Сцена # 8. Страх и ненависть в N - бурге.

Евгений Будимиров

Сцена # 8.Вторжение.

Длинный, мрачный коридор… В конце которого тускло мигает лампа дежурного освещения… Это и есть свет в конце тоннеля? Тогда рай, ожидающий меня за этой тяжёлой железной дверью, не совсем то место где я хотел бы обрести покой! Стены коридора отделаны грязно-серым, потрескавшимся кафелем.Через каждые три метра, сваренные из толстого листового железа, двери камер со смешным названием «робот».На них-крошечные решётчатые оконца.

Бетонный, холодный пол… Сука-лампа то гаснет, то вспыхивает, обжигая мои глаза мертвенным-белым, как в морге, светом… Кажется, меня зовут Максимилиан… Если я ничего не путаю… Я лежу на полу коридора.Мои запястья скованы наручниками за спиной… Я прижимаюсь распухшей щекой к заплеванному бетону.Ноги в лодыжкх тоже скрученными пластиковыми завязками.Каждое движение причиняет невыносимую боль… Спутаные волосы слиплись от запёкшейся крови.Сломанный нос болел и распух… Заплывшие от гематом глаза не закрывались и не открывались… И сквозь узкие щелки глаз свет лампы выжигал мне мозги… Шея и кисти рук горели огнём от ударов электрошокером… Из разбитых головы, носа и рта на бетон вытекла лужа крови… Я стараюсь дышать как можно ровнее, но после жестоких ударов «мусорскими» ботинками в грудь… Из лёгких рвётся тяжёлый хрип… Страшно болели бока...

«Хреново, если рёбра сломаны...».Свет в конце тоннеля снова вспыхнул.И распахнулись врата рая! Почему-то со ржавым скрипом… И в ослепительном сиянии возникли два ангела, со сверкающими мечами на поясах… Ангелы склонились над моим телом.

— Чё, бля, не сдох ещё? — спросил один вполголоса.

Я промычал нечто невразумительное...

— Ща приедут следаки из ГэУ-сказал другой. — Как думаешь, рапорт накатают? — Вряд ли! — усмехнулся первый ангел… — За эту мразь только благодарность обьявят!

— Может в камеру его? — спросил второй ангел. — Следаки приедут скоро, через пару часов… А этот… Ещё сдохнет тут.Утомишься потом обьяснилки строчить… А так, на крайняк, на «урок » всё свалим!

— Ладно, уговорил.

Звякнули замки наручников.Второй ангел развязал путы на лодыжках.

— Открывай двери!

— В какую его?

— Во вторую, к нарколыгам! Может придушат его и все дела!

— Можно намекнуть...

— Да ладно, обойдёмся. На хрен нам лишний «головняк»?

Загремели поочерёдно замок, засов, скрип петель «робота»… Подняв меня под руки, ангелы втащили меня волоком в узилище и швырнули на пол… Ударившись со всего маху разбитым лицом о вонючий, грязный, дощатый пол, я потерял сознание.На несколько минут… Я очнулся и что-то прохрипев, пошевелился...

— Ни хера себе мусора отработались! — услышал я голос одного из узников полумрака.

— Чё, бля, ему на полу валяться, давай его на «сцену» втащим? — предложил второй.

— Да на хер! Он весь в кровище и в грязи… А здесь и так мало места...

— За что его так? — задал риторический вопрос первый узник.

— А тебе не один хер? — засмеялся второй. — Набарагозил не кисло, значит!

Пытаясь что-то сказать, я захрипел, привстал на четвереньки и попробовал сесть.Конечности отказывались меня слушаться.

— Помоги ему, «брателло», до «шубы» доползти. — услышал я голос.

Кто-то приподнял меня под руку и подтащил к стене… Я сел прямо на пол и прислонился к ней спиной. «Шуба» -это и есть стена… На языке местного населения.Следующие жаргонизмы, Наблюдатель, я больше не буду заключать в кавычки… Так что сам разбирайся!

— М-му-мужики! — едва ворочая разбитой челюстью, пробормотал я. — спички есть? Курить ох-хота...

— Мужики в колхозе! — ухмыльнулся первый арестант.

— Ага, блин, а мы тут все-в Монте-Карло! — я нашёл в себе силы пошутить.

— А у тебя что, сигареты есть?

— Было… — я сунул руку в карман… — Вот «мусора» -суки, тиснули пачку...

Но, о счастье, нашёл большой окурок сигареты.Я сунул окурок в распухшие, разбитые губы...

— Держи огниво! — один из арестантов зажёг спичку...

Я прикурил и с наслаждением затянулся.

— Чё натворил-то? — спросил арестант.

— Пьяный дебош! — криво усмехнулся я.

— Да ладно! За такую херню так не прессуют… Как звать-то?

— Макс! — я протянул руку.

— Ярослав! — сказал тот, что дал мне прикурить и, не брезгуя, пожал мою грязную пятерню.

«Похоже, этому Ярику можно доверять… В пределах разумного...»

— Давай, влазь не сцену… Подвинемся! — сказал Ярослав. — Чё тебе на полу валятся.Не по-бродяжьи это!

Сцена-это высокий, дощатый настил вдоль внутренней стены.На нём пытались спать с полдесятка арестантов.Ярослав помог мне встать.Я уселся на край сцены, докуривая свой бычок.

— Я-Стас, погоняло-Слепой! — представился первый арестант и тоже пожал мне ладонь.С силой.Я поморщился.

— Мусора, по ходу, мне шокером клешни прижгли! — пробормотал я.

Ярослав-молодой парень лет двадцати, По виду-обычный «торчок».А вот Стас, который Слепой… Он гораздо старше, бритый, со шрамом на подбородке, и куда больше похож на опытного сидельца.С ним надо быть поосторожней… С такими шутки плохи… «Мужики в колхозе»...

— Не, по чесноку, за что тебя так? — спросил Ярослав.

— Да не помню я, пьяный был в мясо! Скорее всего, сказал им что-то обидное… А ещё они пробазарились, что скоро следаки изГэУ приедут, и тогда мне ваще-трындец!

— Да, это серьёзные мусора! — веско сказал Стас… — Только чё им делать в изоляторе в два часа ночи?

— А ты, Макс, наверно, большая писька в нашем мире. — засмеялся Ярослав. — Раз по твою душу мусорки из ГэУ едут!

Я попытался изобразить ухмылку в ответ на эту сентенцию, вот только распухшее лицо меня подвело.

— Как у вас с табаком, пацаны? — спросил я.

— Есть немного, до утра хватит! — ответил Ярослав. — А с утра мне мамка передачку зашлёт...

Я докурил свой чинарик до самого фильтра, даже пальцы обжёг… Голова продолжала болеть так, словно её прижали прессом… Тошнило неимоверно… Я едва сдерживался от рвотных позывов.Все эти дела-явные признаки тяжкого сотрясения мозга...

Стас подошёл к двери.И несколько раз ударил в «робот»кулаком.

— Дежурны-ы-ый! — заорал он… — Ссать хотим! Щас всей хатой лужу сделаем!

Грохот ударов в железную дверь словно кувалдой обрушился на мою больную голову!

— Ты хоть предупреждай, Стас, когда в «робот» долбить будешь! — простонал я. — А то у меня чайник чуть не взорвался!

Через какое-то время в замке заскрежетал ключ, громыхнули замок и засов.

— Выходим в коридор, строимся вдоль стены! — скомандовал «ангел-мусор» в серой форме.Ну или волк позорный, это кому как...

— А ты чё, в сортир не идёшь? — спросил меня дежурный.

Старший лейтенант, однако.И довольно молодой для своего звания.Я только мотнул головой… Арестанты по одному вышли из камеры.И «робот» захлопнулся.На некоторое время я остался в одиночестве.Я внимательно осмотрелся, пытаясь обнаружить видеокамеры но.Их или не было, или они были тщательно замаскированы.В любом случае, надо быть осторожным и лишнего не говорить… На сцене, в углу я заметил целлофановый мешок, набитый сигаретами.Стараясь не испачкать грязными пальцами этот запас, я вытащил одну сигарету… Нашёл спички и прикурил...

