Глава 6

— Для меня вы своих фанфар не приготовили, — мрачно вздохнула девушка. Как она могла не понять, что задумал директор? Сделать из всего этого показуху, чтобы потешить своё самолюбие.

«Как мелко», — мысленно покачала головой она.

С другой стороны, отказаться было бы ещё глупее. Дворяне и без того давно и поголовно были уверены, что являются центром вселенной и победа или поражение одной заведомо бесталанной девушки не играл особой роли. Ну, докажут им то, что им уже тысячу раз вдалбливали в головы с рождения, а если не докажут, что мало вероятно, то это замнут и представят какой-нибудь ошибкой, а отказ, после всего произошедшего, всё равно раздуют, как трусость недостойных.

В общем, в этом безбрежном море традиционной лжи у Юлии были свои интересы, а значит и цель, а значит и направление, куда идти и что делать, поэтому она не стала больше метаться. Добившись чего и хотела, она просто взошла на центр платформы и сказала лишь одно слово:

— Начинайте! — будто это она устраивала собственный экзамен, позвав на него ещё и зрителей, да и директора, чтоб скучно не было.

Директор нахмурился, но всё же повторил своё недавнее действие с круговой молнией. Его тут же поддержали его помощники — старшие учителя.

В тот же миг сверху затянул хор.

— Да заткнитесь вы уже. — раздражённо бросил им директор. Музыка тут же стихла. Кто-то из музыкантов даже от страха уронил барабан, отчего по всему притихшему залу разнёсся гулкий грохот, а директор поморщился, будто съел и прожевал цельный лимон.

— Бардак! Форменный бардак! — мысленно бушевал он. — Надо будет навести порядок в этом приюте безумных, да правила академии надо переписать. Прошлый директор был слишком мягок, а я не стал ничего менять, но теперь то уж я за них всех возьмусь! Особенно за эту особу! Она у меня лично будет фундамент чинить в грязи, вместо тех двух недотёп или я её завтра же вышвырну! И надо, наконец, ввести правило, чтобы не дворяне не могли проходить экзамен. Мы всё хотели выглядеть благородными, гуманными, но раньше все всё понимали, знали свои места, однако, видимо без идиотов никогда не обходится. Такова жизнь.

Пока он об этом размышлял, Юлия уже перестала вращаться. Правда кто-то из оркестра додумался таки в самый последний момент ударить в треугольник. Тонкий переливистый звук одиноко тренькнул одновременно с остановкой центральной мини платформы. Точь в точь.

— Готово, — невольно подумал директор, после чего насмешливо направился к центру, на ходу изображая в своей руке монокль, словно его глаза были заведомо не в силах узреть настолько сверхмалых значений.

Его уверенность была абсолютно железной. Год назад на своём первом экзамене Юлия мастерски показала практически нулевой результат. Тогда, ещё до его начала, он отнёсся к её инициативе довольно сдержанно. В конце концов умелые слуги лучше, чем бесполезные неучи, однако своими глазами узрев Юлину магическую силу, он навсегда похоронил её в своём сердце, как личность.

Кто-то, вроде неё, не имеющий ни таланта, ни роду, ни племени не смел находится рядом и дышать с ним одним воздухом. Правда позже, выяснив в какой дыре и за какие деньги работала Юлия, он просто выкинул её из головы, глубоко уверенный, что низшая форма жизни усвоила урок, а заодно преподала его и другим таким же. Он даже преисполнился некоего собственного благородства за то, что всё-таки дал ей подобный невероятный шанс. Хотя по правде сказать его заслуги тут вовсе не было, но директор, как истинный маг и дворянин, этого конечно же великодушно не заметил. Всё-таки верящий в себя и в собственном бездействии всегда найдёт великую цель.

— Так-с, так-с! Посмотрим! — довольно мурлыкая, директор, уже предвкушая потеху, как вдруг у него мгновенно перехватило дыхание. Не веря своим глазам, он поднёс к ним ладони и недоверчиво потёр их. Потом ещё раз посмотрел на синюю резьбу, медленно начинающую сиять под Юлиными ногами.

— Нет! Я не верю! Я точно ничего не пил сегодня? Судьба каждого решена ещё с рождения. Магический талант неизменен, но почему такая разница? — мозг директора лихорадочно соображал, пытаясь осмыслить увиденное.

В прошлый раз он вообще едва уловил, хоть какое-то свечение. Это был ноль. Абсолютный, очевидный, беспросветный. Такой человек мог заниматься хоть вечность, но не вызвать даже слабейшего из заклинаний.

