Глава 3. О том, к чему приводят новые знакомства

Время приближалось к полуночи, и на улице совсем стемнело, но на Центральном Королевском вокзале Тер-о-Дена было светло как днем. Платформы заливал желтый свет бесчисленных фонарей, отражался таинственными бликами на блестящих боках паровозов и пассажирских вагонов. Поезда шипели, выпуская пар, люди кричали друг другу слова прощания, пытаясь перекрыть вокзальный шум, торговцы нахваливали свой товар, распорядители свистели в свистки, отдавая команды машинистам. Путешественники, провожающие, груженые чемоданами и коробками носильщики, солидные охранники, вагоновожатые в форменных кителях и белых перчатках, попрошайки и лотошники — все эти люди отчего-то не спали мирно в своих кроватях в столь поздний час, а куда-то шли, бежали, собирались ехать. И кто только придумал назначить отбытие поезда без пяти минут полночь?

Меня никто не провожал. И вещей было немного, всего один не слишком тяжелый чемодан да сумочка, но я все же наняла носильщика. Пусть хотя бы он создаст видимость того, будто я не бегу из города в полном одиночестве, а отправляюсь в увлекательное путешествие.

В начале поезда располагались вагоны первого класса, они были поделены на отдельные купе, в каждом имелся свой собственный выход на платформу. Я специально взяла билет в одноместное купе, не хотелось никаких соседей, особенно незнакомых людей, с которыми пришлось бы вести вежливые пустые разговоры. Нет уж, хельд Ак’Эгертон оплатил мне самый комфортный проезд.

Вагоновожатый проверил билет и придержал дверцу, помогая разместиться. Некоторое время я смотрела на вокзальную суету за окном. Дверца отсекла шумы, и оттого зрелище выглядело забавным и несколько нелепым. Затем вагон тяжело качнулся и мягко покатился по рельсам. “Вот и все”, — отстраненно подумала я. — “Прощай Тер-о-Ден. Ты так и не стал мне домом, хотя и очень старался”. Сердце мое тоскливо сжалось.

Мимо медленно проплывал перрон, поезд не спеша набирал ход, оставляя позади все быстрее пролетающие огни города. Вскоре и они исчезли, за окном сделалось темно, только в тусклом свете луны угадывались очертания проносящихся мимо деревьев.

Стоило лечь спать, но я знала, что не усну. Только теперь, когда все сложные решения и сборы остались позади, когда бегство мое фактически свершилось, нахлынули чувства. Я снова и снова переживала события сегодняшнего дня, злилась, тосковала и одновременно понимала: все было предопределено. Ведь я всегда знала, что наши отношения с Алексом-Шоном не продлятся вечно. Слишком мало мы знали друг о друге, и эти маски… они стояли между нами непреодолимой преградой. Слишком много каждому из нас было что скрывать. Когда-то все должно было закончиться, так почему бы и не сегодня? Внутренне я постоянно готовилась в прощанию, но не предполагала, что оно выльется в мой очередной побег.

Долго размышлять куда податься не пришлось, вариантов было не так уж много. Можно было бы отправиться в Фалихат, там у меня осталась многочисленная родня по маминой линии, но в темном королевстве меня, увы, никто не ждал. По линии отца родни не осталось вовсе, он был последним представителем старинного аристократического, но обедневшего и оттого потерявшего всякое влияние рода Уиттенброк. Да и возвращаться на север, где прошло мое детство, я бы не рискнула ни за что на свете.

Оставался юг. Поэтому на вокзале я купила билет на ближайший поезд, который, как оказалось, отправлялся в Марвеллин-Доуч, довольно крупный город на берегу Геранского моря, куда должен был прибыть через два дня. Два дня — достаточный срок, чтобы вдоволь оплакать свою полную неудач жизнь и придумать, что делать дальше.

Я все-таки уснула, правда только под утро. Вагон мерно покачивался, колеса, благодаря магической блокировке звуков, стучали едва слышно, убаюкивая и навевая крепкий сон. Вагоновожатый меня не тревожил, и я проспала едва ли не до обеда, а когда проснулась — на удивление бодрая, в прекрасном самочувствии — поняла, что страшно проголодалась.