Попытался вспомнить, что со мной произошло за последние несколько часов.В памяти всплыла только счастливая харя Митрофана… А дальше-провал! Я решил отложить на время эти умственные упражнения.

Минут через десять «робот с грохотом распахнулся и в камеру ввалились довольные арестанты.Стас держал в вытянутых руках литровую банку с кипятком.

— Ну чё, живём, бос-сота?! — весело спросил Стас, ставя банку на сцену.Из запазухи он извлёк большую пачку листового чая.

— Пацаны, я тут сигарету взял из пакета. — сказал я. — Курить охота, ж-жуть...

— Чё спрашиваешь? — ответил Ярослав… — Это общаковое курево!

— Ох уж мне эти «интелюлю»! — ехидно добавил Слепой, распечатывая пачку.С этого момента он для меня не Стас, а Слепой.

Он высыпал в кипяток полпачки чая и накрыл банку целлофановым пакетом.

— Чего это мусора такие добрые? Кипяточку плеснули, чаёк подогнали? — спросил я.

— А с людьми надо уметь разговаривать! — ответил Слепой… — Ты, видно, до хера умный, а не умеешь! Мусор-хоть и не человек, но говорить может!

Арестанты расхохотались и стали усаживаться в круг на сцене.

— Давай, Макс! Чифирни с нами. — предложил Ярослав. — Только кровь со рта сотри и руки почисти… Как нибудь… Дай-ка я потасую!

Ярослав взболтал ложкой густую чёрную массу в банке и снова накрыл её пакетом.Я докурил сигарету.

— Садись с нами, дружище! — сказал Ярослав.

Арестанты подвинулись, и я втиснулся в круг.Действо под названием Питьё чифиря начиналось.

Стоит обратить особое внимание на то что это не просто употребление сверхкрепкого чая.Это настоящий ритуал! По значимости своей, что-то типа китайской чайной церемонии.Конечно, ничего общего по духу.Со своими нюансами и тонкостью.Глоток чифиря-называется «хапка».И, по законам арестантской справедливости, каждый чифирящий делает одинаковое количество «хапок!».Это неписаный закон.И в каждом исправительном учреждении этот закон регламентирован по своему.

Я нашёл во внутреннем кармане куртки носовой платок и тщательно вы тер и губы и пальцы.На чистом платочке остались пятна крови и грязи.

— Тебя не затошнит? — спросил меня Ярослав и эта забота к избитому до полусмерти была поистине трогательной.В другой ситуации я бы прослезился, но в этой «босяцкой» компании надо вести себя подобающе.

— Сколько здесь «хапок» принято? — спросил я.

— В наших краях-по три, здесь, думается мне, то же! — сказал Слепой и обвёл присутствующих взглядом особенным.

«Авторитет, однако!» -мысленно усмехнулся я, но виду не подал.Слепой отхлебнул из банки и передал её по кругу.

Да! Это особый ритуал… Арестанты греют ладони о горячее стекло банки… Размышляют о воле и судьбе своей горемычной.О бедной маме и о том как хочется обнять её.Утешить… Спешка здесь неуместна как.Неуместна и всё тута!

Я принимаю из рук Ярослава банку… Делаю три глотка… Передаю следующему.

— Ну как, не мутит? — озабоченно спрашивает Ярослав.Короче-Ярик.

— С этого «компота» -вряд ли! — улыбаюсь я..

Чифирь бодрит и корректирует настрой.Если тебя снедала печаль-ты станешь спокоен, как Эверест.Плюс к тому-некое чувство единения с теми, кто рядом… Сделав полный круг, банка с чифирём воцаряется посреди круга.Все закуривают.

— Чё там за «рамсы» у тебя с мусорами намечаются? — спросил Слепой.

— Самому бы знать!

— Чего такого замутил-то? Таких «люлей» просто так не вламывают! — заметил Ярик. — Я вот мусору при приёме в грызло зарядил и ничего.Просто завернули ласты и всё...

— Вспомнил… — сказал я. — Обзывался я.Пиндососами их назвал! Ну и получил по полной программе… Да ещё всякую х… ню про них собирал.

Все расхохотались.

— Правильно сказал! — зло одобрил Слепой. — Они и есть пиндососы!

— Здесь ведь по любэ видеокамеры есть? — спросил я. — А вдруг они звук передают? А то кабы чего не вышло...

— Да вряд ли! Хотя хер его знает.Может, пиндосы уже весь участок переоборудовали...

— Тогда давайте тормознём на эту тему.

— Да насрать на это… Даже если мусора нас слушают… По херу! — отмахнулся Слепой. — Если б они слышали, что мы о них перетираем, давно бы уже.

Банка снова пошла по кругу.Дошла и моя очередь.Я отпил положенное количество.И настроение стало повышаться.

— Сколько сейчас времени? — спросил я.

— А тебе не всё равно?

— А вдруг щас следаки подгонят.Может, опять нахлобучат! — озабоченно сказал я. — Надо хоть подготовится...

После третьего-четвёртого круга банка была опорожнена.Все снова закурили.

— Эх, бля! — хрустя суставами, Слепой потянулся… — Откантуюсь здесь ещё пять суток и к своей завалюсь! Бухать буду, как из ружья! Неделю!

— Короче, спать пора! — обьявил Ярик… — А то времени уже… х… знает сколько...

Я влез на сцену и забился в угол, кутаясь в куртку… Даже странно… После употребления чифиря хочется поговорить. «Поскворчать» обо всякой х… не… Чем арестанты и занялись.Да, мне полегчало.Но присоединятся к воняющему табаком, прогорклым потом и перегаром трёпу мне не хотелось.Надо поскорее уснуть… И проспать хотя бы до утра, что бы пережить приступы боли, терзающие меня сейчас… Я лежал с сигаретой в зубах, рассматривая закопчёный потолок.Тошнота снова подступила… Пришлось присесть на край сцены.

И тут снова со скрежетом распахнулся «робот» и камеру впихнули ещё одного арестанта.Тот остановился в нерешительности.Он-невысокого роста мужичок лет сорока.Черт лица в полумраке не разобрать… Он присел рядом со мной...

— Есть сигаретка? — спросил он.

— Спроси у парней… — ответил я. — У меня нет.

— Дай ему сигарету из «общака», Макс! — подал голос Ярик.

Я вынул из пакета сигарету и подал её новоприбывшему.Тот торопливо прикурил.

— Так это ты-Макс? — ухмыляясь, спросил он.

— Ну я, а что? — настороженно спросил я.

— Значит это про тебя «мусора» в дежурке перетирали.Ну, где меня оформляли.С каким-то штатским.

— А что тёрли-то?

— Да про какую-то бл… дь малолетнюю, которая у тебя живёт.Меня Колян зовут! — незнакомец подал руку.

— Х… ня какая-то. — ответил я. — Я её просто переночевать пустил, и все дела!

— Чего это «мусорки» мелкими б… дями заинтересовались? Может она какого-нибудь крупного упыря проклофелинила? — сказал новый арестант по имени Колян. — Хотя я только их базар краем уха слышал.Тебя упоминали.

Я насторожился.

«Оп-паньки, кря-кря, никак?! Надо поосторожней...»

— И чего это «мусорки» б… ями интересуются… — продолжал Колян. — Они вона батальонами по улице маршируют!

Колян подтолкнул меня в бок.

— А может она какая-то особенная? — слюняво пробормотал он.

Вопрос явно предназначался мне и неким с умыслом.

— Красивая — это да! — пожал я плечами. — Но ничего особенного.

— Ну ты её как, чпокнул?

Я взглянул на Коляна, как на стоявшее в углу ведро.И не ответил.

Затушив сигарету, я спрятал окурок в карман и, скрипнув зубами от боли, я прилёг и повернулся на бок.