Нынешний же виденный им талант набрал целую единицу и уверенно приближался к двум битам, что было весьма солидным показателем, особенно для какого-нибудь сельского знахаря. Во всяком случае такой человек уже совсем не был безнадёжен и мог уверенно практиковать магию. Правда, для поступления в академию требовался талант минимум в три бита…

— Да о чём это я? — мысленно ужаснулся директор, ошалело наблюдая, как сияние пересекает отметку в два бита и пусть и с трудом, но направляется к третьей. — Чертова магия света, порой её бывает трудно распознать. Что-то послужило катализатором и теперь… — он быстро осёкся вспомнив весь тот пафос, который нагнал на это противостояние. Краем глаза он заметил, как округлились глаза двух других старших преподавателей. С низу тем временем начали сыпаться выкрики.

— Господин директор, ну так что там? Мы её размазали?

— Эта девка не знает с кем связалась! Пришла в такое место и думает, что может быть не хуже нас? Смешно!

Услышав это у директора по спине прокатился холодный пот, особенно когда он с ужасом осознал, что пик магии света всё-таки сумел чуть-чуть переползти третье деление. Теперь, если об этом узнает вся эта толпа внизу, как он сможет всё это объяснить?

В этот момент Юлия, наконец, решилась оглянуться и заметила длинный световой пик прямо у неё за спиной. В этот момент её саму словно громом поразило. Её глаза сперва удивлённо расширились, такого она никак не ожидала, а потом радостно блеснули. На мгновение ей стало трудно дышать. К горлу подступил ком, казалось из глаз вот-вот хлынут слёзы. Годы лишений, поисков и кропотливых трудов и наконец она ещё на шаг ближе к своей цели.

Внезапно Юлия вспомнила почему так хотела стать магом. В тот день, находясь в приюте для брошенных детей, она впервые осознала где она на самом деле находится и почему. В тот день, будучи ещё лишь крохой, она спросила у пожилой женщины, работавшей там одним из воспитателей, как она сюда попала и видел ли кто-нибудь её родителей. Та, конечно же была не в курсе, но ради маленькой девочки соврала, что её отцом был великий волшебник, который принёс её сюда, чтобы спасти от почти такого же великого зла. Эта история впервые заставила Юлию улыбаться.

Лишь позже она поняла, что женщина, судя по всему, обманула её из жалости. Отсутствие таланта к магии лишь подтвердило её догадки, однако к тому времени эта история стала стержнем, на котором держалась вся её жажда жить и действовать, и она не могла от неё отказаться. Даже если её отец никто — это неважно. Для неё легче было жить и верить, что она была рождена для великой цели. Наверно, с тех пор минуло столько времени, что её детские желания стали неотъемлемой частью её самой. От них не сбежать. А надо ли?

Однако в этот момент директор и остальные два мага как-то странно переглянулись. Едва Юлия захотела обернуться полностью, чтобы громогласно засвидетельствовать свою победу, между их руками снова ударила молния. При этом она странно изогнулась и быстро окутала всё тело девушки. С уверенностью можно было сказать, что для такого контроля молнии требовалось запредельное умение, однако у этих троих оно было.

Внезапно Юлия почувствовала, как мана, которую она было уже ощутила в своём теле, перестаёт циркулировать и застывает словно желе, формируя сгустки и забиваясь в её чакрах. Секунда, и совсем ещё недавно бурлящая в ней магия остановилась, а рисунок на платформе под её ногами начал быстро пропадать, пока совсем не исчез, как будто его никогда и не было. Это вызвало в ней глубокое чувство гнева.

— Ах вы га…! — Юлия не успела договорить. В неё ударила одна из молний, попав в уже раненное недавно плечо. Всё её тело мгновенно скрутило болью и парализовало. Она хотела ещё что-то крикнуть, но из её горла вырвался лишь сдавленный хрип.

— О нет! Какой ужасный несчастный случай! — директор мгновенно оказался рядом с ней и картинно вскинул руки. — Охрана отнесите девушку в изолятор: ей срочно нужна помощь! — затем он наклонился и незаметно для окружающих опутал Юлию ещё одной сетью молний. — Ну всё. Хватит уже играть в мага. — злобно прошипел он. — Запечатаем это недоразумение, пока никто не заметил.

