаться, и уже к полудню я оказалась единственной обитательницей огромного дома. Готовясь к поездке, я специально не назначала никаких встреч на ближайшие дни, поэтому была абсолютно свободна и намеревалась в полной мере предаться заслуженному отдыху и безделью.

Опустев, громадный дом казался еще больше. Тут и там мерещились шорохи и звуки, мои шаги эхом разносились по коридорам и залам, и я невольно ловила себя на мысли о привидениях, которые должны были явиться этой ночью.

Нет, я не боялась. Побывав однажды за гранью, я точно знала, что никакие потусторонние силы не способны причинить большего вреда, чем самые обыкновенные живые люди. Более того, я наслаждалась этой пустотой и одиночеством, а мысль о призраках приятно щекотала нервы и веселила.

На кухне оставалось достаточно еды, я оказалась предоставлена сама себе, вокруг меня не было ни души. Не то, чтобы я слыла заядлой отшельницей, но такие вот редкие паузы в сумасшедшем повседневном круговороте находила весьма приятными и полезными. Я гуляла по пустынному берегу моря, купалась в бассейне, загорала под нежными лучами летнего солнца, читала и размышляла. Мне вспомнилось беззаботное детство в Приизломье, как счастливы мы были все вместе, когда папа и мама были еще живы, когда еще не появился тот страшный человек, лишивший меня тех крох прежней жизни, что еще оставались после смерти родителей, отнявший даже мое имя. Нет, я не хотела думать о грустном. Я вызывала в памяти все светлое, доброе и хорошее, что было в моей жизни, что до сих пор поддерживало и помогало не сдаваться. Все будет хорошо. Я точно это знала.

Вечером я заперла двери и долго сидела с бокалом вина у камина, пока тот совсем не прогорел. Тогда я отправилась спать, довольная сегодняшним днем и немного сожалея, что он так быстро закончился.

Не могу сказать, что именно меня разбудило. Возможно, какой-то звук, которого не должно случиться глубокой ночью. Или птица села на подоконник. А может предчувствие надвигающейся беды, та самая пресловутая интуиция магов, жалкие остатки которой еще сохранились во мне из прежней жизни. Как бы то ни было, я резко открыла глаза, еще не до конца осознавая, сплю или уже нет. Прислушалась. Вокруг царили тишина и темнота, настолько глухие, какие бывают только в безлунную ночь перед пасмурным дождливым днем. И все же что-то было не так. Я села в кровати, изо всех сил напрягая слух и глаза. Я не боялась воров или потусторонних сил, просто мой жизненный опыт говорил, что лучше убедиться в ложности своих предчувствий, нежели позже пожинать последствия собственной лени, порой весьма катастрофические.

Я спустила ноги, нащупала в темноте мягкие тапочки. Привычно прочитала заклинание ночного зрения, пасс рукой и… Вайгры! До чего сложно обходиться без магии, особенно когда она так нужна. В быту я уже кое-как приспособилась и почти привыкла делать все руками, как обычные люди. Но когда всю жизнь пользуешься заклинаниями, так сложно от них отвыкнуть. Вздохнув, зажгла светильник.

В доме по-прежнему было тихо. Он словно успокаивал, уговаривал, что беспокоиться совершенно не о чем, следует поскорее вернуться в теплую уютную постель, укрыться пышным невесомым одеялом и окунуться в блаженный сон. Увы, я оказалась глуха к этим заманчивым призывам. Подошла к шкафу и достала походный саквояж. Там, на самом дне, под небольшой стопкой сменного белья, пачкой денег и самыми ценными документами, лежала еще одна причина моего бесстрашия.

Приятно холодный и тяжелый, пистолет привычно лег в руку. Не задумываясь, взвела курок, и, прихватив светильник, вышла из комнаты. Я медленно обходила дом, прислушиваясь к малейшим шорохам, но ничто не нарушало ночного спокойствия. Ноги как будто сами несли меня в западное крыло, туда, где находились комнаты барона и баронессы Брингшоп. Отчего-то казалось: если что-то плохое и происходит, то непременно там, где хранились основные ценности семейства.

