Сцена # 6. Мой друг Митрофан.Далее-Пришествие Призрака суки-Любви.

Евгений Будимиров

Сцена # 6. Мой друг Митрофан.Далее-Пришествие Призрака суки-Любви.

Звонок над входной дверью продолжал беспрерывно тарахтеть.А я был ещё на полпути от осознания того что Лизы больше нет, до своей ущербной реальности.А может… Её и не было? Нет, конечно, она была.Точно была.Этот чёртов, захлёбывающийся звонок.

Кого принесло с утра, пораньше?!

Я не слышно подкрался к дверям.

— Кто там? — спросил я.

— Свои! — ответили мне, словно из параллельного мира.

— Ужели ты, Митрофанушка?! — проглотив спазм в горле, пробормотал я. — Или это приступ делириум тременс?

— Да я это, я! Открывай уже!

— Ты один?

Митрофан рассмеялся.

— Боишься, что ли, кого? Один я.

Я щёлкнул замками… Тяжёлый засов был уже сдвинут.

«Когда же Лиза успела исчезнуть?!» -тоскливо подумал я.Но к чему тебе, Наблюдатель, душевные ссадины какого-то старого придурка… Послушай лучше...

Митрофан, Митрофанушка, Митя… Друт мой.Ты великолепен! Как часто ты являлся мне в облике спасителя! Как, возможно, и сейчас.Именно Митрофан стоит сейчас на заплёванной, лестничной площадке возле моей двери...

И я со скрежетом распахнул железную дверь.

— Привет, луноликий! — сказал я. — Где тебя носило?

Митя улыбается, как чеширский кот.На круглом лице-широкая, добродушная улыбка.О! Он был великолепен! Хотя и был похож на проповедника церкви Свидетелей Иеговы или на, Прости, Господи, на адепта Рона Хаббарда! Единственное что может вызвать отвращение во внешности Митрофана-его белая, тонкая, словно папиросная бумага, кожа, красноватые глаза и белёсые ресницы.Даже прыщи, вперемежку с веснушками так же излучают свет истины.Что? Я разве не сказал? Митя знает ответы на все вопросы.Что сказать, если даже Господа Бога он называет Верховным… На нём серый плащ, а через плечо-кожаный портфель на широком ремне.А в руке-набитый чем-то ценным пакет.О!

— Проходи, товарищ! — я сделал шаг назад и впустил Митрофана в прихожую.

— Чего телефон не включаешь? — спросил Митрофан. — Ты что, не в курсе? Новые демократические власти новой страны всерьёз озаботились обеспечением народа-богоносца электричеством, интернетом и мобильной связью!

— Да по фигу… Лишь бы «ящик» показывал и музыка была.Где был-то?

— Да по делам уезжал.

— По делам его. — ехидно усмехнулся я. — Воздастся!

Митрофан вошёл в комнату и присвистнул от изумления.

— Ёлы-палы! — воскликнул Митрофан. — Вот это чистота! Неужели небо упало-таки на землю, как говорил Виннету, сын Инчучуна!

Да, ему удалось меня рассмешить.

— Проходи, садись!

Я включил электрический чайник.

— Послушай, Максимилиан! — Митрофан улыбался. — Что здесь произошло? Всё вылизано, как яйца у кота! И ты сам, в том числе! Вполне себе нормальный человек.Фингал не в счёт… И духами женскими пахнет.Пусть дешёвенькими, но всё же… От твоих шлюх обычно несёт потом и перегаром.А в прошлый мой визит твой дом напоминал дом Павлова в Сталинграде.А ты сам был похож на пленного фашиста в январе сорок второго.Там же, под Сталинградом.Давай, колись, кто она? Ангел?

— Только снаружи! — я подумал о Лизе и опечалился до слёз.

— Максимилиан!

— Подожди, дорогой! Ты так много говоришь, что всю флэшку мне уже вынес! Лучше скажи… В подъезде или возле дома ты не столкнулся с молоденькой девушкой в белой курточке-ветровке.Такая бландоска, красоты неописуемой!

— Не довелось.А кто она? — заинтересовался Митрофан.

— Да так… Б… дь малолетняя, предполагаю.Забежала на огонёк!

— А может я знаю эту барышню.Я в нашей округе всех бл… дей знаю! Как зовут — то её?

— Не помню… А откуда ты всех местных шлюх-то знаешь, мурло с чётками?

— Ну должен же хоть кто-нибудь их на путь истинный наставлять!

— Совсем другое дело, дружище!

— А ты что подумал, Максимилиан?

— Вспомнил… Елизавета её зовут! Не знаешь такую? А то ушла как англичанка.

Митрофан внимательно посмотрел на меня.

— Может быть и знаю.У меня тоже на имена память хреновая! Молоденькая, говоришь? Это интересно.

Отключившись, щёлкнул забурливший чайник.

— Сколько мы с тобой не виделись? Уже месяц?

— Спросил тоже! — ответил я. — Я с трудом вспоминаю, что вчера-то было!

— Ладно! Вот тебе гуманитарная помощь! — Митрофан встал с кресла и вытряхнул на диван содержимое пакета.Огромная пачка чая, мешочек с сахаром, пара бутылок пива «Хайнекен», пакет чипсов, банку растворимого кофе, булочки с изюмом, несколько пачек сигарет «Альянс» и… Литровая бутылка хорошей водки!

— Вот это дело! — одобрительно молвил я, распечатывая банку кофе.Заваривая ароматный напиток, я не сводил глаз с бутылки водки.Митрофан заметил этот тоскливый взгляд и откупорил зажигалкой пиво.

— Давай по пивцакину? — предложил Митрофан.

— Давай! Только вот чем я обязан тебе за сию прелесть?

— Фактом своего существования! — засмеялся Митрофан.

Мы глухо чокнулись бутылками.

— Будь здоров!

— Будь великолепен!

Я сел на диван и отхлебнул пиво прямо из горлышка.И мы дружно захрустели чипсами.

— А бокалов в этом доме не водится?

— Не водится… Все по пьяни перебил!

— Тогда поставь мне Джона Мэйла.Соскучился я по хорошему блюзу!

Я включил DVD, нашёл в куче дисков искомое-МР-3 со всеми альбомами Мэйла.Зазвучала музыка… Митрофан прикрыл глаза, наслаждаясь… Я усмехнулся.Кажется Джимми Хендрикс сказал бессмертную фразу-«Блюз-это когда хорошему человеку плохо».Явно, не случай Митрофана.Особенно после его следующего вопроса.

— Ну и как она тебе?

— Кто?

— Ну эта бландоска юная… Красоты неописуемой!

— В смысле?

— В смысле постели!

— Она-ангел! — печально ответил я.

— Ну да ладно, не хочешь-не говори.

«Куда же ты подевалась, Лизанька, душа моя?!» -мрачно подумал я, прихлёбывая пиво.

— Слушай, Макс.у меня к тебе разговор есть важный! — сказал Митрофан.

«Ого! Что-то интересное! Эт-то подозрительно.К чему бы?» -подумал я.Никогда ранее Митрофан, он же Митроха, он же Митя, никогда так ко мне не обращался.Только полным именем.

Он сделал многозначительную паузу.Я уставился на него, выжидая.

— Может хватит уже тебе технический спирт хлестать?

— Чой-то? — насмешливо спросил я.

— Зачем Господа своего искушаешь?

— Забавно… Ты же моего Господа не признаёшь!

— Не в этом дело! Вот откажут почки и помрёшь без покаяния!

— Чё, горевать будешь? — я откровенно глумился.

Митя не обратил внимания на мои интонации.

— Конечно! Ты-единственный нормальный человек, из тех кого я знаю! Разве ты не видишь, что происходит?

