Глава 10. То, что правит миром

Глава 10.

То, что правит миром

Удар о землю был не то, чтобы очень сильный, а просто вышибающий душу вон! Сознание при этом тоже вылетело, а когда оно вернулось, то первым делом Анджелика почуяла противный, тяжёлый запах чего-то раскалённого. Это было неприятно, но вскоре это гадкое ощущение было разбавлено каплями воды, падающими на воспалённое лицо и приносящими утешающую свежесть. Девушка с трудом открыла глаза. Сначала перед ними стояло сплошное багровое марево. Потом среди этого марева нарисовались тонкие чёрные руки держащие знакомую тыквенную флягу с водой, которую недавно притащил откуда-то Драся. Эти руки, принадлежащие неведомо кому брызгали водой ей в лицо. Ещё немного и девушка различила неподвижную тушу дракона, пропахавшего глубокую борозду на склоне незнакомой горы. Она обернулась в другую сторону и увидела страшную картину — весь горизонт скал перед ней бы оплавлен и дымился. Между раскалёнными, но остывающими уже скалами виднелись неровные кучки пепла, но определить чем они были недавно, пучками травы или ведьмами, было уже невозможно. Но было ещё кое-что. Прямо перед ней стояла на своих прутьях, как на ногах метла с флягой в руках, (откуда руки?), и счастливо улыбалась! Анджелика не могла понять, чем улыбалась метла, у которой не было лица, но это её сейчас ничуть не занимало! Секунду спустя она уже бежала к поверженному дракону, а через две секунды голова этого дракона лежала у неё на коленях и огромные горючие слёзы падали на закрытые веки чудовища! Но вот эти веки дрогнули и глаза приоткрылись! Огромный рот, усеянный множеством зубов способных перекусить пополам нильского крокодила, растянулся в счастливой улыбке и сильно ушибленный, но совершенно живой Драся промолвил, не поднимая впрочем, головы:

— А всё-таки ты сильнее меня!

— Да! Да! — Заорал кто-то над самым ухом Анджелики и при звуке этих слов, дракон вновь закатил глаза, и его улыбка превратилась в гримасу страдания.

— Любовь сильнее смерти! — Заявил голос, который принадлежал метле неслышно приковылявшей на своих прутьях. — Любовь всегда побеждает! Любовь есть единственный смысл и источник жизни! И я это всегда утверждал! Лю...

Лопатообразная кисть хвоста с силой опустилась на метлу и высокопарная тирада, посвящённая Любви завершилась деревянным стуком падающей на камни палки.

— И всё-таки я его, когда-нибудь спалю! — Хрипло проговорил дракон, роняя голову на колени Анджелики.

Девушка не соглашалась, но и не возражала. Она лишь покрепче стиснула руками голову монстра и разрыдалась от всей своей чистой и любящей души.

Прошло часа два или около того. Прозрачное небо потемнело и расцвело звёздами. У подножия гранитной скалы, похожей на гигантский зуб, пылал маленький костёр. Возле костра сидела, обхватив руками, колени Анджелика и вела беседу с метлой вертикально прислонённой к скале. Чуть поодаль виднелась огромная фигура дракона, уже оправившегося от жёсткого приземления и сейчас занявшего сторожевой пост. Объяснил он своё поведение так:

— Ведьмы они, как тараканы — уничтожишь сотню, уничтожишь тысячу и кажется, что уже больше нет ни одной, и тут вдруг являются ещё десять тысяч! А если затронуто их самолюбие, (а мы сегодня им здорово утёрли нос), то они уже не отстанут. Поэтому расслабляться не будем, а последим, посмотрим вокруг, да послушаем!

Именно это он и делал сейчас, а заодно прикрывал массой своего могучего тела девушку, которая пыталась разогреть на крошечном костерке, какую-то снедь, завалявшуюся на дне сумки.

— Оказывается, вы необыкновенно могучи, дон Клеофас! — Сказала Анджелика, обращаясь к метле.

