Глава 2.

…мечты сильных формируют действительность.

Юзеф Бестер

Центральный кабинет Персиваль Ульт находился на третьем этаже прямо над входом в здание школы. Также в её распоряжение входили кабинет на первом этаже и кабинет провидения в западной башне. Стук в обитую красным ситцем дверь оторвал полную женщину от размышлений: «Да, домагус 178, входите».

Благодаря своим особым зачарованным печатям, она была не просто провидцем и могла видеть всю информацию о вещи или существе даже через стену. Поговаривали, что она могла изменять воспоминания человека и выискивать самые потаённые желания в его душе. И, естественно, именно она руководила группой домагусов третьего года, в которой учился Альфред. Парень знал, что с ней было просто невозможно лукавить, и поэтому всегда всё говорил начистоту. Из-за проблем с Каном он часто оказывался в этой, наверное, самой аккуратненькой комнатке в мире.

Ни в коей мере здесь не могло быть изъяна. Декоративный коврик перед входной дверью был лишь незаметной прелюдией к её кабинету. Внутри царили чистота и порядок. На стенах между картинами висели бесчисленные правила школы. Изрядное количество этих правил касалось гигиены и поведения в стенах здания. Конечно же, большинство из них являлись её творением. Окна были обрамлены золотой тканью и бархатными занавесками, так любезно предоставленными ей самим директором. По кабинету витал запах благовоний. Вся мебель и вещи максимально сочетались с этим местом. Книги в шкафах были рассортированы не только по алфавиту, но ещё и по цвету, виду, толщине и языку. Даже под ножки её резного стола из красного дуба были подложены маленькие лоскутки ткани, чтобы тот своим весом не оставлял вдавленных отпечатков на подстеленной под ним искусственной шкуре лося, по которой, казалось, никто никогда не ходил. Справа и слева от входа стояли напольные вазы с сухими цветами. Сбоку находились два роскошных кресла, в которых она обычно пила чай из очень маленьких чашечек со своими подругами-профессорами, совершенно открыто предаваясь сплетням и судачествам о школе, позволяя себе тем самым до конца следовать своей женской природе.

Альфреда, видевшего картину её кабинета много раз, всё ещё воротило от неё. Как всегда он очень тщательно вытер ноги и вошёл. Перси сидела за столом и писала свои отчёты позолоченным пером. Альфред немного заробел и остался стоять у входа.

— Что, так и будете там стоять? — цинично окликнула его Персиваль.

Парень послушно подошёл и сел напротив неё.

Госпожа Ульт никогда не умела выбирать наряды. Она носила то красную мантию, обтягивающую её во всех местах, то зелёный нарядный кафтан, который никак не вписывался в её серьёзный облик с пухлыми запястьями. Лицо этой женщины никогда не видело ни настоящей улыбки, ни счастливого настроения, лишь аккуратность и сдержанность. Раздутый второй подбородок и губки бантиком делали её очень похожей на индюка, но никто, разумеется, не осмеливался даже подумать о подобном в присутствии этой дамы.

«Наверное, и Кан её боится…» — посчитал про себя Альфред, на что госпожа Ульт манерно сняла с носа свои серебряные очки на цепочке с тоненькими стёклышками, и юноша тут же осёкся своих мыслей.

— Домагус 178, расскажите мне, — делая небольшие паузы между словами, начала Перси, — почему вы вчера нарушили пункт третий правила 56 и правило 118?

Альфред немного дрогнул:

— Я-я, прос…

Перси не дала ему закончить:

— Одни из справедливейших правил этого прекрасного места, этого бастиона науки, которым мы все так гордимся и который так любим! Вам что, здесь не нравится?

— Н-нет, госпожа! Нравится! — парень постарался спрятать все свои дурные мысли ещё когда шёл сюда.

— Тогда что же вы можете сказать в своё оправдание?

— Но он…

— Вы смеете обвинять свою жертву в этом? — Персиваль имела привычку опережать разговор, читая фразу ещё в мыслях своего допрашиваемого. — Это наглость, домагус 178!

— «Жертву? — изумился про себя Альфред — Он же всех задирает, она, что, не зна…»

Перси вновь нарочито показательно облокотилась на свой стол и приблизила своё лицо к Альфреду:

— Господин домагус 178, возможно, вы здесь заместитель директора, а не я? — и Альфреду стало как-то не по себе от того, как спокойно она произнесла эту наигранную фразу.