Я отправилась в вагон-ресторан. Тот был полон, и мне повезло занять последний свободный столик. Я потягивала белое вино в ожидании заказа, когда подошел официант:

— Прошу прощения, хельда Дайсгартен, — с поклоном произнес он, — вы не станете возражать против общества или желаете обедать в одиночестве?

Разумеется, я совсем не хотела, чтобы за мой столик сажали кого бы то ни было еще, но сейчас время обеда, ресторан полон и отказать было бы крайне невежливо.

— Думаю, с моей стороны жестоко заставлять ждать несчастных голодных путешественников, — любезно улыбнулась я.

Но видимо, что-то проскользнуло в моем голосе или лице, потому что официант поблагодарил меня со словами:

— Я предупрежу хельда, чтобы он не докучал вам.

Что ж, моим соседом станет мужчина, а это гораздо лучше говорливой дамы или ворчливой старушки.

К столу подошел высокий худощавый господин в дорогом сером костюме. Он галантно, но сдержанно поклонился и молча сел на свое место. Моих способностей не хватало на глубокое исследование ауры, но я заметила бледно-фиолетовый отсвет, который означал, что передо мной маг и весьма сильный. На вид лет сорок пять, но маги живут намного дольше простых смертных, поэтому ему вполне могло оказаться и девяносто и сто сорок лет.

Я кивнула в ответ на приветствие, мазнула по нежданному соседу равнодушным взглядом и отвернулась к окну, всем видом демонстрируя горячее нежелание участвовать в беседе. Он оказался понятливым господином, и за все время обеда нами не было произнесено ни слова.

За ужином он появился вновь, так же любезно поздоровался и, пожелав приятного аппетита, углубился в изучение вечерней газеты. Меня такое соседство вполне устраивало.

На следующий день на завтрак господин явился в светло-бежевом костюме и элегантном синем галстуке.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он, усаживаясь на свое место.

— Доброе утро, — ответила я.

— Как вам спалось? — нарушил он наш негласный уговор о молчании.

Я не стала возражать.

— Благодарю, хорошо, — улыбнулась я. — Стук колес навевает приятные сны.

— Завидую, — признался сосед по столику. — А я, знаете ли, терпеть не могу ночевать в поездах. Эта тряска… хуже, чем на море.

— Сожалею, — дипломатично сказала я.

— Ох, простите! — вдруг спохватился господин. — Где мои манеры? Позвольте представиться, — начал он и запнулся, — еще раз покорнейше прошу меня извинить, я не должен вам докучать.

Он смотрел на меня бледно-голубыми глазами со странным выражением раскаяния, смешанным с некоторой хитринкой, словно его забавляло наблюдать за мной, но он не хотел это показывать. Его последнее предложение совершенно очевидно следовало расценивать как вопрос.

— Солнечное утро и чашечка кофе располагают к непродолжительной беседе, — сказала я.

Вчерашний день, проведенный в молчании, дал о себе знать, и мне уже хотелось перекинуться с кем-нибудь парой слов. К тому же мой сосед по столику производил весьма располагающее впечатление. Открытое аристократическое лицо, приятные ненавязчивые манеры, умный проницательный взгляд и доброжелательная улыбка возбудили во мне закономерное желание познакомиться чуть ближе. Ведь это будет всего лишь мимолетное общение двух пассажиров поезда, вынужденных некоторое время провести в замкнутом пространстве. И уж, конечно, я не позволю себе повторить свои прежние ошибки и очароваться собеседником больше допустимого.

Господин довольно улыбнулся.

— В таком случае позвольте представиться: граф Имморталь.

— Эмма Дайсгартен.

Это имя я придумала еще на вокзале когда покупала билет. Кассир спросил мое имя, а я, не подумав, ляпнула: “Эми Вайс” и тут же пожалела об этом. Шоэртон Ак’Эгертон если вдруг вздумает искать меня, легко вычислит, куда я уехала. К счастью, я была так расстроена, что говорила слишком тихо.