— Что вы! Что вы! — Был ответ. — Причём тут я? Если вы имеете в виду поражение нанесённое ведьмам сегодня, то это всё ваша заслуга, принцесса Анджелика! Я лишь орудие в руках того кто мною пользуется, а сила, которая проходит через меня и наносит удар, принадлежит руке, которая меня направляет!

— Так вы хотите сказать, что сила, испепелившая нападающих ведьм и оплавившая скалы, это моя сила?

— Вот именно! Исключительно ваша! Хотите сказать, что не знали, какая сила таится в вашем теле и разуме? Ничего удивительного! Людям это свойственно, они, как правило, ничего не знают о себе, пока какой-нибудь случай не откроет им глаза на их истинные возможности. И что бы вы думали? Большинство даже после этого не верит тому, что с ними случается и отказывается принять свою собственную силу!

— Но почему же никто из ведьм не сделал того же, что сделала я? Они, что непременно хотели захватить нас живьём?

— Нет, дело совершенно не в этом. Просто ни одна из ведьм не обладает такой мощью, какой обладает ведьма-принцесса!

— Что?!

— Эй, там, полегче! — Раздался из темноты голос дракона.

— Я не то хотел сказать, извините! — Поспешила оправдаться метла. — Конечно, какая же из вас ведьма! У вас нет ни тайных знаний, ни наклонностей, ни каких-либо других признаков ведьмы. Но вы обладаете иными свойствами и силами!

— Это, какими ещё свойствами и силами я обладаю? — Анджелику разбирало вполне естественное любопытство.

— Сейчас это сила валькирии-девственницы, помноженная на силу Любви! Вы сами видели, на что способна эта сила, приложенная правильно против нападающего врага. Но ведь это ещё не предел! В вас дремлют и стремятся к пробуждению ещё более могучие силы, способные творить чудеса!

— И что это за силы?

— Силы женщины познавшей Любовь, великая тантрическая энергия управляющая миром живых!

Анджелика опустила глаза и наверно покраснела, но в отсветах костра это не было видно. С той стороны, где расположился дракон, послышался приглушённый вздох.

— Но и это ещё не всё! — Продолжала метла, которую на сей раз никто не останавливал.

— Вы меня пугаете, дон Клеофас! — Промолвила девушка таким голосом, как будто у неё внезапно заболело горло.

— Ничего страшного или сверхъестественного! — Воодушевлённо заявила метла. — Я просто имею в виду энергию, которую даёт материнство. Эта энергия прямо проистекает из первых двух, которые я уже успел упомянуть, но является чем-то особым, отдельным и самостоятельным. Короче в мире нет ничего более сильного, чем эта великая сила! И это не простая метафора. Научитесь управлять своими силами, и вы непобедимы в бою и способны на такое, что не снилось всем ведьмам вместе взятым!

Ответом на эту речь было долгое молчание. Потом, наверное, для того, чтобы сменить тему, Анджелика спросила:

— Когда мы с Вами познакомились, дон Клеофас, вы казались беспомощным, а недавно я увидела, что у вас есть руки и что вы можете передвигаться самостоятельно. Как это может быть?

— А, это… — Метла, казалось, не очень хотела обсуждать заданный ей вопрос и отвечала неохотно. — Вообще-то я могу ходить, и в крайнем случае пользоваться руками, которые обычно не видны, но здесь возможности мои таковы, что любой хромоногий калека быстрее меня и любой младенец сильнее. Ведьма, которая заключила меня в это деревянное тело, наложила строгие ограничения на мою свободу, а то бы я сбежал! Поймите, я — вещь! Разумная, обладающая необыкновенными свойствами, но всё же вещь. И мне гораздо приятнее быть в ваших руках, чем ковылять на своих треклятых прутьях!

При последних словах метлы дракон ревниво засипел и в свете костра из темноты недобро и хмуро сверкнул его глаз. Анджелика встала, подошла к приунывшему Драсе и положила руку ему на шею. Дракон ещё раз вздохнул, потом осторожно потёрся об неё щекой и замурлыкал, как громадный домашний кот. Так они стояли некоторое время, пока Драся не принюхался, раздув свои большие ноздри и сказал:

— У тебя там что-то подгорает.

