Глава 17

— Все пустые пергаменты, ждущие, когда в них что-нибудь напишут.

Мрачноглаз лежал на спине в своей клетке и теперь хорошо понимал Занозу, которая лежала недалеко. Лучше не делать ничего, может он сможет раствориться в мире, как будто его никогда и не было. Его глаз вытек на лицо, немного попало на одежду. Сильная боль пульсировала в глазнице вместе с ударами сердца. Справа начала сгущаться тьма. Небольшая, но вечная.

Он лежал, не замечая, как течёт время, пока Заноза не нарушила своё многодневное молчание:

— Я ведь родилась в подобной земляной норе. Телом я смогла освободиться, но вот душа моя осталась там. И теперь она притянула моё тело обратно. В клетку, в тюрьму, во тьму...

^^^

Юную Бойрианн ввели в её дом — ячейку в земле, где можно было только лежать. Даже ей было тесно, не говоря уже о родителях. Потолок в ячейке был настолько низким, потому что над ними находилась ещё одна такая же ячейка с другой семьёй, а над ней — ещё одна и ещё.

Папа уже лежал, уткнувшись в стену, а мама лежала на спине. Бойрианн бросила к ней в объятия и зарыдала.

— Ну что ты, Анн, как будто тролля увидела, — пошутила мама, гладя своё дитя по голове.

— Они вас так сильно мучают! — взвыла сквозь рыдания девочка.

— Они хотят сделать тебя волшебницей, а магия — это эмоции, — мягко объяснила мама.

— Не хочу быть волшебницей! Я хочу, чтобы вам не причиняли боли!

— Поверь, милая, мне тоже этого не хочется. И у твоего папы нет такого желания, хоть он и любил проигрывать в карты. Но наш мир сломан. Только магия может починить его обратно.

Бойрианн немного успокоилась, больше от усталости, чем пересмотрев свои взгляды на ситуацию. Она достала из-под одежды ключ.

— Что это такое, Анн? — испугалась её мама.

— Ключ был на столе, где вас мучают. Никто не видел, как я его взяла. Может, мы сможем убежать… — предложила девочка.

— Ох, Анн. Никому не говори об этом, — мать схватила ключ из рук дочери. — Я попытаюсь спасти нас.

На следующий день вместо привычной пыточной Бойрианн отвели к полосатому человеку с закрытыми (тоже полосатой тканью) рогами, которые выглядели как чудная шапка.

— А, вот и сирота, — сказал он, рассматривая девочку.

— Я не сирота, — поправила его Бойрианн.

— У тебя же родители умерли, Гнев-14. Только что. Это делает тебя сиротой, — поправил уже её полосатый человек.

— Нет, вы врёте! — закричала девочка.

— Отрицание? Очень хорошо. Ну, раз мы не можем пытать твоих родителей, за неимением оных, придётся перевести тебя на другой эксперимент.

Следующее время Бойрианн жила на платформе, которая не могла полностью вместить её. Платформа была на вершине огромного столба. Он был таким длинным, что если бы девочка упала, то ей пришлось бы лететь до земли десятки секунд. Внизу расстилалась пустыня, а вдалеке виднелись какие-то сооружения. Но лучше было не смотреть вниз, иначе начинала кружиться голова и казалось, что следующий порыв ветра сдует её вниз.

Каждый день столб опускался, и ей давали еду, а также проводили над ней измерения. Затем столб снова поднимали в небеса.

Но однажды столб, на котором жила Бойрианн, опустился и больше не поднялся с ней. Она была в полубессознательном состоянии, когда её снова привели к полосатому человеку:

— Мы нашли тебе новых родителей, Страх-54. И ты снова становишься Гневом-14. О, вы поладите, вы ведь все так любите кричать.

Когда Бойрианн вернули домой, там уже были взрослые. Женщина и мужчина плакали, обнявшись. Женщина подняла на девочку глаза и спросила охрипшим голосом:

— Кто ты?

— Меня зовут Бойрианн. Я тут жила с родителями.

— Можно называть тебя просто Бой? — спросил мужчина.

Бой кивнула.

Новые родители имели похожую судьбу с семьёй Бойрианн. Только тем, кого мучают, был их ребёнок, а их заставляли смотреть. Теперь же их пытали по очереди: Бойрианн, а их заставляли смотреть, а в другой раз — их, заставляя смотреть девочку. И невозможно было понять, идя в пыточную, кого в этот раз.