— Как? — переспросил кассир. — На кого оформлять билет?

— Эмма Дайс, — уже громче исправилась я на первое, что пришло в голову, и, откашлявшись, поправила: — Дайсгартен.

Так, благодаря вокзальному шуму и не слишком хорошему слуху кассира я обрела новое имя, на которое мне предстояло достать фальшивые документы.

— Весьма рад нашему знакомству, — сказал граф Имморталь. — Я заметил, вы путешествуете одна. Удивительно как все меняется. Еще пять лет назад о таком и подумать было невозможно. Дамы путешествовали исключительно в сопровождении знакомых мужчин или компаньонок.

— Я не отношусь к сословию благородных дам, хельд Имморталь. Я всего лишь скромная преподавательница музыки и направляюсь в Марвеллин-Доуч в надежде найти там работу.

— О, понимаю, — кивнул граф. — Решили сменить обстановку?

— Доктор настоятельно советовал мне морской воздух.

— И он был абсолютно прав! Не знаю никого, кому не был бы полезен морской воздух. Я осел в Марвеллин-Доуч уже лет двадцать назад, и знаете, что я вам скажу? Ни за что не променяю этот чудный город на столицу с ее шумом и грязью.

— Я рада, что мне предстоит жить в столь прекрасном месте.

Некоторое время мы обсуждали особенности жизни в больших и маленьких городах, а потом разошлись по своим купе с тем, чтобы встретиться за обедом, а позже и за ужином.

Граф произвел на меня странное впечатление. Он был бесспорно умным, проницательным и чрезвычайно деликатным собеседником, общение с ним доставило мне настоящее удовольствие. И в то же время ощущалась в нем какая-то загадка, недосказанность, определить которую я никак не могла, словно в нем скрывалось второе, а то и десятое дно.

На утро мы еще раз встретились за ранним завтраком, где граф выразил надежду встретить меня в городе, но так как я не поддержала идею продолжить наше знакомство, он не стал настаивать.

Вскоре поезд прибыл в Марвеллин-Доуч. Пассажиры, уставшие от долгого пути, шумно и радостно высыпали на перрон, их тут же окружали встречающие и носильщики. Я немного подождала, пока схлынет толпа, и вышла из поезда. Меня никто не встречал и не ждал, и торопиться было некуда. Я поставила чемодан на землю и огляделась.

Весенний южный воздух, наполненный ароматами цветов и морской воды, показался мне необыкновенно свежим, он словно обещал: на этот раз все будет хорошо. Очень, очень хорошо!

— Хельда Дайсгартен! — Услышала я голос графа Имморталя и оглянулась.

Он подошел. Обычно высокие худощавые люди выглядят немного нескладно из-за слишком длинных рук и ног, но граф не производил такого впечатления. Движения его были неторопливы и полны достоинства, а самого его можно назвать образцом элегантности и безупречных манер.

— Вы позволите? — спросил он, беря мою руку. Он слегка наклонился и поцеловал ее. — Моя дорогая хельда Дайсгартен, позвольте мне еще раз выразить свое восхищение вами. Я безмерно рад нашему знакомству. Для меня будет честью оказаться вам чем-нибудь полезным, — с этими словами он протянул мне визитную карточку, которую я машинально взяла.

Он коснулся на прощание шляпы и исчез в толпе. Я покрутила в пальцах визитку. Дорогой картон, изящное оформление. Ничего лишнего: имя, адрес. Я посмотрела вслед графу, но его уже не было видно. Ну уж нет, достопочтимый хельд Имморталь, от вас я собираюсь держаться как можно дальше. Не найдя рядом урны, я сунула визитку в карман, подхватила чемодан и пошла к выходу с вокзала.

*

В каждом городе Пресветлого Ниар-Тоэма, кроме и без того перенаселенной столицы, разумеется, имелось специальное бюро помощи путешественникам, в народе называемое приезжей конторой. Там можно было найти жилье и работу. Само собой, предложения в приезжей конторе не отличались большой выгодой: за комнату просили в три раза больше разумной стоимости, а работа предлагалась самая дешевая и неблагодарная. Но на первое время и это было не плохо. Не ночевать же приличной девушке не вокзале.