Рядом улёгся Колян, втиснувшись между арестантами.

— А ты здесь как, Колян? — спросил я.

— А-а-а! Бабу свою отмудохал по пьянке… — ответил тот… — Вот она мне «мусоров» и нарисовала… С-сука! Щас, наверно, моё пиво с водярой на радостях колдыряет! — зло сказал Колян. — Шал-лава! А ты не женатый?

— Бог миловал. — ответил я. — С б… ями, всё проще!

— Это точно...

Слепой встал и снова подошёл к «роботу».Ударил в него кулаком.

— Дежурный!

— Чё орёшь, спать не даёшь? — послышался вскоре из-за двери сонный голос.

— Нарисуй мне кипяточка, начальник?

— Если налью, от… бёшься?

— Не вопрос, начальник!

Дверь приоткрылась и Слепой отдал банку дежурному.

— Поссать проводишь, начальник? — спросил слепой.

— Давайте по быстрому! Выходим, строимся устены!

— Чё не спите, босота? — спросил у нас Слепой… — Айда, удава придушим!

Арестанты, пользуясь первой возможностью выбраться из затхлой камеры повыскакивали в коридор.Арестанты построились вдоль стены.На полу я увидел лужу подсохшей крови.

«Моя, блин...» -подумал я.

— Емельянов! — сказал дежурный, ткнув пальцем в Ярика. — Щас поссышь, возьмёшь ведро, швабру и ототрёшь это! И не пи… еть!

— Это моя кровь.Сам ототру! — сказал я.

— Ты, ваще заткнись! Все бегом в сортир!

В туалете я набрал ведро воды, взял швабру и вместе столпой арестантов побрёл по коридору обратно.Остановившиь возле засохшей лужи, я, борясь с тошнотой, начал оттирать её мокрой тряпкой.Провозившись минут десять, я закончил.Под конвоем вернулся в туалет.Вылил воду из ведра и вернулся в камеру.

— Ладно, Макс, давай за «компот» приколемся. — Чай-то хороший. — сказал Слепой.Чего добру пропадать?

Все арестанты разлеглись на сцене.

«Компот» --это заваренный на второй раз чифирь, то есть»вторячки» или чифирь второго эшелона.Вскоре дежурный принёс банку.Слепой снова накрыл её пакетом.

— Ну ты как? Нацепил её на штырь? — жарко и вонюче зашептал мне на ухо Колян… — Подмахивает?

— Какой ты любопытный, Колян! Я это дело по пьянке не приветствую.К тому же она-сопля!

— Да ла-а-адно! — недоверчиво протянул Колян.

— Да не пёр я эту сикуху! Пьяный был в хлам!

— Да ты не тушуйся! — шептал Колян. — Я этих сикильдявок регулярно! Свежее мясо второго сорта не бывает!

«Вот же сука» -подумал я.

— А если ты ей не вдул… Дурак, значит.Эти шалашовки сейчас за хавку и пиво.Всё отработают, по полной программе.

— Кто за компот приколется? — спросил Слепой.

Я встал.Колян соскочил тоже.

— Э-э, пацаны! — послышался недовольный голос Ярика. — Хорош базарить.Завтра суд с утра обещали… Спать ложитесь!

— Давай потише! — сказал Слепой. — Чё пацанов напрягать?

Передавая банку друг другу, мы втроём быстро допили «кампот».После все закурили… Разговор не склеился.

Я влез на сцену и забился в угол.Колян прилёг рядом и только открыл рот, я его прервал:

— Давай спать, Колян! Скоро по коридору такая беготня начнётся, хрен поспишь...

Укрывшись курткой, я попробовал задремать… Но полусонная болтовня сокамерников, тяжкая вонь немытых тел, храп и сопение не давали мне возможности хоть на некоторое время уйти от немилосердной реальности… Боль начала возвращатся… Я ворочался и тяжело вздыхал… Когда сокамерники, наконец, притихли я достал из кармана окурок и с трудом зажёг его дрожащим огоньком спички.Лежал, как избитая злым хозяином собака, курил и думал о Лизе...

Странно, но даже мысли о ней принесли мне облегчение.Я осторожно встал, бросил обгоревший фильтр окурка в стоящее в углу ведро и попил воды из пластиковой бутылки.Снова прилёг… Прикрыл глаза...

И вдруг сквозь веки почувствовал свет… Он медленно становился всё ярче, заливая всё пространство камеры.

— Ф-фу-у! Ну и запахи тут у вас!

Я привстал и уставился на бесшумно открывшийся «робот»… Вместо больничного дежурного освещения из коридора бил яркий, солнечный свет… А прямо в проходе стояла улыбающаяся девочка Лиза.

— Ты чего тут делаешь?! — в тихом изумлении прошептал я.

— Говори потише, а то сокамерников перебудишь...

— Ну и?

Лиза улыбнулась ещё обворожительней...

— А я вот решила тебе присниться! — сказала она. — Я ведь знаю, как тебя эти противные «мусора» побили… Знаю, как тебе больно!

— Сама-то чего громко говоришь? — сказал я, тоже улыбаясь в ответ.

— Я же просто сон… Меня никто не услышит.

Лиза была в своих голубеньких джинсиках и моей длинной, сорочке в чёрно-белую полоску, поверх розовой майки… Только на голове, вместо вязаной шапочки, красная кепка-бейсболка.

— Можно вопрос? — спросил я. — Как ты… Как тебе так незаметно удалось смыться из моего дома?

Лиза рассмеялась, словно прозвенела хрустальным колокольчиком.

— Не хотела пересечься с твоим приятелем Митрофаном!

— А чего? Познакомились бы! Или ты его уже знаешь? Только не ври!

— Знаю, конечно! Я, вообще про тебя знаю больше чем ты сам...

— Да ладно! — сказал я, засмеявшись. — Слушай, я ничего не помню.С того момента как кормил бродячих собак.Может ты знаешь, что дальше произошло?

— Да всё по схеме! Ты был пьяный вдрызг, кое-как до дома дошёл а там-патрульная машина… Вот кто тебя за язык тянул, дурака?!

— А что случилось? Что я сказал и кому?

— Кому?! Господам полицейским! Кстати, ты дошёл до дома в окружении целой свиты из дворняг! Эти забавные звери были просто влюблены в тебя! Это выглядело так трогательно… Почти, как пульт на шнурочке!

Собаки даже вступились за тебя, когда «мусора» начали тебя избивать...

— А что я сделал, за что меня прессанули?

— Да как обычно! — засмеялась Лиза. — За сопротивление властям! А так же за истерическую декламацию стихов и пропаганду философских воззрений Конфуция и Лао-Цзы! И ещё за твою откровенную позицию относительно интимной жизни жён этих господ полицейских, пока их мужья на службе! Привести твои сентенции по этому поводу не представляется возможным, ввиду использования тобой обсценной лексики...

— Эвона как!

— А вот как-то так! Ну как, полегче стало? — спросила Лиза.

— Я же сплю… А во сне ничего не болит. — сказал я. — Послушай, я тебя увижу ещё? Ты вернёшься?

— Макс! Мне уже надо уходить… К тебе приехали.

— Ты не ответила!

— Ну Ма-а-акс! Мне уходить надо… К тебе приехали!

— Кто приехал?! — я был ошарашен её словами.

— Мне бежать надо, Макс! — взмолилась Лиза. — Если я попадусь...

— Я ждать буду! Мелочь пузатая… И не дай Бог, не появишься!

— Я очень надеюсь, что мы увидимся.Но это не от меня зависит… Мне пора! Прощай! — быстро сказала Лиза и торопливо прикрыла за собой «ро...» Железную дверь.Камера снова погрузилась в вонючий полумрак.

И вдруг в замке «робота» загремел ключ.

* * *

Я проснулся в тоске и смущении, а из горла торчала хрустальная спица… И что-бы выдернуть её, мне пришлось… Злобно выматериться.Вполголоса… «Робот» с грохотом распахнулся… И в камеру вошли двое полицейских.