— А что происходит?

— Блин, вот умеешь ты дурачком прикидываться, Макс! — продолжал Митрофан. — Корчишь из себя юродивого, а сам всё прекрасно знаешь!

— Я не юродивый, а обычный городской сумасшедший.В Расее в каждом населённом пункте такой есть! И вообще, я только вчера протрезвел! Никому я на фиг не нужен и знать ничего не знаю! Скажи лучше, Митяй, как бизнес идёт?

— Да не жалуюсь! А у тебя как с творчеством? Пишешь что-нибудь? Или уже всё.Ты как Артюр Рембо-ушёл во внутреннюю эмиграцию?

— Ага, бля! Во внутреннюю оппозицию! — со злой иронией осклабился я.

— А как ты думаешь, откуда взялся этот Вирус? — неожиданно спросил Митрофан.

— Ты же сам говорил-это кара Верховного, ещё один узел кармы человечества! А по нашему-Промысел Божий… «Отцы наши жрали кислый виноград, а на зубах наших».Чё там на зубах?

— Оскомина! — грустно сказал Митрофан. — Всё так! Да не всё! Ты же как-то сказал мне, что в Бога не веришь!

— Конечно, не верю! Верить-это значит только допускать возможность того, что он есть… Нет, не так.Верить-это просто доверять Слову своего пастыря! А я знаю, что Он есть.Верить и знать точно-разные вещи. Что там насчёт Вируса?

— Отгадай, Максимилиан, почему ты до сих пор жив? У меня имеется теория на этот счёт!

— Обоснуй свою новую теорию!

— А вот спроси себя сам! Та жизнь, которую ты ведёшь.Спирт, анаша, «колёса» разнообразные, вечно пьяные б… ди.Имён которых ты не можешь вспомнить по утру.Небеса тебя любят, как непутёвого отпрыска! Тебя всё ещё не убили в пьяной драке, ты всё ещё не сдох от передозировки., Не подцепил гепатит или, того хуже, ВИЧ, триппер на худой конец, прости за каламбур! И даже Вирус отказывается тебя прикончить.А Верховный стыдливо прикрывает глаза, что бы не видеть все твои бесчинства.Заметь, Макс! Кого Вирус выкашивает в первую очередь? Тех, кто ещё способен сопротивляться!

— А как же «гопота» безмозглая— «шакалы»? Они тоже годятся для боевых действий.Хоть нож, хоть штакетина, хоть бита бейсбольная! Всё им в радость!

— Давай серьёзно, Макс! «Шакалы» за бутылку пива продадутся, а Вирус убивает только тех, кто готов умереть за идею! Пусть лживую, но Идею!

— Лживую?! — я чуть не задохнулся от злости. — А ты не забыл о наших молодых бабах, хозяйственных домоседках?! Их ведь тоже Вирус не трогает!

— Интересная мысль… — задумчиво сказал Митрофан. — Я как-то об этом не подумал! А почему?

Я только отмахнулся.

— А ты подумай! Ответ-то на поверхности!

— Подумаю, Макс! Кстати, слышал новость? — спросил Митрофан. — Где-то у нас в пригороде нарисовалась банда психопатов! Все в чёрном, как демоны или черти! Вооружённые до зубов! Расстреляли гуманитарный конвой «Красного Креста»! Перебили всю обслугу! Всех «мусоров» из сопровождения, миротворцев… Всех под нож! Всех наших! Всех «водил», врачей, медсестёр! Сожгли фуры с госпитальным оборудованием, с медикаментами.А начальнику конвоя, польскому офицеру-миротворцу, башку отрезали и утащили с собой

— И чего? — засмеялся я. — Какому-то «пшеку» кочан отпилили?

— И как сквозь землю провалились! Коммандос американский оцепили место бойни, пока ещё стрельба шла, потом всё обшарили-и никаких следов! Налётчики исчезли! Что думаешь по этому поводу?

— Тебя процитирую! Карма такая! А почему идея-то лживая?

— Я понимаю-пиндосов в расход, но своих-то зачем? Врачей, медсестёр, шоферню.

— Слово такое знаешь-коллаборационизм?

— Не-а!

— И я не знаю! А он есть! — я снова засмеялся. — Как в старой, буддистской шутке про двух монахов! Помнишь такую? Сидят два монаха в оранжевых одеждах.Один говорит:-Суслика видишь? Не вижу-отвечает второй. — И я не вижу! — говорит первый монах. — А он есть!

— Тебе смешно? — спросил Митрофан… — Включи Евроньюс или Фоксньюс по «ящику»! По всей Расее-таких случаев уже десятки, если не сотни! Расстрелы конвоев, налёты на Зелёные Зоны миротворцев.Чёрные ангелы, блин! На что они надеются?! Всё равно их всех переловят или перестреляют!

— А кишка не тонка?

Митрофан промолчал.И, наконец, проговорил:

— Миротворцы много хорошего сделали! — похоже, Митяй решил идти напролом!

— Что, например? — спросил я.

— Ты бухал полгода без передышки и ничего не помнишь! Как эпидемия началась, потом Хаос.Голод и мрак беспросветный! И гражданская бойня! Все против всех… Народ-богоносец, бля! Резали друг дружку почём зря.За хлеба кусок, за сигарету.А миротворцы пришли и порядок навели!

— Ага… Только сначала Вирус на разведку послали. — зло сказал я. — Да ещё пара-тройка ядерных ударов и контингент в полмиллиона рыл! Америкосы, прибалты, поляки.И прочая католическая нечисть! Во имя торжества свободы и демократии!

— А помощь гуманитарная? — добавил Митрофан. — Миротворцы тыщами тонн везут нам жратву и раздают бесплатно, что бы богоносец не передох от голода! Обуздали грабежи и убийства.

— А ещё составы цистерн с техническим спиртом! За это от меня персонально низкий поклон им в ножки! — захохотал я. — И про «бульдог» не забудь, которым миротворческие патрули «банчат» на каждом углу! Не забудь про молодых, славянской красоты девочек, которые пару дней не пожрамши… Ножки раздвигают и губками чмокают за бутерброд и дозу «бульдога».Сосут какому-нибудь вонючему ниггеру-пиндосу.Свои то эмансиповки-феминистки не дают! Хе-хе! Харрасмент, однако! А здесь черножопая мечта и сбылась… Прадедушка этого ниггера на помидорных плантациях Алабамы подыхал… Сбылись вековые чаянья негров.Е… ать красивую белую женщину, и ему за это ничего не будет! Просто, запишись в «джи-ай»… А с ними турки, шведы, даже япошки… Кого там ещё Расея обидела за тыщу лет? — я в приступе злобы ударил кулаком по столешнице так, что на ней подпрыгнула вся снедь и посуда.

— Ну ты хватил… — пробормотал Митрофан.

— А мне плевать! — равнодушно и холодно добавил я. — Гори всё огнём… Плевать.

Образовалась неловкая пауза.

— Я вчера слышал по телевизору что французы разработали вакцину от Вируса… Так что Верховный нас не оставит.

— Сдаётся мне… — мрачно пошутил я. — Что твоему Верховному глубоко по херу… Как и мне! И потом… Все нормальные парни уже передохли, как мухи.Выжила только мразь полупьяная, вроде меня.Да и с нами

скоро этил разберётся! И, к тому же, я знаю верный способ уберечься от Вируса! Мне и вакцина никакая не нужна!

— Что за способ?

— Всё просто! Живи, как скот и не подохнешь! Разве что от технического спирта копыта сдвинешь!

— Вот об этом я с тобой и хотел поговорить. — заговорщически прошептал Митрофан. — Дело у меня к тебе!