— Я… мы… мы просто…— начал он тут же что-то быстро объяснять, но Перси уже не слушала его.

— По велению моего пальца вы вылетите отсюда быстрее, чем ваши незаконные заклинания из палочки!

Глаза у юноши округлились. Он отлично знал, что Кан мог сболтнуть лишнего, и знал это ещё вчера. Но то, что он выставит зачинщиком самого Альфреда — это даже для Кана было чем-то новым. Похоже, вчера вечером Перси прижала парня вплотную, и Кан, чтобы не скрипеть мозгами, сделал то, что не могло бы его выдать в их дальнейшей беседе. Но почему Перси поверила в такую глупую ложь, госпожа Персиваль, провидец школы? …Нет, она просто сделала то же, что и Кан: позволила этому и дальше казаться правдой. Независимо от истины, для школы деньги и репутация семьи Кана были намного важнее. А сейчас она со своим неприступным видом заставляла и самого Альфреда признать это.

— Это он! — парень больше не мог себя контролировать.

— Что?! — возмутилась Перси.

Альфред начал усиленно вспоминать, как было на самом деле.

— Вы что, хотите одурачить меня? — с негодованием, но всё же сдержанно изумилась Персиваль. — Вы порочите наше великое заведение своей ложью! Это дело не останется безнаказанным, запомните. Теперь вон, я не хочу вас видеть, — снова возмущённо, но в этот раз уже совсем спокойно сказала Перси.

Парень смотрел в пол, широко раскрыв глаза. В голове его вертелись одни и те же мысли:

— «Она же чувствует, что я говорю правду, почему же она опять выгораживает Кана? Он же нарушил все эти «строжайшие правила» школы!»

И словно топор, раскалывающий бревно на две части, эту мысль расколола «телепатия» госпожи Ульт:

— «Вы что, глухой? Вон!»

Альфред вздрогнул. Он встал, откланялся и повернулся к двери, уходя под пристальным взглядом Персиваль.

К тому моменту злоба уже вовсю клокотала в нём. Кровь приливала к вискам, отстукивая в голове удар за ударом, когда парень с громкими шагами начал спускаться по лестнице. «Что за настоящие законы царят в этом месте?! — сдерживаемые до этого в кабинете госпожи Ульт бунтарские мысли теперь фонтаном вырывались наружу. — Зачем они обманывают сами себя? Так и должно быть? Зачем тогда вообще эти показные правила?!» Альфред постоянно наблюдал такое с тех пор, как приехал сюда, и всегда злился из-за подлости этого общества, из-за его фанатичной аккуратности и абсурдной законности, под которыми оно могло спрятать эту свою подлость, из-за ограниченности, глупости его устройства, его беспечности и того, насколько члены общества слепо следуют всей этой системе, будто уже были рождены для этого.

Юноша не заметил, как дошёл до кабинета творения заклинаний, и пришёл в себя лишь когда с силой толкнул дверь вперёд.

— Вы опоздали, домагус! — профессор Детар как всегда был аккуратно напорист.

— Я… меня вызывала госпожа Ульт, — сквозь зубы проговорил ему Альфред.

В ответ на это профессор принял деловитый вид:

— Хм, да? А мне она ничего такого не передавала. В любом случае, это ваши проблемы. В следующий раз не допущу к занятиям.

Парень еле сдержал себя (хотя на самом деле, скорее всего, никогда и не позволил бы себе открыто выступить против несправедливости профессора) и с угрюмым лицом зашагал к остальной аудитории.

Комната, где проводились практические занятия, была не в меру высокой и не предполагала сидячих мест, поэтому домагусы стояли в куче слева. Сам профессор в свою очередь стоял у окна, а позади за ним находились пять деревянных щитов с красными кругами в центре.

— Итак, продолжим, — как всегда быстро пролепетал Детар, снова оседлав давно заученную в голове схему проведения урока, после чего ловко выставил вперёд палочку, подобрав другой рукой рукав мантии, и правильным тоном произнёс:

— «Нонимо астатус».

Зелёный шарик вылетел из его палочки и врезался в щит, оставив после себя небольшие клубы пара.

— Этим заклинанием вам никогда не придётся пользоваться, но знать его необходимо для экзамена по моему предмету, — распорядился профессор. — Практикуйтесь.

