Новая метла

В прошлую пятницу мы со слезами проводили на пенсию Анну Сергеевну Лосеву — бывшую заведующую библиотекой, отработавшую здесь больше тридцати лет, знавшую в лицо почти всех читателей. А в понедельник вместо неё на работу вышла присланная из столицы Мария Николаевна Енаева, которую я тут же мысленно окрестила по первым буквам МаНикЕной. Прозвище это как нельзя лучше подходило к девице, словно сбежавшей из витрины модного магазина. Сходство с манекеном портила только недовольная гримаска, намертво приставшая к кукольному личику. Маникену раздражало всё: Бельск — «эта дыра, которую можно найти только на карте выпаса медведей, потому как и Макар туда телят не гонял»; здание библиотеки — «облезлая развалюха вырвиглазного цвета»; библиотечный фонд — «пункт приёма макулатуры». И, разумеется, мы — подчинённые. В делах библиотечных она разбиралась не больше, чем кролик в сортах мяса, и потому щедро делегировала обязанности мне и тёте Вере — Вере Михайловне, старшему библиотекарю.

В первый же рабочий Маникена озадачила меня ведением исторического клуба.

— Госпожа Лосева упомянула, что вы занимались подбором материала для её выступлений. — заявила заведующая. — Мне кажется более логичным, чтобы вы подбирали материал для себя. Полагаю, график заседаний у вас есть?

— Да, — ошарашенно подтвердила я. — А как же моя текущая работа?

— Выдача книжек? — скорчила презрительную гримаску Маникена. — Так учебный год уже начался. Все, кто хотел, книжки уже получили. Времени на подготовку у вас вполне достаточно — по графику заседание исторического кружка состоится в следующий понедельник.

— Хорошо, — покорно согласилась я.

— Будьте добры в пятницу после обеда — продолжала она — представить мне на одобрение презентацию к заседанию кружка.

— Хорошо, — повторила я.

Но на этом Маникена не успокоилась.

— Софья Алексеевна, вынуждена отметить, — заявила она, — что ваш внешний вид не соответствует требованиям организации, находящейся в ведении министерства культуры. Что это на вас за балахон с растянутыми рукавами? А на голове что? «Взрыв на макаронной фабрике»!?  Будьте добры привести себя в порядок, если желаете и дальше здесь работать!

— А если я не желаю здесь и дальше работать? — спросила я, с вызовом взглянув в глаза Маникене. — Ставки библиотекаря, месячной ставки, обращаю внимание, хватит только на маникюр одной вашей руки. На вторую уже не хватит.

Я указала на ноготки Мари, покрытые рисунками порхающих птичек удивительно тонкой работы. Такой высокохудожественный маникюр делали только в дорогих столичных салонах. До сих пор о подобных чудесах мы только читали в модных журналах, так что я даже не сразу поверила своим глазам, увидев это чудо наяву.

— И желающих даже на двойную ставку, то есть, на совмещение позиции библиотекаря и, например, библиографа, в нашем городе больше нет.

— А сколько ставок получаете вы? — процедила Мари.

Готова поспорить, мысленно она уже приготовилась лишить меня лишней "незаслуженной" ставки.

— Одну, Мария Николаевна, одну. Для меня эта библиотека больше дом, чем источник дохода. И для Веры Михайловны тоже. И если она перестанет быть домом, мы просто уйдём, оставив вас один на один с книгами, клубами и концертами. Подумайте об этом, Мария Николаевна.

Я неторопливо покинула кабинет, мягко затворив за собой дверь. А на первом этаже меня перехватила тётя Вера. « Тётей » я называла её с тех пор, когда восемнадцатилетней девчонкой появилась в Бельской библиотеке. Тогда тридцатилетняя Вера казалась мне ужасно старой…

— Чего она от тебя хотела, Сонечка? — спросила она.

— Поручила мне вести исторический кружок.

— Исторический? — охнула тётя Вера. — А как же дамы-попечительницы?

— Думаю, старые пираньи оценят нежелание новой заведующей общаться с ними. — улыбнулась я.

— Ох, Сонечка… — вздохнула старшая библиотекарь и машинально поправила очки на носу, как делала всегда в беспокойстве.

— А ещё она потребовала, — продолжала я, — «привести себя в порядок», если желаю здесь дальше работать.

— А может и правда стоит? — задумчиво посмотрела на меня тётя Вера. — Ты женщина ещё молодая, свободная. Если тебя приодеть да подкрасить, — она многозначительно подмигнула мне, — от женихов отбою не будет.

— Ох, нет, Вера Михайловна! — в притворном испуге замахала руками я. — То и хорошо, что свободная. Храни меня Сияна от ненужных мужчин!

Перед глазами всплыло суровое лицо отца. Как хорошо, что никто мне больше не указывает, что носить, куда смотреть, о чём думать…

— А чем плохо? — удивилась тётя Вера. — Понимаю, пока дочку растила… Но теперь-то дочка из гнезда вылетела, можешь и о себе подумать.

— Вот я и думаю о себе, тёть Вера, — засмеялась я. — Это только в романах в мужчине счастье, а в жизни все кручины — от мужчины.

— Зря ты так, Сонечка, — снова вздохнула Вера Михайловна. — Вот я даже не представляю себе, как жила бы без Серёжи…

Звякнул колокольчик на двери, извещая о приходе читателей. И бессмысленный спор, в котором каждая сторона осталась при своём мнении, закончился, потому что я поспешила к стойке выдачи книг.