— Что за дело?

— Ну да… Очень важное!

— Излагай!

— Только это должно остаться между нами.Если кто узнает.«Мусора» или кто из новых властей… Мне не сдобровать! Я могу тебе доверять, Макс?

— Гы-гы-гы… Можешь! Харей Кришны клянусь!

— Не глумись, пожалуйста!

— Говори уже! Я общаюсь только с тараканами на своей кухне.А им твои тайны по фигу! — подчёркнуто равнодушно сказал я… — В чём подвох?

— Хорошо… — Митрофан сотворил многозначительную паузу… Этот Вирус сочинили нежные мальчики-студенты с факультета генной инженерии.То ли Оксфорда, то ли Сорбонны!

— То же мне новость! — засмеялся я. — Это любой имбецил знает! Чего же ты тогда пиндосов выгораживаешь?

— Я просто факты излагал.

— Факты, твою мать! А то что полмиллиона от Вируса сдохло и сгорело в скотомогильниках.Вот факт! Мы же недочеловеки, нас, дикарей дремучих, задроченых рабов всесильного ГэБэ нужно учить общечеловеческим ценностям! Любой ценой!

Митрофан улыбнулся.

— Вирус не всесилен! — сказал он. — Его можно одолеть! Но об этом попозже.Ты не думал, как так получилось, что вся армия после вторжения куда-то испарилась?

— Не вся, а только мобильные группы… Спецназ, другие… Опытные, натасканные контрактники, даже горские батальоны из бывших боевиков.

— Я слышал как их по «ящику» называли-«Чёрные ангелы»!

— Фу, бля, ф-фу-у! Журналисты-щелкопёры х… евы! Им бы языки с руками выдрать под корень… Придумали идиотское, пафосное название.А по какому каналу ты слышал, что их так называют?

— Не помню.Типа, это народ их так называет!

— Странно… Название-то, в принципе, пугающе-позитивное… Их народ так называет, они говорят? А! Я понял! Народ, значит, новым властям, не лояльный! А значит, людишкам нашим необходим усиленный курс обучения азам демократии!

— Брось ты эти конспирологические измышления.Я не о том!

— Нет, эти ребята в чёрном-хорошие ребята! Красиво работают! Кладут хмыретворцев пачками...

— Ладно, этих… Своих-то зачем? А ещё-есть такие как ты!

— А я что, особенный? — засмеялся я

— Ещё не знаю… Но они не просто так спиртягу бесплатно раздают! Кого не достанет Вирус, то цирроз.

— Ты это к чему, дружище?

— А ты включи «ящик»! — возмущённо затараторил Митрофан. — Дурило! Там же сплошное МэТэВэ! Пропаганда всего, что законом не запрещено! Скоро гей-парады вокруг вашего Вознесенского храма маршировать будут.Вместо крестного хода!

— Так это и есть демократия! — засмеялся я. — Не об этом ли мы мечтали?

— Да хер с ней, с демократией! На Верховного-то зачем плевать?! Он-то утрётся… А если Верховный плюнет? Все же захлебнутся!

Митрофан замолчал… Потом достал из внутреннего кармана пузырёк с мутной жидкостью и поставил его на столик… Я мысленно возрадовался.

— Это «бульдог»! — сказал Митрофан.

— Вижу. — заметил я.

— И не просто «бульдог»! Спецразработка! Не та синтетическая отрава, от которой «нарики» дохнут через пару лет.Та дурь-для дураков! Им «плющатся» конченые нарколыги… Настоящее дерьмо! Мозгов нет-сразу передоз, и всё-финиш! А это.Называется-«интро».

— Где ты его надыбал?

— Места надо знать! — загадочно молвил Митрофан.

— Продегустируем? — спросил я.

— Я не могу… Понимаешь, Макс. «Интро» -не просто наркота.

— А что?

— Это-способ коммуникации с… С Некими Высшими силами.

— У меня свой способ коммуникации! — я встряхнул бутылкой водки.

— Макс, дружище… Я только тебе могу доверять.Ты же пофигист, а я… Ещё не готов!

— К чему не готов?

— А помнишь, ты мне рассказывал про свою клиническую смерть.От передоза «джефом»? Про тоннель и про ангелов?

— Это же обычные глюки!

— Брось дурака валять! С помощью «интро» ты сможешь снова увидеть… Может быть даже… Верховного! Только уже без остановки сердца.Я не могу без боли смотреть на то что происходит… Ещё полгода, и всё… Конец фильма… А если ты попросишь Высшую силу о помощи. — Всё то, что нёс Митрофан, звучало как бред полоумного.

— Какая помощь, Митенька! — чуть не закричал я. — Ты же сам говорил-такова наша карма! Эпидемия, хаос, гражданская война, оккупация! Что ты несёшь, Митрофанчик?!

— Только с помощью Верховного мы сможем вычистить этот культ брюха, безбожие и мерзость всякую… Но если ты боишься.Или тебе всё равно? Извини, что побеспокоил!

Митрофан замолчал, опечалившись.

«Да он псих» -подумал я, но вслух сказал:

— А прёт— то с него хоть по божески?

— Не знаю! Я только раз пробовал.

— И чего?

— Явилась яркая белая тень… Какая-то женщина. И обратилась ко мне.«Уходи отсюда, я буду говорить только с ним, с твоим другом! Его зовут Макс!».Наверно, я ещё слаб сердцем… Это было так явственно.Вот как мы с тобой сейчас говорим.

«Умом ты слаб, дружище! Глюконавт хренов.»

— Вот те раз! — усмехнулся я. — А с чего ты взял, что это именно я?

— Она же сказала… Макс! Я только одного Макса знаю.

— И кто она такая?

— Да не знаю я! Вся такая… В ослепительно белом.Только лица я не смог рассмотреть… Она хочет тебя увидеть.Это точно!

Я выдержал паузу и сказал:

— Ладно, оставь мне эту скляночку.Попробую! Скажи только, откуда ты её взял? Из надёжного источника?

— Надёжней не бывает! — заулыбался Митрофан. — Только сказать не могу.Я обещал.Может быть в другой раз… Скажи, ты давно спирт хлестал?

— А что? — спросил я. — Пару дней назад.И пиво только-что.

— Пиво нещитова! — Митрофан достал из кармана белую баночку. — Здесь таблетки специальные.Они нейтрализуют алкоголь в крови.Что бы без побочных эффектов!

— Какой ты запасливый...

— И никому ни слова!

— Да ладно, ладно, понял я! Попробую, когда ты домой пойдёшь.

Митрофан поставил баночку с таблетками на столик.

— Договорились! — обрадовался Митрофан. — И телефон на зарядку поставь! Я утром позвоню!

— Его ещё найти надо!

— Найди обязательно!

Я открыл ящик письменного стола и куче хлама нашёл свой старый «Nokia».Подключил зарядное устройство.

— Ну вот! Всё готово...

— Давай тогда кофе попьём! — предложил Митрофан. — С булочками.И самое главное-только одну каплю… А то последствия будут непредсказуемы.

— Понятно.В первый раз, что-ли?

… Ещё час мы говорили обо всякой ерунде, допили пиво с чипсами и кофе с булочками.Вскоре Митрофан надоел мне до чёртиков своей болтовнёй.Я откровенно зевал и вожделел одиночества… Когда он, наконец, удалился я запер дверь на все замки, задвинул засов, потом лёг на диван и долго, не мигая, смотрел на на склянку с «интро».

* * *

Я проснулся, когда уже стемнело.Вспомнил о Лизе и тихо опечалился.Закурил сигарету и убрал бутылку водки с глаз долой.Решил не искушать ни себя, ни Логоса Планетарного.