Немного побродив по кабинету, группа выстроилась в своём обычном порядке, встав по шесть человек у каждой мишени. Альфред встал последним. Его всё ещё обуревала злость, и когда до него дошла очередь, то без лишних прелюдий он просто громко выкрикнул:

— «Нонимо астатус!»

— Сто-оп! 178-о-ой! — как бы в ответ на его действия тут же проговорил Детар. — Первое правило творения заклинаний?

Паренёк остановил руку с палочкой на полпути, и заклинание не успело сработать.

— «…Ни злость, ни ярость, ни любые другие подобные чувства и чувства, приписываемые к таковым, не должны иметь место при творении заклинаний и ритуалов — только сосредоточенность и точность», — монотонно пробурчал Альфред.

— Возможно, кто-то знает второе «Великовечное» правило?» — скрупулёзно произнёс профессор.

— «Нельзя творить заклинания и ритуалы, запрещённые главным органом магической власти в стране, пользоваться запрещенной энергией, а также нарушать всё, связанное с «Великовечными» правилами», — воодушевлённым голосом подхватил его одноклассник Мердок.

— Запомните, что любое нарушение этих правил творения заклинаний ведёт к серьёзному и, что более важно, настоящему наказанию за стенами этой школы, — деловито напомнил Детар. — Продолжайте.

Ещё какое-то время после этого все домагусы продолжали творить показанное им заклинание, но лишь к концу урока Альфред успел как следует успокоиться и прийти в обычное для себя состояние. А когда по коридору пролетел звонок, он юрко прошмыгнул к выходу и успел выйти почти самым первым. И у него была на то причина, ведь брать с собой свои вещи в кабинет главного профессора, коих в школе было несколько, включая госпожу Ульт или самого директора, было крайне невежливо по законам школы, и поэтому он должен был успеть сбегать в общежитие за тетрадями, ведь перемена была короткой, а кабинет развития магии, в котором у него должен был проходить следующий урок, находился в другом корпусе замка. По пути он один раз упал, но всё же успел сбегать в левый корпус общежития на второй этаж, спуститься, пересечь первый этаж и снова подняться по лестнице на второй этаж заднего правого корпуса школы как раз ровно до того, как раздался второй звонок.

Предмет развития магии был довольно скучный, предполагал только записывание информации, которую рассказывала профессор, и вскоре после того, как начался урок, а профессор Алкания взялась за описание жизни одного из трёх отцов-основателей магии второй эпохи, на Альфреда уже снова напала сонливость. Он вяло окинул взглядом до боли надоевший кабинет с его шкафами книг, закрывавшими добрую половину стен, и в очередной раз принялся смотреть в окно. Было похоже, что погода ещё долго не предвещала ничего хорошего, но Альфреда опять тянуло вдаль. Пшеница на полях уже начинала зацветать. Лес стоял тёмной стеной, и только на окраине деревья немного покачивались от ветра. Вскоре заморосил мелкий дождик. Наблюдая за каплями, сползающими по стеклу, юноша и вовсе начал закрывать глаза.

Уже в каком-то полусне ему почудились фигурки людей на дальнем поле, держащие путь к замку. «Люди…» — Альфред слегка очнулся от дрёмы. Люди нередко появлялись у замка, но в основном это всегда были возничие, те, кто доставлял еду и свежую воду раз в несколько дней из Шиванса, или визитёры в расписных каретах, а эти шли пешком. Мысли с большой неохотой ворочались в его голове, цепляясь друг за друга, теряя смысл, и, в конце концов, парень не заметил, как сон вновь утянул его за собой, заставив потерять счёт времени…

Проснулся он уже от лёгкой встряски. Как всегда ожидая очередного нагоняя, Альфред почти рефлекторно одёрнулся и сел ровно. Но почему-то это его действие так и осталось без ответа. Проморгавшись, он окончательно пришёл в сознание и огляделся в поисках профессора.

Профессор Алкания стояла у своего стола с книгой в руках и молчала. Молчали и все в кабинете, не было слышно даже шума с соседних и нижних этажей. Эта тишина спросонья показалась парню почти оглушающей. Что-то было не так. Не так, как обычно, не так, как должно было быть. Альфред насторожился, пытаясь понять, в чём дело. Вдруг наружная стена, рядом с которой он сидел, будто подёрнулась, разразившись глубоким звуком где-то внизу, и затряслась. Некоторые стёкла в окнах треснули. Альфреда и всех, кто находился в кабинете, тоже ощутимо тряхнуло. С потолка посыпались пыль штукатурки и мелкие камешки, а два шкафа упали прямо на парты. Домагусы всё же успели кое-как отскочить в разные стороны, хотя несколько девушек тотчас же завизжали, а другие студенты отшатнулись от своих мест, привстали и медленно попятились к двери.