Девушка вернулась к костру и вытащила из огня наполовину обгоревший сморщенный фрукт, нанизанный на палочку. Она с сомнением осмотрела это кушанье, но желудок, почти сутки не принимавший пищи, заявил, что еда вполне удовлетворительна и вскоре фрукт исчез, а опустевшая палочка отправилась в костёр.

— Ну и везёт же нам! — Сказал дракон, просовывая голову в круг света. — Хотели завести знакомство с местными ведьмами, а сами не только поссорились с ними, но и истребили целую кучу. Зато обзавелись говорящей деревяшкой, которая только душу выматывает!

— Не жалейте об этом! — Сказала метла, ничуть не обидевшись. — Изложите мне свою проблему, и может быть, я помогу вам принять правильное решение.

В ответ на это предложение дракон хмыкнул, что-то презрительно-неопределённое, а Анджелика надолго замолчала, крепко задумавшись и с сомнением глядя на метлу. Прошло немало времени, но никто не проронил ни слова. Наконец первым не выдержал Драся. Слегка боднув девушку носом и показывая глазами куда-то в сторону, он сказал ей с заговорщическим видом:

— Пойдем, пройдёмся!

Анджелика не возражала и тут же поднялась на ноги. Они неторопливо пошли по пологому склону, усеянному мелким щебнем и утыканному небольшими скалами, и вскоре свет от костра превратился в крохотную точку едва различимую среди камней. Шли, молча, и хотя оба знали, что разговор состоится прямо сейчас, никто не хотел начинать. Первым заговорил всё тот же Драся.

— Я не хочу, что бы ты была несчастлива! — Заявил он, сопроводив свои слова глубоким тяжким вздохом.

Анджелика не отвечала. Она ждала продолжения, хотя уже знала, что сейчас будет сказано и что она скажет ему в ответ.

— Я не должен был тебе показываться, прости! — Продолжал дракон, и в голосе его послышалось отчаяние. — Мне надо было оставаться невидимым, как тогда в том мире, где круглое озеро...

— Ах, так это всё-таки был ты? — Ответила девушка с лёгкой улыбкой. — Я догадывалась, но всё ждала, когда ты сам об этом расскажешь. Так ты следил за мной?

— Ну, можно и так сказать. А что мне оставалось делать? Появиться перед тобой и заявить: "Девушка, вы мне нравитесь, давайте познакомимся!" Так что ли? И какова была бы твоя реакция?

— Н-да, а где ты был, когда за мной гналась целая куча ловчих на лошадях? — Анджелика казалась раздражённой.

— А ты не заметила, что они были без собак? Совершенно невкусно! — Дракон отвечал с лёгкой обидой в голосе, как будто оправдывался. — Я боялся выступить открыто, чтобы не повредить тебе, но если бы выхода не было, я бы тут же вмешался, будь уверена! К тому же тебе и так помогли.

— Так ты видел Козауру?

— Это была она? Честно говоря, я тогда подумал, что ты знаешься с… ну короче, с нечистой силой.

Анджелика остановилась, взглянула на дракона и вдруг расхохоталась так, что где-то неподалёку послышался стук сорвавшихся со скал мелких камешков. Дракон пару секунд глядел на неё в полном недоумении, а потом и сам засмеялся, и скалы опасно завибрировали кругом.

— Ну, даёт! Ну, насмешил! — Голос Анджелики ещё не совсем выровнялся после безудержного хохота и слова получались какими-то булькающими. — Не знаю, буду я с тобой счастлива или нет, но уж точно никогда не соскучусь!

При этих словах вся их весёлость вдруг куда-то исчезла, и они серьёзно посмотрели друг на друга.

— Но я хочу, чтобы ты была счастлива! — Вздохнул дракон и опустил голову.

— Я счастлива. — Ответила Анджелика. — Здесь и сейчас я с тобой счастлива.