— Что же ты затеял, а? Друг мой Митрофан… На вшивость решил меня проверить? Ладно… Поиграем по твоим правилам.

Меня разбирало любопытство.Халявный «бульдог», пусть он сто раз «интро» -это всегда хорошо.Митрофан даже весь пузырёк оставил.Значит с утра опять припрётся.А времени на электронных часах уже 22.15.Впереди-долгая ночь.Тоскливая и беспросветная… Если я не выпью.Мне страстно хотелось достать спрятанную бутылку и с хрустом свернуть ей пробку.Но я решил повременить.Что бы хоть как— то отвлечся, включил телевизор… Откупорил баночку и… Вытряхнул на ладонь маленькую, жёлтую таблетку.Долго на неё смотрел.И почему— то вспомнил странный взгляд Митрофана, когда я упомянул её имя… Елизавета.Последний разговор с ней я помнил достаточно смутно… А то, что он привёл меня в полное душевное смятение, я уже списал на чудодейственный эффект «бульдога».

И я проглотил таблетку.Запил остатками холодного кофе и уставился в экран «плазмы»… Там шёл очередной репортаж о героических буднях солдат миротворческого контингента.Подождал несколько минут.Откупорил склянку и вытряхнул через дозатор каплю на палец… Втёр её в дёсны.

— И чего? — спросил я сам себя. — И ни фига...

Сходил в ванную, умылся и почистил зубы.Долго смотрел на своё отражение в зеркале. «И правда, стал на человека похож… Спрятал-таки в себе зверя».

— Давай — ка кофею попьём! — предложил я сам себе. — Чё-то микстура какая-то «беспонтовая»… Митрофан, мерзавец и сука.

Я включил чайник и взбил подушки, что-бы улечься поудобнее.Прислушался к голосу диктора в телевизоре.Сел на диван и уставился в экран «плазмы».Запинаясь через слово, диктор вещал следующее:

— Тяжело ранив охранника, около десяти террористов вошли в здание школы! По свидетельству очевидцев, они несли с собой канистры с бензином.После чего выгнали из здания школы не многочисленных учеников и подожгли школьную библиотеку, в которую, по свидетельству организации «Образование — 3000», поступила партия новых учебников по литературе и истории.Это поступление состоялось по линии Еврокомиссии.

Бой группы «Дельта» с террористами продолжался около получаса.Погибли четверо спецназовцев.Семнадцать бойцов получили ранения различной степени тяжести.Трое-в критическом состоянии.

Штурм результатов не принёс.Террористов в здании школы обнаружить не удалось.Заложники из числа сотрудников организации «Образование-3000» утверждают, что террористы скрылись.

— Да выключи ты эту муть! — услышал я до боли знакомый женский голос.Я вздрогнул, чувствуя как по спине побежали капли холодного пота.Хотел медленно повернуться к двери но… Снова замер… Я сидел на кровати и… Вместо своего отражения в огромном зеркале, стоящем напротив моего лежбища, я увидел её.И обомлел… «Н-а-ч-а-л-о-сь»

— Привет, Максик! — нежно сказала она.

— Привет, Алёнка… — прошептал я.

— Что ты так на меня смотришь? — сказала Алёна. — Я тебе не нравлюсь?

Она сидела на отражающемся в зеркале диване, поджав ноги.Прямые, белые волосы с розовым отливом, распущены и лежат на груди.На Алёне-белый, прозрачный пеньюар, едва прикрывающий красивое тело.С мраморно-нежным оттенком кожи.Длинные, сетчатые перчатки до локтей.На длинных ногах-белые чулки, чуть выше колена и босоножки на высоченных шпильках… Единственное, что повергло меня в состояние холодного озноба-широкая, чёрная лента, которой были завязаны её глаза.

— Сними повязку, Лёшка! — сказал я. — А то смотрится это как-то.Двусмысленно!

— Не могу! — с улыбкой ответила Алёна.

— Что так?

— Если я тебя увижу, то снова влюблюсь.

Когда-то, очень давно я и Алёна… Были влюблены друг в друга до умопомрачения.Именно так! До помрачения разума.Звериная страсть, гашиш, разнузданная ё… ля, взаимные измены и ненависть, пьянки и драки, толпы безумных друзей полубогемного обличья… Художники, музыканты.Половина из которых, если не все.Уже передохли от наркоты и пьянства.А кто-то покончил с собой… И я остался в одиночестве.Какой сюрприз, однако! Алёнушка! Мать твою во все дыры!

— Что ты делаешь в моём зеркале?

— Я просто тебе снюсь! Ты разве не понял?

— Хорошь врать! Я прошу, сними повязку!

— Я же сказала что не могу… Не могу смотреть тебе в глаза.Хотя и в твой голос влюбиться можно на раз!

— Любишь ты дурочку валять!

— Чего ты глаза отводишь? Я-всё та же! Вот, посмотри!

Алёна встала, отбросила длинные волосы назад и… Стала медленно стягивать пеньюар через голову… Я уставился на её белые, прозрачные трусики и сквозь эту паутинку было заметно, что её лобок начисто выбрит «под нолик ».

— Подожди оголяться! — вскрикнул я.

Алёна опустила край пеньюара с удивлением спросила:

— Тебе не нравится?! Ты же всегда любил видеть меня такой!

— Да, да, да! — рявкнул я с раздражением. — Алёнушка-как порнозвезда в роли невинной шлюхи, а я-злобный и грязный варвар-насильник! И со мной-с полдесятка потных, вонючих ниггеров!

— Да, блин! Ты всегда любил надо мной посмеяться! А сам и не думал, как это может быть больно! Садист.

— Хватит, я сказал! — заорал я.

Алёна была ошарашена таким выплеском моей злости.Она медленно присела на край дивана… Губы задрожжали.И она всхлипнула.

— Прекрати! — процедил я сквозь зубы. — Я ещё не забыл, что ты своими слезами кого угодно на лопатки положишь!

— Ты меня больше не любишь? — тихо спросила Алёна.

— И ты сквозь зеркало вломилась ко мне домой, чтобы обсудить этот сакраментальный вопрос?! — закричал я. — Ты исчезла год назад! Целый год! Это что-семечки?! Не сказав ни слова! Все, кто мог знать о тебе хоть что-нибудь-бросали трубку! Да что бы не случилось! Разве бы я не понял?! Почему ты не позвонила и ничего мне не сказала?! Ты же знала-я могу простить всё что угодно! Почему?! Лёшка, скажи мне хотя бы сейчас!

И вдруг меня затрясло от ужаса! Алёна захныкала… Из под чёрной повязки потекли… Вместо слёз струйки крови! И какие-то белёсые, мутные капли! Капли крови падали на её грудь и прозрачную ткань пеньюара, расплываясь на ней тёмно-багровыми пятнами.

— Что с тобой?! — снова завопил я. — Кто ты, мать твою?!

— П-прости меня пожалуйста… Я так виновата перед тобой.Я… Не могла тебе сказать… Просто не могла… Не было сил… Прости...

Я замолчал… Всё внутри сжалось… Жалость.Сжалось… Как же хреново!

Но я нашёл в себе силы снова задать вопрос:

— Кто ты? Лёшка или… Кто?

— Я уже сама не знаю… Я, наверно, никто...

— Это не ответ! Может быть ты-призрак? И уже давно умерла? Ты ведь никогда не жалела, не себя, не других!

Алёна вздрогнула.

— Нет! Не-ет! Я жива! Пока ещё жива!

— Почему тогда от зеркала холодом прёт?

— Холодом? Я не чувствую холода… Наоборот.У тебя жарко! Вот потрогай меня за руку, она тёплая!