«Быстрее! Все на выход!» — заверещала профессор Алкания. Такие события быстро смахнули с юноши последние остатки сна. Однако к выходу, как другие, он не спешил.

За два года обучения это место стало для Альфреда чем-то совсем уж равномерным и неизменным. Наверное, стена вокруг школы всё же влияла и на него тоже, поскольку обстановка здесь ограничивала любого своего жителя по одному отведённому стандарту. Этот стандарт медленно обтачивал индивидуальность каждого новоприбывшего по образцу, точно гранильщик в своей мастерской обтачивает все самородки по одному образцу камня с шестнадцатью гранями, и со временем всё становилось понятно, предсказуемо и казалось правильным, потому что являлось уже абсолютно привычным. Ни от кого не требовалось делать что-то новое и думать по-другому, поскольку это предполагало собой лишнюю трату сил, когда перед глазами были уже готовые правила. А удобнее всего им было следовать, если вообще не размышлять и не заботиться ни о чём другом. Поэтому казалось вполне разумным, что в такой системе неожиданностей не может существовать как таковых. Это место просто не могло сочетаться с такими вещами, как сильные встряски стен!

Именно это и смутило Альфреда. Теряя драгоценное время, он всё пытался как-то уместить столь грандиозное событие у себя в голове, чтобы как следует понять его и осмыслить, но оно всё никак туда не влезало. «Это как-то не так, не здесь, не из…» — парень не успел закончить мысль из-за того, что Неррол решительно толкнул его в бок. Повинуясь этому толчку, юноша как-то отрешённо тоже засеменил к выходу. Там их уже ждал кто-то из старших. «Быстрее в подземелья!» — скомандовал он, но Альфред его не слышал. Всё, что сейчас творилось вокруг, заставляло его испытывать те же чувства, которые парень так часто испытывал, когда над ним издевался Кан. Однако сейчас он впервые не чувствовал при этом ни страха, ни беспомощности как обычно. Что-то творилось в его душе. Неизвестно откуда взявшееся любопытство вместе с непреодолимым чувством свободы мешались в нём в неясную растерянность.

— Ты что, оглох, студент?! Школу атакуют! — проорал кто-то над его ухом.

— Что?.. К-как… школу?.. — в недоумении спросил Альфред, повернув в его сторону голову. — Зачем?..

Вместо ответа чья-то рука ухватила его за шиворот, но Альфред выкрутился. Толпа домагусов уже валила с криками через общий коридор второго этажа, пытаясь прорваться к лестнице в правой башне, из которой внизу можно было пройти в коридор первого этажа, ведущий к главному холлу внутри замка или в подземелья, если завернуть за лестницу. Эта толпа легко подхватила Альфреда и всех остальных студентов из его группы у входа в кабинет и понесла за собой, однако парнем уже целиком завладело чувство непонятного ступора, и когда он оказался на первом этаже, то всё же сумел вырваться из общего потока, как делал это всегда, но так и не понял — зачем.

Он вышел в коридор и двинулся по нему к главному холлу первого этажа, но по этому коридору на него неслась уже другая толпа. Это были студенты из противоположных корпусов школы, которые, как и те, кто был на втором этаже, стремились попасть в подземелья замка через вход в правой задней башне. Альфред оказался словно между молотом и наковальней. Не зная, что делать, он запрыгнул на подоконник одного из окон в коридоре и присел, держась за занавеску. Однако кто-то из пробегавших мимо студентов вскоре очень сильно толкнул его ненароком, и юноша, разбив спиной хлипкое стекло, тут же вылетел в окно. Благо в тот момент он был на первом этаже. И всё же Альфред довольно ощутимо ударился спиной о стекло, а затем и о землю, на несколько секунд потеряв для себя ориентацию в пространстве. Когда он встал, то почувствовал, что к ноющей боли в спине прибавилась и другая, более острая. Это был один из осколков стекла, поранивший его руку. Такую боль было невозможно терпеть, и юноша даже негромко вскрикнул. Неожиданно этот крик раздался у него в голове как колокол, и тут парень будто опомнился.

