Вирна Кеил-Ра

Молодые и дерзкие, красивые и богатые, бесстрашные и очень испорченные, они неслись на ящерах галопом туда, где в черном вязком мраке застывшим черным зеркалом смотрит на свод пещеры озеро Нахт-Тоттер. Шептались по углам, разнося по умам сплетню о том, что в толще тихих вод завелось самое настоящее чудовище со ста головами, двадцатью пятью хвостами, миллионом глаз и десятью щупальцами. На конце каждого щупальца морда, в морде пасть, а в пасти острые, как кинжал зубы. Никто его не видел, никто про него ничего не знает, но все слышали и всем смерть, как любопытно. Изловить! Притащить! И рассмотреть! Кто первый? Я!

— Ги-ги-ги! Хаш, хаш!

Ящеры неслись по узким пещерным коридорам, сметая толстыми хвостами мелкие камешки. Стонала и ворочалась лежащая поперек шеи ящера живая приманка — кобольд. По условию игры можно было выбрать любого раба, но все, не сговариваясь, притащили кобольдов. Главным достоинством этих бесполезных уродцев был их маленький вес и размер. Кому охота возиться, допустим, с гноллом, когда все твои более смекалистые друзья налегке уже ускакали далеко вперед? Туда, где их ждала Потеха Года.

Разношерстная, однако, подобралась публика. Тут и сама умопомрачительно прекрасная Вирна Кеил-Ра и простые члены третьего дома обоих полов и непонятно за что считающие себя аристократами две сестры из Тахтамыш, даже парочка простолюдинов. А эти здесь откуда? Неважно.

Запахло свежей кровью. Одна из тахтамышек заложила ящера в слишком крутой вираж и размозжила об камень голову своей приманки. Придется скормить монстру мертвечину.

Самки переглядывались, заранее распределяя самцов. Ничто так не вредит дружбе, как ссора из-за плоти.

А вот и берег озера — пустой и унылый. Но ведь у нас все с собой.

Молодежь спешилась и стреножила ящеров. Кто-то бездумно развел костер, хвастаясь своими магическими навыками. Неважно. Когда достали галлюциногенные грибы, всё стало неважно. Под треск костра и шум разговоров разглядывали гладь древнего озера.

Почему ничего не происходит? Глупая затея. Так скучно или грибы перестали торкать?

Все дружно забрались в две лодки, прихватив с собой рабов. Лодки отошли от берега, смех затих. Теперь все слушали только плеск воды от ударов веслами, да стоны связанных рабов. Заткните их кто-нибудь! Вырежьте языки! А лучше сбросьте в воду, неужели зря притащили с собой?

В ожидании чуда две лодки вышли на середину озера. Один связанный раб пошел ко дну, за ним второй, но черная гладь в инфразрении не посветлела от облака горячей крови. Кто-то встрепенулся, показав рукой вдаль, но там ничего. Лодки облегчили еще на четыре тушки. Одному кобольду вспороли живот и опустили в воду, придерживая за вытянутые кишки. Теперь от крови тепло, но монстра по-прежнему нет.

Тяните раба обратно. Обглодал его кто-нибудь? Нет? Бросайте в воду!

Запах крови взбудоражил дроу в соседней лодке. У них будет больше. Раба разрезали от горла до причиндалов, поливая кровью одну из Тахтамыш. Как соблазнительно она выгибалась, растирая ладонями кровь по груди. Сидящие рядом стянули с окровавленной одежду, нарочито медленно вылизывая девичье тело. Остатки целомудренности утонули в черной воде озера Нахт-Тоттер.

Чудовище не появилось, но им и так было неплохо.

Игра крови и похоти.

Молодой дроу нарисовал пальчиком кровавые паучьи лапки на черной коже развратной дочери дома Кеил-Ра. Буду твоим холстом, мальчик, рисуй еще.

Одежда Вирны утонула, а может порвалась. Неважно. Дыхание совпало с другим дыханием. Вокруг так много тел. Горячих, молодых.

Они звали.