— Как я потрогаю?

— Просто впусти меня к себе! Позволь мне войти.

— Я не могу! Я тебя боюсь! — ответил я. — Я… Я не знаю, кто ты!

— Спаси меня, Максик! Мне очень плохо! Я могу умереть! По настоящему! Позволь мне войти… Пожалуйста… Я прежняя.Я докажу! Поверь мне.В последний раз поверь...

— Сними повязку!

— Не могу… Макс! Мне тяжело, больно, страшно.А ты...

— Наверно, я совершаю самую глупую и непоправимую ошибку за всю свою никчёмную жизнь… Хорошо, Лёшенька, входи.Только вытри лицо, а то на тебя смотреть страшно!

Алёна быстро подняла голову и улыбнулась сквозь кровавые слёзы.Она утёрлась краешком пеньюара, оставив на подоле бурые пятна.Я зажмурился, что бы не увидеть её наготу.Алёна встала и подошла к зеркалу с другой стороны… Приложила к нему ладошки… И по поверхности стекла разбежались круги, как по воде.Сначала показались длинные, тонкие пальцы затем руки до хрупких запястий.

— Не бойся, Макс! Потрогай мои ладони… Убедись, что они тёплые!

Я встал, словно заворожённый и подошёл к зеркалу.Нерешительно протянул руки и потрогал Алёнкины пальцы.Они были не просто тёплые.Горячие! Я почувствовал как слёзы потекли по моим щекам.

— Сука ты, Лёшка… — прошептал я. — Чего ты мне душу травишь?! Давай, заходи скорей! По… лядушка ты моя.

Из зеркалала просунулась её стройная ножка и Алёна осторожно вошла в комнату.И улыбнулась так, что я был готов свалиться в обморок!

— Ну привет, воробышек! — ласково сказала она.

— Лёш, послушай… Там, в шкафу ещё полно твоего барахла.Надень что-нибудь! А то… Я за себя не ручаюсь!

Алёна звонко рассмеялась и открыла дверцу шкафа.Чуть покопавшись, вытащила из него какой-то цветастый лоскуток.И медленно натянула его на себя.Это был мой любимый, смешной, коротенький сарафанчик в котором Алёна любила гулять предпоследним горячим летом по песчаному пляжу нашего озерца.

— Выпить хочешь? — спросил я. — Выпить-то тебе можно?

— Да, бля! Я и пью и курю, и ещё трахаюсь с полдесятком потных, вонючих ниггеров! — весело рассмеялась Алёна.

— А вот грязных ниггеров предложить не могу! — пошутил я и натужно захохотал сквозь боль свою и пронзительную горечь.

— А что у тебя выпить есть? — спросила она.

— Максу как — то Бог послал бутылку водки!

Алёна чуть вздрогнула, но нашла в себе силы улыбнутся.Да! Это была та самая Лёшка, которую я знал! Красивая как… Не знаю кто! Потом подберу слово… Красивая, смешливая, как много лет назад, когда мы встретились в первый раз! Я принёс два симпатичных, хрустальных стаканчика и достал принесённую Митрофаном бутылку.С хрустом свернул пробку и… Буль-буль-буль-буль.Разлил водку по стаканчикам.Мы чокнулись звонким хрусталём и выпили.

— Ну как? — спросил я.

— Водочка пахнет зелёной травой.Костром и жареным мясом! И тёплым ветерком с озера! А ещё...

— Это да! — согасился я. — Не продолжай.Я знаю, чем ещё! Горячим потом и судорожными содроганиями… Ты это хотела сказать?

— Ну… Что-то типа того.Макс! Мне нужно тебе кое — что сказать… Я ведь не просто так снова влезла в твою жизнь.

— Говори… — я пожал плечами.Я уже понял, что ты здесь не просто так!

Алёна немного помолчала.

— За последнее время много чего случилось. — сказала она. — И в моей жизни, и, похоже, в твоей...

Я встревожено уставился на её лицо.Но что я мог увидеть через эту чёрную повязку? Алёна взяла со столика пачку сигарет и изящно, элегантно, как умела только она, прикурила...

— Что ты можешь знать о моей жизни, Лешенька?

— Вот я и хочу, что бы ты мне рассказал!

— Что, например? — спросил я.

— Максик, послушай! — вдруг взмолилась Алёна. — Мне твоя помощь нужна!

— Какая ещё помощь! — чуть не закричал я. — Посмотри на меня! Я сдохну скоро! Мне осталось-то… Тьфу! Чем я могу тебе помочь?!

— Подожди, не кричи! — продолжала Алёна. — Я, по глупости, угодила в западню.И только ты сможешь меня из неё вытащить… А потом я помогу тебе… Очень скоро и тебе понадобится моя помощь...

Я попытался открыть рот, но Алёна быстро прервала меня, взмахнув рукой.

— Скажи мне… — спросила она. — В твоей жизни, в последнее время… Произошло что-нибудь… Необычное?

Пришло моё время нервно закурить.

— Лёшка...

— Подожди, не перебивай… Просто ответь на вопрос!

— Ладно… Хорошо, я скажу. — медленно проговорил я. — Тебе такое имя… Елизавета.Что-нибудь говорит?

— Елизавета? — удивлённо переспросила Алёна.И на несколько секунд замолчала.

— Елизавета… А что?

— Ты не ответила!

— Давай следующий вопрос!

— Я хочу знать ответ на этот.А то разговора не получится!

— Хочешь знать?! — зло взвизгнула Алёна. — Хорошо, будь по твоему! Елизавета, Лизанька, Лизун! Она-сопливая «соска», готовая за каплю «бульдога» отсосать или раздвинуть ноги хоть перед «мусором», хоть перед черножопым пиндосом! На ней негде пробы ставить! Маленькая с-сука! Не веришь?! А ты спроси у Митрофана! Он же её «чпокает» в перерывах между.Нет, не так! Харе Кришна-минет, Харе Рама-ноги на плечи!

«Ревнует, однако… Как это на Алёнку похоже!» -несколько ошарашенный её страстным монологом, подумал я.

— Нет, Максик, я не ревную! — выдала себя Алёна.

«Спалилась, девочка моя!»

— А ты думаешь, чего это Лизанька такая умничка?! Это Митрофан, твой дружок! Это он снабжает её «бульдогом» и мерзкими книжонками, типа «Бхагават Гиты» или «евангелием от Воланда», этого мудака Булгакова!

— Так ты, Алёнушка, значит, телепатка? — тихо спросил я. — И про Митрофана знаешь? Откуда?!

— А кто этого урода не знает?! — Алёна сплюнула на пол и налила водку прямо в кружку.До самых краёв! И в ответ на мой вопросительный взгляд, бросила:

— Тебе нельзя, Максик! Ты принял «интро»! Выпьешь ещё пару стакашков и утром не проснёшься! А мысли твои я не читала! И Лизаньку давно знаю… Красивая, п-паскуда! В твоём вкусе, хоть и малолетка… А насчёт Митрофана.Я тебе удивляюсь! Дружить больше не с кем?

— Чем он тебе не угодил?

— Прости… Сейчас тебе не надо этого знать.Но время придёт, сам всё узнаешь… Ты мне вот что скажи… О чём Митрофан тебя днём расспрашивал?

— Да ни о чём… А! Ну так не навязчиво.О Лизаньке...

— Иш ты! Ревнует, гандон штопаный! — зло засмеялась Алёна и медленно выпила водку до самого дна.И даже не поморщилась!

— За что ты его так! — с улыбкой спросил я.