Ураган новых мыслей ворвался в его сознание, заставив быстро принимать решения и наконец понять, что вокруг него что-то происходит! Кое-как отодрав длинный кусок от мантии, он довольно сносно обвязал им руку в месте пореза и огляделся.

Альфред выпал прямо на углу замка перед главным входом. Шёл дождь. За углом должны были быть парадные ворота школы — единственная возможность выскочить наружу во всей этой суматохе. Через них он так часто выходил прогуляться вечером, когда ворота открывались, и возвращался обратно, когда отпущенное время заканчивалось, и проложить путь к долгожданной свободе через них по какой-то причине казалось сейчас для Альфреда самым естественным решением. Парень словно забыл, откуда он только что вылетел, забыл и про специально оборудованные для эвакуации в случае пожара подземелья, куда устремились все остальные. Посчитав, что первые из этих загадочных нападавших, скорее всего, уже открыли ворота и ворвались напрямую в замок, он окончательно утвердил в голове своё решение. В любом случае времени на раздумья у него оставалось мало, и нужно было действовать… Впоследствии та картина, которую он застал возле главных ворот Хоккарианской школы магии № 57, отпечаталась в памяти Альфреда навсегда.

Воздух в этом месте будто бы был пропитан чем-то тягучим. Казалось, что над всем двором витало непонятное чувство дикой, необузданной силы. Привычный Альфреду главный школьный двор узнавался теперь с трудом. Здесь царил хаос. Валялись выдранные из земли кусты, покореженные остатки декоративных сооружений, оба фонтана были разбиты вдребезги, из-за чего теперь вода из них клокотала в разные стороны, а газон кое-где зиял уродливыми дырами развороченной земли.

Посреди главной дороги стояло странное полупрозрачное рогатое существо с человеком внутри. Большая голова этого существа была откинута назад, а длинный хвост медленно извивался подобно змее. Рогами оно чуть ли не упиралось в землю. Но больше всего парня испугало даже не само существо, а тот человек внутри. Его лицо было подобно лицу самого дьявола: изогнутые от гнева и агонии брови, застланные кровавой плёнкой глаза, сгорбленный крючковатый нос, который время от времени становился плохо виден из-за высунутого во всю длину языка, мотавшегося из стороны в сторону. До этого момента Альфред при всей своей обычной робости и трусливости даже никогда и подумать не мог о том, что возможно испытывать такую всевыжигающую жуть перед обычным человеком. В том, что это был обычный человек, у юноши почему-то не возникало сомнений. Из его расставленных в разные стороны рук струились серо-синие огни, а рогатое существо лишь досконально повторяло за ним все движения, вплоть до того, что тоже вращало своим раздвоенным на конце языком в такт страшному человеку. От того места, где оно стояло, расходились еле заметные тёмно-розовые волны, но башенной стены замка, у которой находился юноша, они почти не достигали.

Другой человек, замеченный Альфредом, летал по небу над школой на неком подобии крыльев, и этот настоящий птичий полёт не шёл ни в какое сравнение со стандартным заклинанием «левитации», известным чуть ли не с незапамятных времён почти каждому уважающему себя магусу. Его движения казались парню чрезвычайно легки и необузданны, а из рук его вырывались чёрные лучи, которые он направлял в профессора Детара, пока сам профессор в то время продолжал стоять на полусогнутых ногах, а из его палочки выходило неизвестное Альфреду заклинание, похожее на кокон, покрывавший тело Детара с ног до головы. Лучи врезались в поверхность этого кокона и с шипением растворялись, отекая вниз в виде жидкости, но, судя по выражению лица профессора, долго он так сдерживать их уже не мог.

Третий человек из нападавших стоял у ворот, куда его оттеснила профессор Гувтак. Из одной руки этого низкорослого, но крайне уродливого бандита вырывался чёрный пульсирующий щит, которым он защищался от огненных шаров и молний профессора, а другой рукой он сам кидал в неё какие-то чёрно-синие шары размером со среднюю тыкву.

Странно, но именно в этот момент Альфред заметил ещё одну вещь, которая, по сути, была очевидна с самого начала — никто из нападающих не использовал ни палочек, ни жезлов. Каким образом они творили свою страшную магию, и была ли это магия вообще, оставалось непонятным. В любое другое время юноша был бы ошарашен таким открытием, но сейчас оно просто потерялось в водовороте всего того, что он видел, слышал и ощущал.

