Глава 1

Ведьма вышла на опушку. Цветы, деревья, птицы и звери кричали на всю округу на своих птичьих и звериных языках: “Злая колдунья! Спасайтесь! Злая колдунья!”

Ведьма злилась на глупых обитателей Леса. Она отняла голос у деревьев, потом у цветов, она отняла дар речи у животных и птиц, и продолжила свой путь. Она уворачивалась от колючих ветвей и перешагивала через коряги. В руках она держала крохотный саквояж.

“Глупые безмозглые твари, — бормотала ведьма, — что они знают о добре и зле?”

Колдунья торопилась попасть в Город. У города не было названия. Жители именовали его просто Город. Вокруг простирался огромный бесконечный лес. Лес как и Город был безымянным. И непроходимым. Лишь звериные тропы, узкие тропинки, да дороги, ведущие в никуда, изредка рассекали его густую чащу. Имена смельчаков, что проложили эти дороги, давно забылись.

Вокруг города высилась стена. Жители редко выходили за ворота и ещё реже отваживались подойти к опушке Леса. В Лесу жили тайны, страх и диковинные звери. Всё это было на руку злой колдунье. В самой глуши, подальше от городских ворот и любопытных глаз она устроила своё Логово. Но настала пора ей его покинуть. Она прослышала, что в Городе остановился Кукольник, и ей была нужна его душа.

— Нет проку от обывателей, толстых горожанин или глупых мальчишек, — бубнила себе под нос ведьма. — Их маленькие душонки скукоживаются от страха, лишь увидят меня. Это негодный материал. Из него ничего путного не получится. Они быстро высыхают и совершенно бесполезны для моей затеи. Совсем другое — душа Кукольника! В неё помещаются все его персонажи: герои, злодеи. На каждом представлении он вкладывает свою душу в кукол и они оживают. Конечно же, мне нужна его душа. Только его!

Колдунья спустилась с пригорка и посмотрела на Город. Перед ней расстилалась широкая поляна, покрытая изумрудной травой и яркими полевыми цветами. Вдалеке возвышалась городская стена из-за которой выглядывали черепичные крыши, резные пики башен и золотой купол Ратуши. Утреннее солнце играло в хрустальных стрельчатых окнах, пускало солнечных зайчиков и отражалось от разноцветных ставен и расписных стен.

— Пожалуй меня не пустят в Город, если я останусь в прежнем облике, — пробормотала ведьма. Она сорвала первый попавшийся под руку цветок и подошла к небольшому озерцу. Костлявые пальцы сжимали белую люцерну. Она взмахнула драным рукавом и чистая озёрная вода подёрнулась рябью и чёрной мутью. Старуха вгляделась в своё отражение: осунувшееся лицо, морщинистая кожа, круги под глазами и крючковатый нос. Колдунья ненавидела свой облик, поэтому в Логове не было зеркал.

Ведьма плюнула на воду и сунула туда же сорванный цветок. Она произнесла слова жуткого и древнего заклятия. Нежные лепестки люцерны тут же пожухли, высохли и скрючились. Старуха растёрла между ладоней то, что осталось от цветка. Ветер подхватил сухой прах и понёс в неведомые земли, а когда первая крупинка колдовского порошка коснулась земли, безобразная старуха преобразилась в миловидную молодую женщину. Она улыбнулась своему новому отражению и брезгливо прикоснулась к чёрным лохмотьям.

— Вот! Совсем другое дело! Назовусь-ка Люцерной, по имени того безмозглого цветка. Осталось только чуть исправить платье.

Ведьма медленно пошла по утренней росе. Она срывала полевые цветы, колоски и зелёные листики, превращала их силой чёрной магии в одежду, которую принято было носить в те времена в Городе. Ей попались два мышонка, их она тоже пустила в дело.

Когда всё было готово, Люцерна скинула лохмотья и полюбовалась своим новым телом и атласной кожей, а потом надела белую кружевную блузу, васильковую юбку, жилет цвета фуксии и кожаные туфельки мышиного цвета. Она стала совсем неотличима от обычных жителей города.

* * *

Стражи Главных Ворот приветливо посмотрели на молодую горожанку. Люцерна сделала вид, что поправляет одежду и прислушалась к их разговору.

— Как ты думаешь, долго он ещё пробудет в Городе? — спросил страж помоложе у старого седовласого. — Я вот хочу своих сводить на представление.

— Не знаю. Я этими театрами не интересуюсь.

— Вот ты какой тёмный! Так всю жизнь тут и проторчишь!

— Страж обязан стоять на посту.

— Ха! Да кому этот пост нужен? От кого мы тут защищаемся?

— Не знаю. Положено так. Я вот уже сорок лет тут стою, и, если позволит здоровье, ещё столько же буду стоять.

Молодой страж сладко потянулся.

— Это дело не по мне. Вот отстою свой срок, и в пилоты подамся. Буду летучие корабли водить, мир посмотрю.

Страж постарше усмехнулся в пышные усы.

— Тогда тебе самое время на спектакль к Кукольнику сходить. Фантазёр!

— Ну, неужели тебе не интересно?

— Прошёл мой интерес. Помню, когда ещё совсем мальчишкой был, приезжал к нам такой же балаганчик. Вот тогда было интересно.

— Неужели Кукольник такой старый?

— Что ты! Люди столько не живут. Хотя, конечно, похож. Это наверное сын его или внук.

