Глава 1. Комптон

«Ну, где же вы, где?»

Кьяра отчаянно крутила головой в поисках машины полицейских, но, как ни старалась, не могла её отыскать. Ситуацию осложняло ещё и то, что девушка практически не знала здешних мест. Единственным ориентиром ей служила пара веркотов, время от времени мелькавшая в переулках. Но ни третьего оборотня, севшего за руль, ни людей найти не удавалось. Может быть, они всё же смогли уйти? Если это действительно так, ей стоило бы радоваться. Ведь, несмотря на то, что своим появлением эти ребята начисто сорвали её планы, она потеряла деньги, время и возможность узнать правду, главное, что они остались живы.

Так откуда же взялось это чувство сожаления? Неужели ей жаль, что они больше никогда не встретятся? Или дело в том, что теперь она не узнает, что значил тот странный взгляд? Кем на самом деле был этот человек?

Подумать об этом как следует Тень не успела. В следующий момент она выехала на перекрёсток, как раз вовремя, чтобы увидеть, как машина оборотня на полном ходу врезается в другую. В серебристую Ауди, которую она искала. Оба автомобиля, резко затормозив, с диким скрежетом остановились. Шрапнелью разлетелись осколки стекла и металла. Насколько могла разглядеть Кьяра, этот удар не прошёл бесследно для тех, кто находился внутри. Парнишка, крепко приложившись головой о чудом уцелевшее после удара стекло, явно был близок к потере сознания. А с другой стороны уже подступали огромные кошки. Улица была пустынна, случайные прохожие поспешили убраться подальше от намечающегося конфликта. Они не за что не станут вмешиваться в подобное дерьмо, если хотят вернуться домой, к своим семьям. Только не с наступлением темноты, и только не в Комптоне.

Отбросив прочь все ненужные мысли, Кьяра поступила так, как делала всегда, когда начинало пахнуть жареным. Доверилась инстинкту. Она до упора втопила педаль газа, выжимая из старого отцовского Форда максимум возможной скорости, и бросила машину наперерез котам, сминая передним бампером того из них, кто находился ближе. От удара животное отлетело на несколько метров, а сама Кьяра сильно ударилась лбом о руль. В голове вспыхнула боль, в глазах расцвели красные и чёрные пятна, но думать об этом времени не было. Пистолет, заряженный серебряными пулями и до сего момента лежащий на сидении рядом с девушкой, от удара скатился на пол.

Всё, что случилось дальше, заняло считанные секунды. Девушка выхватила из-под сидения пистолет и молнией вылетела из машины, на ходу всаживая пулю в голову поднимающегося веркота. Зверь даже не успел взвизгнуть — выстрел снёс ему верхнюю челюсть. Так и не успев встать на четыре лапы, он грузно повалился на грязный асфальт, заливая его густой тёмной кровью. Где-то на краю зрения мелькнула серая тень. Разворачиваясь, Кьяра уже снова нажимала на курок. Осечка. В следующий миг второй оборотень повалил её на землю. Она услышала собственный крик, левое плечо пронзила яркая, нестерпимая боль, заглушая все чувства, кроме одного — сумасшедшего инстинкта выживания. Вложив в последний рывок все возможные силы, она сумела изогнуться и выхватить из потайного кармана в высоком ботинке длинный широкий нож, доставшийся ей в качестве трофея после одного интересного дела, отлитый из чистого серебра. За миг до того, как челюсти оборотня сомкнулись бы на её лице, она наотмашь полоснула ножом по шее зверя. Тонкое лезвие не смогло пробить жёсткую шкуру, но сумело обжечь. Веркот с визгом отскочил и принялся тереть раненую шею об асфальт и лапы, стараясь унять боль. Кьяра, не обращая внимания на кровь, хлещущую из распоротого когтями плеча и уже успевшую насквозь пропитать тонкую ткань футболки, подняла пистолет для повторного выстрела…

Но тут случилось что-то совсем невероятное. Тот человек, который увидел её на крыше фабрики над клубом. Занятая войной с веркотами, она не заметила его приближения, а теперь он стоял совсем рядом, и… Кьяра никогда прежде не имела дел со сверхъестественными преступлениями, не сталкивалась с открытым применением магии, а такое и вовсе видела в первый раз.

Утерев ладонью окровавленное лицо, он стал размазывать собственную кровь по деревянному браслету, украшавшему левую руку. Но, судя по всему, это было не просто украшение.

— Пей из ран,

Вой триумф,

Триумф воли

Жатвы боли.

По пустынной улице разнеслись слова странного, страшного заклинания, и хриплый голос мужчины больше походил на звериный рык. А ему вторил… Нет, этого просто не могло быть! Незнакомец с глухим криком выбросил руку вперёд, воздух вокруг сгустился, из браслета вырвался зябкий ветер, а следом — Кьяра готова была поклясться — послышался лай. Сперва отдалённый, он становился всё громче и громче, будто издалека, с каждой секундой набирая скорость, нёсся огромный свирепый пёс. Свирепый… и невидимый. Вот он уже совсем рядом, он рычит, дышит, его клыки впиваются в шею несчастного оборотня, терзая и разрывая плоть… На глазах у Кьяры тело животного за считанные мгновения превратилось в кровавую смесь шкуры, мяса и костей, и его продолжало раздирать на куски нечто, бывшее чем-то более ужасным, чем разъярённый веркот. Ужаснее, чем можно вообразить.

Возможно, она отключилась на несколько секунд, но, когда снова обрела способность мыслить, уже не осталось ни потустороннего ветра, ни кошмарного невидимого пса… ни оборотней. Два изуродованных звериных тела, и третий перевёртыш, скрывающийся в переулке. Броситься следом? Нет, слишком много времени потеряно.

Неожиданно Кьяра обнаружила, что всё ещё лежит на земле, а покалывающее ощущение на коже, подтверждающее её невидимость, исчезло. Нахлынула волна паники. Как давно это случилось? Как давно она валяется посреди улицы, у всех на виду, демонстрируя собственную слабость? И тут же пришёл ответ: с того самого момента, как её порезал первый веркот.

Девушка со злостью посмотрела на мага. Маг смотрел на неё. Всё правильно, ведь теперь он может её видеть. Противостояние взглядов длилось мгновение, а затем Кьяра выплеснула на мужчину весь свой ужас от увиденного и пережитого, а ещё больше — всю обиду от того, что её застали лежащей на земле и обливающейся кровью. Какой позор. Недостойный дочери своего отца.

— Какого чёрта ты творишь?! — она вложила в голос всю грубость, на какую только была способна, но предательских истерических ноток скрыть всё-таки не смогла.

— Должен был поквитаться за машину. — Хрипло ответил незнакомец и протянул руку, предлагая помочь ей подняться. Собирая остатки гордости, она попыталась было встать сама, но движение отозвалось острой болью в плече, давая понять, что без помощи сейчас не обойтись. Скрепя сердце, Тень взялась за протянутую руку и встала на ноги. Впрочем, едва поднявшись, девушка тут же отстранилась.

— Уходим, — бросила она. — Зная этих тварей, они скоро вернутся. Веркоты обид не прощают. Тем более одного мы упустили. Помоги мне помочь твоему другу.

Вместе они перетащили паренька в машину Кьяры. Маг достал из багажника своей искалеченной Ауди увесистую сумку, зашвырнул её на заднее сидение Форда, где прижимался виском к стеклу раненый парнишка-полицейский, и сел рядом с Кьярой. От девушки не укрылось, как искривилось его лицо, когда машина сорвалась с места. Ему было больно, ей было его жалко, но… чёрт! Тень не могла сдержать эмоций, обрушивая на своих пассажиров поток яростного гнева.