Они все в двух лодках, полных жертвенной крови рабов, сплетаясь в экстазе похоти обнаженными телами, звали чудовище. И оно пришло.

Живая легенда со всей силы ударила в днище лодки, пробивая слабенькие доски огромным рогом. Суденышко беспомощно хватало зияющим ртом-отверстием багровую от крови озерную воду.

Паника во всей её красе.

Крики, бессмысленная суета. В другой лодке пытались грести. Глупцы.

Еще один удар расколол лодку с умопомрачительной Кеил-Ра на две части. Вирна улетела в воду вместе со всеми.

На мгновение из пучины показалась серая уродливая морда чудовища, увенчанная мечом-рогом. Махнув плавником, оно снова нырнуло, готовясь к следующей атаке.

Почему никто не спасается? Все смеются? Никому не страшно?

Ясности в голове нет, спасибо галлюциногенным грибам.

Разлетелась на куски вторая лодка. Вот теперь узнаем, кто из нас сильный, быстрый и везучий.

Вирна закрыла глаза и прошептала короткую молитву Ллос, хватаясь за струившуюся в теле благословенную силу. Жрица должна взлететь вверх, оттолкнувшись ногами от уродливой морды. Вот сейчас, давай же!

Проклятые грибы решили поиздеваться над дочерью третьего дома, исказив заклинание. Сила, которая прокладывала Вирне дорогу в жизни не оставила её и сейчас, послушно подняв нагое девичье тело над водой. Вот только подвесила она молодую Кеил-Ра вверх ногами, заставив смотреть во все глаза на бурлящую озерную воду, где среди оставшихся дроу снова промелькнула уродливая морда судовища. Не насытилось плотью рабов? Решило взяться за господ?

Они кричали и звали на помощь. Шейла, девятая или девятнадцатая дочь седьмого дома тоже вспомнила, что может левитировать и попыталась сбежать в воздух, но чудовище безжалостно вернуло её обратно, мертвой хваткой вцепившись в ногу.

Радуйся, Шейла, теперь твои ножки станут длиннее. Ты ведь так этого хотела.

Вода бурлила. Аристократы хватались за простолюдинов, стирая социальные грани. Рай для любителей судачить о равноправии. Чудовище с одинаково громких хрустом пожирало богатых и бедных, воинов и жриц.

Ах, Герлинафейн, ты так любил рассуждать, что у тебя два лица: одно для Дома и родственников, другое для друзей и веселой жизни — теперь у тебя нет лица.

Белые пряди волос Вирны коснулись глади воды. Заклинание рассеялось через два удара сердца, успев оттащить жрицу в сторону от кровавого пиршества. Но теперь она снова в воде. Нужно плыть к берегу. Зачем? Неважно. Главное — плыть.

Пусть это представление досмотрит кто-то другой. Только бы не привлечь внимание чудовища.

Крики постепенно стихли, растворившись то ли в воде, то ли в черной высоте свода пещеры. Сила ушла.

Юная Кеил-Ра уже дважды целиком скрывалась под водой и выныривала обратно, а берег все так же далек. В какое-то мгновение все потеряло смысл. Только руки по привычке молотили по воде.

Прости меня, мама, я не могу переплыть это озеро.

***

— Вай мэ, красивый дроу.

— Самка. Брось самку, пусть сдохнет. Самка злая. Самка бьет Рина каждый день.

— Большой Нагаха ест дроу. Этот не понравился Нагахе. Отпустил.

— Плохая самка. Даже Нагаха не хочет есть.

— Нагаха не хочет, а Зелу пригодится.

— Им это не понравится. Зела и Рина снова будут бить.

Вирна пришла в себя. В зубах горький озерный ил, от усталости не ощущается ни ног, ни рук. А над ней склонились два гнолла с факелами в лапах. Одинаковые серо-зеленые песьи головы с бурыми загривками, выцветшие черные набедренные повязки и два клейма на плечах — «Собственность Дома Д’араунд».

Хвала Ллос, она не в желудке озерного монстра, а все остальное можно пережить.

