Глава 1. Прекрасное утро

Служанка — улыбчивая лицемерная дрянь с незапоминающимся именем и выдающимся носом — выбелила лицо так, что Грау больше походила на восставший труп, чем на невесту короля. Будущего короля, Ульриха Пятнадцатого, а пока все еще принца, самовлюбленного и так обиженного на нее мальчишки.

— Вы прекрасны, ваше высочество, — служанка низко поклонилась, разумеется, улыбнулась, сладко и гадко, вызывая в душе волну ненависти к этой проклятой, лживой стране и к каждому ее жителю. И тоска по родной Лугарии взметнулась с новой силой, так, что Грау чуть не застонала: она не хотела, совершенно не хотела, быть королевой здесь, в Ротеланде, делать вид, что почитает чужого бога, жить по чуждым ей законам. Ведь, если и сложится все наилучшим образом, их с Хедвином план принесёт свои плоды только через пару лет… а если нет?

Грау не хватало солнца. Бескрайней выжженной степи и танцующего ветра. Старых камней, пропитанных кровью сражений, на мостовых неприступной столицы. Утренних молитв — страстного пения каждого лугарийца, что окутывало город надежным защитным туманом.

Но в последние годы молитвы становились все слабее, гасла вера, и побед в редких стычках с кочевниками мало, чтобы выжить. А настоящая война обернулась унизительным поражением. Оказывается, умелых воинов уже давно недостаточно.

И теперь Грау должна расплачиваться своей свободой — история в духе любовных романов. Ей бы еще быть прекрасной принцессой.

Глядя на себя в зеркало — на тоскливое лицо и длинный шрам на левой щеке, что проглядывал через толстый слой пудры и румян, на нелепо-сложную прическу с кокетливыми розочками, на пышное, неудобное, но красивое платье из белых и красных тканей — Грау вдруг осознала, насколько чувствует себя беспомощной без грима, без ярких безвкусных тряпок, что служили ей маскировкой на прогулках по Нижнему городу. В ее тайной второй жизни, где даже с принцем-женихом можно было иметь дело.

Там Грау, это действительно Грау, таинственная ночная кошка, когда нужно воровка, когда нужна убийца, беспринципная особа с острым языком и большим опытом в драках, а не мямля-принцесса Криселья Лугарская, не достойная имени своего королевства.

Не то чтобы ролью Грау можно было гордится, нет-нет, жрицы-защитницы это не достойно. Но выбора иного не было.

Хедвин предупредил ее сразу, только она ступила за порог дворца: не выделяйся. Будь язычницей, дикаркой из умирающей страны, не сильной и не слабой, просто невзрачной. И тогда есть шанс однажды заполучить власть в свои руки, не стать игрушкой для жрецов. Грау сначала не приняла предупреждение всерьез, насмешливо улыбнулась — что за глупые страхи? — но увидев Арвиса, смеяться перехотела.

Всевечного Арвиса Грау по-настоящему боялась. Она с детства привыкла, что как жрица удивительно сильна, одна из лучших, но было ли дело в жутком боге Арвиса, Хранящем Вечность Господине, или в его собственном даре, кто знает, но перед этим человеком Грау чувствовала себя совершенно беспомощной, обычной слабой девчонкой.

Но этот страх не помешал ей рискнуть.

Воспоминания об удавшейся авантюре приятно грели душу. И пусть она в обеих своих ипостасях потеряла доверие юного Ульриха, дело стоило того.

Ведь ей принадлежит корона Ротеланда.

Грау глубоко вздохнула и улыбнулась. Позабытая служанка вновь рассыпалась в льстивых комплиментах.

И упала замертво, тихо вскрикнув, прямо на ажурный столик перед зеркалом — флаконы с красками со звоном разбились вдребезги, а Грау только и успела пригнуться, зашептать молитву, ограждая себя от возможной опасности.

Следующая стрела попала в зеркало, еще одна пробила мягкую подушку на табурете. Но главное — мимо Грау.

В покоях — ни лучика света, ни дуновения ветра, но крови у служанки достаточно. Грау торопливо, больше наощупь, вытащила арбалетный болт из ее спины, ощутила покалывание, говорящее, что без чар не обошлось — а как иначе? — и измазала руки в красном, облизала окровавленные пальцы, не прекращая взывать к Богу Солнца, Ветра и Войны.