— Я поверить не могу, что вы додумались сунуться в логово веркотов! Вдвоём! Без оружия! Я не знаю, что вы там делали и почему вас вообще оттуда выпустили, но вы, ребята, либо самые большие везунчики, либо форменные идиоты!

— Что ж, вот такие мы везучие сволочи. Ничем нас не грохнешь, — тихо ответил мужчина. И следом произнёс фразу, от которой девушку пробрал озноб. — А ведь это ты была там, на крыше. Твою магию сложно не почуять.

Что это значит — почуять магию? Кьяра нервно оглядела сидящего рядом незнакомца, проскакивая очередной перекрёсток на красный свет, и тут же заметила ещё одну неприятную странность. Её невидимая сигнализация включалась и выключалась, лёгкое жжение на коже пульсировало, то затухая, то вспыхивая с новой силой. Девушка посмотрела на свои руки, в остервенении сжимающие руль. И потеряла дар речи. Раньше, независимо от того, могли другие её видеть, или нет, для себя она оставалась видимой. Всегда. Теперь же она наблюдала, как мерцают её руки на руле, исчезая и вновь проявляясь. Как будто смотрела на себя чужими глазами. Его глазами. Сосредоточившись, собрав всю волю в кулак, Кьяра отключила способность, но следом на неё обрушилась другая напасть. Та самая, случившаяся на крыше, когда он на неё посмотрел. Воздух начал сгущаться, как будто двум аурам было тесно в одной машине, и в то же время касание его ментальной силы было мягким и успокаивающим. Вселяющим уверенность, утоляющим боль.

Кьяра испугалась.

— А с тобой что? — со злостью повернулась она к человеку, сидящему рядом, движением головы указывая на его лицо. Лоб его пересекал глубокий порез от удара во время аварии, а вот на губах, щеках и подбородке виднелись раны, не имеющие простого и быстрого объяснения. Девушка же отказывалась признаться самой себе, что ищет любой повод придраться, выместить ярость и злобу, только бы оправдать свою слабость в собственных же глазах. — С оборотнем целовался?

В ответ мужчина только рассмеялся. Он хохотал, обхватив руками рёбра. Смех причинял ему боль, но он не мог остановиться, как ни старался.

«Он ещё и смеётся».

Тень не шутила, спрашивая о поцелуе с оборотнем. Она вообще не имела склонности к юмору, тем более в ситуациях, подобных этой. Когда твоя собственная жизнь висит на волоске… или на когте веркота, желание смеяться пропадает само собой. Скорее в этом вопросе следовало искать едкий горький сарказм, желание скрыть за агрессией собственную беспомощность и страх. Но такой реакции девушка не ожидала. Она в недоумении смотрела на мужчину, практически забыв о дороге. Если бы навстречу им выехал хоть один не слишком внимательный водитель, кто знает, сколькими смертями мог бы закончиться сегодняшний день… Но пока ей продолжало везти, никто не преследовал, не следил и не угрожал аварией в сумерках пустеющих улиц. И тут Кьяру осенило. Он смеётся, потому что она права. Что он и подтвердил следующей фразой:

— Ты даже не представляешь, насколько близка к истине.

— Судя по твоей реакции, представляю, — прошептала Кьяра, отворачиваясь.

— Выбивали из оборотней информацию. На пару с ним, — маг кивнул в сторону сжавшегося на заднем сидении парнишки и недобро осклабился, — с переменным успехом.

Приняв положение поудобнее, он озабоченно провёл ладонью по лбу, где свежая кровь уже сворачивалась и высыхала, застывая неприглядной тёмной коркой.

— Как видишь, нас отделали знатно. Но кое-какие ниточки по поводу пропавшего студента мы получили.

Отклонившись назад, к заднему сидению, он притянул к себе свою сумку. Поставил её на колени, щёлкнул замком, проверив содержимое, и облегчённо выдохнул.

Немигающим взглядом девушка смотрела на пустынное шоссе — минуту назад они покинули город. Вопреки здравому смыслу, несмотря на обилие существенных проблем, которые нужно было решать здесь и сейчас, её, к собственному же удивлению, беспокоил другой вопрос. То, что едва знакомый сумасшедший маг сказал о поцелуе с оборотнем. На самом деле, представить подобное было непросто, но, с другой стороны, в человеческом облике оборотни часто бывают очень красивы… Чаще, чем обычные люди. Против своей воли Тень попыталась мысленно вообразить ту девушку, которая могла бы заслужить его поцелуй. Наверное, она должна быть очень хороша собой. Мысль была неприятна и…

Стоп! Кьяра тряхнула головой и вывернула руль с такой силой, что чуть не отправила машину в кювет. Занятый своими мыслями, её новый друг, похоже, ничего не заметил. Она что, ревнует? Совершенно ничего о нём не зная, будучи знакомой с ним от силы десять минут? В который раз за вечер Тень обвинила саму себя в недостойной слабости, но странное и неожиданное чувство не оставляло её. С другой стороны, ревность должна брать начало внутри. В голове, в сердце. Где угодно. Но она не должна приходить извне, сгущаться, подобно грозовым тучам, внутри отдельно взятого замкнутого пространства, обволакивать, клубиться, становясь почти осязаемой, прикасаться к коже тёплым облаком. Нет, что-то странное накапливалось в воздухе, и исходило оно от этого мужчины. Странное, непонятное, пугающее… и в то же время — почти смертельно привлекательное. Ей вспомнились плотоядные растения, которые с помощью цвета и запаха заманивают в свои сети неосторожных мух, и Кьяра скривилась. Нет, вряд ли тут могут быть аналогии. Скорее, здесь… Да, правильнее будет представить бабочку и свечу. Мотылька, летящего на свет. Он непременно сожжёт свои красивые крылья, и сгорит сам, но не сможет отказаться от манящего света. Незнакомец явно не собирался причинять ей вред, иначе давно бы это сделал. Но так и огонёк свечи не желает зла мотыльку, маленькому, глупому, и такому недолговечному созданию. Только разгорится ярче, пожирая хрупкое тельце. При мысли об огне девушке стало дурно, потемнело в глазах, где-то внутри черепной коробки вспыхнули яркие пятна, старые шрамы на спине обожгло давно забытой болью. Кьяра сжала зубы и крепче вцепилась в руль. Попыталась было вернуться мыслями к оборотню, позволила себе на мгновение закрыть глаза, но огненные образы всё вставали и вставали за закрытыми веками. Неожиданно в сознании всплыла ещё одна фраза которой она сперва не придала значения. Теперь же слова отчётливым эхом прозвучали в голове: «А ведь это ты была там, на той крыше». Значит, ей не показалось, он действительно её увидел. Её не смогла учуять стая веркотов, а этот человек с серыми глазами… Как он это делает? Кто же он, чёрт возьми, такой?

— Думаю, мы уже оторвались, — его голос вывел Кьяру из огненного транса. Боль от старых ожогов схлынула, как будто просто померещилась, и только тут девушка заметила, что давно уже сбавила скорость, и машина еле тащится в сгущающихся сумерках. А вот раненое пумой плечо нестерпимо болело, крутить руль становилось всё сложнее, а неожиданное помутнение рассудка и вовсе вывело её из равновесия. — Притормози ненадолго, тебе нужно рану перевязать. И твоя помощь нам в этом деле не помешает. И к тому же, мне кое-что нужно выяснить напоследок.

Стараясь ничем не выказать своего облегчения, Кьяра съехала с дороги и остановилась в паре десятков метров от обочины. Адреналин начинал покидать кровь, тяжёлой пеленой накатывала усталость. Какое-то время она просто сидела, глядя в лицо заходящему солнцу, пока не услышала:

— Совсем забыл представиться. Меня зовут Ян. В свою очередь, хотелось бы узнать имя нашей спасительницы.