— Болтают, что он волшебник. Сильный маг и колдун, который овладел секретом вечной молодости.

— Волшебников у нас в городе отродясь не было. Сказки это всё.

— А ты видел его кукол? Они как живые. Настоящее волшебство.

— Да ладно! Просто искусная работа. Побольше всяких почтенных матрон на базаре слушай! Они тебе и не такое порасскажут, — Старый страж рассмеялся, достал кисет и набил табаком трубку. — Это просто выдумки!

Люцерна кивнула и прищурила глаза. Её расчёт оказался верен. Он тут!

Она проскользнула в приоткрытые ворота и приветливо помахала стражам.

* * *

Расправив плечи и гордо подняв голову Люцерна шагала по чистеньким улочкам, разглядывая дома по обе стороны дороги.

Утро выдалось яркое и тёплое, таким оно бывает только в начале июня. Всё вокруг пропитано ароматом душистого мёда, свежестью трав и сладким запахом цветов. В воздухе витает предвкушение замечательного дня.

Но молодой ведьме эти ароматы не нравились. Она сморщила носик и поднесла к нему кружевной платок.

Город просыпался. Горожане в ночных рубашках и колпаках распахнули решётчатые ставни, подставили заспанные лица утреннему солнцу. Соседи улыбались друг другу. На кухнях зазвенела посуда, засвистели медные чайники, запахло душистым чаем, ароматным кофе и пышными свежими булочками.

Люцерна свернула с Цветочной улицы в Козий тупик и присмотрелась к маленькой неказистой лавчонке, которая словно по ошибке попала в этот Город.

Двери и окна этого крохотного сооружения были выкрашены в грязно-коричневый цвет, стены покрыты трещинами, а стекла витрины были такими грязными, что сквозь них совершенно ничего нельзя было разглядеть. На вывеске, которая болталась на двух ржавых гвоздях, было аккуратно выведено: “Штуки-Дрюки. Валшебный товар и всякие прибамбасы”.

Люцерна хмыкнула и решила зайти. Закрытая на железный засов дверь не поддалась. Ведьма приподняла бровь и прошептала заклинание. Засов завизжал и застонал, но всё же сдвинулся с места и выскочил из запорной скобы. Ведьма подобрала подол юбки и проскользнула внутрь.

Холод и паутина встретили колдунью. Люцерна вдохнула полной грудью запах плесени, сырой штукатурки и застарелой пыли. “Вот это место мне подойдёт” — подумала она и прошла на середину зала. Вдоль стен стояли мрачные дубовые прилавки и глухие шкафы с массивными замками. На подоконнике в расколотом горшке стоял одинокий засохший фикус. Тишину нарушал только мерный перестук огромных напольных часов. Белый циферблат призрачно блестел в полумраке как лицо покойника. Ведьма приложила палец к губам и минутная стрелка застыла на месте.

Наверху послышался кашель и шарканье. На деревянной винтовой лестнице показался маленький старичок в тёмно-синем халате. Он поправил на носу круглые очки и извинительно кашлянул.

— Чем могу быть полезен.

Он подслеповато щурился, стараясь разглядеть непрошенную гостью.

— О! Вы мне очень-очень будете полезны, уважаемый господин…

— Пилёзус. Пилёзус Назир, к вашим услугам.

— О! Пушок, — воскликнула ведьма. — Какое замечательное имя для кота.

— Простите, я вас не совсем понимаю, — произнёс старичок спускаясь по скрипучей лестнице. — При чём тут кот? У меня нет котов. Я ненавижу кошек. Фу!

— Вы всё скоро поймёте, мой дорогой Пилёзус! Всё-всё-всё! И даже чуть больше! Вы, наверное, не догадываетесь о смысле старинных слов и имён. А ведь они много значат.

— Старые слова? Вам нужны старинные фолианты? У меня есть парочка.

Люцерна улыбнулась старику самой обворожительной улыбкой, и владелец лавки вдруг подумал, что ему наконец удастся что-нибудь продать этой милой женщине.

— Не желаете ли взглянуть на мои товары, — смущенно прошептал старик. — Я прошу прощения за свой домашний вид. Ещё так рано… мы были закрыты. Наверное, я забыл запереть дверь.

— Не беспокойтесь! Меня ваш вид совершенно не смущает. Более того, мне кажется, что вы так милы в этом синем манто.

Старичок огладил побитый молью халат.

Ведьма подошла вплотную к хозяину лавки, прошептала заклинание, ткнула пальцем в его лоб и дунула прямо в лицо.

Мир вокруг Пилёзуса зашатался и стал стремительно расти. Прилавок, шкафы, стулья, любимый табурет на трёх ножках, — взмыли вверх. Приветливая женщина тоже стала вдруг огромной. Пилёзус опустил глаза, стараясь не смотреть на неё снизу вверх. Полумрак торгового зала осветился, стало ярко, как бывает в полдень на морском пляже. Старичок зажмурился и… мяукнул.

Ведьма подхватила щуплого чёрного кота под лапы, подняла и погладила по блестящей шёрстке.

— Пушок! Теперь ты будешь Пушком, старенький Пилёзус, а я буду твоей хозяйкой. Твоей и всего этого заведения.

Кот обиженно мяукнул и спрыгнул на пол.

— Ничего. Ты быстро к этому привыкнешь. А если будешь хорошо вести, может быть, получишь миску молока.

С этими словами Люцерна поймала кота за шкирку и сунула в большую клетку с толстыми железными прутьями.