Как раз вовремя.

Убийце надоело промазывать.

Он проскользнул в открытое окно, словно соткался из теней — весь в черном, в маске, худой и изящный. В руке — длинный нож.

— Не стоило мне вечно держать ставни открытыми…— сердце Грау яростно колотилось. Она ухватила осколок покрупней, сжала так, что собственная кровь смешалась с чужой. — Но как можно ожидать гостей на такой-то высоте?

Убийца разговаривать не собирался.

Бросился: быстро, профессионально — клинок промелькнул в дюйме от ее шеи.

Дурацкое платье! В нем совершенно невозможно сражаться.

Грау еле увернулась, ткнула в бок куском стекла — хрупкого, но закаленного благословением.

Убийца зашипел от боли, оттолкнул ее, попятился, роняя нож, в панике сжимая рану. Бесполезно и глупо. Всего пару капель крови, но ядовитый жар растекался по его телу, вызывая безумие. И никакой профессионализм не спасал. Ему теперь плевать на задание — лишь бы избавиться от боли.

Грау стянула маску — невзрачное лицо незнакомца. Молодой.

— Кто прислал тебя?

— Проклятая язычница! — парень плюнул. И умер.

Ну почему это был какой-то фанатик, а не беспристрастный наемник? По крайней мере, не жрец, сейчас бы она с настоящим жрецом Хранящего Вечность Господина не справилась бы.

Грау горько засмеялась, оглянулась вокруг: полный разгром. Ах, ее бедная милая комнатка.

Звать на помощь или бежать?

Если это был человек Арвиса, то определенно второе.

А если нет? Мало ли врагов у невесты короля?

О, боже. Ульрих.

А если и его?..

Ну уж нет. Он нужен Грау — не зря она столько лет тосковала в этих стенах, терпеливо ждала, бесконечно лгала.

Грау заперла дверь изнутри, стянула испорченное платье — лазать по карнизам в нем все равно невозможно. Прихватила из тайника сумку с самым необходимым — держала на всякий случай. И прежде чем выбраться в окно, полюбовалась напоследок на свое отражение в треснувшем зеркале: надо же, она сейчас, с алыми губами и возбужденным румянцем на белоснежном лице, самая настоящая Грау из темных улочек Нижнего города.

Ни следа лугарийской принцессы.

Прекрасное утро дня коронации.

******

Пить перед коронацией было дурной затеей, но как иначе заглушить этот страх?

Легко сказать себе: я что-нибудь придумаю, я всем отомщу, я еще покажу этим лугарийским язычникам, как обманывать будущего короля! И жрецам покажу, и всему народу Ротенлада…

Ха… Я просто пафосно задирал нос, но не мог и на миг выбросить из головы обиду, заперся в своих покоях, и все думал о Криселье и Хедвине, вспоминал первое прибытие дикарки-принцессы и первую встречу с таинственной Грау, детали, на которые не обращал внимания, ее недомолвки и лишние знания. Вот же… проклятая кошка.

В конце концов, я напился, топя презрение к себе — к собственной слепоте и беспомощности — в вине. Чудный финал всех высокомерных помыслов.

Так я твердил, и почти сам поверил, что лишь в этом моя беда. Но забыть о короне, что возложат на голову в полдень, не удалось, и страх — страх потерять себя — душил.

Что можно сделать за день, когда доверять никому нельзя? Когда ничего не знаешь о божественной магии, о том, на что на самом деле способны жрецы. Когда не можешь сбежать — не потому что стыдно признать свою трусость, свой сокрушительный провал в дворцовой игре, а потому что долг — не пустое слово.

О, я знаю, какой мой грех выбрала бы корона! Встречайте, король Ульрих Пятнадцатый, Король-Нытик!

— Мертвые Боги, заберите меня к себе…

Самая ужасная ночь в моей жизни.

Я заснул под утро.