— Ну и вонища! — сказал один.

— А чё ты хотел? Тут босяки по «пятнашке» чалятся. — ответил второй. — Вот и воняют, как черти… Где это х… йло?

— Вот он, в углу валяется!

Полицейский подошёл ко мне и слегка ударил дубинкой по ноге.

— Подьём, дядя! На выход!

Натужно кряхтя и морщась от боли, я медленно поднялся и потянулся к мешку с сигаретами.

— Потом покуришь! — зло тявкнул полицейский. — Тебя важные люди ждут!

Не слушая его я взял пакет и достал сигарету.

— Ты чё тормозишь, придурок! — заорал полицейский и стащил меня со сцены за ногу.Я с грохотом свалился на пол, но не издал ни звука.Сигарета сломалась.Всё, что от неё осталось, я засунул в карман… Полицейский со злобой ударил меня дубинкой по плечу… Я даже захныкал от боли.Слёзы невольно потекли по грязным щекам.

— Да ладно, Серёга… — вмешался другой. — Он и так едва дышит.Ты же сам ему вчера вломил… Что он чуть не подох.

— На выход!

«Серёга, значит… Сочтёмся, Серёга! Чую я, сочтёмся.».Вставая, я внимательно посмотрел ему в лицо… И запомнил его.Направился к дверям.Выйдя из камеры я по команде остановился.

— Лицом к стене! Руки в гору! — едва сдерживая злобу, орал полицейский Серёга, одновременно обшаривая меня… Но, скорее для проформы.

— Пошёл вперёд!

Я, стараясь не свалиться в обморок, поплёлся вдоль коридора, поддерживая сваливающиеся джинсы.Полицейский толкал меня дубинкой в спину с видимым удовольствием.Минуту-две я под конвоем плутал по коридорам участка.Наконец, меня впихнули в крошечную камеру-клетушку., вкоторой было только стол и два стула, один из которых был намертво прикручен к полу.Меня усадили именно на него.

— Сел! Руки за спину!

Щёлкнули замки наручников.Я пережидал несколько минут, наполненных смутными и очень хреновыми предчувствиями.

«Лиза, маленькая сучка! Появилась в моём больном воображении, ничего толком не сказала и внезапно удрала в тот момент, когда она была так мне нужна… Маленькая засранка!»

За моей спиной скрипнула дверь.В камеру кто-то вошёл и я невольно напрягся.Даже как-то сжался, ожидая удара.

— Сейчас я расстегну наручники. — услышал я незнакомый голос. — Так что веди себя прилично!

Щёлк-щёлк… Мои руки свободны.И напротив меня за стол уселся высокий, худой мужчина с невероятно странным лицом.Таких лиц я не видел никогда в жизни… Даже в фильмах ужасов про серийных убийц! Заметив мой растерянный взгляд, мужчина усмехнулся.Это лицо было странной вытянутой формы, кожа бледная, пористая и глаза… Крошечные, все в красных прожилках.Ёжик седых волос и рот размером с куриную задницу, невероятным образом вытянутый вперёд даже по отношению к пропорции лица.Серый костюм на нём висел как на крючке.

— Моё имя-Краснов! — тихо сказал он и его голоса я испугался ещё больше его обличья. — Майор Краснов! Кто это вас так отделал?

— С велосипеда упал. — ответил я.

Майор широко осклабился.

— Закурить хочешь?

— Весьма!

Услышав мой ответ, Краснов внимательно посмотрел на меня, положил на стол пачку «Лаки Страйк», зажигалку и подвинул ко мне пластиковую пепельцу… И вдруг обратился к кому-то, поверх моего плеча:

— Лейтенант! Где вы ходите? Почему я вас ждать должен?

И в камеру торопливо вбежала молоденькая, рыжеволосая девушка в красивой, облегающей модельное тело, военной форме чёрного цвета и со стульчиком подмышкой.

— Весь участок обежала пока эти… Мне свободную табуретку нашли! — виновато ответила она, поставила стульчик за стол и уселась рядом с Красновым.

Внимательно уставилась на меня.Зеленющими, как изумруды, глазами.Глазами с кристаллической структурой.И в них мерцал холод.

«Красивая, с-сучара! Гелла, мать твою… А губки-то… С такими розовыми мокрошлёпками можно всю жизнь не работать.».Словно прочитав мои мысли, девушка смущённо улыбнулась… И даже порозовела в щёчках.Только вот было в этой прекрасной девушке что-то… Не живое.

— Это-лейтенант Лашко! — представил девушку майор. — По идее, она должна стенографировать наш… Скажем так, разговор.Но это будет не допрос.Пока не допрос… Скорее, непринуждённая беседа.И будем друг с другом предельно откровенны...

Я осторожно вынул сигарету из пачки и, щёлкнув зажигалкой, прикурил.Майор долго и внимательно смотрел на меня и молчал.

— Если беседа не получится… — наконец сказал он. — то, согласно Конвенции о правах человека… С вашего согласия, разумеется, мы можем использовать полиграф!

— Полиграфович? — с совершенно серьёзным лицом спросил я.

— Я очень советую тебе… То есть Вам, Максимилиан… — заметно раздражаясь, произнёс майор Краснов. — Отнестись к нашей беседе со всей ответственностью!

«Чего он, дурак что-ли? Гумора не вкуривает? Просто мне лейтенантка Лашко нравится… Мне её посмешить охота.»

— Ну а доверительных излияний для. — вдруг подобрев, сказал Краснов, ненавязчиво переходя на язык собеседника, то есть меня. — Я выясню, кто из сотрудников полиции превысил свои должностные полномочия по отношению к Вам.

— Было бы не плохо… — ответил я, не сводя взгляда с губ лейтенанта. — Хоть буду знать, за чей упокой выпить...

— Поясните! Убийство замышляете? — шутливо спросил майор.

— Не-е, что вы!.. Понимаете какое дело, господин майор. — начал я… — Я заметил странную штуку.В непутёвой жизни своей… И это чистая правда! Сначала я не придавал значения совокупности всех фактов… Но потом! — заговорщически прошептал я… — Я просто ужаснулся...

И Краснов, и толстогубая лейтенант слушали с неподдельным интересом.

А я продолжал:

— Один нехороший человек со своими друзьями выпил очень много пива и жестоко побил меня, пьяного, доброго и по христиански беззащитного… А через неделю и его самого, и его друзей какие-то бандюганы отпрессовали так что все.О! Ужас… Не хотел я этого… Стали инвалидами первой группы.И этот нехор… несчастный человек сейчас какает через пластиковую трубочку.Ему нерадивые доктора вырезали кишечник… Почти весь! А в тот день, как назло его кишку не было возможности утилизировать.А просто выбросили на помойку.Эту кишку сожрали бродячие собаки.Потом все доктора неделю смеялись.И к большому несчастью, этот человек даже не стал «овощем» и всё понимает.Затем случилась куда более страшная история!

— Это всё, конечно, очень занятно… — как-то неуверенно прервал меня майор… — Но давайте по существу!

— Давайте! А можно ещё сигарету? — и не дожидаясь ответа, я вытряхнул пачку и закурил, закатив глаза… Нарисовал в своём воображении лейтенанта Лашко.Уже без её чёрного, приталенного кителя и рубашки...

— Тебе что-нибудь известно о так называемом Сопротивлении?

— Каком сопротивлении и чему сопротивлении? — равнодушно спросил я. — «На лейтенанте Лашко была только короткая юбка и уставной, форменный галстук.

Лейтенант стояла на коленках и облизывала языком свои пухлые губы.»

— Не валяй дурака! Если не хочешь нажить себе больших проблем! — зло повышая голос, заговорил майор… — Сейчас мы просто беседуем и при этом никаких записей! О нашем разговоре никто не узнает!