Я сняла первую попавшуюся комнату на неделю в надежде как можно скорее найти более приемлемый вариант, и оставила служащему свое резюме, в котором обещала научить играть на фортепиано даже тех, кому оборотень на ухо наступил. Да, я сказала правду графу Имморталю, я на самом деле собиралась зарабатывать музицированием, не зря же в свое время столько времени провела за инструментом, разучивая гаммы и пьесы под неусыпным взором хельды Жорренты.

Следующие несколько дней я бродила по городу, изучая его живописные улочки и нарядные широкие проспекты. Мне понравился Марвеллин-Доуч. Не слишком пафосный и в то же время элегантный город вовсю готовится к курортному сезону: открывались закрытые на зиму дорогие магазины и модные бутики, местный театр рекламировал новую программу, хозяева торговых лавок обновляли фасады своих заведений свежей краской, официанты кафе выносили на улицу столики, рестораны открывали летние веранды. Все дышало весной и свежестью. Но больше всего меня поразило, конечно, море. Так случилось, что увидела я его впервые и с первого взгляда влюбилась в эту древнюю, могучую стихию, такую мирную и спокойную в лучах яркого игристого солнца, но таящую в себе силу, какую и представить себе даже невозможно. Мне полюбилась набережная с ее бесконечными маленькими уютными кафе и сувенирными лавками. Днем здесь творилось сущее столпотворение, это место одинаково влекло к себе и высшее общество и представителей низших слоев. Нарядные, богато разодетые дамы и господа чинно прогуливались среди рядов попрошаек и торговцев всех мастей и, кажется, считали подобное соседство хотя и неприятным, но вполне терпимым.

Я присмотрела для себя одну кофейню, маленькую, едва заметную за двумя пышными кустами зацветающей арминорики, и оттого почти всегда пустую.

Она и привлекла мое внимание именно своим уединением. Я спросила хозяйку, отчего она не срубит эти кусты, ведь стоит им зацвести в полную силу, как за крупными бело-розовыми бутонами кофейня и вовсе станет неразличимой. В ответ хозяйка загадочно улыбнулась и предложила мне чашечку кофе. О! Здесь подавали один из самых вкусных кофе, какой мне только приходилось пробовать, и выпекали нежнейшие воздушные пирожные. И я поняла, что настоящий ценитель волшебного, ни с чем не сравнимого вкуса всегда найдет сюда дорогу, даже если она зарастет непроходимыми колючими кустарниками, как в старинной детской сказке.

Теперь каждый день я шла сюда, чтобы за завтраком насладиться легким утренним бризом. Около часа проводила за ставшим уже моим персональным столиком, просматривала свежую газету с объявлениями о работе и сдающемся жилье, затем отправлялась по заинтересовавшим меня предложениям. Увы, как правило, попадалось все не то. К счастью, я могла позволить себе не торопиться и выбирать сколько угодно до тех пор, пока не найду квартиру и работу по душе, а не хвататься за первый попавшийся вариант.

Однажды, выходя на улицу, я столкнулась в дверях с миловидной девушкой в изысканном платье цвета морской волны. Мы вежливо раскланялись, поулыбались и на какое-то мгновение замешкались, глядя друг на друга.

— Мне сказали, здесь продают лучшие в Марвеллин-Доуч рисовые пирожные, — первой нарушила неловкую паузу девушка.

— Я в городе совсем недавно и не могу сказать за все заведения, но думаю, вас не обманули, — сказала я в ответ. — Пирожные хельды Раррис поистине восхитительны.

— В самом деле? — обрадовалась девушка и затараторила так, словно боялась, что я сейчас убегу: — Как чудесно! Вы правда так считаете? Вы сказали, что недавно у нас? Вы из столицы? Да? Конечно, из Тер-о-Дена, я сразу поняла, как вас увидела. Ох, ну вот, опять! Я несу полную чушь. Со мной всегда так, когда я волнуюсь.