— Потому что он-тварь двуличная! Тьфу! Ну и гадость! Митрофан хочет одной жопой на двух стульях усидеть! И рыбку сожрать, и на х… й сесть.А ты что, сам этого не заметил? — удивилась Алёна. — Ты же людей насквозь видишь!

— Не-е-ет! — мрачно ответил я. — Мой разум уже давно затуманен спиртом и «бульдогом».А ты, похоже, и правда много знаешь! Это как-то подозрительно!

— Да, знаю… — печально, после некоторой паузы, сказала Алёна. — Поэтому и рискую.И всё ради того, что бы с тобой ночь провести. — Алёна протянула мне руку. — Я докажу тебе, что я живая.Пока живая! Если мои Хозяева узнают… Мне конец! Ужасный конец.

— Какие хозяева?! — я даже похолодел от её слов, но тоже подал ей руку.Алёна коснулась моей ладони кончиками пальцев и провела по ней алыми ноготками.Я почувствовал словно слабый разряд электрического тока и отдёрнул свою пятерню.

— Ты сможешь сходить в ванную и смыть кровь с лица?! — взмолился я. — Кровь вместо слёз! Кошмар!

— А вдруг я опять заплачу? — грустно спросила Алёна. — Хорошо, я сейчас.

Она быстро встала и вышла из комнаты.

«А-а-а, наплевать! Сдохну, так сдохну!» -подумал я и налил себе полный стаканчик водки… Торопливо выпил… Закурил сигарету...

В ванной зажурчала вода.Через несколько минут Алёна вернулась.Чёрная повязка была на месте, но от кровавых слёз не осталось и следа.

Она снова уселась в кресло и налила себе водки.

— Выпил-таки, мерзавец! — улыбнулась она. — А стихов ты больше не пишешь?

— Окстись! — ответил я и заметил как Алёна снова вздрогнула. — Я же почти помер… Ходячий полутруп.

Какое-то время мы молчали.

— Макс… Простишь меня? За всё.

— Давно уже простил… Разве на тебя можно таить обиду? — печально улыбаясь, сказал я… — Ты лучше скажи, что у тебя за хозяева?

Алёна даже как — то сьёжилась.

— В другой раз… Я хотела спросить тебя.Я могу на тебя рассчитывать?

— Я не знаю… Сделаю, что смогу.Ты только не сказала что тебе надо!

— Это я и хотела от тебя услышать… А сегодня просто побудь со мной… Вот сейчас мы с тобой спим каждый в своей постели. — загадочно улыбаясь, сказала Алёна. — И снимся друг другу! Не знаю как ты, а я вижу тебя во сне каждую ночь! Я ведь по прежнему тебя люблю… Поэтому и пошла против воли своих Хозяев… И если они узнают о моём отступничестве, я дам тебе знать.И ты за меня попросишь!

— Кого попрошу? — удивился я.

— Того, чьё имя… — Алёна мучительно скривила лицо. — Его имя… Н-нет! Я не могу… Я не могу даже с-сказать… Произнести… Это слово.Не могу… Максик! Ты сам скоро поймёшь, если уже не догадался! Только ты сможешь мне помочь.Ты и ещё один человек!

— Какой ещё человек?

— Ты его не знаешь...

— Опять непонятки, Лёшенька!

— Как-нибудь ты с ним познакомишься! Он-хороший, хоть и убийца!

— Значит, ты сейчас с убийцами любовь крутишь?! Поздравляю!

— Ну послушай! Нет у меня с ним никакой любви! Я его недостойна… Как и тебя! А сейчас мне нужно просто побыть рядом с тобой до утра.Это и будет твоя помощь! А уже потом… Я ещё приду к тебе… Мне без тебя не жить… А может ты спать хочешь? А если есть желание… Давай потрахаемся! — неожиданно предложила Алёна. — Как в старые, добрые времена.

— Прости.Что-то настроения нет. — зевая, ответил я.

— Это ты меня прости… Ляпнула, не знамо что.Я понимаю.Тебе возвращаться надо.В своё измерение!

— Не в этом дело! Устал я, как пёс бродячий. — я с трудом закурил сигарету. — Лёшечка, поставь мне какую-нибудь музыку.

— Мне тоже пора… Хочешь, Моррисона включу?

— Давай… — Я стащил с себя джинсы и влез под одеяло, держа сигарету в зубах.

Зазвучала знакомая, печальная музыка.

« This is the end....My only friend. »

Я улыбнулся и закрыл глаза.

— Больше ни о чём не хочешь меня спросить? — подала голос Алёна.

— Больше ничего не хочешь мне сказать? — я уже проваливался в тяжёлую, липкую дрёму… Алёна вытащила из моих пальцев дымящуюся сигарету и затушила её в пепельнице.Стащила с себя сарафанчик.И, тоскливо улыбнувшись, поцеловала меня тёплыми и влажными губами в лоб.

— Мы ещё увидимся, любимый.Спокойной ночи, легионер!

В моих глазах уже всё плыло, а я тихо, не шевелясь, лежал и радовался.

Алёна аккуратно укрыла меня одеялом, села в кресло и долго смотрела на меня… Затем быстро вскочила, шагнула в зеркало и растворилась в нём, как зыбкое наваждение.

* * *

Из густого, как кисель, сонного забытья меня выдернул пронзительный звонок телефона.Я отлепил голову от подушки, и осоловевшим взглядом осмотрелся по сторонам… Телефон звенел беспрерывно.На часах— 10.45.

Дрожащей рукой я дотянулся до пачки сигарет и торопливо закурил.Телефон, стоящий на виброрежиме, заливался трелями и подпрыгивал на столике.А рядом с ним лежала широкая, чёрная лента, вся заскорузшая от запёкшейся крови.Тут же стояла опорожненная, почти наполовину, бутылка водки.В пепельнице находились несколько сигаретных окурков со следами ярко-красной помады.

— Значит, не сон… — Я выдернул из сети вилку зарядного устройства.

Печально вздохнул и взял телефон.

— Привет, Митрофанушка! — сиплым спросонья голосом сказал я.

— Привет, Макс! Дела — то как? — весело спросил Митрофан.

— Да как то так… — мрачно ответил я.

— Ну что, темка для разговора обрисовалась? — с тем же напряжённым воодушевлением спросил мой друг.

— Да-а уж… Обрисовалась.Прикольная штукенция этот твой.

— Тихо, тихо! — испугался Митрофан. — Не по телефону! Ну как, мне зайти или сам придёшь? Пивцакина выпьем с кальмарами.

— Заманчиво звучит. — сказал я. — Да и мне мозги проветрить надо! Ладно, ща рожу умою и приду… Готовь напитки и снедь.Пока! — в телефоне послышались короткие гудки.

Я натянул джинсы и побрёл в ванную.Долго умывался, чистил зубы.Приводил себя в относительный порядок… Голова болела довольно изрядно.

— Похмелиться, что ли? — вслух спросил я сам себя.Но передумал.

Я прекрасно помнил всё, что сказала мне Алёна и «обкатывал» варианты, как подать всё это Митрофану.Что бы он не расстроился.Хе-хе!

Кряхтя и отдуваясь, я медленно оделся.Мой лучший, чёрный свитер, кожаная куртка из нубука, утеплённая кепка-бейсболка.Зашнуровал берцы.Сунул в карман пачку сигарет и спички, телефон.Светлым днём решил бритву с собой не брать.Как выяснилось позже, весьма кстати.

Снова закурив, я вышел на лестничную клетку и запер дверь на все замки.Спустился вниз, к выходу… На нижней площадке я чуть не подскользнулся в луже едва загустевшей крови.

Яркое, весеннее солнце меня возрадовало и наполнило надеждой.И похрустывая талым снегом под протекторами берц, я направился в соседний квартал, к моему другу Митрофану...

«Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро».Буду сегодня как Винни-Пух.А что не так, Наблюдатель?

При свете дня мой город выглядел ещё безнадёжней чем тем, последнем вечером.Тёплый мартовский ветерок гонял по тротуарам клочья бумаги, целлофана и прочего мелкого мусора… Валялись мешки с каким-то старым барахлом, бутылки, банки, старая одежда и Бог знает, что ещё.Прямо на тротуаре стоит обгоревший кузов автомобиля.Стараясь не смотреть по сторонам я, засунув руки в карманы, торопливо проследовал в соседний квартал, к дому Митрофана.Если ты помнишь, Наблюдатель, это всего пять минут ходьбы… Этот двор загажен ещё пуще моего.Рассматривать, а тем более описывать эти кучи мерзкого хлама, разбросанные через каждый шаг, нет не смысла, ни желания… Улицы моего квартала пустынны.Только две старухи уныло бредут в сторону аптеки.Мимо, повизгивая и тявкая, проскакала стая весёлых, грязных дворняг.

«Ну хоть кому-то хорошо в нашем поганом мире!» -подумал я.«Что Митрофану-то сказать? Что он-гандон штопаный и двуличная тварь? Или выбрать что-то нейтральное!».Я рассмеялся.

Да! Весна, как надежда, ослепляет и радует! Жмурясь от горячих солнечных лучей, слушая хруст тающего льда под ногами и чириканье безмозглых, беззаботных птах, вдыхая сырой тёплый ветер, я улыбаюсь… А вот и дом Митрофана.Я вошёл в грязный подьезд, на секунду остановился на лестнице… До всех подробностей вспомнил как мучительно, на этом самом месте умирал молодой парень по имени Егор… Я мысленно перекрестился и стал подниматься вверх по лестнице.

Подошёл к заветной двери и уже изготовился постучать в неё кулаком… И, одумавшись, нажал на кнопку звонка.Звонок, другой… Митрофан открыл двери так быстро, словно ждал прямо за ними.Через секунду я узрел круглый, загадочно улыбающийся лик Митрофана.

— Привет! — я пожал тёплую, мягкую ладонь.

— Привет! Проходи, я уже кофе сварил. Свежемолотый! — похвастался Митрофан. — Ну как, пришёл уже в себя?

— Прибыл по назначению! — ответил я.

Митрофан был в плюшевом халате, поверх майки и спортивных штанов.Я снял куртку, берцы и прошёл в гостиную.В колонках аудиосистемы играла группа «Blure».Эту команду я ненавидел всю сознательную жизнь… На столике-пара запотевших бутылок пива и хрустальная чаша с чипсами и сушёными кальмарами.Два «хайбола», фирменными рисунками на боках.Митрофан проволок исходящую ароматным паром турку и разлил кофе по чашкам.

— Пусть пивас подогреется, а то я его передержал в морозилке! — сказал Митрофан. — А пока по кофею ударим.

Было заметно, что его даже потрясывает от возбуждения.Он поставил на столик пепельницу и положил рядом пачку «Кент», зажигалку.Я закурил эту шикарную сигарету и туманным взором осмотрел хозяина дома.

— Ну и? — теряя терпение, спросил Митрофан.

— Ну и-и-и-и-и! — засмеявшись, протянул я и отхлебнул кофе. — Кофе великолепен, но… После вчерашнего мистического путешествия… Знаешь.

Не говоря ни слова Митрофан откупорил пиво и разлил золотистое пойло по стаканам.

— Питие определяет сознание! — провозгласил я и «немедленно выпил».И сразу же решил брать быка за рога.

— Помнишь, ты вчера спрашивал об этой девчушке по имени Елизавета?

— Ну… Помню, конечно.А что?

— А что ты вообще о ней знаешь? — спросил я.

— Да почти ничего.А почему ты спрашиваешь?

— Это касается нашего с тобой дела! Так что вспоминай.

Митрофан на секунду задумался.

— Я видел-то её пару раз… Очень странная девочка.Кажется — не местная, появляется на неделю, ночует фиг знает где, а потом исчезает на месяц.

— Она кто, проститутка?

— Хрен её знает!

— Она сидит на «бульдоге»? Или какой-нибудь другой дури?

— Не знаю! Какое отношение имеют малолетние шлюхи к моей… К нашей теме?

— Да так… Опосредованое. — я допил пиво из бутылки.

— Почему ты меня об этой Елизавете спрашиваешь? Ты сам с ней сколько времени провёл? Ночь, две?

— Это не я спрашиваю! — сказал я и допил пиво из стакана.

— А кто ?! — вскричал Митрофан.

— Знаешь, Митроха… Пивас, конечно, великолепен! Но после вчерашнего мистического путешествия.

— Ты рэкетир, бля! — засмеялся Митрофан и принёс из бара литровую бутылку водки с цветастой этикеткой. — Ты меня разоришь, когда-нибудь!

Я свернул пробку с бутылки и приложился прямо из неё.

— Да подожди ты! Бухаешь из «горла», как в голливудском кино. — заметно раздражаясь, сказал Митрофан.

Встал и вышел на кухню.Вскоре вернулся, неся блюдо с аккуратно нарезанным салями и кучкой солёных груздей.Поставил блюдо на столик и налил водку в два крошечных стаканчика.

— На фиг эти пипетки! — нагло заявил я и нахлобучил водку в хайбол.Жадно выпил и сожрал скользкий груздь.

Митрофан молча наблюдал за мной.

— Прости, друг мой! — жуя, заметил я. — Я всё ещё в состоянии шока!

— Если хочешь, могу тебе «Кровавую Мэри» забубенить.Томатный сок имеется.

— Не-е! Хватит уже крови… А з-знаешь что.Этот твой «интро» -крутая штука! Так размотало-мама не горюй! — я пьяно ухмыльнулся и налил себе ещё половину хайбола.

— Эй-эй! Не торопись, Макс! — взволновался Митрофан. — Чего было-то?

— Чего было, спрашиваешь? — я отпил водки и мрачно осклабился. — Мне явилась полуголая богиня с чёрной повязкой на глазах, хлестала водку кружками и хвасталась своей интимной стрижкой «под нолик»!

— Чего ты гонишь? — засмеялся Митрофан. — Ну это ты загнул!

— Не гоню! Так и было! Но самое главное-она расспрашивала о тебе! Хотела знать подробности!

— Что-о?! — изумился Митрофан.

— А вот! — я снова выпил. — Значит, про Лизу тебе больше сказать нечего?

— Да я видел-то её пару раз! И то издали! — затараторил Митрофан. — Что ты ей сказал?! Этой богине? Что она спрашивала? Как выглядела?

— Спрашивала о Лизе! И какое ты имеешь к ней отношение!

— Я? — растерянно пробормотал Митрофан. — Никакого.Ну… Разговаривал с ней один раз… И то, не вышло разговора.Она смотрит так странно… Как рентген! И улыбается постоянно… А если и говорит.То, как с инвалидом! Короче, взбесила она меня! И больше я её не видел.

«Похоже, не врёт… Митрофанчик.А вот Алёнушка душенькой-то покривила, с-сучка! Как была ревнивой дурой, так и осталась!» -и лицо моё поплыло в пьяной улыбке.

— Да ладно, фиг с ней, с этой Лизой. — сказал я. — Она ведь больше о тебе спрашивала!

— А что спрашивала?! — закричал Митрофан.

— Н-ну… Можно ли тебе доверять.И что у неё на тебя большие виды! А ещё сказала. — Я допил водку из хайбола и принялся жадно пожирать, всё что было на блюде.Митрофан не стал дожидаться и вскричал:

— Сказала, что ты, Митрофан, определённо-гений!

