Глава 9. Между светом и тьмой

— Это была она, мой сентар! Я видел, как она тайком пробиралась в камеру… — пробормотал Нотэри на ухо один из его слуг.

Талира не понимала, как услышала его свистящий шёпот с другого конца коридора. Она резко обернулась и встретила взгляд старшего наследника в упор. Сощуренные карие глаза, поджатые узкие губы в какой-то насмешливой манере. Что он там думает?!

— Анабель, идём, — приказала Талира, повернувшись к верной фрейлине. Но вместо упругих рыжих кудрей увидела вдруг невозмутимое лицо генерала-фельдмаршала с кривым шрамом на щеке.

— Сентар Ильяс?

— Моя сента, вы обвиняетесь в государственной измене и связи с преступником. Мне жаль, — в холодном голосе не было и намека на жалость.

Талира гневно обернулась и заметила, что Нотэри уже стоял совсем рядом. А из-за его спины вышли солдаты, все как на подбор с такими же непробиваемыми лицами.

— Что за нелепость?! — Талира вскинула голову и снова заговорила с Ильясом, хоть и казалось, что он и вовсе ее не слышит. — Сентар, вы всегда были за справедливость, как вы допускаете такое...

— Это и есть справедливость, мейра сента, — почти пропел Ильяс, склонившись к самому её уху. Горячее дыхание обдало кожу, и всё вокруг закружилось.

Её подхватили под руки и куда-то повели, быстро-быстро. Отчего-то не было сил сопротивляться. Талира могла только смотреть, как мимо мелькают знакомые и незнакомые лица, коридоры, залы, как встречные отворачиваются от неё, как бьются вдруг в руках прислуги подносы с посеребренными бокалами. Её вывели на улицу, на центральную площадь перед дворцом. Там уже возник эшафот, на котором стояла деревянная колода, накрытая алым бархатом.

Талира посмотрела на себя. Она была в таком же ярко-алом платье.

Всё происходило мгновенно. Талиру вывели наверх, а она даже не понимала, как шагает по деревянным ступеням эшафота, не видела, кто ведет её. В считанные минуты всю площадь заполнили люди, их были толпы, они прибывали и прибывали, занимая всё свободное место. И смотрели, смотрели на неё в упор, кто-то тыкал пальцем, а кто-то стыдливо опускал глаза.

Этого не может быть! Всего этого — не может быть! Но за спиной уже читают приговор. А она всё так же не может сказать и слова, точно онемела. Последние обвинительные слова — и её заставляют склонить голову. И нет сил сопротивляться.

Распущенные волосы упали, разлетелесь по деревянной колоде. Щека коснулась алого бархата. Он тёплый и мягкий, ласкает кожу. А на улице раннее утро. В прохладном воздухе разливается весенняя свежесть, кружит голову аромат распустившихся цветов.

Талира закрыла глаза.

Резкий порыв ветра, холод металла — и тяжёлый топор палача отрубил ей голову.

***

Рама массивного напольного зеркала блестела позолотой. Шуршали по холодному полу мягкими туфлями служанки и фрейлины, а Талира стояла простоволосая и босиком, не обращая внимания на суетливую заботу вокруг — убирали разбитые тарелки.

Это она разбила. Талира вытянула перед собой ладони и взглянула на дрожащие пальцы. На ухоженной коже проступили сильнее обычного вены, делая руки некрасивыми, грубоватыми. Хватит, надо успокоиться. Талира принялась разглаживать свои распущенные волосы. Проводила по прядям, ещё не расчёсанным с утра, пропускала их между пальцами и неотрывно смотрела на себя в зеркало.

Горели щёки, как-то нездорово блестели глаза, губы пересохли. Она смотрела на себя — а видела как воочию кошмар, в котором её голову кладут на плаху. Талира невольно вздрогнула и обняла ладонями шею, спрятав руки под водопадом волос.

А ведь во сне всё началось с Алекса, снова с него. Он снился ей которую ночь подряд.