Седьмая дочь третьего дома с трудом приподнялась на локтях, надсадно кашляя.

— Рабы! Где я?

— Ферма Ранд, — гнолл ткнул корявым пальцем с длинным когтем в клеймо на своем плече, — большие грибы.

— Ты кто? — спросил Вирну второй гнолл, — Ранд? Хозяйка?

Ферма грибов-жнырей четвертого дома, значит. А ящеров их веселая компания оставила на противоположной стороне озера. Вирна понимала, что на своих слабых и больных ногах она сейчас туда просто не дойдет, а значит нужно заставить рабов Д’араунд раздобыть ей транспорт.

— Слушайте меня, два мешка с дерьмом. Тащите сюда рофа с повозкой, да побыстрее! — распорядилась Вирна, стараясь сделать осипший от крика голос как можно более властным.

— Роф спит. Нельзя повозка, — ответил один из гноллов, а потом, не смущаясь присутствия обнаженной дроу, почесал своё хозяйство под набедренной повязкой. Насколько помнила юная Кеил-Ра, хозяйство там было немногим больше стандартной оснастки взрослого мужчины-дроу.

— Ранд? — повторил вопрос второй гнолл.

Хорошо д’араунды дрессируют своих рабов — на приказы чужаков гноллы внимания не обращают. Никогда еще Вирна не чувствовала себя так глупо. Жрице Ллос приходится что-то доказывать рабам! Шейный кошелек сейчас, наверное, где-то на дне озера, диадема жрицы и плеть в поклаже на ящере. От обыкновенной рабыни седьмую дочь третьего дома сейчас отличает только отсутствие клейма и золотые серьги в ушах.

— Сюда смотри, животное! — Вирна вынула одну сережку с рубином из уха и помахала ею перед гнольей мордой, — рабы не носят золото. Я твоя госпожа!

Гноллы послушно уставились на сережку.

— Это не Ранд, — как-то странно протянул один из них, — вот Ранд, — снова стукнул он себя по клейму на плече.

— Самка не Хозяйка. Самка чужая, — согласно кивнул второй.

— Нагаха, — рыкнул гнолл, ткнув пальцем в сторону озера, — Нагаха всегда голоден. За Нагахой не надо прибираться. Нет костей и плоти. Все съедает.

— Никто не будет искать Самку, — поддакнул ему первый и радостно ощерится, — Хорошо.

— Зел слышит зов плоти, — гнолл положил лапу поверх набедренной повязки, — Сначала плоть, потом Нагаха!

Проделки галлюциногенных грибов, не иначе. Шелудивый пес решил изнасиловать и убить её? В самом деле?

Вирна попыталась встать, но тело не слушалось. Дорого ей обошлось бегство от чудовища. Нагаха, как называли его гноллы, сейчас переваривает всех, кто мог помочь седьмой дочери третьего дома избежать позорной смерти.

Взывать молитвой к милости Ллос не слишком умно. Своенравная богиня едва ли стерпит жалобу своей жрицы на двух рабов. Вирне оставалось только уповать на свою Силу, которая совсем недавно почти её подвела.

Оба гнолла не спеша, как будто у себя в племени на празднике плодородия, отошли от самки, чтобы воткнуть горящие факелы в каменистую землю.

Вирна поднялась на ноги, ощущая невероятную боль в каждой мышце изможденного тела. Голова у дроу закружилась и гнольи спины слились перед глазами в одно серое-бурое пятно. Никогда еще седьмой дочери третьего дома не было так тяжело сконцентрироваться.

Самоуверенные песьеголовцы никуда не спешили. Слабая и безоружная дроу разве что закричать сможет.

Вирна смогла зачерпнуть Силы и преобразовать её в сгусток негативной энергии, который полетел прямо в гениталии не в меру похотливого гнолла.