— Кьяра, — тихо ответила девушка. Последовала небольшая пауза, — Хлоя… Это второе имя. — Ещё одна пауза, — Офицер Шьен, если угодно. Это значит «Тень». В переводе с польского.

— Да, с польского. — Ян, чуть усмехнувшись в ответ на её удивлённый взгляд, пояснил. — Сложно не узнать звучание родного языка.

— Поляк?

Он кивнул. Кьяра быстро и отрешённо показала мужчине полицейский значок, и тут же спрятала его обратно в карман испачканных джинсов, — Сейчас это неважно. Касательно меня, ты можешь выбирать любое имя из предложенных, мне, честно говоря, всё равно.

С этими словами она взяла в руки и подняла к лицу свою подвеску. Стрела и сжимающая её птица были сплошь покрыты, ещё не успевшей высохнуть, кровью. Аккуратно и заботливо девушка стала пальцами стирать кровь с металлических крыльев, а затем поднесла медальон к губам.

— Спасибо тебе, — прошептала она и нежно поцеловала птицу. Тут она заметила удивлённый взгляд серых глаз и усталым голосом пояснила, — это сойка-пересмешница. Птица из сказки. Их на самом деле нет. Я всегда благодарю её, когда остаюсь в живых.

И, смутившись собственной откровенности, она в секунду вновь обрела уверенность, став прежним стражем улиц, одиноким и агрессивным. Время слабости прошло. Пришла пора действовать, или умирать на этой дороге. И второй вариант Кьяру не устраивал.

— Идём, — девушка решительно выбралась из машины и открыла багажник. Достала увесистую спортивную сумку. Обойдя «Форд», бросила её на капот и расстегнула молнию. В сумке нашлось несколько бутылок с водой, бинты, пара флаконов перекиси водорода, несколько ножей, запасные обоймы и внушительный арсенал обезболивающих.

— Интересный багаж, — заметил подошедший Ян, заглядывая в сумку, — ты всегда таскаешь с собой маленькую скорую помощь?

— Нет, — ответила Кьяра, передавая ему воду, перекись и бинты. Затем, подумав, прибавила к ним пачку сильного обезболивающего. — Только когда иду шпионить за оборотнями.

— Не расскажешь, зачем? — он оторвал от бинта приличных размеров кусок, и теперь складывал его вчетверо. Смочив получившийся компресс водой из бутылки, маг приложил его ко лбу, а затем начал аккуратно стирать кровь с пораненного лица.

— А ты? — девушка взяла в руки другой рулон, внимательно наблюдая за действиями мужчины. Казалось, что он причиняет себе больше боли, чем пользы. А терпеть чужую боль Тень не могла даже больше, чем свою. На самом деле, ей хотелось отобрать у него бинт и сделать всё самой, но она не решилась. Кто знает, как может Ян воспринять и истолковать это простое желание помочь. — Вообще-то в сложившейся ситуации я имею больше прав задавать вопросы, разве нет?

— Допустим, я, как уже говорил, искал пропавшего там студента.

— Имеешь право, — пожала плечами Кьяра. — Только вижу, ты не нашёл, что искал. В этом месте люди пропадают бесследно, и это правило, к сожалению, исключений почти не имеет.

В конце концов, допрос можно отложить до лучших времён. Тем более, этим делом уже занимается полиция. Парнишка, оставшийся в машине, явно чувствовал себя не слишком плохо, и даже куда-то звонил. Значит, жить будет. Жить, и разбираться со своими делами сам. Ещё одно правило, крепко усвоенное ею на улицах: «многие знания — многие печали». Ненужные печали. И что-то там про кошку, которую сгубило любопытство. Любопытство, серебряная пуля и демонический пёс.

Кьяра невесело усмехнулась, отошла на несколько шагов, не без внутренней борьбы предоставив магу самостоятельно заниматься своим лицом, и принялась осматривать собственное ранение. Занятие это оказалось не самым лёгким. Четыре глубоких пореза, начинаясь у шеи, пересекали ключицу. Немного глубже, немного ниже, и когти оборотня могли бы вспороть ей сердце. Определить это удалось только ощупью. Как ни старалась, полностью разглядеть рану она не могла, даже сняв разорванный веркотом арабский шарф. С тоской оглядев когда-то чёрно-белое, а теперь — грязно-бурое полотно, она со злостью отшвырнула его в сторону. Футболка, благодаря глубокому вырезу, от кошачьих лап не пострадала, как и чудом уцелела цепочка, удерживающая подвеску с пересмешницей. Мимоходом подумав о том, что стоит заменить её серебряной, Кьяра опрокинула в рану всю бутыль с перекисью. Пероксид водорода вскипел на открытой плоти, девушка тихо зашипела от боли. Так же, как до этого Ян, оторвала кусок бинта и принялась смывать кровь вместе с пеной. До боли скосив глаза, она увидела, что края пореза побелели, но в целом он был не настолько страшен, сколько причинял боли, да и старая добрая Н2О2 не подвела — похоже, кровь всё-таки остановилась. Тщательно вытерев кожу остатками бинта, она зашвырнула окровавленный комок в ближайший кустарник и вернулась к машине, как раз, чтобы увидеть, как маг осматривает собственные рёбра. Рубашку он снял, и в нескольких местах на его груди были отчётливо видны внушительных размеров гематомы. И не только. В последних оранжевых лучах заходящего солнца светилось множество ровных и круглых, как от пуль, шрамов. Блеснуло висящее на шее кольцо. Удивительно. Похоже, у него тоже есть свой талисман.

«Богатое же у тебя прошлое, ковбой», — подумала Кьяра и только сейчас заметила, как тяжело и болезненно он дышит. Ещё бы, если рёбра сломаны, странно, что он вообще до сих пор держится. Но, даже в таком состоянии, Ян производил впечатление человека невероятно сильного, из тех, слабость которых всегда обманчива, которых никогда нельзя недооценивать, к которым даже к мёртвым не стоит поворачиваться спиной. Иначе не успеешь заметить, как в тебя полетит твой собственный нож.

Осторожно, с некоторой опаской, Кьяра приблизилась.

— Ты говорил, понадобится помощь?

Мужчина помедлил, как будто не хотел подпускать её к себе, взвешивая в уме все за и против. Через несколько долгих секунд он, наконец, пришёл к выводу.

— Не помешает, это верно.

С одной стороны, осматривать его грудь было удобно — будучи чуть более полутора метров ростом, Кьяра не доходила ему и до плеча. С другой, внушительная разница в росте раздражала, несмотря даже на то, что в обычной жизни ей нравились высокие мужчины. Но сейчас разница эта мешала заглянуть ему прямо в глаза, а в них, быть может, она смогла бы разглядеть хоть какие-нибудь ответы.

— Ты знаешь, похоже, переломов нет. Может быть, трещины, — Тень аккуратно дотронулась до синяков, собираясь уже извиняться за причинённую боль и уверять, что иначе выяснить это наверняка не удастся, как вдруг пальцы её обожгло. Ощущение было ярким и острым, как бывает, когда слишком долго оставляешь включённой зажигалку, или забываешь задуть спичку. Она инстинктивно отдёрнула руки. Подняла голову и встретилась с его удивлённым взглядом. В следующий момент Кьяра поняла, что не меньшее изумление и растерянность отражаются и на её лице.

— Извини, — прошептала она, — если трещины и есть, то небольшие, иначе ты бы так двигаться не смог. Пока могу только туго перевязать, должно стать легче. Потом. Но сначала будет больно.

— Пускай будет, приму ещё таблеток, — тихо и спокойно ответил мужчина. Из автомобиля раздался громкий голос оставшегося внутри офицера. Парень то ли пытался объяснить их местоположение, то ли объяснял кому-то не слишком догадливому, что тот не прав. Губы Яна раздвинулись в скептической усмешке. — А небольшие царапины я перетерпеть сумею.