— Разве у вас есть повод для волнения? — спросила я как можно доброжелательнее.

Это милое юное создание мне понравилось. Она была младше меня, лет семнадцать — восемнадцать, не больше. Круглое личико ее обрамляли забавные золотистые кудряшки, а в больших зеленых глазах отражалась полная растерянность.

— О, да, — тут девушка лукаво улыбнулась и доверительно сообщила: — Я выхожу замуж.

— Это очень приятный повод для волнения. Примите мои поздравления.

— Ох, — она вдруг испуганно приложила пальчики ко рту, — что я наделала? — Она оглянулась на дверь и коснулась моей руки: — Умоляю, не выдавайте меня! Хельда Шарген изведет меня нотациями, если узнает, что я приставала к незнакомой даме.

В это время в кофейню зашла женщина среднего возраста, внешний вид и манера держаться мгновенно выдавали в ней компаньонку, приставленную присматривать за юной воспитанницей.

— Сесиль, опять вы убежали вперед, — она с упреком покачала головой. — Мне стоило большого труда отыскать вас. Юной хельде не пристало бегать подобно крестьянкой девчонке.

— Боюсь, это моя вина, хельда Шарген, — оборвала я грозящую затянуться лекцию о хороших манерах. — Сесиль увидела меня и поспешила поздороваться. Позвольте представиться, меня зовут Эмма Дайсгартен. Сесиль мне о вас рассказывала.

Я слегка поклонилась. Компаньонке ничего не оставалось, как поклониться в ответ. В движениях ее сквозило неодобрение, дама явно не приветствовала манеру современных молодых людей пренебрегать установленными правилами светского этикета. А я сейчас нарушила минимум дюжину таких правил. Не дав моим новым знакомым опомниться, я обернулась к девушке:

— Милая Сесиль, была рада нашей встрече. Надеюсь скоро увидеть вас снова. А сейчас прощайте, мне нужно идти.

Я дружески сжала руку Сесиль и выскользнула из кафе. Это маленькое приключение развеселило меня. Девушка попросила ее не выдавать, и я пошла ей навстречу. Дальше пусть сама выкручивается и придумывает объяснения для своей компаньонки.

Я была абсолютно уверена, что больше никогда не увижу этих дам, с которыми у меня случилось такое забавное мимолетное знакомство. Каково же было мое изумление, когда следующим утром я обнаружила в кофейне Сесиль.

Она сидела за столиком и при моем появлении встрепенулась и застенчиво улыбнулась.

— Доброе утро, — смущаясь, поздоровалась она.

— Доброе утро, — я была сама доброжелательность. — Я знала, что вам здесь понравится.

Я села за столик и сделала знак официантке приготовить мне чашечку кофе как я обычно заказываю. Сесиль теребила ручку сумочки.

— На самом деле… я пришла сюда из-за вас, — призналась она. — Вчера вышло так неловко. Я хотела извиниться. Мне сказали, вы бываете здесь каждый день. — Она помолчала и добавила шепотом: — Я сбежала от хельды Шарген.

Я рассмеялась и протянула ей руку:

— В таком случае, давайте еще раз знакомиться.

*

Сесиль оказалась единственной и горячо любимой дочерью барона Брингшопа. Я несколько раз встречала его имя в газетах, где барон упоминался как Глава Городского Совета и просто один из самых уважаемых и состоятельных аристократов Марвеллин-Доуч. Благородное семейство обитало в загородном поместье с романтичным названием Изумрудные Холмы, что вполне логично объясняло тот факт, что Сесиль, будучи коренной жительницей Марвеллин-Доуч, практически не ориентировалась в городе и смутно представляла его устройство. Изредка ей удавалось выбраться из поместья в сопровождении родителей или компаньонки, хельды Шагрен, только для того, чтобы посетить какой-нибудь прием или чинно прогуляться по набережной. Большую же часть времени она проводила дома, принимая у себя подруг, многочисленных поклонников и гостей. Пару недель назад объявили о помолвке Сесиль Брингшоп и хельда Вальдера Перринга, столь же юного и пылко влюбленного, как и сама невеста, молодого человека из благородной семьи. Новость, однако, никого не удивила, ибо отцы семейств планировали этот брак и объединение капиталов едва ли не с самого рождения детей.