Раб по-волчьи взвыл, схватившись руками за травмированное естество, но на ногах удержался. Второй не стал тратить время на долгое выговаривание слов на чужом языке и кинулся на проклятую черную ведьму, вцепившись когтистыми лапами в её запястья. Разницы в росте, весе и физической силы с лихвой хватило на то, чтобы уронить дроу на каменистый берег озера Нахт-Тоттер. Первый еще скулил и что-то рычал на своем языке, когда второй уже раздвигал мощными мохнатыми ногами слабые колени девушки. От смрада из пасти гнолла Вирну тянуло блевать, а прикосновения засаленной немытой шкуры к её коже было неприятно буквально физически. В нежное аристократическое лоно упирался мгновенно отвердевший половой орган презренного раба. Одно единственное движение и её драгоценное, холеное, обожаемое тело будет осквернено.

Вирна до скрежета стиснула зубы, чтобы не закричать. Она жрица Ллос — сильная, свирепая, бесстрашная.

Дроу, еще до этого яростно вырывающаяся, вдруг замерла под гноллом, смотря перед собой остекленевшим взглядом. Песьеголовец решил, что Самка сдалась. Плюнул на лапу и смазал слюной член. Когда Самка не слышит зова плоти внутри сухо и туго. Затем бережно, почти с благодарностью, вошел в неё.

Я плыву в черной воде озера. Вокруг меня только вода и камень. И тишина. Бесконечная, умиротворяющая тишина. Хочу быть шорохом крыльев летучей мыши, мелодией падающих капель, песчинкой на ладони. Я плыву в потоке силы. Я пью дар моей Богини. Я женщина и я прекрасна. Мое имя Вирна. Нет. Зирит Д’араунд. Всплеск Силы. Игра света и тени на черной коже.

Гнолл дорвался до вожделенной плоти, утолял многолетний голод, может быть в последний раз в своей жизни пытаясь оставить своё семя, дать жизнь, продолжить род. И звериное в нем взяло верх над разумным. Он ритмично двигался, тихо урча от удовольствия. Когда так долго ждешь, то многого не надо. Самка что-то бормотала, все громче и громче. Лучше бы просто рычала. Свет от факела рисует тени на лице дроу. Блики собираются на лбу в причудливую вязь, вспыхивая глифом Дома Д’араунд.

Гнолл замер, вынув покрытый смазкой орган из лона юной Кеил-Ра. На песьей морде отразился первобытный ужас.

— Хозяйка?

— Лапы прочь, вонючий раб! — истерично взвизгнула Вирна, давно плетей не получал?

Песьеголовец в ужасе отпрянул назад и тут же заскулил, хватаясь лапами за хлыст, обвивший горло. Удар по ногам заставил раба рухнуть на колени, и Вирна увидела нападавшего.

— Что-то я не припомню таких «хозяек» в четвертом доме, — звонко рассмеялся мужчина-дроу в походном костюме воина. Второй гнолл валялся неподалеку, опутанный ловчей сетью. Мучителя Вирны воин одной рукой держал на поводке, а второй рукой держал седьмую дочь третьего дома на прицеле арбалета.

Вирна села, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. Иллюзия глифа Д’араунд на её лбу медленно растаяла.

— Убери оружие. Я Вирна Кеил-Ра.

— Ларраэн Д’араунд. Второй сын того самого дома, чьим глифом ты пугала раба, — представился воин, но арбалет не убрал, — Я, конечно, много чего слышал о жрицах Ллос, но раб-гнолл… Заранее прошу извинить мою бестактность, но позволь спросить. Неужели настолько скучно?

Вирна обожгла взглядом дерзкого Д’араунда. Прежде им не доводилось встречаться, и теперь одной Ллос ведомо, что от него можно ждать. Слишком уж вовремя он появился. Настолько вовремя, что возникают справедливые подозрения — а не Ларраэн ли организатор позорного эпизода с двумя гноллами?

— Язви больше. Скоро без языка останешься, — прошипела в ответ Вирна.

— Знаменитая благодарность жриц Ллос, — сказал Д’араунд и тяжко вздохнул, — Вот и спасай их после этого. Может, прикажешь мне убраться вон и оставить тебя с твоим любовником?

Ларраэн отпустил хлыст и хрипящий гнолл повалился на землю. В желтых глазах песьеголовца надолго поселился смертельный ужас.