Отступать назад было поздно. Взяв из своего походного госпиталя свежие бинты, Кьяра приготовилась к новым ожогам, но, к немалому удивлению, их не последовало. Тепло, и даже жар никуда не ушли, но теперь они будто впитывались, переливались, перетекали, соскальзывая с его кожи прямо в её пальцы, разливаясь внутри чудесным светом. Привыкшее во всём искать логичное объяснение сознание пыталось списать эффект на обычную лихорадку, но у кого? По сравнению с её собственной, кожа Яна казалась даже холодной. Но руки двигались теперь словно сквозь горячую вязкую пелену, и Кьяра вдруг почувствовала знакомое покалывание в ладонях. Она продолжала тугими кольцами накладывать бинты, а сама отчаянно пыталась утихомирить проснувшуюся способность. Ничего не выходило. Кем бы ни был этот человек, он оказывал на неё влияние. Очень сильное. Она не могла себя контролировать, она видела, как мерцают, исчезая и появляясь, её руки. Жжение — индикатор невидимости — уже достигло плеч, перебралось на спину, и тут огнём полыхнули старые шрамы. В этот же момент её накрыло бесплотным, но осязаемым, невероятной силы взрывом. Как будто взорвалась та горячая пелена, в которой вязли её ладони, которая впитывалась в её кожу. Грудь сжало тисками, лёгкие пронзила боль, Кьяра не могла вздохнуть, а окатившая её тёплая волна больше не обжигала. Наоборот, нахлынув, она смыла жар с её спины, жжение с рук, сняла боль в плече, и так же внезапно отступила. Судорожно втянув воздух, девушка дрожащими руками закрепила бинты металлическими скобками.

— Вот так. Надеюсь, не слишком туго, — сказала она со всей твёрдостью, на самом деле надеясь, что он не заметит дрожи в её голосе. — Совсем забыла, мне нужно кое-кому позвонить.

Некоторое время Ян задумчиво глядел вслед девушке, скрывшейся за небольшим пригорком с другой стороны дороги.

Когда она только прикоснулась к нему, в первый раз осматривая повреждённые рёбра, он почувствовал краткий разряд обжигающего холода. Словно к оголённой коже прижали кусочек сухого льда, мгновенно вытянувший жар из воспалённой раны. А следом пришёл тёплый, странно сочетающийся с этим холодом ветерок. Он словно окружал руки Кьяры, и с каждым прикосновением проникал всё глубже в кожу мужчины, растекаясь по всему телу. Не мешали даже бинты, накладываемые слой за слоем, и ручейки смешанного холода и усиливающегося тепла продолжали вливаться в кровь Яна, заставляя чаще и тяжелее биться его сердце. Ощущение было странным, необъяснимым и, как вынужден он был признаться самому себе, совершенно пугающим. Его шаманское восприятие внезапно вспыхнуло, расширилось, позволяя понять и почуять окружающих духов, их природу, землю и камни под собственными ногами, резонирующие энергии окружающего мира...

— Нет, я уже ничего не понимаю, — задумчиво пробормотал шаман, глядя в скрывшую девушку темноту. — Но с этим можно разобраться и позже. Уже закат, они не будут ждать.

На ходу набрасывая рубашку и куртку, скрывая под одеждой пустую кобуру, он вернулся к машине.

— Эй, детектив, — офицер встретил его слабой улыбкой, похожей, скорее, на окровавленный оскал вампира. В драке с оборотнями парень лишился нескольких зубов, и губы его были залиты свежей тёмной кровью. — Я позвонил своим, они скоро будут здесь.

Он отрывисто махнул телефоном, и Ян только коротко кивнул в ответ. Устроившись рядом с офицером, он постарался перевести дух и настроиться на предстоящий ритуал. Для этого нужно было восстановить спокойствие и уверенность, а ещё раньше — дождаться прибытия полиции. Красно-синие маячки замелькали вдали на удивление скоро. Ян, поддерживая совсем уже теряющего сознание парнишку, буквально сдал того на руки засуетившимся коллегам.

— Я бы попросил вас ещё кое о чём, — обратился он к старшему офицеру. — Моя машина, Ауди, на которой мы разбились, находится недалеко отсюда. Если вы пришлёте эвакуатор, я позже заберу её со стоянки.

Глядя вослед удаляющейся полиции, Новак встряхнулся и сделал более-менее глубокий вдох, концентрируясь на том, что предстояло сделать.

Щёлкнули в тишине замки кожаной сумки, являя закатному свету довольно странный, на первый взгляд, не имеющий ничего общего набор разнообразных предметов. Здесь были и материалы для взятия образцов, и несколько одноразовых резиновых перчаток, и клейкая лента. Корешки и засушенные травы в мешочках, дневник с исписанными острым и аккуратным почерком страницами. Но, как и всегда, главное место занимал небольшой бубен, на светло-коричневой коже которого виднелись тёмные узоры. Краска из собственной крови и трав въелась в поверхность, навеки запечатлев изображения ворона, лес и круг восходящего солнца — тонкие, стремительно набросанные линии. И рядом с бубном, как всегда, находилась и колотушка — из светлой и тяжёлой кости, покрытая знаками-изображениями духов. Придирчиво осмотрев свой инвентарь и убедившись в его сохранности, Ян облегчённо вздохнул. Аккуратно и бережно он вытащил из сумки необходимые для ритуала предметы.

— Нужна жертва. Вот только какая? Травы утихомирят их, привлекут, но им нужно больше. А я сейчас, боюсь, уже не в силах пускать себе кровь.

Ян задумался на мгновение, но тут же щёлкнул пальцами, найдя простое решение.

Забрав с собой бубен, колотушку и испачканный бинт, которым он недавно стирал кровь с собственного лица, шаман отошёл от машины. Выбрав наиболее ровный и чистый участок, он осторожно опустился на землю. Яркая вспышка боли прострелила рёбра, но Ян не обратил на неё внимания. Надёжно устроив бубен на коленях, он нарисовал на земле небольшую спираль, в центре которой сложил принесённые с собой травы. Поднёс к импровизированному костру огонёк зажигалки, заставив стебли и листья не гореть, но медленно тлеть и чадить. Вдохнув поднимающийся дымок и мысленно собравшись, шаман перехватил колотушку в ладони и принялся выстукивать тихий, постепенно нарастающий и нестройный ритм.

… На рассвете и закате границы меж Срединным, Нижним и Верхним мирами становятся тоньше. Миры сближаются, духи всех мастей просыпаются, другие же наоборот, засыпают. Но одно правило остаётся вечным — на рассвете и закате мир изменяется. Невидимо, но неотвратимо.

Из центра нарисованной спирали поднимался вверх ароматный дымок. Колотушка всё выбивала ритм из лежащего на скрещённых ногах бубна, и звон натянутой кожи ввинчивался в закатные сумерки, соединяясь с дымом, вплетая его в музыку, древнюю, как само мироздание. Бубен зовёт всех духов вокруг, призывает их именем шамана — того, кто живёт одновременно в трёх мирах. Поднявшийся тёплый ветер вскружился вокруг шамана, и Ворон услышал их голоса — шёпот небесных ветров, игривых и непостоянных сильфов, перезвон колокольчиков, шорох унесённой ветром ленты, звон затихающего вдали смеха. Голос грома и треск молний, шум дыхания и ветер в крыльях птицы. На пальцах, держащих колотушку, продолжающих выбивать ритм, потрескивала статика, а полуседые каштановые волосы слегка приподнимались от насыщенной электричеством атмосферы. Вскинув голову вверх, Ян с силой ударил по бубну и затянул то, что можно было назвать песней, если бы в ней были слова. Изо рта шамана исходил горловой низкий звук, напоминающий то глухое ворчание, то протяжный вой. Он возрастал до своего предела, и тут же волнами ниспадал до самых тихих, едва слышных нот. Через минуту горло начало саднить, но шаман не прерывался. Повторяя голосом звуки и ритмы своего бубна, он продолжал созывать.

