Глава 7

Как ни странно, Охтайр вернулся к вечеру, и не один, а с компанией. Он привел с собой целую толпу народа. Девять семей. Помимо двадцати одного мужчины, пришли женщины, старики и дети.

Нила снова и снова задавалась вопросом: «Что же такого происходит вокруг, что мужчины прячут свои семьи в убежища?».

Сейчас она задавалась этим вопросом, чистя картошку. Изначально Ядвига отправила её месить тесто для хлеба. А сама принялась нарезать овощи для похлебки, которая уже варилась.

Когда-то в детстве мама Нилы пекла замечательный хлеб. Но это и все, что ей вспоминалось.

Сейчас она пыталась месить тесто, но у неё не получалось. Тогда Ядвига отпихнула её от теста:

— Боже, деточка, да ты своими маленькими кулачками не вымесишь тесто до следующего пришествия Астарота! Пойди лучше почисти картошку, кивнула повариха в сторону.

Проследившая за её взглядом Нила выругалась, и судя по тому, как улыбнулась Ядвига, ни разу не тихо. В углу стояло четыре мешка картошки.

Нила уже перечистила почти мешок, и конца и края этому занятию не предвиделось. Тесто, благополучно замешанное, и уложенное в специальную кадушку в углу тихонечко подходило. Тоска, одним словом. Поэтому она решила попытаться добыть информацию из единственного источника, который сейчас был доступен:

— Скажи, Ядвига, а часто у вас тут так собираются?

— Да нет, в общем-то, — ответила она, помешивая кипящую похлебку.

— А по какому поводу сюда все пришли?

— Ну… — Ядвига посмотрела на неё как бы сомневаясь, стоит ли ей рассказывать, потом оглянулась по сторонам, проверяя никто ли не подслушивает, и спросила: — А что тебе сказал Охтайр?

— Да почти ничего, — равнодушно пожала плечами Нила. Это была чистая правда, он действительно практически ничего ей не рассказывал. Кроме того ей нужно было услышать её версию происходящего, что бы сделать какие-то свои выводы. — Если кратко — то сказал, что так ему легче будет нас защитить.

— А что ты хочешь знать? — спросила Ядвига, принимаясь за нарезку морковки.

— Ну, например, от кого он собирается нас защищать?

— Нечисть, — кратко, ответила Ядвига не поднимая головы.

— Что? — тоненько взвизгнула Нила, но под удивленным взглядом поварихи быстро взяла себя в руки и переспросила, стараясь говорить спокойно: — Что?

— Нечисть, — повторила та и принялась рассказывать подробно: — В этом лесу полно нечисти, но наши мужчины её сдерживают, чтобы они не добрались до селения. Иногда, как сейчас, они подбираются очень близко. Тогда мужчины уводят свои семьи подальше, в лес, где им сподручнее их будет защищать. Но ты не бойся, деточка. Охтайр и остальные не подпустят их сюда, у всех есть что защищать, и каждый готов жизнь сложить, лишь бы забрать этих чертей с собой в ад.

Нила скептическим взглядом окинула «Охтайра и остальных». В её душе зародились сомнения, по поводу того, что они смогут защитить всех от разгулявшейся голодной нечисти. Другое дело она. Её для этого тренировали.

Ниле вдруг стало ужасно стыдно, ведь они собираются делать работу, порученную ей самой судьбой… Что бы избавится от таких мыслей, Нила попыталась перевести разговор в другое русло:

— И много у вас мужчин?

-Раньше нас было очень много, — вздохнула женщина. — Знаешь, ведь раньше я была повитухой… Но теперь нас с каждым годом все меньше и меньше… Каждый ребенок важен, а мужчин, из-за этой бесконечной войны все меньше и меньше… Наш род потихоньку угасает…

— Но почему вы в одиночку с ними боретесь? Почему не переедете поближе к людям? Они смогут вас защитить…

— Ну, мы ведь не такие, как все остальные люди, а они не любят чужаков, особенно, если не могут их понять или контролировать.

— Ну, вы простые селяне. Среди таких же селян вы будете чувствовать себя прекрасно…

— Мы… — перебила её Ядвига, но осеклась, не найдя в себе мужество сказать то, что она хотела.

— Что?

— Ничего, — опустила глаза женщина. — Охтайр сам должен поговорить с тобой.

— О чём?

— Обо всем. Все хватит! — пресекла она вопрос, готовый сорваться с губ любопытной помощницы. — Нам ещё нужно хлеб испечь! Тесто как раз подошло.

Печь хлеб Ниле очень понравилось. Она то и дело бегала к печке посмотреть на него в печь. И постоянно сообщала о малейших изменениях. То и дело на кухне звучали её восторженные крики: «Он пахнет! Он зарумянился! Ой, смотри, корочка! ». Ядвига только умиленно смотрела на неё. Девочка, которую привел с собой ей нравилась. Такая непосредственная и добрая. Хоть и не говорит как оказалась в таком глухом лесу. Хотя, иногда, как сядет и задумается такой взгляд у неё… Страшно, даже такой старухе, как Ядвига. Хотя, она в своей жизни многое видала.

Но сейчас, глядя на то, как она по-детски радуется кусочку свежевыпеченного хлеба, словно это самое вкусное на свете лакомство, старая повитуха только сожалела, что бог так и не наградил её дочкой.

Ну, ничего. Охтайр привел ей отраду. Сможет воспитать из неё человека. А то дитё как дикое. Будто действительно в лесу выросла. Хлеб печь не умеет, готовить нормально не умеет, хозяйство вести не умеет… Тут работы на долгое время.

Вскоре Ядвига отвлеклась от размышлений. Похлебка была готова, и пора было кормить людей, которые собрались. Наготовить еды на девять семей это ещё пол беды. Накормить эти самые девять семей куда труднее. Дети орут, мамаши носятся туда-сюда, требуют то ещё тарелку супа, то молока то каши то соли…

Нила впервые даже испугалась. Так много народу, такой галдежь! И каждый с нею говорит, каждый о чём-то просит, что-то орет. Но вскоре она привыкла, втянулась, и ей даже стало нравиться. Она уже не просто носилась туда-сюда в орущей толпе, они уже перестали быть безликими. Она замечала и запоминала всех.

Время за этой беготней прошло незаметно. Вскоре, когда все, наконец, наелись, и женщины сообща убрали и перемыли посуду. В доме наступила относительная тишина.

Нила чувствовала себя безмерно усталой. Но спать не хотелось. Она сидела у окна и смотрела на ночное звездное небо. Ей было хорошо. Странное теплое чувство в груди, которое она раньше не ощущала, теперь грело не только тело. Впервые ей хотелось что-то делать для других. Это было приятно.

Нила ещё не знала, что будет с нею дальше, но точно была уверенна, что сейчас она счастлива. И готова бороться за это простое счастье.