— Да понял я, не идиот же! — в замешательстве ответил я. — «Лейтенант Лашко подняла руки и начала извиваться всем телом, покачивая грудями.»

И тут я не выдержал и истерически захохотал, тщетно пытаясь изгнать из своего воображения эту то предела дурацкую, псевдоэротическую картинку… Майор Краснов изумлённо вперил в меня свои красные глазки а лейтенант Лашко залилась багровым румянцем.

— Посмотрите на меня! — я чуть не закричал. — Я конченый алкоголик и почти наркоман! Психопат и придурок! Что я могу знать о Сопротивлении?! Я полгода пьянствовал, пока Эпидемия выкашивала всех подряд!

— То, что ты пьяница-ещё не доказательство твоей пояльности! — заметил Краснов. — Недавно мы раскололи одного полумёртвого наркомана.Знаешь, кем он оказался?! — мерзко усмехаясь, спросил Краснов.

— Да мне наср… Всё равно, кем он оказался! Всё, что я знаю-это то, что по телевизору говорят! Какие-то удары по Зелёным зонам, сожженные конвои, террористы...

— «Чёрные ангелы»? — уточнил Краснов.

— Это всё-убогие клише бездарных журналистов-щелкопёров!

— Верно мыслишь! Просто террористы и убийцы!

— Мне всё равно, кто они— террористы или борцы против оккупантов… — равнодушно сказал я.

— Одним словом, тебе наплевать? — спросил Краснов.

— О да, господин майор! У меня есть всё, что мне нужно… Покой и алкоголь… А то, что всё ещё не сдох от Вируса-это вам что, разве не доказательство моей лояльности?

— Это аргумент! — веско заметил Краснов. — Ты не такой уж и дурак и отморозок, каким кажешься на первый взгляд.А теперь по делу! Есть такая красивая девочка с нежным именем Елизавета...

— Лиза? — тихо переспросил я.

— Она самая! Лиза, Лизанька.Знаешь такую?

— Конечно! — отпираться было бессмысленно.

— А что именно?

— Толком-ничего! Она — малолетняя проститутка и, кажется, наркоманка… За дозу обслуживает мус… господ полицейских и пинд..., то есть миротворцев.Вот и всё, что я о ней знаю.

— И всё?

— И всё! — ответил я.

— Послушайте, Максимилиан! — Краснов встал из-за стола и угрожающе навис надо мной, как подпиленное дерево… — Она провела в твоей квартире две ночи… И что, ничего не рассказала о себе?

— Да так, болтала обо всякой ерунде! Малолетка ведь… Ни ума, ни фантазии!

— Мне нужно знать дословно всё.что она говорила! — процедил майор.

— Да не помню я! Поздно вечером я сходил в магазин, отоварил талоны, купил жратвы и спирта… Вернулся домой, а она в подьезде сидит… А я пьяный был уже и, как следствие, добрый… Спрашиваю-чего ты тут сидишь? А, да! Слышал я на улице какую-то стрельбу.Лиза хнычет— «Мне идти некуда, а там стреляют!»… А мне-то всё равно… Ночуй, если хочешь… Чего я, зверь, что ли? Пожалел, блин, на свою голову.

— А секс у вас был? — неожиданно спросил Краснов. — Только не вздумай врать! Нам всё известно!

— Я что-псих?! — возмутился я. — Да ей лет пятнадцать! Мне ещё зоны не хватало!

— Ну и что? — пошляцки ухмыляясь, сказал Краснов. — Она же шлюха!

— И чего? Мне её просто жалко стало до слёз.А людей из жалости не е… ут!

— За языком следи! — рявкнул Краснов.А лейтенант Лашко прикрыла ладонью лицо, пряча улыбку.

— А можно ещё сигарету? — спросил я.

— Можно… Что дальше было?

Я неторопливо прикурил, выпустил дым и равнодушно сказал:

— Лизанька прибралась в квартире, приготовила вкуснейший рассольник и, пока я спал, незаметно ушла.

Тем временем за железными дверями камеры началась суета.

: Похоже, у «мусоров» началась пересменка.Значит-времени от восьми до девяти… Однако!».И кто-то постучал в дверь.

— Войдите! — недовольно сказал Краснов.

Позади меня скрипнула дверь.

— Господин майор! Разрешите обратиться? Старший сержант Шлыков!

— Что хотели, сержант?

— Надо сказать лично вам.

— Хорошо! — майор встал и быстро вышел из камеры.

На какое-то время мы вместе с лейтенантом Лашко остались наедине.

— Это тот самый сержант Шлыков! — улыбнувшись, сказала Лашко.

— Какой сержант?

— Который вас так садистски избивал.

— Да плевать на него.Он скоро подохнет!

— Умрёт? А что с ним может случиться? — спросила она.

— Я же рассказывал… Все, кто делает мне плохо-жестоко страдает за свою злобу.По отношению ко мне...

— А вы так и не рассказали.Что там с другими...

— А имя у вас есть, лейтенант Лашко?

— Есть… — смущаясь, ответила она. — Валерия.

— Лера, значит… — сказал я. — Знаете, Лера… Был у меня друг.Лучший друг… И случилось так, что я жутко поссорился со своей девушкой, которую очень любил… Давно это было, но я всё помню… После ссоры я уехал к друзьям и ушёл с ними в тяжёлый наркоприход… Или запой.Ну, не суть.

Лейтенант Лера Лашко слушала меня с нескрываемым интересом.

— И этот мой друг… Сука позорная, воспользовался моментом… При случае, напоил мою девушку до беспамятства, а она была в состоянии депрессии из-за ссоры со мной… Ну и...

— Что он сделал? — Лашко даже подалась вперёд, положив на стол свою бесподобную грудь четвёртого размера.

— Чего, чего. — буркнул я. — Трахнул её, как дуру последнюю. — И всем моим знакомым рассказал в подробностях.Как он её и в каких позах...

— А дальше?!

— Я даже не разозлился… Сказал ему только. «Ты за это ответишь, тварь».Он только посмеялся.А через месяц его отчим, в приступе белой горячки, выбросил его маму с девятого этажа.Мама-в лепёшку! Бывший друг страшно запил и «чёрные» риэлторы «отцепили» у него шикарную, четырёхкомнатную квартиру в центре города.Через год, уже будучи БОМЖом, друг спился и сдох где-то на свалке, где жил последнее время...

— А вы опасный человек! — после паузы сказала лейтенант Лера Лашко.

— Это не я опасный! — ответил я. — Это люди— идиоты.Один вот ударил меня в глаз и украл телефон.Через три дня умер.Повесился… И так всю мою никчёмную жизнь… Не скажете, который час, Лерочка?

Лейтенант Лера взглянула на часики, украшающее её тонкое запястье.

— Половина девятого!

Я замолчал...

— Знаете, Максимилиан… — сказала лейтенант Лера. — Как-то странно.Я всю жизнь презирала алкашей и наркоманов… А вы не вызываете во мне отвращения, не смотря на ваше разбитое лицо.Даже какую-то симпатию к вам испытываю… Удивительно...

— Благодарю… — сумрачно ответил я. — Я бы встал и сотворил книксен, но эти волки позорные, «мусора», похоже, мне почки отбили.Отвесить поклон не выйдет… Может, есть у вас что-нибудь обезболивающее?

— Только анальгин, но вряд ли он поможет… Я спрошу у Краснова.Может, у него что-нибудь есть...

Позади снова скрипнула дверь.

— Максимилиан! — услышал я голос майора. — К вам пришли!

— Кого это принесло? — удивлённо спросил я.

— Ваш друг Митрофан! И передачку принёс!

— Не «болта» себе! Как он узнал, что я кутузке?!

— Вот сами у него и спросите… Он ждёт в комнате для свиданий.

Краснов снова сел на свой стул и пристально посмотрел на меня.

— Скажи, Максимилиан… — медленно начал он. — Ты знаешь, что такое «интро»?

— Не-ет! А что это?

— А «бульдог»?