И сон был тревожный и странный. Часы — огромные часы, как те, что на башне Оплота Вечности, ритуальные часы жрецов — треснуты и покрыты изморозью. И это жутко. Здесь, в Ротенланде, где с каждым годом все жарче и жарче, это дико и неправильно — время остановилось, время замерло давным-давно, когда пришел Хранящий Вечность Господин и благословил эти земли, и нет ни начала, ни конца…

Часы рассыпаются снегом — и время идет. И ледяной ветер толкает вниз, — а где я? — в холодные воды, хрустальные воды, острые воды, что кромсают меня на мельчайшие капли. Я падаю с ветром — дальше и дальше, за пределы мира, и вижу солнце, и его огонь ласкает — не таю. Я держу в руках корону изо льда. Я несу ее сквозь бушующий шторм, сквозь болотную топь, сквозь рухнувшие небеса — и рядом, в моем сердце — солнце. И мы — одно. Я вижу часы — рассыпаны пылью — и на челе моем горит ледяная корона.

Просыпаюсь от духоты и поскуливания слуг за дверью.

Коронация!

В комнате уже полутьма — значит, до полудня осталось немного. Точнее не узнать — механические часы на стене всегда символически стоят. Просто божественный образ… Такая бессмыслица, если подумать.

Но этим утром с часами что-то не то. Дрожала стрелка, трепыхалась, как пойманный в силки зверек.

Это знак? Как и сон? Я вслух воззвал к Мертвым Богам и получил ответ? Или я чересчур много о себе возомнил, цепляюсь за мнимую лестницу. Ведь корона из сна выглядела намного привлекательней той, что сегодня станет моей. Она не исказит личность, не вытянет самую темную и мерзкую мою часть…

Ах да, Грау сказала, что подменила корону. И настоящая теперь валяется здесь под кроватью…Только вот у меня не осталось ни малейшей причины доверять Грау — моей лживой невесте.

Не покидая постели, игнорируя угрозы подоспевшего Хедвина приказать выломать дверь, если сейчас же не отрою, я потянулся рукой за короной.

Странно, почему совсем нет похмелья?

Короны тоже.

Меня бросило в холодный пот. Тяжесть в теле, апатия — все исчезло от внезапного страха. Вскочив, я залез под кровать, ощупал каждый угол, но кроме благоухающего ночного горшка и полупустой бутылки — ничего.

Нет-нет-нет.

За дверью наконец-то тишина.

А если корона все-таки была настоящей, но Арвис узнал и…

— Что ты там делаешь?

Я проявил чудеса самообладания и не дернулся от неожиданности, врезаясь головой об каркас. Разве что совсем чуть-чуть. С достоинством поднялся на ноги и посмотрел на Грау, сидевшую, как ни в чем не бывало, на подоконнике.

Жаль, привычка не закрывать окно меня не покинула после вчерашнего.

— А ты что здесь делаешь? Разве леди не нужно готовиться к церемонии?

И все-таки не совсем Грау. Но и не привычная мрачная принцесса Криселья. Светло-рыжие волосы собраны в безумный пучок, пудра не скрывает шрам, и одета блекло. Редкий миг, когда я вижу настоящее лицо этой лицемерки? Наивно было бы так считать, а от наивности я уже отучился.

Грау не ответила, насторожено смотрела на дверь, и в ее зеленых глазах плясали огоньки. Интересно, это какие-то жреческие штуки? У Крисельи глаза были синие…

— Корона, что ты дала мне, настоящая?

— Нет, — Грау ответила быстро, не раздумывая, не сводя взгляда с двери.

— О, Благословенье! — я облегченно выдохнул.

— Так вот что ты искал под кроватью. Не говори, что ее у тебя украли, — Грау соизволила обратить на меня внимание. — Не беспокойся, настоящая в безопасности.

— Прелестно. Сделаю вид, что верю тебе. Теперь расскажи, что ты здесь забыла в таком виде.

— Еще полчаса назад мой вид был более подходящий для сего великого дня, но, увы, меня попытались убить и прическа чуть истрепалась.

Старая добрая ехидная Грау. Врет или нет?

— Надеюсь, ты не думаешь, что это моих рук дело.

— Ни на миг, — Грау спрыгнула с подоконника и незаметно оказалась рядом, привычно мурлыкнула на ухо: — Ведь смерть для меня слишком легкое наказание.