И его услышали. К нему пришли.

Стук когтей по асфальту, мяуканье рассерженной кошки. Вой и лай собак — давно ушедших из мира живых. Шипение таящихся во тьме призрачных змей, отвечающих на песнь. Хлопанье крыльев, карканье и уханье. Подобные призрачному псу, призванного Яном всего час назад, они собирались вокруг, воя, рыча или храня молчание, выжидающе смотря из темноты. Ян запел громче, придавая сил своему голосу, вливая магию в свою песню. И в момент, когда звуки и силы мироздания соединились в одно, шаман покинул своё тело. Освобождаясь привычным методом из оков плоти, дух его закружился в танце с духами ветра и силуэтами птиц, а тело всё так же продолжало сидеть на земле, выбивая на старом бубне глухой магический ритм.

… Последними появлялись они. Всегда последними. Духи людей, погибших когда-то в этих местах, оставивших здесь отпечаток своей тени. Слишком многие умирали на тёмных улицах Комптона, и сейчас они все пришли, призванные песней шамана. Прозрачные, едва различимые силуэты в глазах стороннего наблюдателя, но для Яна каждый из них был видим и уникален, хранил собственную историю и собственную боль. Вот среди них женщина, одетая в лохмотья. Несколько мужчин, с расцвеченными дымом следами от пуль. Ребёнок, чьё горло разорвано в клочья. И многие, многие другие. Бестелесные, притянутые сюда Зовом, они, словно мотыльки, слетелись на огонь, кружа и танцуя вокруг шамана в нарисованной спирали, проявляясь в силуэтах дыма от медленно тлеющих трав.

Рокот штормовых ветров, запах соли. Шипение из травы, сверкание глаз в темноте. Звонкий когда-то голос человека, превратившийся ныне в песню танцующей тени.

«Ты звал нас, Летящий-за-Вороном?»

— Звал. Вы нужны мне. Властью шамана и жертвой я прошу вас о помощи.

Вопросительное мяуканье. Хлопанье крыльев и уханье. Писк умирающей в когтях совы мыши. Шорох песка и гравия, развеянных по ветру.

«Что тебе нужно от нас, Летящий? Что ты можешь нам дать?»

Духи нестройно вторили друг другу, и Ян отвечал им не голосом, но силой мысли.

— Знание о прошедших ночах. — Духи непонимающе зашептались. Для них время давно перестало быть чем-то значимым. Ибо что оно значит для ветра? Для земли? — Знание о пролившейся крови в этом городе. Знание о конкретном живом человеке. Я жертвую вам свою кровь, в обмен на знание и помощь.

Мокрый от крови бинт кладётся внутрь спирали — и тут же охватывается пламенем. Кровь скрывается за пеленой густого дыма, а духи и призраки жадно поглощают его, устремляя взгляд в сторону шамана. И во взгляде этом, в треске веток, сминаемых нетерпеливыми лапами, в тревожных вздохах, в отчаянном карканье, в шуме крыльев — вопрос. А над ними — запах сгорающей вербены и полыни. Духам не нужны слова. Они сами увидят твою просьбу, и покажут всё так, что ты поймёшь. Тело шамана открывает глаза, обращая взор к небу, к пляске дыма над головой, не прекращая тянуть магическую мелодию без слов. Но дух видит иное.

… Время обрушивается в пропасть, устремляясь к истокам. Назад, на день, два, на неделю. События мелькают с бешеной скоростью. Шаман — стекло, он видит отражения в самом себе. Шаман — камень. Он чувствует телом грохот и тяжесть мотоциклов. Куда бы они ни отправились, там проливается кровь. Шаман — арена, где оборотни бьются с людьми ради забавы, разрывая последних в клочья. Шаман — дом, в котором зарезали семью. Шаман — нож, который этот сделал.

«Нет… не так!»

Ворон пытается сконцентрироваться, преодолеть боль и почти непрестанную смену образов и чувств.

«Мне не нужно столь много. Лишь об одном».

В голове вспыхивает образ пропавшего студента и плёнка мгновенно переносит Новака туда, где всё случилось. Он видит, как Майкл заходит в бар. Видит, как принявшие звериный облик оборотни играют бесчувственным телом, сломав ему прежде руки и ноги. Видит, как опьянённый кровью тигр вгрызается в плоть. И как, много позже, изувеченного паренька подбирает автомобиль — проявление редкой, как драгоценный камень, доброты в этом месте. Глазами десятка птиц он наблюдает за уходящей в Лос-Анджелес машиной. И этого ему достаточно. Ян узнал всё.

***

Вернувшись к дороге, Кьяра перешла на другую сторону и села на землю, обняв себя за плечи. Небольшой пригорок должен был надёжно скрыть её от посторонних глаз. Девушку трясло. Только теперь она поняла, что ушла «звонить» без телефона. Тот так и остался лежать где-то в машине, куда она забросила его, пускаясь в погоню за оборотнями. Теперь ей казалось, что с того момента прошло уже несколько сотен лет.

В любом случае, вернуться прямо сейчас Тень не могла. Собственное тело напоминало ей одеяло, сотканное из прозрачных светящихся лоскутов. Что же это творится? Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, никогда ещё не встречала таких людей. Кто он? Что он сделал с ней? Как? И зачем? По мере того, как покалывание исчезало, а мерцание успокаивалось, Кьяра понимала, что не найдёт ответов на эти вопросы, если останется сидеть в темноте. Но нельзя же просто взять и спросить. «Эй, мистер, не объяснишь, почему твоя аура взрывается и исцеляет мою боль?» Она посмотрела на свои ладони. На коже ещё оставалось ощущение странного тепла, но мерцание исчезло. Девушка вздохнула и закрыла лицо руками. Ни разу за всю свою недолгую, но насыщенную событиями жизнь она не испытывала такого смятения, не чувствовала себя такой слабой и уязвимой. Воспитанная своим отцом, она жила в реальном мире, реальными проблемами. Люди со способностями, вампиры, оборотни, демоны — все это было частью её жизни, пусть не всегда простой и понятной, но настоящей. Другой она не знала, хотя её отец успел застать времена, когда вампиров можно было увидеть только в кинофильмах. И в её мире всё решала метко выпущенная пуля. Вот здесь всё было ясно. Свинец для людей, для нежити — серебро. Да, сэр, яснее некуда. Кьяра свято верила в силу твёрдой руки и холодной стали, она жила в мире, главный закон которого гласил: «прав того, у кого тяжелее кастет», и прекрасно научилась выживать здесь. Но сегодня она поняла, что есть вещи, которыми нельзя управлять, от которых нельзя защититься. Есть что-то выше всего этого, где-то за гранью человеческого разума, и, когда оно придёт за тобой, когда призовёт тебя к ответу, ты не сможешь выстрелить, не сможешь полоснуть по его горлу стальным лезвием. Тебе придётся отвечать.

Неизвестно, сколько времени она просидела вот так, пытаясь примириться со своим открытием, но в тишину её горьких размышлений внезапно ворвался новый звук. За спиной, там, где она оставила своих спутников, остановились несколько автомобилей. А пистолет остался в машине вместе с телефоном. Мгновенно ощетинившись, Тень привычным отточенным движением вынула из потайного кармана в ботинке серебряный нож, развернулась и приготовилась умереть в бою. Но здесь её ждало разочарование. Вместо стаи оборотней она увидела… полицию. Несколько офицеров пересадили парнишку в полицейскую машину, и чёрно-белый кортеж направился в сторону города.