Вдруг из окна на четвёртом этаже в рогатое существо с человеком внутри ударил настоящий боевой магический снаряд и с оглушительным хлопком откинул его прямо в сторону Альфреда. Но парень даже не шелохнулся — сковавший его в первые моменты ужас намертво прирастил его тело к земле, и теперь юноша мог только наблюдать за происходящим. При ударе о землю чудище вокруг человека тут же исчезло. Сверху, по воздуху на землю плавно «слевитировал» директор Антуан. Напавшему на школу ужасному человеку хватило этого времени на то, чтобы подняться на ноги. Однако, как оказалось, такой сильный удар нисколько не повредил ему, и даже не оставил на его теле ни единой царапины. После этого они оба где-то около секунды просто смотрели друг на друга, пока директор Антуан резко не вскинул палочку и не произнёс: «Тесаго кеа нас петарос». За то несоизмеримо короткое время, что он это говорил, его противник, лишь злостно блеснул глазами, словно бы директор оставался для него не больше, чем очередной жалкой добычей, затем резко поднял руки к небу и каким-то ужасающим полурыком, полурёвом выдавил из себя фразу, похожую, скорее, на боевой клич, чем на заклинание. «Разарот Кар-ро!» — загремело в ушах у Альфреда. Из палочки Антуана вырвалась буро-красная линия, а в руках человека из непонятно откуда возникших клубов чёрного дыма появилось вдруг странное, уродливое безволосое существо с огромным лбом и голым черепом. Этот лоб оттеснял маленькие красные глазки существа в разные стороны, а вместо рта оно имело нелепую дыру со множеством мелких зубов внутри. Было видно, что эта тварь прямо-таки росла из рук своего создателя, обвивая их отростками до самых локтей. Но поначалу Альфред не заметил этой детали. Заклинание директора Антуана почти в мгновение ока достигло того места, где стоял человек, однако, как оказалось, тот уже успел выставить свои руки вперёд, и ещё не появившееся из дыма существо принялось натурально поглощать врезавшийся в него магический луч без всяких отлагательств.

— Да-а! Да-аа! — кричал страшный человек, запрокидывая голову назад. С каждой секундой лицо его становилось всё более и более гневным. Затем он медленно стал подходить к директору. Существо в его руках продолжало поглощать луч. На лице Антуана выступил небольшой испуг, но он тут же исчез, сменившись напором.

— Узри! Узри-и!!! — рычал человек, задирая свой подбородок вверх, словно призывая своего противника к поражению.

Он всё приближался и приближался, и в тот момент, когда его жуткое существо уже почти вплотную коснулось палочки Антуана, директор не смог больше сохранять невозмутимость:

— Т-ты… ты… нет… Не-ет! Как т-ты?.. Т-ты… НЕ можешь! Ты просто не можешь! Это же «безответный луч Савесса»!!!

Существо раскрыло свою пасть ещё шире. Антуан задёргал подбородком и округлился в глазах. Его бросило в мелкий пот. Сознание директора отказывалось признавать творившуюся картину. Выронив палочку, он вскрикнул и беспомощно закрылся руками от надвигающегося на него кошмара. Стоная от собственного бессилия, директор Антуан медленно опускался на колени. Было видно, что лицо его побагровело, а из глаз и носа потекло. Человек приподнял руки, и тварь перед ним изогнулась. За один рывок она вцепилась в голову Антуана и под громогласные вопли директора стала медленно пожирать его снаружи и изнутри. Из её пасти тотчас же брызнула кровь. Вскоре у директора подкосились ноги, и он уже висел у существа на зубах. Альфреда, наблюдавшего за этой сценой с полубезумными глазами, стошнило. Но даже после этого он всё ещё не мог заставить себя оторвать взгляд от происходящего. Напротив, сковавший его теперь ужас навалился на парня ещё сильнее.

Откуда-то в человека с тварью полетело сразу два магических снаряда и энергетические подобия мечей и копий. Человек дёрнул существо в ту сторону, и оно поглотило эти заклинания так же, как и луч Антуана, которого так и не успело доесть. Окровавленные ноги директора остались лежать на траве. После того как существо проглотило последний снаряд, человек вдруг снова поднял руки вверх, и оно быстро растворилось в воздухе, оставив после себя лишь очередное чёрное облако странной энергии. Предплечья и кисти безжалостного колдуна вновь были свободны.