Драся помотал огромной головой и промолвил, глядя в сторону:

— Это невозможно!

— Почему?

— Ты — человек, я — дракон, мы разные!

— Тебе не хорошо со мной?

Дракон резко обернулся и поглядел на неё в упор с таким видом, что казалось — сейчас он набросится на девушку и проглотит её.

— Мне? Не хорошо с тобой? — Глаза дракона недобро вспыхнули. — Да за один миг с тобой я готов отдать тысячелетия самой счастливой драконьей жизни!

Анджелика сама не заметила, как оказалась в его объятьях. Она только поняла, что стоит в знакомой уже позе, крепко прижимаясь к чешуйчатой груди, где уже совсем зажил, но был хорошо виден шрам от рыцарского меча. Она стояла, обхватив своего друга за шею, на которой не сходились её руки, укутанная в плащ из широких кожаных крыльев, а горячий шершавый язык осторожно приглаживал ей волосы и нежно слизывал горючие солёные слезы, катившиеся по щекам. Слова были больше не нужны. Время остановилось. Но вот дракон развёл свои крылья в стороны и тихо заговорил. На этот раз в его голосе слышалось сомнение:

— Я не хочу этого признавать, но деревяшка, (я имею в виду метлу), права. Тебе необходимо познать все твои возможности, овладеть всеми силами, а со мной это невозможно!

Анджелика в ответ ещё крепче прижалась к нему.

— Это невозможно, — продолжал дракон дрожащим голосом, — тебе надо жить среди людей, жить их радостями и заботами, стать женой, матерью… А со мной ведь этого ничего не может быть! Я люблю тебя, но мы такие разные… физически.

При этих словах его язык снова пригладил ей волосы. Анджелика вдруг рванула ворот блузки, схватила этот язык и прижала его к обнажённой груди. Драся заморгал испуганно и удивлённо, но языка не отнял. И тут он понял. Его взгляд из удивлённого сделался восхищённым. Слегка раздвоенный кончик языка осторожно прошёлся по двум нежным полушариям, поиграл набухшими сосками, погулял по плечам, шее, скользнул за спину, потом снова вернулся к груди. Анджелика закрыла глаза, и слегка приоткрыв губы, застонала нежно и жалобно, вся отдавшись нахлынувшему наслаждению. Язык между тем осмелел и уже увереннее пощипывал отвердевшие соски, вызывая у девушки острые приступы блаженства. Но ниже этот язык не пошёл. Вынырнув из расстёгнутого ворота блузки, он гладил горящие пунцовым румянцем щёки и жаркие губы, которые отвечали ему поцелуями. Анджелика уже не стояла, а сидела на голых камнях, обнимая низко склонённую драконью голову. Так встретили они рассвет, окрасивший розовым серые скалы на востоке.

— Я никуда от тебя не уйду! — Заявила девушка хриплым, разбойничьим голосом. — Мне не нужны никакие люди и никакая сила! Мне нужен ты, а как там и что будет дальше, не знаю… посмотрим!

Дракон поднял голову и вдруг весь напрягся, уставившись на что-то в небе. Анджелика посмотрела в ту же сторону и увидела на фоне розовеющего неба знакомые светящиеся точки с тёмными пятнышками позади, почти скрытые солнечными лучами. Но их было всего четыре. Возможно, где-то прятались и другие, но пока обещанных Драсей полчищ ведьм нигде не было видно.

— Похоже, что они не собираются нападать. — Сказал дракон, отворачиваясь от неба. — Но это не значит, что мы можем расслабиться. Пойдём, тебе обязательно надо поспать, а потом расскажем всё нашей деревяшке, может и впрямь посоветует, что-нибудь путное.

При этих словах Драся ещё раз нежно лизнул Анджелику в щеку, и они направились к знакомой скале в виде громадного зуба, где уже погас никем не поддерживаемый костерок, а старая метла смирно стояла прислонённая к камню и не подавала признаков жизни.

* * *