Охрипшая Бойрианн вошла к себе домой. Бойрианн рухнула к себе домой без сил. Бойрианн, размазывая кровавые слезы, вошла к себе домой. Бойрианн вкинули в её дом. Бойрианн вошла к себе домой, у неё закончились слезы. Бойрианн болезненно проковыляла к себе домой. Бойрианн заползла к себе домой. Бойрианн вошла к себе домой. Бойрианн вошла к себе домой. Бойрианн вошла к себе домой...

Бойрианн не вошла к себе домой. Её повели по знакомому пути по мрачным коридорам. От страха она не смогла идти, её тащили под локти. Всё, что она чувствовала, это нарастающая паника, тошнота и дрожь тела, такая сильная, что передалась её носильщикам. Бой привели к полосатому человеку.

— Привет, сирота, — сказал он и его лицо треснуло. Девочка узнала бы улыбку, если бы не перестала, в какой-то момент, понимать что это такое.

Бойрианн услышала гул. Это был гул с самых основ мироздания. То, что слышали Первые Боги, создавая Вселенную. Этот первородный гул нарастал, и в него начала вклиниваться более древняя тишина. Это стало похоже на звук барабанов, который приближался, как земля для упавшего с неба человека. Бесконечный гул, сменяемый бесконечной тишиной, начал сокрушать мир. Всё дрожало, пульсировало и начало заволакиваться красным. Дрожали стены, потолок, предметы, внутренности Бойрианн, особенно глаза. Это она встраивается в дрожащий мир или передает пульсацию всему? Судя по распространяющимся трещинам в стенах и тому, как забегали люди, внешний мир чувствовал то же, что и девочка. Наконец-то наступила тьма.

Когда Бойрианн пришла в себя, она увидела два тёмных силуэта на фоне яркой белизны. В одном из силуэтов угадывался полосатый человек.

—… Это определённо демон гнева, но он невероятно силён, явно номерной. Наших сил едва хватило, чтобы подчинить его. Он явно выше уровня Злобы, Ненависти и даже Неистовства.

— Значит, можно придумать название самим. Хм. Как насчёт Сумасшествия? Его точно Гнев — 14 вызвала?

— Она единственная потеряла все эмоции, и, следовательно, возможность применять магию. Либо эта девочка в критический для себя момент создала демона ценой всего: человечности, души, магии и будущего, либо это просто невероятное совпадение и необъяснимое демоническое самозарождение. Чего я, как архимагус, не хотел бы признавать.

— Она может вернуть возможность применять магию?

— Возможно. Если эмоции вернутся. Со временем. Но в наших условиях это невозможно.

— Значит, она бесполезна для нас. Выкинь её.

— Сумасшествие привлечёт много внимания. Вы слышали о разведчиках плакс рядом?

— Это приказ. И сделай это один. Потом зайди ко мне в мой кабинет.

Бойрианн снова погрузилась во тьму.

***

— Сначала я ничего не чувствовала. Но потом Слизверт дал мне цель — уничтожить Двор Безумия. Я думала, что так будет лучше для всего мира. Однако теперь я понимаю, что просто хочу отомстить. Они разрушили меня, и я хочу разрушить их в ответ. Теперь уже моя месть свершится без меня.

Но если судить по тому, как работает мир, ничего не свершится, кроме триумфа Двора Безумия. Они получат безграничную власть, и все мы будем Бойрианнами и Девочками.

Девушка закончила говорить, и наступила тишина. Мрачноглаз продолжал лежать на спине. Нет, ждать растворения в мире — глупо. Надо взять несуществование в свои руки. Просто не дышать не получится, тело глупое, оно будет цепляться за существование. Но если заткнуть горло чем-нибудь...

Мрачник обшарил окружающее пространство в поиске подходящих камней. Как назло, их не было. Тогда он нащупал под одеждой пращу и предмет, который взял с кинжалом. Парень поднёс этот предмет к глазам (теперь это было наполовину бесполезно) и принялся вертеть его в руке, разглядывая. Это была статуэтка Волки, подаренная Первом. Мрачноглаз и забыл о ней. Альма-не-альма, давшая имя его отцу.

Точно, у меня же есть родные. Есть родители, пусть и меньше, чем у Занозы — всего три (хотя я не знаю о личной жизни Валькали (она же с каким-то парнем путешествует)). И у родителей есть друзья — Мамаша с Малышком, Лосиха с Грибницей.

Да и у меня (хоть и давно) были друзья — Мясо, Крушила и Пройдоха, а теперь только Хохотун. У Хохотуна есть отец — Сказитель. О чём он говорил? Чем ниже падёт герой, тем выше он сможет подняться?