С ужасом Юлия почувствовала, как остатки её маны свернулись и закупорили абсолютно все чакры. Теперь она никогда не сможет перемещать ману, а значит и создавать магическую тягу, но на этом директор не остановился и добавил ещё какое-то заклинание сверху. Если раньше Юлия хотя бы чувствовала свои чакры, то теперь на них, словно бы надели железные обручи. Это был полный и бесповоротный конец, крушение её только-только обретённой мечты. Если бы только её талант не проявился настолько внезапно и ярко, то ничего бы этого не было. Юлии не повезло, потому-что ей слишком уж повезло.

От боль и ярости девушка сумела ненадолго превозмочь скрутивший её паралич и тут же яростно вцепилась зубами в ладонь ненавистного экзаменатора. Не ожидавший подобного и поэтому не готовый к этому директор мгновенно скривился и заверещал, как дикая обезьяна. Он был настолько шокирован, поскольку совсем не ожидал, что настолько сильный паралич вообще можно преодолеть и в смятении даже не подумал воспользоваться хоть каким-нибудь заклинанием. Кроме-того он всё ещё не хотел портить вступительный экзамен элиты дворян публичной казнью. Вероятно в этот краткий миг судьба девушки-библиотекаря висела на тоненьком волоске.

Однако в следующее мгновенье подбежала охрана. Объединив усилия, они смогли таки освободить истошно воющую жертву, в лице директора, и оттащить от него разъярённую абитуриентку, судя по всему, провалившую таки экзамен, после чего, не сходя со сцены, хорошенько её отделали споро и понесли прочь: всё так же над головой и ногами вперёд.

Всё время, пока её несли, директор отчаянно выплясывал на платформе какие-то дикарские па, отчаянно гримасничая и сжимая свою пульсирующую и сильно кровоточащую ладонь. Двое других магов обеспокоенно кружили вокруг него, безуспешно пытаясь хоть чем-то помочь. Сверху зачем-то посыпалось конфетти, а следом кто-то злорадно ударил в барабан, выдав заковыристую бочку. В зале стоял невообразимый гам и столпотворение. Это был второй и судя по всему последний академический экзамен Юлии Алисиной. Что же ей теперь делать?

Далее, учитывая невероятный накал драмы, автор решил не доводить своих и без того немногочисленных читателей до инфаркта. В общем прошло пару дней. Всё как-то поулеглось. Директора забинтовали, экзамен провели, Юлию не убили. Её просто заперли в Комнате размышлений и позора.

Это была маленькая камера одиночного заключения, имеющая одну решётчатую стену, смежную с основным коридором, поэтому всякий каждый обитатель академии мог насладится видом запертого в клетке провинившегося человека.

Разумеется, в камере наличествовала вполне себе приватная уборная, но если ты ценишь уединение, значит не щадишь собственное обоняние и наоборот. Томящиеся в этом импровизированном зоопарке вынуждены были вроде как раскаиваться на глазах у всех остальных. По мнению администрации такие методы имели глубокий педагогический эффект и способствовали комплексному повышению дисциплины.

Хотя, изначально никто бы и не подумал применять что-то подобное по отношению к члену внутреннего персонала, но Юлия была совершенно особым случаем. В некотором смысле она открыла новые, неведомые доселе горизонты.

Запертая здесь на всё время проведения экзаменов, пока у старших преподавателей, представляющих пострадавшую администрацию, не найдётся времени, чтобы решить, что же с ней делать, она подвергалась постоянным нападкам и насмешкам со стороны толпы.

Всё было по высшему разряду: прыщавые девушки, противно хихикающие и показывающие на неё пальцем, мрачные толстяки с коровьими глазами, с чавканьем поглощающие здоровенные пирожные, улыбающиеся и одобрительно кивающие каким-то только им понятным мыслям, а потом метающие в Юлию смятые жирные салфетки, надменные хлыщи, натужно исторгающие из себя свои типичные фальшиво-картинные смешки и сыплющие несмешными остротами. Среди всех этих злобных экземпляров попадались ещё и отдельные — особо мерзкие и надменные существа, которые были вообще вне конкуренции.

Одно из них по имени Гена, как успела уловить Юлия из мимолётных разговоров, представляло из себя гибрид коровьего толстяка и надменного хлыща. Жуя какой-то здоровенный пирожок и одновременно смеясь, отчего крошки так и летели во все стороны, этот Гена подошел к самому ограждению перед клеткой. Произошло это во время седьмичника. Если кто-то вообще запомнил, то по извращённой терминологии автора так называлось воскресенье.