— Вы ищете работу? — оживилась Сесиль когда я рассказала о себе. — Значит, вы планируете остаться в Марвеллин-Доуч надолго?

— Если все сложиться удачно, я бы хотела здесь поселиться, — подтвердила я.

— Но это чудесно! — Сесиль едва не захлопала в ладоши, но спохватилась, что будет выглядеть слишком по-детски, и спрятала руки под стол. — Эмма, вы должны работать на меня! Ой, простите. Конечно, не должны! — Она села ровнее и торжественно объявила: — Я прошу вас стать моей помощницей.

— Ваше предложение такое… неожиданное, — я немного растерялась.

Девушка не выглядела человеком, которому родители позволят самостоятельно нанимать работников и уж тем более личных помощниц. Хотя, заманчиво, ничего не скажешь.

— Знаю, я выражаюсь сумбурно. Но это все от волнения, — она горестно всплеснула руками. — Я никогда раньше не занималась подобными вопросами. Но теперь, когда я собираюсь стать замужней дамой, мне необходимо научиться самостоятельно принимать решения.

— Понимаю, — дипломатично сказала я.

— Я знала, что вы меня поймете! Теперь вы видите, что просто обязаны согласиться на мое предложение? Прошу вас, Эмма, не бросайте меня в одиночестве. Без вас мне ни за что не справиться.

— А теперь я ничего не понимаю, — честно сказала я.

И тут Сесиль поведала душещипательную историю отчаянных попыток выбраться из-под заботливого родительского крылышка и обрести хотя бы немного личной свободы. И если раньше эти попытки неизбежно оканчивались провалом, то теперь, когда Сесиль готовилась к настоящей взрослой жизни, она решительно взбунтовалась и заявила, что свадьбу подготовит лично. Никуда не годится, когда в самый важный в жизни девушки день все устраивается по воле посторонних людей и пожелания невесты не берутся в расчет. Любящим родителям не оставалось ничего иного как согласиться с ее самостоятельностью. Сесиль страшно гордилась своей маленькой победой, а я подозревала, что мудрая хельда Брингшоп всего лишь решила переждать, когда у дочери закончится дурацкий приступ борьбы за свободу, и спокойно продолжить начатые приготовления.

— Но я и предположить не могла, что все так сложно, — продолжала изливать душу Сесиль. — Я говорю повару: закажите пирожных. А он меня просто засыпал вопросами. Какие? Сколько штук? В какой кондитерской? На какую дату заказать доставку? Запросить ли пробную партию? Да у меня голова едва не взорвалась от всего этого! А ведь это только начало. Теперь вы понимаете? Без вас мне не справиться.

Сесиль смотрела на меня такими грустными, такими умоляющими глазами, что нужно было быть совершенно бессердечным человеком, чтобы отказать ей.

— Вы уверены, что ваши родители одобрят подобное решение? — спросила осторожно. — Одно дело позволить вам самостоятельно выбирать цвет салфеток на свадебном столе, и совсем другое — нанимать помощницу.

Сесиль понимающе улыбнулась.

— Вы тоже считаете, что я еще мала для такой работы?

— Ни в коем случае! — горячо возразила я. — Уверена, у вас все великолепно получится, Сесиль. Но мы обязаны считаться с мнением ваших родителей. В конце концов, именно они оплачивают праздник.

— На самом деле это матушка предложила нанять помощницу, — призналась Сесиль. — Она сразу поняла, сколько дел предстоит.

— Сесиль, — сказала я, — для меня большая честь, принять ваше предложение. Но я должна предупредить, у меня нет ни малейшего опыта в организации свадьбы.

— Как и у меня, — засмеялась она. — Но знаете, что, Эмма? Вы мне нравитесь. И мне кажется, вместе мы справимся.

Я улыбнулась в ответ:

— Вы тоже мне нравитесь, Сесиль.