… Это был тот же ветренный и морозный вечер, когда они первый раз встретились наедине. Шёл первый снег, который летел в лицо и таял на ресницах, завывал на узких улицах ветер, нёс влагу с побережья и пронизывал насквозь, забираясь под длинные полы плаща.

И было так хорошо, будто весело, хотя она в сотый раз спрашивала, не сошла ли с ума, раз решилась на такое безумство, но от этого безумства почему-то хотелось расхохотаться, а шальная, опасная радость звонко стучала где-то в сердце, отдавалась в горле и в кончиках пальцев. Её точно бабочку свет манил его образ.

И они были вместе, и было ярко, тепло, грел очаг, краснело вино в бокале, горели от вина губы. Алекс был рядом, страшно и близко, притягательный и сильный, несмотря на томительный плен. Он был её. И ночь была её, выторгованная у судьбы… в обмен на что?.. И снова тот неловкий танец, и снова пьянящая близость, случайные и неслучайные касания. Всё как вживую, как по-настоящему. До мурашек страшно, до ужаса опасно и до сумасшествия хорошо, так, словно она падала спиной вниз в какую-то невероятную, головокружительную пропасть, но внизу её принимала в объятия сладкая нега.

Талира коснулась горящих и сейчас губ и замерла не дыша. Или не было всего этого? А было не так. И Алекс в один миг отвернулся от неё, а когда глянул через плечо — в его глазах растёкся яд колдовства. На обнажённой вдруг спине оплёл лопатки страшный узор чёрных линий, оплёл и застыл намертво. Не бравый капитан стоял перед ней — чистый демон...

— Вас зовёт советник Мэсси, Ваше Величество! — звонко выкрикнула одна из фрейлин, появившаяся в дверях. — Говорят, это важно.

Талира склонила голову набок, собрала волосы на одну сторону и оглянулась в поисках Анабель.

— Моя сента, — тут же подскочила она и низко склонила голову. Боится, что и её коснется гнев новоиспеченной императрицы. После разбитых тарелок все ходили по её покоям тише воды, ниже травы.

— Собери мне волосы, поскорее. — Фрейлина поспешно начала расчесывать длинные пряди, с осторожностью проводя гребнем. Талире на миг показалось, что она видит на своих светлых локонах капли крови. Поморшилась и резко добавила: — Потуже и повыше. И строгое платье, то, в котором вчера была.

— Вам надо поесть… — робко предложила Анабель. — Прикажите подать хоть что-нибудь на завтрак.

— Обойдусь.

— Но...

Талира сделала глубокий вдох и сдержалась, чтобы не сорваться. "Мне только что отрубили голову!" — хотелось кричать. Но это всё сон, дурной сон. Она не даст этому случиться… или она не Талира да Кавильян, Великая княжна и наследница древнейшего рода в Ивваре!

За весь процесс одевания она не сказала ни слова. Анабель так же молча и сосредоточено затягивала тугую шнуровку на поясе, оправляла высокий, до мочек уха, ворот, завязывала длинные ленты под грудью. Обряд прощания с почившим императором Мэйвисом прошёл гладко, под монотонным символическим дождём, в день святого праздника, но, пожалуй, стоит подольше остаться в цветах печали и скорби. Тем более тёмно-бордовый цвет, положенный по такому случаю всем князьям императорской крови, был ей к лицу, подчёркивая контраст с бледной кожей и светлыми волосами.

Тяжёлый подол траурного платья окутал ноги. Зато в нём Талира вдруг почувствовала себя защищенней, будто надела воинскую броню и закрылась от той тьмы, что нападала в кошмарах. Сама стала такой же тьмой.

Быть может, связь с колдуном дала ей силы? Хотелось расхохотаться, но Талира взглянула в лицо и без того перепуганной Анабель и только кивнула. Анабель застегнула на шее изящную цепь с щитом Покровителя, украшенным драгоценными камнями. Напоследок Талира ещё раз осмотрелась, несколько раз поджала и растянула в улыбке припухшие бледные губы. Но высоко подобранные косы сделали вид не таким уставшим, а наведённый румянец раскрасил щёки. Талира сощурилась. Всё будет нормально.