Мерзавка. Только я собирался это сказать.

— Решила проверить, не напали ли на меня? Как видишь — никому будущий король не мешает.

— Но у тебя за дверью мертвецы — я чую кровь.

— Что?

Хедвин.

Я ринулся отпирать засов.

— Постой! Хэ…Ульрих!

Крикнула, но останавливать не бросилась.

У меня за дверью трое мертвецов с перерезанным горлом. И я даже не знал кто это, не мог вспомнить, чьи голоса докучали мне все утро, а по исчерченным морщинами лицам, по неопрятным клокам седых волос, по истершимся от старости одеждам — не понять.

Но Хедвина не было точно. Его работа? Но зачем тогда нападать на собственную племяннику, союзницу?

Боги, о чем это я?! Людей убило проклятье жрецов Хранящего Вечность Господина, несложно догадаться… Значит — Арвис. Но зачем? Если пытался добраться до меня, то почему ограничился слугами?

Грау, прошла мимо, игнорируя тела, побрела по коридору, судорожно сжимая руки в молитве, повернула за угол.

И заплакала. Совершенно по-женски, всхлипывая и подвывая, неразумно громко заплакала, падая на колени — и я кинулся закрывать ей рот, пока никто не услышал.

Хотя хотелось присоединиться.

Понятно, почему меня убийца не потревожил. Хедвин, проклятый Хедвин, всю жизнь поучавший и жестоко лгавший последний год — спас меня, сжег врага, каким-то лугарийским талисманом, должно быть. И тоже умер.

Жуткая картина: труп обгорелый, непонятный, неизвестный, и труп иссушившийся от старости, тронешь — и рассыплется трухой, лишь по медальону с королевской печатью можно узнать первого министра, моего наставника и врага. Или все же союзника. Теперь не спросишь.

И я все еще так зол на него, что не могу печалиться.

Или могу?

Но я взял себя в руки.

— Тихо-тихо, — я тщетно попытался успокоить рыдающую Грау. — Нужно убираться отсюда.

Моя часть дворца всегда безлюдна, я об этом давно позаботился, но на звуки скоро кто-то да заглянет… Вернуться в покои за вещами? Но какими, там нет ничего, что мне дорого, деньги — в тайнике в Нижнем городе, одежда — пойдет и та, что на мне сейчас, не самого королевского вида после ночной попойки.

Я потащил Грау — она, к счастью, не сопротивлялась, послушно шла следом, как кукла — к входу в тайные коридоры. Когда-то Хедвин случайно, якобы случайно, как теперь понимаю, забыл запереть стол с чертежами скрытых туннелей, пронизывающих дворец и всю столицу, и я пользовался ими, чтобы шпионить и сбегать в город.

— Подожди, Хэлл… Ты уверен? — Грау остановилась. Посмотрела мне в глаза. — Ты сегодня должен стать королем.

— Меня пытались убить!

— Точно, — ничего не прочесть на ее почти незнакомом лице. Грау развернулась, сама нажала на нужный кирпичик в стене, и дверь, едва прикрытая гобеленом с пейзажем ротенландского алого луга, бесшумно отворилась.

Я с трудом сдержал горький смешок. Понял вдруг, что вовсе не обязательно пытались убить меня — Грау подталкивала к этой мысли, ведь будущий король ей нужен, и я, как обычно, так глупо, поверил. Если Всевечный Арвис раскусил интриги Хедвина и Крисельи, то ему достаточно убрать лугарийцев — и все станет на круги своя. Но… в этой теории еще столько «но». Почему сейчас, почему так явно, так глупо, да и… кардинально? Лугарийский король явно не обрадуется смерти брата и дочери, вместо крепкого союза со мной. Одни загадки.

И я не собирался оставаться разгадывать их здесь. Кто сказал, что мой долг перед страной — идти на закланье?

Я просто хотел сбежать. И — мне нужно было в это верить — кто-то из Мертвых Богов дал мне свое благословение, знак: ожившие часа и корона изо льда.

Зазвенели колокола. Десять.

За два часа до коронации принц и принцесса — сбежали из дворца.

Какое прекрасное утро.