Яна тоже не было видно. Что ж, судя по всему, она слишком долго себя жалела и теперь придётся объезжать Комптон ночью, в одиночестве. Идиотка.

Чуть не плача от обиды и ярости, Кьяра перешла дорогу. Солнце уже почти скрылось, вечерний воздух сделался прохладным и свежим, но внезапно в лицо ударила знакомая тёплая волна, слегка взъерошив и без того растрепавшиеся волосы, едва доходящие до плеч. Девушка остановилась, с удивлением разглядывая открывшуюся ей картину.

Ян сидел прямо на голой земле в нескольких метрах от «Форда». В руках он держал странного вида бубен, в который и отбивал тихий и мелодичный ритм. Кьяра даже удивилась, почему услышала его только сейчас, ведь в пустынной тишине трассы он должен был, казалось, разноситься на много метров вокруг. Или всему виной была странная тепловая завеса? Набравшись смелости, Кьяра шагнула внутрь воздушного периметра, почувствовав кожей приятный, волнующий ветер. Теперь ритм стал громче, но был здесь и другой звук. Он казался смутно знакомым, только вот вспомнить, где она могла его слышать, никак не удавалось. Но это ведь было недавно, буквально… Маг сидел к ней спиной, но, когда Кьяра поняла, что слышит именно его голос, воспоминание отозвалось в то же мгновение. Что-то похожее происходило, когда он заклинал демонического пса. Похожее, но не совсем. Тогда его низкий голос больше походил на рычание дикого зверя, а сейчас… на музыку? На песню?

В сгустившихся сумерках что-то двигалось. Девушка затаила дыхание, почувствовав знакомую уже, пронзающую боль в груди. На этот раз чувство было не таким сильным, но сейчас она и не прикасалась к его коже. Хотелось закрыть глаза, убежать, спрятаться, но она продолжала смотреть. Там, вокруг сидящего шамана, двигались фигуры, темнее сгустившихся сумерек. Почему-то она была уверена в том, что это люди. Мёртвые люди. Привидения. Духи. Они как будто исполняли странный, сложный танец. Иногда они шептали, иногда слышался далёкий, призрачный лай. Новый порыв тёплого ветра принёс слабый запах озона. Шрамы на спине пульсировали, ладони горели огнём. Что-то липкое потекло по плечу, и, машинально вытерев кожу, она с удивлением обнаружила под пальцами глубокий порез, оставленный оборотнем. Боли не было так давно, что она успела забыть о ране. Тень с усилием заставила себя отвести взгляд от призрачного танца и посмотреть на руку. Её сплошь покрывала кровь.

Кьяра никогда не была человеком, подверженным панике. Этого слова вообще не было в её словаре. Наоборот, в экстренных ситуациях она всегда действовала, подобно сжатой, а затем отпущенной пружине — выстреливала, чётко, быстро, без раздумий и размышлений. Решения принимались в долю секунды, и многие, не окажись они верными, давно бы стоили девушке жизни. Кьяра не знала страха. Когда события вдруг переставали укладываться в привычный ритм, когда происходило что-то, выходящее за известные рамки, Тень выключала голову и включала инстинкты. Если спросить, она бы и сама не смогла объяснить, как это происходит. Что-то вроде химической реакции в мозгу, которая течёт спокойно и размеренно, но стоит только добавить катализатор… и взрыв. Вот она — маленькая, хрупкая девушка, а в следующий миг — дикий зверь, волчица, готовая до последнего вздоха драться за свою жизнь. И за жизнь того, кто ей дорог. Но последних всегда было мало. Если не сказать — не было совсем. Тень привыкла спасать себя, и только себя. И всегда действовать только в своих интересах.

Но не сегодня, не в этот странный день, ставший неправильным с самого начала. Зачем она бросилась на помощь незнакомому мужчине, в то время как могла просто остаться на крыше и продолжить наблюдение за клубом? Ради него, неизвестного, она без сомнений пожертвовала делом своей жизни. Упустила Бена-поджигателя, если вообще не спугнула его, и кто знает, когда появится новая возможность выйти на его след. И появится ли вообще. Прослышав о копах и стрельбе по оборотням в Комптоне, Бен наверняка затаится, уйдёт на дно. Сама Кьяра поступила бы на его месте так же. И кроме того, что сорвал её планы, мужчина, сидящий сейчас на земле, заставлял её бояться. Всем своим существом Тень отвергала страх, но, как ни старалась, не могла от него избавиться. И это пугало ещё больше.

Кьяра смотрела на свою окровавленную руку, чувствовала, как кровь из ран на шее пропитывает футболку, свободно льётся по груди. Как если бы чуть задетый когтями веркота сосуд окончательно рвался, расползался, не выдерживая напора текущей внутри него крови. Конечно, будь артерия действительно порвана, она не прожила бы и пяти минут, но перед смертью, наверное, успела бы испытать похожие ощущения. Девушка видела, как падают с её ладони на землю крупные тёмные капли. Но боялась вовсе не за свою жизнь. Мысль, что она истекает кровью, осталась где-то на границе сознания, в том реальном, материальном мире, к которому она привыкла, в который верила. И который был в этот вечер окончательно и бесповоротно разрушен. В душе её поселился острый, животный страх перед неизвестным. Непознанным, необъяснимым.

Горел огонь, сильно пахло травами и кровью. Запах был странным, приятным и завораживающим. Бубен отбивал ровный, гипнотизирующий, впитывающийся в сознание ритм, отпечатывающийся на внутренней поверхности черепа. Вокруг танцевали тени. Один раз ей послышался шёпот. Бессловесный, но понятный, как если бы кто-то вложил мысли прямо ей в голову, минуя таких посредников, как голосовые связки, язык, воздух и уши. Ментальный толчок: «Не приближайся, не трогай». Кьяра остановилась в нескольких шагах от сидящего шамана, не в силах оторвать взгляда от кружащихся призраков. А самым страшным было то, что какая-то часть внутри неё отзывалась на его зов. Что-то рвалось наружу, изнутри, разрывая грудную клетку, готовое следовать за мерным ритмом, готовое кружиться в этом страшном хороводе. Инстинкт самосохранения отчаянно вопил, велел бежать, дальше отсюда, дальше от этого человека. Но девушка не могла двинуться с места. Она как будто оцепенела, чувствуя только, как горят безумным огнём старые шрамы, прижимая ладонь к кровоточащим ранам.

— Никогда, — разорвал её оцепенение хриплый голос Яна. Девушка вздрогнула, выходя из транса. То чужое, что билось внутри неё, стремясь вырваться и следовать за звуками бубна, мгновенно успокоилось, но не ушло окончательно, а будто забралось в дальний уголок сознания, продолжая тлеть и причинять боль. — Никогда больше не буду просить духов показать мне всё. У них слишком странное представление о времени и пространстве.

«О чём ты говоришь? Нельзя просто так взять и вызвать духов посреди дороги!», — хотела возразить Кьяра, призывая на помощь всю свою рациональность и логику. Её сознание отчаянно искало объяснение, выход, опору, которая поможет снова твёрдо встать на ноги.

«Это просто шок, галлюцинации от кровопотери и усталости. Нет никаких духов, никакого мага, это всё тебе кажется, ты совершенно точно лежишь где-нибудь в больнице, под капельницей, и смотришь дурацкие, горячечные сны», — пронеслась спасительная мысль. Но ухватиться за неё Тень не успела. Случившееся в следующую секунду лишило её последних сил, заставив в полной мере осознать реальность происходящего. Обрушившийся на неё звук не мог быть плодом воображения. Подобно пыльной буре, стене песка, поднятой ветром в пустыне, девушку накрыла волна отчаянного, скребущего, шуршащего шёпота. Тени, те самые, что танцевали только что вокруг шамана, теперь обратили внимание на неё. Они шипели, они лаяли, они плакали, смотрели, тянули руки. И они несли холод. От плотного, почти осязаемого тепла, окружавшего Кьяру всё это время, не осталось и следа. Холод полз к ней, словно клубящийся, но невидимый туман, с одной лишь целью — разорвать. И в тумане этом она услышала шёпот. Блёклый и безжизненный, как вековая пыль в забытом склепе.