— Откуда ты здесь взялся? — с вызовом спросила Вирна, снова пытаясь подняться на ноги. Сил за это время больше не стало.

— Рабы слышали крики со стороны озера, — Ларраэн убрал арбалет и протянул руку обессилевшей женщине, — твердили про какого-то Нагаху. Я приказал закрыть всех в загонах. Двоих не досчитались. Не переживай, здесь только я и мой ящер вон за тем валуном. Мои воины сейчас обыскивают ферму.

Вирна схватила протянутую руку и с трудом встала. Хорошо, что других свидетелей нет. Убить бы всех троих. Осталось только придумать как.

Жрица молча отвернулась от воина и нетвердой походкой отправилась к озеру. От холодный воды ломота в уставших ногах только усилилась. Прикусив кулак, чтобы не заплакать от бессилия, унижения и обиды, Вирна забралась в воду по пояс. А потом принялась остервенело промывать своё драгоценное лоно и оттирать руки и ноги. Не важно, что за спиной стоит Ларраэн и смотрит. Пока она не смоет с себя вонь от раба на берег не выйдет. Ллос, как же больно!

Воин снял теплый плащ и протянул его Вирне.

— Возьми, лишним не будет.

Жрица вышла на берег и забрала плащ. Пока она совершала омовение, Ларраэн успел связать лапы обоих гноллов цепями, хотя это казалось лишним. Раздавленные предчувствуем расправы гноллы, даже не думали сопротивляться.

— Не убивай их, — сказала юная Кеил-Ра, кивнув на песьеголовцев, — я покупаю обоих.

— Один раб твой. Я уважаю право мести. И, так уж и быть, отдам его бесплатно, — ответил Д’араунд, смотря на то, как жрица кутается в плащ, — а второго, извини, никак не могу.

Вирна мечтательно посмотрела на подарок щедрого Д’араунда. Сколько незабываемых часов ждет этого раба прежде, чем он отправится в Бездну. Затем перевела взгляд на второго гнолла. Д’араунд щедр, но не глуп. Даже второму сыну четвертого дома никто не поверит без доказательств.

— Ларраэн, сколько ты хочешь за молчание? — спросила Вирна. Вот так просто и без лишних намеков и недомолвок.

— Золото меня не интересует, — ответил воин, — в нужный момент ты окажешь мне услугу. Я сообщу, когда момент настанет.

— Хорошо, — кивнула Вирна, — тогда я забираю одного раба. Мне нужно на другой берег озера, там остались верховые ящеры.

— Неужели жрица Ллос обогнула половину озера Нахт-Тоттер пешком, да еще в неглиже? — с изрядной долей сарказма поинтересовался Ларраэн.

Словами не передать, как не хотелось жрице рассказывать подробности происшествия, по сравнению с которым её забавы с гноллом сущий пустяк. Две дочери седьмого дома, командир отряда воинов второго дома, два воина третьего дома, простолюдин с подружкой и восемь рабов. А в живых осталась одна Вирна и половина членов Дома Кеил-Ра в курсе, что поездка на озеро была её затеей. Хитрый Д’араунд понимал насколько Вирна сейчас от него зависит. Но только сейчас. В другой день она прошла бы мимо Ларраэна, не соизволив даже голову повернуть.

— Ты отвезешь меня к моим верховым ящерам, — как можно более жестко и непреклонно сказала жрица.

Ларраэн мало того, что остался на месте, так еще и руки на груди сложил. Вирна стояла и ждала, Д’араунд не шевелился.

Каков наглец! В открытую не подчинился приказу жрицы! Она его убьет, но перед этим так исхлещет змееголовой плеткой, что от мерзавца останется бесформенный кусок мяса.

— Озерное чудовище Нагаха, — недовольно процедила Вирна, — разбило мою лодку. До берега я добралась вплавь. Это всё.

— Делай, что хочешь и будь, что будет, — медленно проговорил Ларраэн, — именно по такому принципу живут все галлюциногенные грибы.