Когда она вышла в коридор, повсюду уже мелькали встревоженные какой-то новостью придворные. Талира прибавила шаг. Навстречу наконец вышел осунувшийся за ночь Мэсси: на седоватых висках, выбившихся из-под парика, блестели капельки пота. Тайный советник, несмотря на усталость, улыбнулся и взял Талиру под локоть.

— Прекрасно выглядите, Ваше Величество.

Он льстит, хитрец! После чудовищной ночи и не менее ужасного пробуждения, она явно была не в лучшем виде, но пусть говорит.

— Что случилось? — она слегка склонила к нему голову, пока они двигались в сторону зала для совещаний.

— Боюсь, что ничего хорошего.

— У нас давно не присходит ничего хорошего, ваша светлость.

— В этот раз действительно опасно. Генерал-фельдмаршал сейчас доложит...

Ильяс. От воспоминания этого имени мурашки неприятно пробежали по спине. Посмотрим, так ли реальны её сны на самом деле...

— Эван тоже там?

— Будет с минуты на минуту.

— Может, есть новости о...

Советник едва заметно покачал головой. Талира незаметно впилась ногтями во внутреннюю сторону ладони. Они сбежали уже три дня назад, а до сих пор ни слуху, ни духу. Как только умудрились! И теперь призрак исчезнувшего Алекса преследует её, нависает незримой угрозой, способный уничтожить раз и навсегда. "Грехи прошлого не отступают, их не скрыть перед ликом Покровителя… но все ваши ошибки — это испытания, посланные богом, чтобы научить вас смирению, и это ваш урок на пути к мудрости", — так обычно говорил на проповедях Эван.

Талира сделала глубокий вдох, прежде чем перед ними распахнули двери зала для совещаний. За длинным овальным столом, отполированным до зеркального блеска, уже сидели главные лица государства. Сцепив пальцы и близоруко сощурясь, смотрел куда-то в сторону окна канцлер Остальф. По правую руку от него уткнулся в кипу бумаг краснощёкий вице-канцлер, по другую сторону стола со скучающим видом изучал свои пальцы Нотэри.

— Ваше Величество! — повернулся в её сторону и поприветствовал Талиру генерал-фельдмаршал, который расхаживал около дверей. В его кривоватой из-за шрама улыбке на миг почудилось что-то зловещее. — Сентар Мэсси.

Талира кивнула, не глядя на Ильяса, и заняла место во главе стола.

— Давайте без долгих предисловий. Я так понимаю, нас ждут какие-то неприятные новости?

Она быстро обежала глазами всех собравшихся. С напряжением смотрел на неё Остальф, вице-канцлер подобрался и повернулся в её сторону, выпрямил спину Нотэри и встретил её отнюдь не дружелюбным взглядом. Ильяс медленно отодвинул своё кресло и занял место за столом неподалёку от юного императора. Все ли здесь её враги или ей чудится такое после кошмаров? Старина Мэсси опустился по левую руку от неё. Казалось, она может верить только старому и верному советнику, однако даже его присутствие сейчас не успокаивало. Где же Эван?

— Ваше Величество, — начал, пододвинув к себе какие-то листы, Остальф. Он взял из кармана пенсне, нацепил на переносицу и уставилась в бумаги. — Боюсь, что всё зашло слишком далеко. Нам стало известно...

В висках отчего-то назойливо стучало, как молотом по гонгу.

— Да хватит уже бубнить и тянуть, точно старый дед, — внезапно и громко перебил канцлера Нотэри. Талира даже чуть вздрогнула. — Давай к делу!

В какой-то миг она пожалела, что он не её сын, а то с удовольствием отвесила бы ему затрещину. Наглый, самоуверенный и спесивый наследник императорской короны умел выводить из себя. И в такие минуты особенно напоминал своего почившего отца, а уж несносный характер того она знала слишком хорошо.

Однако, по-видимому, остальным членам Совета такое поведение не претило. Ильяс даже скрыл кривую улыбку в усах, точно был согласен со словами Нотэри. Зато канцлер Остальф и бровью не повёл.