— «Бульдог» знаю… Это синтетическая дурь, от которой люди дохнут в пять раз быстрее, чем от героина.

— Елизавета при тебе его употребляла?

— Не знаю… Я же пьяный был.Не помню… А что такое «интро»?

— Я вопросы задаю! — бросил Краснов.

— Господин майор! Я — пьяница и с нарколыгами не общаюсь! Об их делах понятия не имею! А если и удаётся дозняк перехватить-так это раз в сто лет!

Меня снова начинало мутить...

— Господин майор! — обратиласс к Краснову лейтенант Лашко… — По всем признакам-у нашего клиента сотрясение мозга… И другие повреждения.У вас есть обезболивающее?

Я посмотрел на Лашко с благодарностью.Майор подумал и вынул из внутреннего камана пиджака баночку.Вытряхнул на ладонь две таблетки и протянул мне.

— Сьешь одну.Хорошо помогает… Когда действие пройдёт-вторую, но не раньше чем через пять часов… Понял?

— Понял… — я торопливо проглотил белую таблетку… — Интересно… Как же это полицейские, во время пересменки пустили посетителя...

— Я их попросил… — ответил Краснов… — Сейчас тебя проводят в комнату для свиданий, заберёшь передачку, скажешь своему другу «спасибо» и… обратно.Мы не договорили… Сейчас дежурный придёт… А пока не пришёл… За что ты полицейских пиндрососами обозвал?

— А я, вообще, Обзывалкин! Их все так называют.

— Кто называет? Имена, фамилии, явки!

Я усмехнулся и снова закурил.

— Это вопрос, как я понимаю, риторический?

— А что ты против миротворцев имеешь?

— Да Боже упаси… — засмеялся я. — Они меня, убогого, поят спиртом, кормят, электричество вот включили… Радость неизреченная! Вот только, правда, Вирус, всю картинку портит… Нарисовался, хрен сотрёшь!

— У меня такое подспудное ощущение что ты увидишь Елизавету в самое ближайшее время! — сказал Краснов. — А то сейчас у тебя на всё-один ответ, пьяный был, не помню… Понимаешь, ведь при желании мы можем узнать о тебе всё что захотим! Всё! И очень не хотелось бы прибегать к крайним методам.Если хочешь избежать этого, придётся сотрудничать.Нам просто необходимо найти эту Лизу! И ты, Максимилиан, нам в этом поможешь. — Краснов сделал многозначительную паузу. — Завтра у тебя суд, где-то около двенадцати… Дадут административный срок, суток трое.Посидишь, подумаешь… Вот моя визитка.Увидишь Елизавету-обязательно позвони!

Я сунул визитку в карман.

— А если не увижу?

— Ты её встретишь.Ну так, случайно.Позвони мне.

— Позвоню, если это так важно...

— Очень важно, ты ведь не дурак! Сделай правильные выводы и решай, на чьей ты стороне!

— Я на своей собственной! — устало сказал я. — Позвоню!

— Вот и договорились… А сейчас тебя отведут в комнату для свиданий, потом продолжим! Надо уточнить кое-какие детали… Дежурны-ый!

Вскоре дверь скрипнула.

— Я.тов… господин майор!

— Проводи его… — Краснов кивнул на меня. — В эту… Комнату для свиданий! А лейтенант Лашко вас сопроводит и поприсутствует.Так надо!

— Встать! Руки за спину! — скомандовал полицейский, по голосу, тот самый старший сержант Серёга Шлыков.

Я встал, свёл сзади руки.

— Не надо наручников! — сказал майор. — Он не опасен!

И меня вывели в коридор.Провели по всем закоулкам участка.

— Я щас смену сдаю! — сообщил мне Шлыков. — А в новой смене-у меня все друзья.Так что готовся, у тебя будет тяжёлый день.Короче, тебе пи… дец!

И Шлыков ввёл меня в комнату для свиданий. «Козёл е… а-а-аный!»

— Митрофан! Ужели ты? — с деланной радостью провозгласил я. — Ты как здесь?

Митрофан осклабился.У его ног стоял пакет, набитый гостинцами.

— Привет, узник! Сидишь за решёткой в темнице сырой? Кровавую пищу клюёшь? Ох, ну и рожа у тебя...

— Типа того… — ответил я. — Чего там у тебя?

— Ну чего там может быть? Что вы, урки, цените превыше всего-хаванина, чай сигареты...

— Спасибо, мой грустный товарищ! Значит, в пакете кровавая пища, а ты, махая крылом… Как ты узнал, что меня закрыли?

— На твой телефон звонил… — замялся Митрофан

«Что-то здесь не так! И глазки мне твои не нравятся, приятель!»

— Мне какой-то мужик с телефона ответил! — сказал Митрофан… — Сказал, что тебя на улице «шакалы» отмудохали… Я тебе таблеток от башки купил.Там, в пакете.

— Это хорошо! Болит всё, как будто по мне бульдозер проехал!

И тут в комнату вошла лейтенант Лашко в сопровождении сержанта Шлыкова.Лашко уселась на свободный стул и, щёлкнув зажигалкой, закурила длинную, тонкую сигарету.

— Где это ты среди дня на «шакалов» нарвался? — спросил Митрофан. — Тебе до дома-то десять минут ...

— Давай продукты на стол выкладывай! — приказал Шлыков. — И побыстрей! У меня смена заканчивается!

Митрофан поставил пакет на стол и начал выгружать содержимое.Среди пачек сигарет, кучи снеди обнаружилась большая пачка чая.

— Чай нельзя! — мрачно сказал Шлыков и отодвинул пачку в сторону.

«Вот с-сука мразотная!»

— Чай тоже можно! — вдруг сказала Лашко. — И не спорьте, товарищ сержант.

Шлыков даже зубами заскрипел от злобы!

— Не положено, товарищ лейтенант!

— Госпожа лейтенант! — ласково поправила его Лера Лашко.

Митрофан посмотрел на неё каким-то особым взглядом… Потом спросил:

— Долго тебе здсь мариноваться?

— Суд сегодня будет.Суток трое влупят...

— Чего натворил-то?

— Сие покрыто мраком неизвестности...

Митрофан пододвинулся ко мне поближе и зашептал:

— Тут какой-то хрен ко мне подходил.О тебе расспрашивал.В «гражданке», но, кажись, какой-то чин военный.

— А что спрашивал?

— Да об этой… Девчушке… Как её? Лиза.Странно это.На фига ему эта сопливка нужна? Не понятно.

— Меня он тоже о ней спрашивал. — тихо сказал я Митрофану. — Только я ведь о ней ни хрена не знаю… Слушай, Митяй, ты ничего не слышишь?

— Нет, а что? — встревожился Митрофан.

— Шум движков! — и я напрягся.

— Ну и что? Это пиндосы на своих хаммерах по городу гоняют! За порядком смотрят! Обычный патруль…

— Да не похоже ни фига!

— Почему не похоже?

— Вот блин, ты дубина, Митрофан! Не можешь по работе двигателя отличить НАТОвский «Брэдли» от нашей БМПэшки.Тем более от хаммера!

Рёв двигателей нарастал! Я привстал и выглянул в зарешеченное окно.Рядом встал старший сержант Шлыков.Я брезгливо отодвинулся от него.Как оказалось в последствии, весьма кстати.

Услышал постукивание шпилек и запах дорогих духов… Это подошла лейтенант Лашко… Вместе с рёвом двигателей уже слышен лязг гусениц!