«Отмеченная. Отмеченная.»

Шёпот становился громче, сливаясь в единый безумный ритм, заглушая все звуки мира. Он разрастался, как грохот кружек в тюремной столовой, как клич заключённых, провожающих смертника на казнь.

«Отмеченная. Отмеченная. Отмеченная. Жертва! Жертва! Жертва!!!»

Бежать было некуда, не было сил даже на то, чтобы попытаться отступить. Даже на то, чтобы закрыть глаза. Да это и не помогло бы, ей не нужно было зрение, чтобы почувствовать, как холод липкими щупальцами стелется по коже, подбираясь к открытой ране на шее, стремясь внутрь — к самому сердцу. Кьяра замерла, боясь сделать вдох, почувствовала, как леденеют руки… и в тот же миг её заслонила огромная тень. Буквально отрезая девушку от голодных духов, раскинулись громадные, чернее наступившей ночи, крылья. И призраки испугались, отступили. Вернулось тепло, Кьяра беспомощно опустила руки, будто со стороны наблюдая, как с грохотом обрушивается ещё хоть как-то стоявший до этого времени фундамент её веры и убеждений. Привычного мира больше не было. Сгустившаяся за плечами мужчины темнота, как локальная чёрная дыра, как сама Тьма в апогее, украла мир Кьяры, забрала навсегда. На её глазах тень человека стала тенью ворона, на её глазах человек призывал духов и говорил с ними, и приказывал им. И кровь, капавшая на сухую землю с её ладоней, исчезала без следа, а в глубине души зрела неизвестно откуда взявшаяся абсолютная уверенность — это и есть жертва. Дар в обмен на право просить. Услуга за услугу. Накорми мёртвых кровью, как корень мандрагоры, и они исполнят твоё заветное желание. В другое время, в другом состоянии Кьяра обязательно задалась бы вопросом: «А какого, собственно, чёрта незнакомый мужик скармливает мою кровь своим ручным привидениям?!» и «незнакомый мужик» тут же получил бы коварный и крайне болезненный удар, превращающий треснувшие рёбра в сломанные. Но не сейчас. Слишком многое изменилось с тех пор, как та Кьяра Тень, что решала все вопросы кастетом, вышла из дома и отправилась в Комптон. Уехала из Комптона уже совсем другая Кьяра. Та, которая узнала, что есть и другие миры, которая чувствовала часть этих миров внутри себя. Кьяра, которая прожила сегодня ещё одну жизнь.

Духи отступили, и вскоре исчезли совсем. Полыхнул в последний раз и погас костёр, скрывая все тени. Сложила крылья и исчезла огромная призрачная птица. Они остались одни в тишине и темноте пустынной дороги. Девушка собрала последние силы, чтобы не упасть. Чтобы даже не покачнуться. Чтобы стоять твёрдо и прямо, чтобы показать — ничто, ни в этом мире, ни в каком другом не способно сломить дочь Фредерика Свола. Судя по всему, получилось не очень. Ни одна, даже самая сильная девушка, не сможет продержаться долго, если каждую минуту теряет внушительное количество крови. Голова закружилась, Кьяра закрыла глаза, сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки и вернуть ясность мыслей, и в следующий момент Ян произнёс:

— А теперь нам следует заняться твоей раной. Рискуешь потерять слишком много крови.

С этими словами он взял девушку за руку. Она хотела уже оттолкнуть его, заявить, что может и идти, и позаботиться о себе сама, но тут волной нахлынула слабость. Приступ головокружения практически свалил с ног, и она вынуждена была крепче сжать его руку, чтобы не упасть. Кьяра чувствовала — если упадёт сейчас, подняться уже не сможет. Но проверить это предположение ей так и не довелось. Импульс, больше похожий на слабый разряд электрического тока, зародившись между их сцепленными ладонями, побежал по руке, выше и выше, с каждым мгновением становясь только сильнее. В следующую секунду он достиг раненого плеча, от чего кровь с новой силой выплеснулась из порезов, и ушёл внутрь, к сердцу. Грудь пронзила острая, нестерпимая боль, лёгкие сдавило тисками, выжав из них весь воздух. Девушка сделала рефлекторный, судорожный вдох, но боль уже исчезла, оставив после себя ощущение приятной слабости, и в то же время, странным образом придав сил. Голова перестала кружиться, чёрные пятна, то и дело встававшие в глазах, пропали. Кьяра почувствовала себя лучше, вернулись острота зрения и ясность мысли. Если бы она могла заглянуть чуть дальше за грань реальности, то поняла бы, что это прикосновение только что спасло ей жизнь. От прикосновения к руке шамана по коже разливалось знакомое уже, вязкое, густое тепло. Оно текло по пальцам, впитывалось в ладонь, скользило вдоль запястья. Посмотрев вниз, Кьяра увидела, что их руки окружает едва различимое, но при этом уверенное, ровное свечение. Это было страшно и приятно одновременно, и Тень неожиданно поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы ощущение заканчивалось. Она в смятении разжала ладонь, с явным сожалением выпуская его пальцы.

— Ничего со мной не случится, — произнесла она, пытаясь сохранить остатки достоинства и ничем не выдать своего смущения, но Ян уже доставал из сумки остатки медикаментов.

Едва взглянув на своё плечо, Кьяра поняла, что отмыть такое количество крови будет непросто. Но трудности, похоже, мужчину не останавливали. Девушка наблюдала, как он уверенно и профессионально промывает раны, очищая кожу вокруг от сгустков как уже запёкшейся, так и ещё свежей крови, бесстрашно пачкая руки и манжеты рубашки. Когда с этой процедурой было покончено, Ян сложил вчетверо новый кусок бинта и, вылив на него остатки пероксида, с усилием прижал получившийся компресс к порезам. Кьяра задохнулась. Не от боли в плече, её она давно уже не чувствовала. Накрывшая её плотная волна была тёплой, успокаивающей. Она уже испытывала что-то подобное, когда перевязывала ему рёбра. Только в этот раз ощущения были иными. Они не утратили силы, но стали как будто мягче. Грудь и лёгкие снова простреливало болью, но она не вспыхивала, а пульсировала мягким, сияющим теплом. Она снова почувствовала его ауру, как она смешивается, переплетается с её собственной. Ощущение было таким новым и необычным, что девушка закрыла глаза, стараясь понять его, осознать. Руки Яна, закрепляющие повязку на её плече, каждым своим прикосновением обжигали кожу. Кьяра буквально впитывала этот жар, чувствуя, как всё её тело охватывает привычное жжение невидимости. Она точно знала, что мерцает, но теперь это не пугало её. Впоследствии она не раз задумается, почему позволила себе потерять контроль, и не раз укорит себя это, но в тот момент ей хотелось одного — чтобы он не убирал рук, чтобы это чувство не заканчивалось.

— Вот так будет лучше. — Мужчина убрал руки, стараясь избавиться от нахлынувшего ощущения. Ровный жар, то и дело сменявшийся приятной прохладой, колол его пальцы всё время, что он прикасался к коже девушки. Пробудившаяся было вновь боль в рёбрах истаивала сама собой.