— По последним донесениям, на Северном Итенском произошло чрезвычайно событие. Нам удалось перехватить письмо для короля. Цитирую: "после того, как дочь губернатора была… — он внимательней вгляделся с мелкие буквы на документе, — была вероломно захвачена ивварцами, подвергнута надругательствам и убита, мы не можем больше оставаться не у дел."

— Это письмо и есть чрезвычайное происшествие? — Талира старалась не терять нить рассуждений, хотя манера канцлера подавать все размеренно и правда действовала на нервы. — Насколько мне известно, тот инцидент с дочерью губернатора был рассмотрен ещё неделю назад. И мы сообщили, что все их обвинения — ложь.

— Нет, Ваше Величество. Дослушайте: "С каждым днём становится всё хуже. Ивварская сторона вину отрицает, с попустительства своих властей они вышли из-под контроля и творят бесчинства, а законное представительство Энарии ни во что не ставят. Нас вот-вот ожидает кровавый мятеж. Губернатор в ярости, и я поддерживаю его, мы требуем ввести королевские войска на территорию архипелага, и чем скорее скорее — тем лучше..." Это письмо было написано пять дней назад, а два дня назад оттуда вернулся один из наших кораблей и доложил о серьёзных беспорядках в столице.

— Сан-Ковен захвачен мятежниками? — Нотэри подался вперёд. Ильяс наконец перестал ходить возле него и замер.

— Ещё нет, Ваше Величество, — вмешался вице-канцлер, — но всё идет к тому. Сам губернатор был ранен.

— И мы не можем доказать непричастность? — почти утвердительно произнесла Талира.

— Понимаете, Ваше Величество… — канцлер поджал губы, — эта ситуация такая запутанная, и мы ни в чём не можем быть уверенными. Как оно произошло на самом деле...

— Я уверен, это всё происки местных банд, — высказался Ильяс. — В любом случае, губернатор получил своё за долгие годы глухоты к местному населению, а их последние налоги и вовсе довели всех до предела. Они дождались повторения истории Летнего Мятежа. И если король решит сейчас выступить со своей армией...

— А он решит, — вице-канцлер согласно закивал, отчего его щёки колыхнулись. — Именно этого они и добиваются. Король давно хочет войны, и это — отличный повод.

— Значит, будет ему война! — просто отозвался Нотэри и ухмыльнулся. — Мы давно рядом и готовы.

В зале на миг повисла тишина, а в дверях появился Эван. Его появление осталось почти незамеченным, взгляды всех собравшихся притягивала бумага с последними донесениями. Талира только непроизвольно отметила, что Верховный Служитель не так спокоен, как обычно, но тут же повернулась к канцлеру.

— Вы считаете это разумным? Уверены, что мы готовы к этому?

На этот раз Остальф посмотрел прямо на неё с каким-то странным выражением, а уж Нотэри прямо угрожал, и Талире снова в красках вспомнился давешний сон. Они все — против неё? Им нужен кто-то, кем легко управлять, как, например, Нотэри. Но кто из собравшихся метит на место регента? Талира оглянулась на Эвана, и тот вышел вперёд, снимая с головы капюшон. Но то, что он сказал, отнюдь не помогло:

— Я тоже с плохими вестями, господа. Только что мне донесли, что на Северном произошло варварское нападение энарийцев на один из наших храмов. Убиты несколько Служителей, само здание основательно разрушено и разграблено. — Эван нахмурился и добавил: — Боюсь, такое терпеть уже невозможно. Оскорблена наша вера и сотрудничать с Верховным Служителем Бриньяром я больше не вижу возможности, Ваше Величество, — он поклонился Талира и взглянул на неё исподлобья.

Это — последний аргумент. Теперь уже и спорить нечего...

"— Так всё-таки война?

— Только если они нападут первыми..."

Таков был их последний разговор с Алексом. И теперь Талира убеждалась, как сбывается всё, что Эван предсказывал ещё месяц назад. Они напали первыми.

— И как настроены наши люди? Что говорит народ?

Ответил неожиданно Ильяс:

— Они верят в юного императора и императрицу, Ваше Величество, — с нажимом произнёс генерал-фельдмаршал. — И если случится война, уверен, они пойдут за вами, отдайте вы такой приказ.