А остальные? Первой и Первак, Северянин и Разделитель. Они будут разочарованы, если я не вернусь. Да и весь Мирокрай.

А вне клана разве у меня нет друзей? Дара? Сэйфо и Фатронь? Старики-отшельники? Даже некоторые Траурники помогли в пути — Яр и Альмоловка. Леди Утера? Крыс, владеющий речью первой матери? А Заноза? Ей сейчас нужна помощь, а он тут разлёживается. О чём он только думает?

Мрачник спрятал фигурку, повязал пращу как повязку на вытекший глаз и встал.

— Я понял, как нам выбраться отсюда, — парень подошёл к Занозе. — Мы беспомощны, поэтому нам нужна помощь. Нужно поднять восстание рабов.

Заноза удивленно посмотрела на него, как будто увидела на месте старого знакомого нового человека.

— Не достаточно получил, одноглазый? Только нас не вмешивай в свои глупые игры, — подал голос полубритый раб.

Мрачноглаз оглядел рабов. Придётся несколько месяцев втираться к ним в доверие, медленно вытаскивая из апатии и горя. Или же..?

— Завтра мы дадим бой хозяевам, хотите вы этого или нет, — у Мрачноглаза прорезался командный голос отца. — Я начну, а потом дам им понять, что мы действуем заодно. Все рабовладельцы подозревают своих рабов в подготовке восстаний, они мне поверят. У вас будет выбор — сражаться или умереть. Жалко… жалко, что Девочки больше нет, она бы предупредила другую группу.

Некоторые рабы переглянулись и начали подниматься. Уже что-то!

— Лучше поберегите силы для завтрашнего дня. А если вы встаёте, чтобы драться со мной, то помните, что я полон сил, так как настроен сражаться, а вы — рухляди, потому что сдались и готовитесь к смерти. И сюда сбегутся надсмотрщики, откроют дверь, и я дам им понять, что это начало плана нашего общего побега. Но сейчас у нас нет кирок. Выбирайте.

— Мрачноглаз, ты уверен? — слабо прошептала Заноза.

Он оглянулся на неё и улыбнулся:

— Абсолютно нет. Но завтра в любом случае мы будем свободны от этого рабства.

***

Мрачноглаз ожесточённо бил киркой по камню. Остальные рабы, кроме Занозы, постоянно нервно оглядывались на него и перешёптывались. Это не укрылось от внимания стражей.

А у Мрачника попалась неудачно твёрдая порода, и он постарался выбить камни вокруг неё. К нему подошёл любитель антагонизировать ему, под предлогом, что он хочет унести осколки:

— Когда уже? — шепнул он.

— Теперь ты в нетерпении? — улыбнулся Мрачник.

— Да что случилось, что вы не можете заткнуться? У вас дни как один! — прикрикнул на них надсмотрщик, которого вчера вырубил парень (перед работой он сказал Мрачнику, что больше не будет отводить его в туалет, и теперь всегда сохранял определённое расстояние от парня).

— Да чего мы ждём? Мы только устанем! — сказал один из крепких рабов и вогнал кирку в голову ближайшего надзирателя.

Рабы тут же набросились на своих стражей. Те попытались достать оружие, но все бунтари находились рядом с каждым надзирателем — то ли случайно, то ли намеренно. Только один надсмотрщик успел вынуть меч и ранить раба, прежде чем его закололи толпой.

— Атакуем! — закричал Мрачноглаз. — Все вместе, как договаривались!

— И это был весь твой план? — спросила Заноза.

— Это было легче, чем казалось, — сказал полубритый раб, удивляясь сам себе.

— Всё благодаря вам, судари. Своей долгой покорностью вы усыпили их бдительность. Отличная работа! — похвалил Мрачник. — Теперь предлагаю забрать их оружие и переодеться в их броню.

— Хоть бы это сработало, и ты перестал хотеть переодеваться во врагов, — заявила Заноза.

Они убивали каждого Человеколюбца и Стального Воротника на пути, а сами потеряли только двоих. Влетев в комнаты отдыха, Мрачноглаз ударил верхушкой кирки по лицу работорговца и направился к ящику забрать свои вещи. Он использовал кирку, чтобы хоть раз ударить бывших хозяев орудием, которое они ему дали.

На следующей развилке Мрачник решил идти прямо, а не спускаться вниз. Очень ему хотелось встретиться с Асторо на прощание. Тот сидел за столом у выхода к горной тропе, а рядом, конечно же, была его ручная орчиха. Увидев агрессивную толпу, мастер встал за спину своей рабыни.

— Догадались навалиться на нас всей кучей? Ожидаемый риск в моём деле, — Асторо указал пальцем на Мрачника. — Убить.

