Глава 2

— Леонтий! — раздалось откуда-то из-за спины. — Леонтий!

Он обернулся, чтобы увидеть, как какой-то мужик в серой рубашке и с серым лицом тянется к нему всеми руками. В испуге отшатнувшись назад, он почувствовал, что толпа, вместо того чтобы расступиться, встала стеной, не давая ступить и шагу назад.

— Леонтий… — раздавался нечеловеческий хрип из уст создания, подбиравшегося все ближе и ближе. — Леонтий… Ты не спишь?

Леонтий рывком сел в кровати, даже не успев удивиться тому, что у создания из сна было три руки. Но зато он понял, что этот аритмичный грохот, раздававшийся время от времени, был вовсе не громом, а стуком в дверь. Причем источником этого стука была вполне конкретная особа. А точнее — Клемент Бродский, его товарищ… И сожитель.

Но не в том смысле, который стал на слуху благодаря любителям восточных забав, а во вполне прозаическом — благодаря судьбе они имели счастье снимать одну комнату на двоих. Ну или, возможно, несчастье — ибо эта комнатушка мало того, что была темна, тесна и грязна до такой степени, что грязь, казалось, въелась в доски до самой сердцевины, так при этом еще и находилась на краю у самого поганого района Брении. Что, в свою очередь, значило, что клопов отсюда невозможно было вывести никакими средствами — на место одного погибшего завтра становился десяток, еще более злей и кусючей.

Тем временем повторный стук в дверь отвлек Леонтия от дум тяжких, и заставил его подняться со старого тюфяка, набитого сеном, и попереться открывать дверь товарищу по несчастью.

При всех его недостатках, перечислять которые сейчас не имеет смысла, у Клемента было и немало удивительных способностей, одна из которых позволяла находить ему дорогу куда угодно, в каком бы состоянии он не пребывал. А судя по тому, что по мере открывания двери он буквально сползал с нее, состояние было далеко не из лучших.

— Я тебе не мать, но поверь моему опыту — постоянные гулянки до добра тебя не доведут… — бурчал Леонтий, таща на себе товарища. Товарищ пьяно хихикал и от кого-то воображаемого отмахивался. Наконец, вывалив ношу в их комнату, Леонтий спросил, незлобливо пиная сожителя в бок:

— Надеюсь, ты помнишь, что завтра надо платить за жилье?

— Леон… — тут левая бровь Клемента приподнялась, и при этом лицо приняло практически трезвое выражение. Его портили только жуткий перегар да охрипший до сипоты голос — Долганешь мне на пару дней четыре гроша?

Леон тяжело вздохнул, глядя на товарища, вырубившегося сразу же после произнесение этой сентенции. А это действительно был приговор — хозяин сей халупы, по недоразумению не доходившей на пару корпусов до черты трущоб, в случае задолженности готов был сожрать постояльцев живьем, в этом сомневаться не приходилось. А значит, до завтра необходимо раздобыть средства…

Почесав филейную часть туловища, и с искренностью садиста надеясь, что клопы переключатся на более доступную цель, Леон достал щетку для одежды и начал аккуратно проходиться по поверхности камзола, снятого со стула. Ибо как ни крути, а одежда являлась единственной вещью, на которой не стоило экономить, и о виде которой следовало заботиться как можно лучше. Во всяком случае, в его ситуации…

***

Старый хозяин харчевни обвел помещение взглядом своего единственного глаза. Второй был надежно скрыт под повязкой, делавшей его владельца похожим на пирата. Правда так подумать мог только тот, кто не знал, что видеть глаз перестал никак не в следствие абордажа, а после уличной драки, и что воду седой хозяин видел только когда доводил себестоимость вина или пива до нужных высот.

Только в харчевне он не увидел ничего угрожающего, но бдительности не потерял, да и дубинку далеко не откладывал — вполне могло оказаться, что вон тот здоровяк в кожаном дублете и лосинах сейчас начнет крушить и буянить. А быть может, что тот молодой человек с патлами до шеи, в камзоле старинного покроя, сейчас обсуждает вместе с подсевшим к нему пронырой, который постоянно кутался в плащ, что-то недоброе. А то и какой-то коварный план, что может ввергнуть в разруху все королевство…

Впрочем, старик здраво рассудил, что даже если это и было так, то опасаться ему не стоило. Короли меняются и остаются, люди убивают — и падают безжизненно… Но пока живы, жрать хотят все, пусть даже на словах и питаются одним лишь духом святым. Главное, что за ножи хвататься эти двое пока не собирались.

… и вот она встречается с ним, когда муж в отъездах или по делам занят. Конечно, я могу и ошибаться — как ни крути, я свечку не держал, но сведя кое-какие слухи с кое-какими данными получил такую картину.

— Так-так-так… А вот это уже интересно — постучал пальцами по столу агент и шмыгнул носом. Но прости, все остальное что ты мне поведал, расскажет какой угодно слепой и полуглухой калека, сидящий на Храмовой площади.

— Хотел бы я такой же остроты зрение, как у этих слепых калек. — фыркнул Леонтий на это замечание. Шпик улыбнулся.

— Слушай, вот еще что я могу тебе сказать. С текущим положением дел надо что-то делать, ты ведь это понимаешь?

Леонтий понимающе кивнул.

— Эд… — собеседник прокашлялся и посмотрел по сторонам. — В смысле, Лорд сказал, что наградит тех, кому удастся вернуть этот… это место под его крыло. Лично.

— Понятно… — протянул Леон. — Есть у меня пара задумок. По корням это вряд ли ударит, но могу попробовать набросать дерьма на золото ночного горшка. Только деньги вперед.

— Разумеется. Сколько тебе?

— Хм-м… Шесть.

— Многовато будет. Есть пять.

— Пойдет.

Координатор ловко выудил деньги из кошелька и, прикрывая ладонью блеск серебра, придвинул к нему монеты. Тот не менее молниеносно сгреб монеты в карман камзола. Координатор вполголоса добавил, утерев нос:

— Если будет что-то срочное, спроси альбинойское восьмидесятого в кривых ножках.

— Понял.

Девка-прислужница живо подбежала, как только молодой человек встал из-за стола, и смахнула оставленный на столешнице медяк в карман передника, не забыв прихватить посуду со стола. Хозяин харчевни ухмыльнулся, видя ее расторопность.

Леон прижался к стене дома, пропуская кавалькаду всадников в серых плащах, промчавшихся куда-то вперед. В кармане ощущалась приятная тяжесть денег — пять сребреников, как ни крути, были внушительной суммой. Во всяком случае, теперь можно было заплатить за комнату не только свою долю, но еще и одолжить Клементу. Потом мысли вернулись к разговору… К примеру, о репутации трактира «Кривые ножки», где была предложена встреча, можно было судить хотя бы по тому, что до смены названия он назывался «Кривые ножи».

Раздавался звук пастушеских рожков, заглушаемый звоном — кузнец, не обращая никакого внимания на прохожих, усердно плющил молотом какую-то заготовку. Зеленые блики играли на нагрудном доспехе манекена рыцаря, выставленного у лавки оружейника. Булочник уже давно разложил изделия на столе, поставленном у входа в лавку, нищий тянул грязную руку за подаянием, толпа все так же брела по своим делам… И казалось, всем было наплевать на текущее положение политических дел. Тем временем, оказавшись на главной площади, Леонтий взглянул на красный льняной флаг, висевший тряпкой на ратуше, и вздохнул — торги уже начались, а это значит, что у менялы будет очередь. Впрочем, это как раз даст время, дабы обдумать, что делать дальше...