Трое из членов охраны школы теперь приближались к нему со стороны парадного входа в здание, однако лицо страшного человека впервые за всё время не выражало ничего, кроме спокойствия. Было похоже, будто он давал себе передышку перед следующим раундом. Затем на мгновенье в его глазах блеснул уже знакомый Альфреду огонёк, а рот злорадно оскалился. «Чему он смеётся? Как он может смеяться, его же сейчас могут тяжело ранить, обездвижить, а может быть, даже и… убить!» Подумав об очередном убийстве, Альфред невольно вздрогнул. Тем временем все три охранника разом взмахнули палочками, произнесли необходимые слова и вновь ударили заклинаниями по человеку. Но тот лишь слегка подался вперёд. Снаряды и молнии снова летели в него, однако странный колдун и не думал уклоняться от них. Вместо этого он исказил своё лицо очередным приступом яростной злости, как делал это раньше, и будто в продолжение этой злости изо рта его вырвалось нечто резонирующее и шипящее. Альфреду показалось, что это нечто было похоже на звук «Шра-ах!», но разобрать его звучание до конца он так и не смог. Быстрым и невидимым движением человек вскинул свои руки вперёд ладонями, расставив пальцы, и полупрозрачный щит, появившийся перед ним практически в момент удара, лихо отразил обратно всю магию. Заклинания тотчас же полетели назад. Молния попала в охранника Клода, остальные же кое-как увернулись от собственных магических творений. Щит исчез почти сразу после того как появился, а в руках страшного колдуна уже горели два синих огня. С той же быстротой, с которой был возведён щит, он кинул огни в двух оставшихся магусов, поразив обоих.

На какое-то время во дворе всё стихло, больше там никого не было. Человек стоял один. Другие нападавшие сражались уже где-то внутри замка. Оттуда раздавались хлопки, стуки и обрывки криков. Человек мельком посмотрел по сторонам и, будто вокруг никогда ничего не происходило, как ни в чём не бывало тоже направился к центральному входу в замок. Однако Альфред так и продолжал стоять без движения, прислонившись к стене. Он заметил, что охранник Клод был всё ещё жив. Стражник рассеянно двигал обугленной рукой, пытаясь схватиться за что-нибудь, чтобы встать. Паренёк понимал, что было ещё не поздно помочь ему, оттащить куда-нибудь, перевязать раны, но тело его никак не слушалось. Всем своим существом Альфред оставался во власти увиденного, в ушах не переставало звенеть. Ужас как-то незаметно прошёл, но на смену ему пришёл страх. Юноше казалось, что если двинуться с места, то его непременно заметят и убьют. Продолжая оставаться в подчинении у этих мыслей, он всё осматривал и осматривал школьный двор своим бессмысленным взором, пока его взгляд не остановился на главных воротах школы. Между ними ясно была видна щель. Альфред еле заметно задрожал. Он моментально вспомнил о том, зачем он появился здесь, на переднем школьном дворе. Все его чувства обрушились как лавина, обнажив в голове лишь образ этого просвета! И Альфред уже отказывался понимать что-либо ещё. То самое тело, которое ещё пять секунд назад было намертво сковано страхом, теперь с быстротой ветра несло парня вперёд — туда, откуда для него всё ещё ярко сверкала эта безумная надежда.

…Мальчик почти добежал до ворот, когда чья-то тяжёлая дубина опустилась на него сверху и ударила по голове. Свет, что он так ясно видел внутри себя всего секунду назад, вдруг истончился в совсем узенькую полоску и померк. Бесчувственное тело Альфреда упало на землю ничком.

Смутное подобие сознания пришло к парню, когда кто-то уже увозил юношу от школы на лошади. Тело его связали и перекинули через лошадиный круп вниз головой, но Альфред ничего подобного не ощущал. Вместо этого в его глазах отражалась дымящаяся от пожара школа с разрушенной от основания в центре крепостной стеной — той самой стеной, до которой, как ему казалось, нельзя было дотронуться и которая должна была простоять здесь практически вечно!!!..

Кроме того, Альфреду также постоянно слышались чьи-то неясные разговоры и хохот впереди. Постепенно они начинали сливаться для парня со всем, что он видел, в одно большое жужжащее пятно. Сознание опять покидало его.