— Нет! Стой! Не атакуй нас! — крикнул Мрачноглаз орчихе, которая уже собиралась атаковать. Она удивилась и остановилась.

— Атакуй! Твой хозяин приказывает! — приказал Асторо.

— Не слушай своего бывшего хозяина! Я победил его, и теперь всё его — моё, разве ты не видишь? Я приказываю не атаковать! — приказал Мрачноглаз.

Рабыня в нерешительности переводила взгляд с Асторо на Мрачника и обратно.

— А ты приносишь мне гораздо больше убытков, чем дохода, — как всегда безэмоционально сказал Человеколюбец. — Зузу, умри.

Из рун на шее Зузу начала течь кровь. Рабыня пошатнулась и опустилась на колени, одной рукой держась за землю, а другой пытаясь остановить кровотечение. Пока всё внимание было приковано к ней, Асторо достал свой стилет и, зачем-то кружась, встал на горную тропу. Тропа была такой узкой, что ему пришлось встать боком.

— Отмени приказ, — Мрачник вступил на тропу, выставив вперёд кирку.

— Как скажешь, мрачный глаз. Зузу, не умри, а сдохни! — Асторо коснулся выставленного оружия Мрачника своим, завертел его и выбил в пропасть. Зузу рухнула на пол.

— Зузу, живи! — крикнул Мрачник, но это не помогло, руны обмануть было сложнее, чем их пленницу.

— Мрачноглаз, лови! — Заноза забрала у ближайшего бывшего раба меч и бросила парню. Тот лишь обернулся и сразу же вернулся взглядом к противнику. Вовремя, так как Асторо нанёс колющий удар в лицо, и Мрачник увернулся, отделавшись только раной на щеке. Брошенное оружие упало в пропасть вслед за киркой.

— Я всё равно не умею пользоваться мечом, — парень увернулся от ещё одной атаки.

— Тогда вернись, мы закидаем его оружием, — предложила Заноза.

— Дайте мне нормально отомстить! Мы будем сражаться один на один! — Мрачноглаз звучал раздражённо от постоянных отвлечений от смертельной опасности. Он увернулся от трёх быстрых уколов, только последний всё же проскользнул по его плечу.

— Ты собрался играть в благородство? Помни, чему я тебя учила, когда сидела на тебе! — Заноза проигнорировала удивлённые взгляды, устремившиеся на неё.

— А ты забыла, что я ответил? Меня не надо учить, я сын бандита, — Мрачник выдернул свой пояс и взял его в обе руки. Штаны, конечно, упали. Из толпы, наблюдавшей за поединком, послышались звуки удивления и неверия.

— Остановите его! Не видите, он сошёл с ума! — кликнул один из бывших рабов.

К нему обернулась Заноза:

— Мрачноглаз из всех нас самый разумный, — гордо заступилась она за друга.

— Хороший пояс, но не помню, чтобы он был в комплекте с моей одеждой, которую ты украл, — Асторо нанёс ещё пару ударов, от которых Мрачник увернулся.

— Подарок владыки демонов Регента, — объяснил Мрачноглаз и поймал в петлю ремня стилет врага.

— Как… — начал Асторо, но тут Мрачник сделал шаг к нему и чмокнул воздух. Лицо мастера Человеколюбцев выразило удивление, и он упал от подножки своего противника.

Мрачноглаз тут же перехватил его горло подарком Регента. Ноги Асторо сорвались с тропы, но Мрачник удержал его за ремень. Стилет же улетел в пропасть, потому что одной рукой мастер рабов попытался ослабить свой новый ошейник, а второй нащупать точку опоры. Мрачноглаз поудобнее ухватился за ремень и приподнял врага, чтобы он не нащупал никаких точек опор.

С каждой секундой лицо Асторо становилось всё менее красивым: оно толстело, наливалось красным, а глаза решили стать наружными органами. Когда бывший мастер перестал биться, Мрачноглаз отпустил его в бездну.

— Вот и особенный, — устало произнёс новый убийца. Толпа, которая до этого момента затаила дыхание, взорвалась одобрительными возгласами. Руки и ноги парня дрожали от напряжения, но он всё же доковылял до умирающей Зузу. Её верхняя часть тела с горла была полностью залита кровью, которая уже создала лужу под ней (кровь красная, такая же как у людей).

— Я была хорошей девочкой? — слабо спросила орчиха.

— Ты была самой лучшей девочкой. Лучшей в мире, — ответил Мрачник, гладя её по голове. Вскоре она умерла.