— Так и сказала?! Да?! — воскликнул Митрофан. — Это она… Значит, это она и есть.Она красивая, да? А имя… Имя у неё есть?!

— Очень красивая… С длинными, белыми волосами с розовым отливом.До самой жопки! Правда, почти голая, но это смотрелось просто ослепительно.Одно слово-Артемида! А зовут её… Алё… Н-на… Эль, н-н-не п-п-помню.Бля, ни хрена не помню.

— Она и есть! — восторженно бормотал Митрофан и вдруг схватил бутылку и налил по половине в оба бокала.

— За нашу богиню!

— За неё!

Мы чокнулись бокалами и выпили до дна!

— Она… — начал говорить Митрофан. — Она-та самая ниточка, что свяжет меня… То есть нас с Верховным! И тогда мы победим!

Митрофан был счастлив… «Гандон штопаный»!

— А что ещё она говорила? То, что я гений?!

— Ну, типа того… Сказала что ты дипломат до мозга костей.Сможешь договориться хоть с дьяволом, хоть с Богом!

— С Верховным! — поправил меня Митрофан. — А если ты не в курсе.То это ты должен знать! Верховный и тот, кого ты называешь дьяволом-хорошие друзья! Ну, как мы с тобой!

И тут я захохотал так что Митрофан посмотрел на меня как на полоумного.Я смеялся истерично, загибаясь и корчась в кресле.Ржал, как необьезженый мустанг и сучил ножками.

— Нет! — вопил я. — Она не называла такого имени-Верховный! Она сказала что ты способен договориться хоть с Люцифером, хоть с Планетарным Логосом! Охренеть, правда, Митрофанушка?!

Когда я, наконец, успокоился Митрофан спросил:

— Ты долго с ней разговаривал?

— Всю ночь! Она была ох… ительна в своём «ланжери»!

— В чём? — не понял Митрофан.

— В неглиже! А ещё эта богиня сказала… Нет, приказала! Что бы ты не востребовал «бульдог-интро» обратно! Он необходим для ком… ком… ккоммуникации!

— Ну это ты врёшь! — засмеялся Митрофан.

— Ей-верховному! — я даже замахал руками.

— А ты хоть знаешь, сколько он стоит?

— Н-не с-суетись под к-клиентом, Митроха! Это же в твоих интересах!

— Макс! — вдруг совершенно серьёзно сказал Митрофан, несмотря на то что был изрядно пьян. — Будь осторожен! Мы затеваем опасное дело… С этим «бульдогом»… Когда будешь принимать с-следующую дозу… Не пей хотя бы пару суток.И мантры повторяй!

— К-какие мантры?

— Сам знаешь какие! И мне позвони, что бы я в курсе был!

Вместо ответа я снова принялся хлебать водку из горлышка.

— Всё пучком будет, Митенька! — я катастрофически пьянел… С-слушай… Здесь полпузыря осталось… Я заберу с собой? А то наша богиня Кали всю водяру, что ты вчера приносил, выжрала...

— Ладно, забирай… — пьяно ответил Митрофан… — А ты что, домой собрался?

— Ага! А то отойду к Верхним Людям, как говорят папуасы Новой Гвинеи… Где-нибудь в подъезде… Наша богиня нас не поймёт...

Я с трудом встал и засунул опорожненную на две трети бутылку за ремень джинсов.В прихожей кое-как натянул берцы.С трудом зашнуровал… Кепка, куртка.Кажись, всё на мне.

— Пока, Митрофан!

— Дойдёшь до дома?

— Чего… В первый раз, чё-ли?

Я с трудом вспоминал как вывалился из подъезда и, приветствуя мартовское солнце, прокричал:

Харя Кришня, Харя Рама

Кришня, Кришня

Харя, Харя! Эге-гей!

И, спотыкаясь, я побрёл в сторону своего дома.На этот раз в пять минут ходьбы я не уложился.Нашёл полуразломаную скамейку и присел покурить.

Выудил из-за пазухи бутылку… Отхлебнул.С крыш сыпались капли воды.А мне было просто необходимо высказать невысказанное за полгода… Я засвистел, подзывая ту самую стаю весёлых и грязных дворняг.И дворняги всем скопом ринулись ко мне.Они визжали, толкались и лезли ко мне, что-бы заполучить свою порцию ласки.Я трепал их за уши, поглаживал, пытался что-то им рассказать, но слушали они плохо… Наверное, очень хотели жрать.

— Чего делать-то будем? — спросил я.

Я вспомнил, что в кармане джинсов у меня лежат талоны на продукты.И я решил осчастливить эту забавную простодушную компанию.

— Идём со мной, братия! — предложил я и снова приложился к бутылке.По пути домой располагался продуктовый магазин, работающий только днём. И я, спотыкаясь, направился вего сторону, окружённый уже влюблёнными в меня голодными дворнягами в количестве пяти-шести штук.

Через пару минут я ввалился в лавку, мутным взором осмотрелся вокруг.Собаки остались дожидаться меня на выходе.За прилавком скучала продавщица-совсем молодая девушка в синем халате… Я попытался её рассмотреть, но всё так плыло перед глазами, что я махнул рукой.

Достал пакет с талонами и положил его на прилавок...

— А есть у вас… Н-ну там в-в-всякие кости, потроха и другие в-внутренние ор-органы… — заплетающимся я зыком спросил я.

— Чево? — удивлённо переспросила девушка. — У меня?

— Не у вас! Что у вас они есть, я знаю.Н-ну, т-т-типа, с-с-с-супов… вой набор...

— Вы очень — пьяны! — заметила продавщица.

— А вы — бесподобны! Ну так как!

— Есть суповой набор.На развес!

— Тогда свешайте мне… Н-н-на пару талонов!

— Подождите. — девушка вышла.

Я опёрся на прилавок и снова достал бутылку… Немногочисленные покупатели посмотрели на меня возмущённо.Но это не остановило мой порыв.Я отпил немного и снова поставил бутылку на прилавок, разыскивая в кармане сигареты… Вскоре девушка вернулась, неся с собой довольно большой пакет, набитый костями.

— Уберите это! — возмутилась она. — Что за бардак?!

— Это не бардак, а просто данность.Смирись с ней, Владычица костей суп… Суп… Супового набора!

Я громко икнул и совершил несколько глотков из бутылки.Чего я хотел в этот скорбный час? Поделиться с кем нибудь своей сумрачной радостью? Едва ли… Ведь я уже обещал… Меня ждут весёлые и грязные бродяжки.Почти такие же, как я сам.

Я взял пакет и бутылку, и, пошатываясь направился к выходу.Собаки ждали меня у дверей, роняя слюни и размахивая хвостами.

— Возрадуйтесь, братия! — пьяно воскликнул я и начал разбрасывать кости из пакета, словно сеятель… Собаки с урчанием набросились на еду, захрустели и зачавкали, мгновенно позабыв о своём благодетеле.Я смотрел на них, пил из бутылки и тихо радовался… Вытряхнул из пакета оставшиеся кости.

Я побрёл к своему дому, благо он находился в двух шагах… Свернул за угол… Возле моего подьезда стояла полицейская патрульная машина.Рядом с машиной существовали двое «мусоров» и поджидали явно меня… Я вытащил бутылку в несколько глотков допил остатки… Бросил опустошённую ёмкость на газон.Направился к подъезду.

— Максимилиан? — спросил один полицейский.

— С-с утра, к-кажется, был… — ответил я. — Н-но с-сейчас… Не уверен.Но великий Лао-Цзы как-то заметил по этому поводу.