— А я думаю, их взбодрило бы зрелище казнённых колдунов, — добавил Нотэри. — Жаль, что тем каким-то образом удалось уйти, это может подорвать веру в наши силы. Ведь опасные маги до сих пор где-то бродят… А казнить одного из тех, кто когда-то огнём и мечом зачищал архипелаг от наших собратьев — это было бы очень своевременно.

В его словах снова прозвучала угроза и издёвка одновременно. Он считает, это она помогла преступникам бежать? И намекает на связь с Алексом? Талира ощутила, как грозятся яростно вспыхнуть щёки. Да что себе позволяет этот щенок! А вместе с тем захотелось вновь обхватить руками шею.

— Да, стоило бы показать людям, что Покровитель на нашей стороне, — рассеянно согласился Остальф, откладывая донесения в сторону.

— Думаю, мы справимся с этим, Ваше Величество. — Эван спокойно положил свою руку на плечо Нотэри и едва заметно улыбнулся. — Если не терять хватку, быстрая победоносная кампания расставит всё по своим местам. А сейчас стоит обсудить состояние наших дел и готовность...

Талира с показным спокойствием участвовала в дальнейшем обсуждении, но мысленно вновь и вновь прокручивала в голове обвинение Нотэри и реакцию всех присутствующих. Император действительно лишь щенок, однако кто-то стоит за ним и играет против. Канцлер? Или всё-таки Ильяс и кто-то ещё?

Она не позволит им избавиться от неё. Сейчас надо держаться тех, кто обладает достаточной силой, чтобы противостоять нападкам. Старина Мэсси и Эван — её самые надежные союзники, вместе с ними она выдержит. И народ — Талира видела это своими глазами — она нравится им, нравится своим людям, и она не отдаст это никому! И ради этих людей и доверия, которое они оказали, стоит сделать всё возможное. Не допустить смуту в правлении. Подарить надежду и уверенность в следующем дне каждому подданному. И одержать победу в начавшейся войне, раз уж так распорядился Покровитель.

После совещания она лёгким жестом показала Эвану, что хочет с ним поговорить.

Но за суетой дел и прочих обсуждений, наедине они смогли остаться нескоро — только под самый вечер, почти ночью. Эван передал через Анабель короткую записку, что ждёт её у себя, и Талира, укрывшись тяжёлым плащом, не раздумывая отправилась в Верндари.

Эван встретил её у двери и провёл внутрь, мягко привлекая к себе. От него пахло благовониями и ещё чем-то терпким, чем обычно пахнет в храмах. Но Талира не собиралась признаваться, как чудовищно вымоталась за эту неделю от кошмарных снов, от бесонных ночей, как дрожат от усталости ноги, а голову раскалывают на части стучащие молотки. Она опустилась в кресло, подобрав под себя ноги — то, что никогда не делала даже при своих служанках. Приняла предложенный бокал горячего вина, вдохнула аромат и успокоилась. И только сейчас вспомнила, что за весь день не съела и крошки.

— Ты слышал, как Нотэри снова...

— Слышал.

— Это теперь никогда не оставит меня в покое, да?

Эван улыбнулся.

— Пока ты с этим не покончишь.

Талира сделала большой глоток, насладилась терпким вкусом и выдохнула:

— Ты ведь знаешь, что делать?

Вместо ответа Эван развернул перед ней на столе карту. Карта была не новая, затасканная, явно не раз перерисованная. На ней хорошо просматривались северные районы страны и границы вдоль Корнаильского горного хребта, а также были отмечены все поселения вплоть до портового Ниварда на самом западе. Немало отметок и каких-то примечаний сопровождали дороги около горных выработок.

Эван достал откуда-то чашу с фруктами, и Талира охотно взяла гроздь с виноградом.

— Может, мне стоит тебя покормить? — со смехом в голосе спросил Эван, глядя на её разыгравшийся аппетит.

— Нет, — отмахнулась Талира, — потом. Рассказывай.