Напротив окна комнаты свиданий располагалась стоянка патрульных УАЗов и Фордов.Вдруг раздался страшный грохот… На огромной скорости на стоянку влетел покрытый красной пылью БМП-3М, смял, как пустую пачку сигарет, патрульный «форд», раздавил его гусеницами и выпустив из выхлопной трубы струю чёрного дыма, остановился напротив окна.Все заворожено смотрели на происходящее.На броне БМП сидело с десяток бойцов в чёрной униформе, разгрузках и бронежилетах.Чёрные шлемы-сферы и автоматы АК-12, с цифровыми прицелами, оптикой и лазерами.Лица закрыты пуленепробиваемыми визорами.Задние люки БМП распахнулись и из чрева бронемашины выскочили ещё с десяткок бойцов в чёрном, вооружённых гранатомётами «муха» и реактивными огнемётами «шмель» зверской разрушительной силы! Они заняли позиции за БМПэшкой.Бронемашина с корявой надписью «Ксюша-сука! Вернусь-вы…бу!» на борту, развернула в сторону окон участка башню с 30-ти миллиметровой скорострельной пушкой 2А72 и спаренный пулемёт ПКТ.Бойцы спрыгнули с брони и рассыпались по стоянке.

Никто и понять ничего не успел.Пушка и пулемётная «спарка» БМП начали с оглушительным грохотом «долбить» очередями по окнам участка, вышибая рамы вместе с решётками.

Стоит ли говорить, что один из снарядов пробил стекло окна комнаты свиданий и попал в лицо старшего сержанта Шлыкова.И меня, и Леру Лашко окатило веером брызг из битого стекла и крови.Обезглавленое тело Шлыкова пролетело через всю комнату и врезалось в стену.

— Все на пол! — завопил я и, схватив Лашко в охапку, повалил её на пол! И, зачем-то накрыл её своим телом… Придурок! Она пронзительно визжала… Митрофан тоже рухнул на пол и зажал уши ладонями.К стрельбе пушки бронемашины добавились автоматная трескотня и раскатистые залпы «шмелей»! Я встал на четвереньки, схватил Лашко за воротник кителя и поволок девушку в коридор.

— Митька! Ползи за мной! — орал я.

А я знал, что если «выстрел» «шмеля» влетит в окно, мы все сгорим заживо! Но пока мы ползли к дверям, по окну ударили несколько снарядов из пушки.Они выбили раму вместе с искореженной решёткой.Всё это с с грохотом обрушилось на то место, где мы залегли несколько секунд назад! С дикими воплями мы ползли по коридору.

И в этот миг комнате для свиданий разорвался заряд «шмеля»! Выбив дверь вместе с косяками, в коридор выплеснулись клубы огня, обдав нас нестерпимым жаром.Лейтенант истерично заверещала!

— Заткнись! — крикнул я и отвесил Лашко звонкую затрещину… Когда она наконец замолчала, я поволок её зашиворот по коридорам вглубь участка.Подальше от пуль и осколков… А снаружи стрельба слилась в сплошной грохот.Отстреляв весь боезапас гранатомётов бойцы в чёрном, с автоматами наизготовку, вошли в здание участка… Сразу же расстреляли лежащих на залитом кровью полу раненых полицейских.

А мы втроём-я, Лера Лашко и Митрофан на четвереньках заползли в коридор, где располагались камеры… Я опёрся спиной о стену и прошептал:

— А давай-ка покурим, Митрофанушка… А то утро какое-то сумбурное получается… Не томное, ни хрена, утро...

Лера истерично засмеялась, одновременно безудержно рыдая… Пришлось мне оделить девушку ещё одним подзатыльником.Теперь она просто хныкала, утирая сопли и слёзы кулачком.Ты вправе спросить, Наблюдатель х… ев, с какого хрена я такой герой? Лейтенанта Лерку Лашко-сисястую, с минетными губами, вот спас… Накрыл её своим тщедушным тельцем.Ты — х… йло! Если бы ты увидел лейтенанта своими глазами, то вряд ли сам отказался накрыть Лерку собой! Несмотря на стрельбу-это того стоило! А, кроме шуток, всё дело в таблетке, которую вручил мне майор Краснов.И я вспомнил, что у меня есть ещё одна.

«Идите все к бую! И лейтенанты и друзья! Хоть отторчусь не по детски...»

И я проглотил вторую таблетку.

Трясущимися руками Митрофан протянул мне пачку «Кента» и зажигалку.И с изумлением посмотрел как я прикуриваю.Его губы дрожжали… А стрельба тем временем начала стихать… Гремели только одиночные выстрелы.Скорее всего, бойцы в чёрном добивали раненых полицейских.Послышались

голоса… Точнее, команды… Бойцы занимали круговую оборону.От переживаний и волнений этого утра со второй таблетки меня «торкнуло» так.Я заулыбался как ребёнок с синдромом дауна.

— Ну чё, Лерка? — спросил я… — Трусишки не промокли? Не стесняйся, если что.Я сам чуть не обделался!

— Нас убьют? — тихо спросила Лера.

— Не ссы! Эти ребята мочат только пиндосов и «мусоров» продажных!

— Я же из СНБ! И Краснов тоже!

— Я попробую тебя отмазать.Пока не знаю как, но...

И тут в коридор влетел полицейский с окровавленной головой.Тот самый дежурный… Следом вошёл высокий боец в чёрной униформе и шлеме-сфере, с автоматом АК-12 наперевес.

— Откупоривай камеры! — приказал он дежурному.И сквозь стекло визора уставился на нас.

— Кто такие? — спросил он.

— Я — арестант! А это— мои друзья.Только не стреляйте!

— А имя у тебя есть, груша боксёрская?

— Есть… Максимилиан!

— Кто тебя так нахлобучил, Максимилиан? — выдержав паузу, спросил боец.

— Да ему уже башку снарядом оторвало! Я не в обиде!

— Значит, Бог есть… А это кто? — он ткнул стволом автомата в Леру… — Почему она в форме?

Лейтенант тихо заскулила и зажала лицо ладонями.

— Не ной, а давай удостоверение!

Лера протянула бойцу свою красную «корочку».Дрожащей рукой.Тот приподнял визор и раскрыл удостоверение.Почему-то не удивился.

— СНБ? Знаешь, что за это тебе пуля полагается?

— З-знаю… Простите меня, пожалуйста… — заплакала Лера. — Я больше не буду...

Боец бросил «корочку» на пол и поправив гарнитуру радиостанции, медленно с расстановочкой, произнёс:

— Акела, приём! Говорит Каа!

— Акела на связи! Как дела, Каа?

— Участок нейтрализован, потерь нет! Бандарлогов-полста на полста, двести и триста! Все мальчики и девочки в сборе! Пицца испеклась! Пресса для прикрытия готова?

— Да, всё готово! Будут снимать вас в прямом эфире! Ждите, щас привезём вам журналистов! Посадите их на броню, вместе с заложниками, сами — в «десант»!

Время прибытия в телецентр-пять-десять минут! Как понял?

— Всё понял! У вас как, Акела?

— Всё нормально! Двое-легко триста! Телецентр-наш! Здесь-битком западного персонала.Пиндосы на штурм не пойдут! Сделай всё как надо, Каа! Я за тебя и твоих бойцов парюсь!

— Всё будет в норме, командир! Не в первый раз замужем!

— Как там наши клиенты?

— Всё нормально! Все живы и мерцают от счастья!

— Тогда вам десять минут на сборы! Отбой!

— Отбой связи!

Дежурный бродил по коридору и, гремя свзкой ключей, открывал «роботы» один за одним.

— Вы ведь меня не убьёте? — прошептала Лера.

— Ну что ты, милая! — ласково ответил боец с радиопозывным Каа. — Вот убьём всех пиндосов и мы с тобой в церкви обвенчаемся! Согласна? Такими титьками, как у тебя… Можно с десяток ребятишек выкормить!

А что мне оставалось? Я засмеялся! Даже Лера улыбнулась сквозь слёзы.Отхохотавшись, я спросил:

— А как же мы? Мы что, свободны?

— Не совсем! Дел у нас-куча!

— Тогда скажите дежурному.Пусть отдаст мне ремень, шнурки и телефон… И сигареты!

Боец усмехнулся и подозвал дежурного:

— Всё слышал, «мусор»? Шевелись!