Едва заметный отблеск фонаря я заметила издалека благодаря тому, что с самого начала притушила собственный светильник до минимума. Дверь в кабинет графа была вопреки обыкновению открыта, и оттуда доносился легкий, с трудом различимый шум. Словно кто-то скребся или царапал что-то. Или аккуратно пытался открыть сейф. Я полностью погасила светильник и бесшумно возникла на пороге кабинета.

Картина работы Ге-Рамбона с изображением пастухов и пастушек, невероятно модных пару веков назад, была снята со стены. За ней находилась дверца небольшого сейфа, в котором граф хранил наличные деньги, необходимые для хозяйства, и драгоценности супруги. Высокий человек в черном облегающем костюме ловко орудовал отмычками в замке. Видимо, непосредственно к этому занятию он приступил лишь недавно, до этого он потратил немало сил на то, чтобы проникнуть в дом, не потревожив сигнализацию, и снять все охранные заклинания, на которые бдительный барон не скупился. Приходилось признать, усилия хельда Брингшопа пошли прахом, ибо вор оказался слишком ловким и опытным.

Я нажала на выключатель, и комнату залил яркий свет большой хрустальной лампы. От неожиданности вор дернулся и резко повернулся, выбрасывая вперед руку с готовым боевым заклинанием на кончиках пальцев. Да он маг! Вот это новость! С каких это пор всеми уважаемые маги промышляют как домушники?

— Вы?! — восклицание одновременно вырвалось у нас обоих.

Этого человека я видела лишь однажды, но запомнила достаточно хорошо, чтобы узнать в этом странном нелепом наряде. Тогда, в поезде, он выглядел куда респектабельнее. Впрочем, удивление не помешало мне угрожающе качнуть пистолетом, призывая вора свернуть боевое заклинание. Граф Имморталь усмехнулся и встряхнул рукой, сбрасывая на пол остатки тоненьких голубых разрядов.

— Что вы здесь делаете, хельда Дайсгартен? — спросил он.

— Это я вас должна спросить, хельд Имморталь, — резонно возразила я.

Но он не собирался отвечать на мой вопрос.

— Все семейство Брингшопов сегодня отбыло из поместья, — вместо этого сказал он несколько раздосадовано. — Я сам видел. Проследил, как ушли слуги. Вы-то что здесь делаете?

— Увы, мне пришлось остаться. Сожалею, что нарушила ваши планы.

— Да уж. Неожиданный сюрприз, — согласился он.

— Наверное, прежде, чем взламывать сигнализацию, стоило запустить поисковый маячок и убедиться, что в доме никого нет? — предположила я.

Старалась говорить нейтрально, но в голосе все равно проскользнули язвительные нотки. Что этот граф себе позволяет? Вломился в чужой дом, собирался его ограбить, а ведет себя так, словно рассчитывает на мои извинения за то, что помешала в его противозаконном деле.

— Да я и… — граф запнулся и посмотрел на меня каким-то странным задумчивым взглядом. Потом слегка качнул головой, стряхивая замешательство. Он улыбнулся уже своей привычной, самоуверенно-обольстительной улыбкой: — Старею. Теряю квалификацию. Непозволительная рассеянность, знаете ли. За что и поплатился, — Имморталь выразительно указал глазами на мой пистолет, направленный в его сторону.

Он обошел письменный стол и присел на него так, чтобы оказаться ко мне лицом. Руки демонстративно сложил на груди, показывая, что настроен миролюбиво.

— Вы в самом деле выстрелите? — невозмутимо спросил он, так, словно я застала его за чашечкой утреннего чая, а не за преступлением.

— Я родилась и выросла недалеко от Излома. Там дети берут в руки оружие сразу как научатся ходить, — спокойно ответила я, решив поддержать его игру в невозмутимость. — А заботливые родители учат их без колебаний стрелять в любую тварь, которая угрожает жизни. Поэтому поверьте, у меня хватит духу нажать на спусковой крючок.