Жрица внимательно следила за малейшими изменениями в мимике воина. Поверил? Счел идиоткой? Что еще могло прийти ему в голову? Но на лице воина как будто на веки застыла маска скучающего недоверия.

— Хорошо, — безразлично пожал плечами Ларраэн, — давай найдем твоих ящеров.

Рабов пришлось взять с собой, поэтому быстрой скачки на ящере не получилось. Оба гнолла, привязанные за лапы цепью к седлу, бежали гуськом вслед за ящером. Ширина седла позволяла хрупкой Вирне сидеть перед Д’араундом и, пользуясь своим положением, жрица бесстыдно к нему липла, стараясь согреть промерзшее тело. Стылый пещерный воздух освежал лицо и мысли. А близость крепкого мужского тела настраивала на дружелюбный лад. Ларраэн правил ящером молча, не спрашивая дороги, и жрица, наконец, позволила себе расслабиться, наслаждаясь тишиной и покоем.

Прежнее желание немедленно убить наглого мерзавца постепенно отошло на дальний план. Второй сын четвертого дома это не так уж и плохо. Оказывать услугу собственному любовнику гораздо безопаснее, чем любому другому представителю конкурирующего дома.

Вирна отодвинулась назад, вжимаясь бедрами в Лаарраэна, ожидая почувствовать его естественную реакцию на это. Мужская сущность Д’араунда не подвела. Жрица еще немного покрутила бедрами, с наслаждением ощущая поднимающийся жар. Воин взял поводья в одну руку, чтобы другой обнять Вирну за талию и прижать к себе еще крепче.

— О ненасытности жриц Ллос впору слагать легенды, — шепнул воин в острое черное ушко своей спутницы, — но сейчас рядом слишком много свидетелей. Предлагаю продолжить знакомство позже, в более приятной обстановке.

Вирна обернулась на Ларраэна, как бы случайно задев губами его подбородок.

— Через два дня будет праздник в честь моего окончания Эльгхал-Орб. Там и встретимся.

— Хорошо, — ответил Ларраэн, мимолетным поцелуем коснувшись губ Вирны.

На темном берегу озера Нахт-Тоттер постепенно стали проявляться теплые силуэты ездовых ящеров. Их фигурки светились ровным бардовым оттенком. Оставшись без хозяев животные просто легли спать.

— Действительно ящеры, — весело проговорил воин, — целых восемь штук для тебя единственной. Не знал, что Дом Кеил-Ра живет в такой роскоши.

Вирна молча соскочила с седла и отправилась наощупь искать своего ящера. Где-то там в седельной сумке была запасная мантия, фляга с вином и бхут — вяленное мясо рофа. За её спиной вдруг ярко вспыхнул свет. Любопытный Д’араунд зажег один из факелов, позаимствованных у гноллов.

— Не будешь же ты рыться в моих вещах в моем присутствии? — жрица бросилась к воину, пытаясь отобрать и потушить факел. Была бы не так измождена, сделала бы это при помощи магии.

— Прошу прощения, — Ларраэн ловко перебросил факел в другую руку и поднял высоко над своей головой, — я всего лишь хочу помочь. Вирна даже подпрыгнула на месте, но до факела все равно не дотянулась.

— Благодарю, но дальше я справлюсь сама, — взвизгнула жрица, начиная раздражаться с прежней силой.

Ларраэн факел потушил, но перед этим успел заметить глиф дома Тахтамыш на загривке одного из ящеров.

— Хорошо-хорошо, я только оставлю свой подарок и сейчас же исчезну.

Тепловой спектр не передавал мимику, но Вирна была уверена, что наглый Д‘араунд ухмыляется.

Раба-насильника второй сын четвертого дома привязал к крайнему ящеру, взобрался на своего скакуна и, наддав пятками ему в бока, отправился в обратный путь, увозя с собой второго гнолла.

А Вирна добралась до расстеленной возле потухшего костра лежанки. Все поиски, сборы и новое путешествие чуть позже, сейчас у неё не хватит сил даже на то, чтобы залезть в седло самостоятельно.