Потом заорал в микрофон гарнитуры:

— Алё, фраера! Это второй! Приём! Короче, снайпера уже на крышах.Не шарьтесь возле окон! Соберите всех заложников в одном месте!«Коробочки», приём!

— Ответили «коробочки»! Первая, вторая, третья!

— Подгоняйте железо к выходам и ждите указаний! Всё!

А дежурный открыл сейф в конце коридора и принёс мне холщовый мешочек с моим именем.Я вытряхнул содержимое на бетонный пол.Всё на месте.Кроме сигарет и талонов.

— «Мусорки» у меня сигареты и талоны тиснули! — наябедничал я, затягивая шнурки в своих расхристанных берцах.

Дежурный торопливо вынул из кармана пачку «Бонда» и целую «котлету» талонов.Свою жизнь он оценил дороже, чем всё изьятое у десятка бессловесных арестантов.Я рассовал богатую добычу по карманам и нагло заявил:

— В комнате для свиданий-мой пакет с передачей.Хочу его забрать! Правда туда заряд от «шмеля» попал...

— Если в передачке были сигареты. — засмеялся боец. — То они сами выкурились! Ладно, иди забери свою передачку, только подальше от окна держись! А то подстрелят не за хер!

— А вы Лерку точно не убьёте? — осторожно спросил я, вдёргивая ремень в петли джинсов. — Она хорошая!

— Вали уже! — с весёлой злостью приказал боец Каа.

И я пошёл… То.что творилось в помещениях и коридорах участка… Это было ужасно.Если бы не эти две таблетки… Меня бы вырвало...

Ужасно воняло пороховым дымом, кровью и кишками… Кровь хлюпала под протекторами берц, хрустело битое стекло, по всему полу рассыпаны стреляные гильзы… Я не смотрел по сторонам… Комната свиданий была разворочена взрывом… В углу, в луже крови, валялось всё то, что осталось от старшего сержанта Шлыкова.Оплавленый пакет лежал под обуглившимися обломками стола и чудом уцелел.Он расклеился у меня в руках… Несколько пачек сигарет, упаковка чая и целофановый мешочек… Набитый расстегаями с рыбой.Достал один и с удовольствием откусил.Он оказался достаточно горячим.То ли не успел остыть после выпечки, то ли расстигай разогрело разрывом «выстрела» «Шмеля».

— Как дела, господин Шлыков? — спросил я, одновременно жуя выпечку и распечатывая пачку сигарет… — Херово совсем без башки-то?

Я распихал содержимое пакета, куда только возможно...

— Просил же, «пыром» в морду не пинать… — комментировал я… — А теперь… То что у тебя, Шлыков, было вместо мозгов, размазано по стенам… А твой сфинктер достался чертям на потеху...

Я шёл обратно… Жевал расстигай с рыбой… Кажется, с сайрой.А вокруг валялись изорванные пулями и осколками трупы полицейских… Кровь на полу, кровь и дыры от пуль и на стенах, обломки мебели и развороченной аппаратуры… Я остановился и зажёг сигарету… Пошёл дальше… Одновременно курил и ел потрясающе вкусный расстигай… Чавкая и шмыгая распухшим носом.

Я не обращал внимания на суету вокруг.Каждый из бойцов в чёрной униформе был занят своими делами… Кто-то обустраивал позицию у раздолбанных окон, кто-то минировал «оружейку».Боец по прозвищу Каа говорил по радиостанции...

— Приём, Акела! У нас всё готово! Где эти х… епуталы? Сколько ещё ждать? Надо сваливать отсюда, пока пиндосы не очухались!

— Не ссы, старлей! — услышал я голос командира группы в гарнитуре Каа. — Вся пиндосятина в своей зоне сидит, отстреливается кое-как! Балу со своими отморозками пару «Абрамсов» захватили, придурки, и прямой наводкой «долбят» по Зелёной зоне! Если «пружины» обожрались, поубиваю на хрен, с-с-сук! Своими руками! Вот как этими долбоё… ами командовать?! Короче, автобусы с заложниками будут у вас через десять минут! Грузи личный состав в «десанты»! Дальше по плану! Как понял, Каа?

— Всё понял, Акела! «Коробочки», всё поняли? Ломайте кормой стены, мы грузимся! — Каа наконец замолчал.

— Будете, товарищ прапорщик? — спросил я и протянул ему мешочек с выпечкой.

Тот удивлённо посмотрел на меня и сказал:

— Давай… Чё-то жрать охота. — он вытащил из пакета расстигай и проглотил его словно удав, в два приёма.

«В натуре, змей Каа!» -усмехнулся я.

— А что со мной будет? — услышал я дрожащий голос лейтенанта Лашко.

— С нами поедешь, в телецентр! — ответил Каа. — Так безопасней! А там посмотрим! Историю будем творить! Будет весело, Лерка, обещаю!

И откуда-то снаружи раздался звериный рёв двигателей БМПэшек и грохот рушащихся стен.Мощные бронемашины громили стены участка, вьезжая внутрь помещений почти полностью.

— Алё, военные! — орал Каа по радио станции. — Грузимся в «десанты»! Заложнички прибыли! Через две минуты взрываем участок! Арестантов-всех на свежий воздух! Всем-волю! А вы трое-бегом в в БМП! Мухой!

Я схватил ополоумевшую от ужаса Леру Лашко за руку и потащил её в соседнее помещение, половина которого была занята огромным корпусом бронемашины.Люки «десанта» -распахнуты.Перепуганый до смерти Митрофан поспешал следом.Бойцы в чёрной униформе втащили нас в чрево БМПэшки и захлопнули люки.Оглушительно взревел двигатель бронированного зверя… В «десанте» машины потрясающе пахло пороховым дымом, горячим машинным маслом и мужицкими телами.Лера вцепилась мне в рукав и уткнулась носом в моё плечо.В «десант», лязгая оружием, втиснулось ещё с десяток бойцов в чёрной униформе и шлемах-сферах… Командир бронемашины заорал по радиостанции:

— Это «коробочка-1», готовность номер раз! Как понял, Каа?!

Выслушав инструкции командир оглянулся и с веселой злостью рявкнул:

— Ну чё, головорезы?! Айда за минутой мировой славы?! Шпунтик, поехали! Винтик-врубай «Арену»!

Страшно взревел турбированный двигатель… Я успел крикнуть:

— Лерка! А где Краснов?

Но она только помотала огненно-рыжей головой… Ломая остатки стен БМП рванула вперёд, с грохотом сминая горящие патрульные машины, вырвалась на оперативный простор...

— Йа-х-ху-у! — завопил командир.

— Справа по борту-хаммер с пиндосами! — орал боец Винтик, оператор-наводчик. — Оба-на-а! Ишо один подальше!

— Долби его вторым темпом! С трассерами! Хочу красиво!

Загрохотала скорострельная пушка. «Десант» наполнился волшебно одуряющей вонью пороховой гари… Пушка молотила безостановочно, пока Винтик не взвизгнул:

— Есть, падла! Баки рванули! Шашлык из пиндосятины готов! Счёт!

— Вообще-то, Великий Пост идёт! — громко заметил один из бойцов.

— Нам можно! Мы-военные!

— Вы-болящие на всю башку! — ответил боец. — Вам можно!

— Тормози возле автобуса! — приказал командир.

Через несколько секунд бронемашина резко затормозила и, качнувшись вперёд, остановилась.Снаружи доносились истеричные вопли заложников… Причём, на разных языках.

— Чё пупки ослабили, военные! — рявкнул командир. — К амбразурам, бля!

Бойцы рванули затворы автоматов и, развернувшись выставили стволы в приоткрытые щели в бортах бронемашины.

Шпунтик чуть приглушил рёв двигателя.Ждать пришлось не больше минуты, пока разворачивались автобусы с заложниками.Мне зверски хотелось курить, но я сдержался…

— Шпунт, поехали!

БМП снова рванулся вперёд! А где-то позади раздались ужасающей силы взрывы.По броне машины застучали обломки кирпичей...

Начинался новый день.