— Вижу, вы разбираетесь в оружии, — вежливо улыбнулся Имморталь.

— Это последняя модель “Лит и Кассон” с антимагическими пулями тридцать шестого уровня воздействия, — в тон ему ответила я.

Имморталь рассмеялся.

— Ваша взяла, хельда Дайсгартен, — он поднял руки, показывая, что сдается. — Против такого револьвера мне точно не выстоять.

— Думаю, вам лучше вернуть все как было, — я кивнула в сторону сейфа. — Если вы пообещаете никогда больше не пытаться ограбить этот дом, то мы забудем о том, что сейчас здесь произошло, и будем считать нелепым недоразумением.

Имморталь несколько мгновений размышлял над моим предложением, потом подошел к сейфу и что-то покрутил в замке. Раздался тихий щелчок.

— Я уже говорил при нашей первой встрече и повторю сейчас, — сказал граф, водружая на место картину, закрывавшую сейф, — с вами приятно иметь дело, хельда Дайсгартен.

— Никогда не стремилась прославиться как охотница на грабителей, — ответила я. — Все, чего я хочу — это спокойной жизни.

— Как я вас понимаю, — с насмешкой произнес Имморталь, неспешно собирая свои инструменты в большую черную сумку.

Я не ответила. Его иронию можно было понимать как угодно. Может, он намекал на мое вымышленное имя. Если граф связан с криминальным миром, вполне возможно ему стало известно о том, что я заказала поддельные документы. А может он ничего не знал и всего лишь блефовал. По большому счету это не имело значения, теперь мы были повязаны одной неприглядной тайной.

Граф Имморталь церемонно поклонился:

— Позвольте попрощаться, моя драгоценная хельда Дайсгартен. Время, проведенное в вашем обществе навсегда сохраниться в моем сердце как наиболее приятное.

— Милый граф, вы кое-что забыли, — напомнила я.

Он демонстративно грустно вздохнул.

— Мне казалось, мы друг друга поняли и можем обойтись без формальностей. Разве не так, хельда Дайсгартен? — он снова выделил мое имя, явно желая своими намеками заставить сомневаться в себе.

— И все же я настаиваю.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Не знаю, на что рассчитывал граф, но я отступать не собиралась. С некоторых пор научилась настаивать на своем, особенно когда дело касалось моей жизни. Это был единственный шанс обезопасить свое пребывание в Марвеллин-Доуч и не пускаться снова в бега. Видимо, Имморталь тоже это понял. Он согласно кивнул и четко произнес:

— Обещаю никогда не покушаться на благополучие этого дома. Слово мага.

Вокруг него вспыхнуло бледное бело-молочное свечение и тут же погасло, подтверждая законность клятвы.

— Благодарю вас, граф, — вежливо сказала я.

— Всегда к вашим услугам, хельда Дайсгартен.

Он еще раз поклонился и исчез в темноте. Я прошла следом, но графа уже не было. Я заперла за ним дверь, затем вернулась в кабинет. Осмотрелась, проверила все ли в порядке, поправила потревоженную картину на стене. Все это можно было сделать и завтра, более того, утром я снова вернусь и еще раз осмотрю место несостоявшегося преступления. Но потрясение от случившегося было так велико, что уснуть мне теперь вряд ли удастся.

Я не ожидала от себя хладнокровия, с каким беседовала с графом. Зато теперь руки стали липкими от пота и мелко дрожали, а к горлу подкатывал ком ужаса от сознания того, что могло случиться этой ночью. Если бы графу удалось задуманное ограбление, первым делом обвинили бы меня, и доказать, что ни в чем не виновата, я бы не смогла. И мне даже страшно представить, чем могла закончиться эта история. В лучшем случае — снова бега, новая личина, очередная легенда. В худшем… мне не хотелось даже об этом думать.