Эван присел рядом на край стола, разгладил ладонью карту и провёл указательным пальцем к северо-западу от Верндари. Талира склонилась и разглядела где-то в горах надпись "стар.вер.".

— Здесь была та деревня, в которой их видели последний раз? — поняла она.

Эван кивнул.

— Деревню староверов обнаружили по следам, но сопротивление те проявили изрядное. На днях новый отряд солдат захватил в плен троих деревенских, остальным, к сожалению, удалось скрыться в лесах. Зато мы точно знаем, что капитан и те двое были там, вполне себе живые и здоровые.

— Но куда они теперь ушли? — Талира сделала ещё один глоток.

— У них не так много возможностей, на самом-то деле. Во всех ближайших городах их уже ждут наши патрули, а бесконечно скрываться в лесах не в их интересах. Один из магов при смерти, ему остались считанные дни.

От вина на голодный желудок повело голову. Талира невольно взглянула на посеребреный бокал, что держала в руках. Такие же она видела сегодня в своём кошмаре. Она чуть не отбросила бокал в сторону. И снова ей вспомнился эшафот, привиделось, как Алекс на глазах обращается в демона с чёрными как бездна глазами. Демон, который смеется над ней сейчас, вновь и вновь ускользая из пальцев. Что за силы помогают ему, ведь он был почти что мёртв! И снова пылал огонь в очаге, плясали отблески на знакомом лице, подчеркивали высокие скулы и губы; и снова тот прямой неотступный взгляд, пронзающий, ищущий; и снова поглощающая её темнота. Талира опустила голову и зажмурилась. Хватит! Он должен. Перестать. Ей. Сниться!

— Их надо найти, живыми или мёртвыми, — произнесла она.

Эван взглянул с лёгким интересом. И несмотря на все новости этого дня, он отчего-то выглядел довольным, точно услышал хорошие вести… А ведь Церковь расколота! Впервые за почти сотню лет Церковь Иввара официально противостоит Верховному Служителю. Но в светло-зелёных глазах Эвана не было тревоги или озабоченности. Его благородное лицо, гладко выбритое и бледное, оставалось спокойным, с едва заметной улыбкой в уголках губ.

Казалось, этому мужчине чужды сомнения, страсти и то настойчивое желание докопаться до какой-то Истины. Он уже её знал, он верил в то, что делает. А ей сейчас нужна эта вера и этот спокойный свет. Эта уверенность! Талира поднялась и встала рядом с Эваном, глядя на карту.

— Где, как ты думаешь, они могут появиться?

Он ласково провёл по её плечу, обнял за талию. Убрал прядь волос и тепло коснулся губами шеи. Талира перевела дыхание, унимая кружащуюся голову. От вина или от прикосновений?

— Где, Эван? — тихо повторила она.

— С учётом того, сколько прошло времени, думаю, где-то в районе Меригоста. Мои люди преследуют их четвёртый день, так что деться им некуда.

Он остался сидеть на краю стола, обхватил её и привлёк спиной к себе, продолжая целовать шею. Прохладные ладони обняли под грудью. Талира не хотела об этом думать, но от ощущений напряжённого мужского тела, прижимающего к себе, стало жарко. Она повернулась к Эвану лицом, уперлась руками ему в грудь и сказала:

— Я отправлюсь туда. Хочу убедиться лично.

— Если мы сейчас объявим о войне, в стране могут начаться волнения. Будет слишком неспокойно.

Эван не выпускал её из объятий. Талира перестала сопротивляться, подалась ближе, коснулась пальцами серебрянной цепи на его груди, провела по блестящим звеньям, перебирая. Блеск заворожил. Покровитель, помоги. Ей нужен этот свет, свет истины и веры. И Эван может дать его.

— Тем более. Пусть увидят, что я не боюсь принимаемых решений. Хочу видеть людей, которых отправляю воевать, хочу знать, как это происходит и убедиться в готовности… И ты сам сказал, что я должна покончить с этим. И я покончу.

— Талли...

Она приблизилась к его лицу.

— Я не собираюсь с тобой спорить. А ты останешься здесь — есть, чем заняться в моё отсутствие.