Тень открыла глаза. Ян не придумал ничего лучшего, как закрепить повязку скотчем, который сейчас неприятно стягивал кожу. Зато он надёжно фиксировал бинты, так что о том, что кровотечение возобновится, можно было не беспокоиться. Хотя, сейчас это всё её мало интересовало. Кьяра тяжело дышала, приходя в себя после очередного «путешествия за грань», как она неожиданно для самой себя начала называть состояние, в которое ввергали её прикосновения шамана. В конце концов, ей, в который раз за этот бесконечный день, удалось взять себя в руки.

— Спасибо, но это было не нужно. Всего лишь царапина.

Ян стоял, прислонившись к капоту её машины. Он даже успел закурить, и теперь внимательно смотрел девушке в глаза. Она вспомнила вдруг, что именно этого и хотела, — заглянуть в его глаза, найти в них ответы на свои вопросы. Только вот ответов не было. Чем дольше она смотрела, тем сильнее увязала, тонула в этом сером море, с каждой секундой всё больше понимая, что выбраться уже не сможет. Наконец, Ян вздохнул, стряхнув пепел на землю.

— От этой "царапины" ты могла истечь кровью. Или потерять сознание. Тем более, я просто благодарен и хотел помочь в ответ.

— Позволишь? — Кьяра протянула руку и достала из пачки последнюю сигарету. Прикурила от протянутой зажигалки. Сигарета оказалась слишком крепкой, но хлынувший в лёгкие терпкий дым действовал ободряюще, позволяя окончательно прийти в себя. — Просто благодарен… То есть, если я правильно поняла, в другой ситуации ты бы спокойно бросил меня умирать?

Маг только усмехнулся в ответ. Казалось, он не слушает, думая о чём-то своём. Наконец, докурив и выбросив окурок, он произнёс:

— Сейчас нам нужно в госпиталь — там, как выяснилось, находится тот пропавший малец. Притом девяносто процентов из ста, что его обратили. Да и твоим ранам нужен осмотр. Не возражаешь, если я поведу?

Кьяра осторожно прикоснулась к повязке, повела плечом, наклонила голову. Шея и рука двигались с трудом.

— Знаешь, — протянула она, — обычно я никому не позволяю прикасаться к машине. Но сейчас, похоже, у меня нет выбора. Если мы, конечно, не хотим закончить свои дни на этой проклятой дороге.

С этими словами она собрала остатки своего походного госпиталя и забросила сумку в багажник. Затем обошла Форд и забралась на пассажирское сидение, внимательно наблюдая, как Ян укладывает свои сверхъестественные инструменты, садится в машину и поворачивает ключ в замке зажигания. Недовольно урча мотором, старый и верный железный конь выехал на трассу и, развернувшись, направился в объезд Богом ненавидимого Комптона в сторону Лос-Анджелеса. Через полчаса они достигли города. Кьяра совсем успокоилась и сидела теперь, удобно устроившись, подобрав под себя ноги и обняв колени. Она внимательно разглядывала Яна, чей красивый профиль с тонкими, острыми чертами чётко вырисовывался в свете уличных огней и ярких неоновых вывесок. Как он сказал? «Сложно не знать значение слова родного языка?» Кьяра любила польскую музыку, любила польский язык. Её нравилось, как звучат его многочисленные шипящие, нравилось произносить и сплетать странные, непривычные, как будто волшебные слова. И, когда она окончательно решила сменить имя, вопрос о выборе просто не стоял. Для неё слово «Шьен» значило многое, но для всех остальных оно оставалось всего лишь словом. Неблагозвучным, неинтересным. И меньше всего она рассчитывала встретить человека, который понимает его значение. И встретить его в таких обстоятельствах. Воистину, мир тесен. Или миры… Огромные, непознанные, тесные миры. В замкнутом пространстве автомобиля она особенно остро ощущала, как клубятся, сплетаются их ауры. Чувство это, хоть и не стало менее странным и более понятным, страха больше не вызывало, став теперь приятным и даже волнующим. Никогда прежде Тень не испытывала ничего подобного, и теперь улыбалась уголками губ, замечая, как контуры её собственного тела смазываются, исчезают, и снова обретают чёткость. Шаман внимательно смотрел на дорогу, но ей почему-то казалось, что он не может не чувствовать этого обволакивающего, живого, пульсирующего тепла. Все её беды и тревоги отступали на второй план, казались неважными и незначительными. Пожалуй, ради того, что происходит сейчас в машине, можно было упустить Бена и почти до смерти истечь кровью. Иногда судьба преподносит удивительные сюрпризы. Судьба… Кьяра никогда не задумывалась, какое значение имеет это слово в её жизни. Вот дядя Тед, такой огромный и страшный, верит в Судьбу. А она просто живёт. Живёт так, как получается, и делает всё, чтобы выжить. Она просто иногда оказывалась в нужное время в нужном месте. Или — в ненужное, в ненужном. И всё.

Пульсирующие ауры отдавались огнём в старых шрамах на её спине. Девушка болезненно повела плечами. Можно ли сказать, что та встреча с пироманьяком Беном была судьбоносной? Привела ли её в тот день на ту стоянку судьба, или дурацкое, гнусное стечение обстоятельств? Неизвестно. Известно только, что в тот день счётчик её жизней прибавил ещё одну единицу к общему числу. Так же, как сделал это сегодня. А ещё известно наверняка — не будь на свете Бена-поджигателя, она никогда бы не встретила Яна. И Ян сейчас, скорее всего, был бы мёртв.

Покалывание на коже усилилось и ослабло. Кьяра исчезла и появилась вновь. Несмотря ни на что, она была рада, что день закончился именно так. В конце концов, нет ничего сложного в том, чтобы отыскать в миллионном городе одного мелкого террориста и вытрясти из него дух. Немного связей, немного денег, немного везения. И огонь в глазах Бенджамина МакКензи погаснет, она клянётся памятью своего отца, он погаснет навсегда. Девушка с наслаждением потянулась, впитывая всем телом накатившую горячую волну, и машинально прикоснулась к наложенной Яном повязке, почувствовав влагу под пальцами. Бинты успели основательно пропитаться кровью. Похоже, он был прав, настаивая, чтобы она поехала с ним в больницу. Без швов тут явно не обойтись.

Неожиданно Хлоя посмотрела на себя как будто чужими глазами. И с ужасом осознала, насколько кошмарно она выглядит. Растрёпанные волосы, грязные, запылённые джинсы. Футболка так сильно пропиталась кровью, что из серой давно превратилась в грязно-бурую. Спасти нарисованных на ней Чипа и Дейла уже не сможет ни один, даже самый чудодейственный стиральный порошок. Шея, плечи и руки — сплошь в кровавых разводах. Одним словом, красавица. Кьяра провела пальцами по обнажённой шее. А вот это ощущение было непривычным и неприятным. Не считая сойки-пересмешницы и полицейского значка, арафатка всегда была её главным атрибутом.

— Жалко платок. — Прошептала девушка, и шаман повернулся на звук её голоса. Их взгляды встретились. Кьяра совершенно смутилась.

— Знаешь, — тихо и неожиданно для самой себя произнесла она, — Я вообще-то не всегда так выгляжу. Иногда лучше.

Подобной фразы Ян ожидал меньше всего. Он улыбнулся и провёл ладонью по лицу, давая понять, что и сам выглядит не лучшим образом.

— Ну, я тоже нечасто себя под кулаки оборотней подставляю. Просто нам обоим сегодня не повезло.

В ответ Кьяра только пожала плечами и улыбнулась, искренне и открыто. С каждой минутой, проведённой рядом с ним, она всё яснее осознавала — в нём нет ничего страшного, она боялась напрасно. Полыхнула, взрываясь, аура, оставляя на коже густой золотистый жар.

Под сигналы сирен и свет многочисленных фар синий «Форд» влился в поток машин, выезжая на широкую оживлённую магистраль, ведущую к госпиталю.