Глава 5. Мария

— Скажите, а когда за мной вернётся мама? — девочка распахнула зелёные глаза и пристально смотрела на двух незнакомцев, приведших её в этот странный дом с белыми ставнями на окнах.

— Подожди ещё немного, — ответила женщина и посмотрела влево, где на стене висела икона Божьей матери. — А сейчас ты можешь подняться на второй этаж к остальным.

Как объяснить ребёнку, что за ним не вернуться? Как сказать ему, что иногда мы уходим не по собственной воле, уходим навсегда? Когда в груди ещё живёт надежда, было бы крайне жестоко вынимать её оттуда. Это та самая ложь во спасение, о которой мы часто читаем в книгах. Но женщина даже не лгала. Она просто умолчала, утаила от девочки правду. Ради надежды, которой всё равно суждено было рухнуть.

Прошёл месяц, зеленоглазый ангел нашёл себе новых друзей. И всё было хорошо. Было бы.

— Послушай, Мария, почему каждый вечер ты смотришь в окно? Думаешь, за тобой придут?

— Я не думаю, я знаю, — отметила Мария.

— А я знаю, что сюда не попадают те, кому есть, кого ждать. И не стоит считать, что ты чем-то лучше нас.

Мария наивно полагала, что стала с Астрид настоящими подругами.

— Почему они не придут? Куда делись мама и папа? Они ведь не могли просто исчезнуть?

Астрид пожала плечами, немного поморщилась, словно ей стало больно вспоминать что-то, и ответила: «Лучше спроси у тех, кто привёл тебя сюда. Боюсь, у всех, кто попал в этот дом свои истории, пусть и финал их одинаков».

Астрид была самой взрослой из всех девочек. Она понимала, что к чему, но не очень любила объяснять вновь прибывшим, что родители их попали под лавину или под машину или… Она была жестокой, порой даже слишком, самоуверенной, часто тоже чересчур, но, когда речь заходила о той боли, которую пришлось пережить и ей самой когда-то, сердце её становилось почти таким, каким и должно быть сердце девочки в пятнадцать.

Место, куда попадали те, кто по несчастному стечению обстоятельств, оставались одни в столь юном возрасте. Это был каменный двухэтажный дом. Дом из красного кирпича. Тёплый и гостеприимный. Его двери почти никогда не закрывались. Постоянно кто-то приходил, кого-то забирали. Дом для детей, потерявших родителей. Рядом с ним стояли другие дома, где жили дети совсем другие. Они ходили в школу и на выходные ездили с родителями за город или в походы. В этом же доме были свои правила. За высокой оградой, украшенной красивыми бронзовыми лилиями, жило около двадцати девочек разных возрастов и несколько их воспитательниц, выполнявших роль нянек для одних, роль преподавателей для других. И, как и все в этом доме, они не любили объяснять детям, ещё недавно жившим в семьях, что произошло с их родителями, и почему именно им выпала такая судьба. В доме было много комнат и одна большая столовая на первом этаже. За старым круглым столом три раза в день собирались все и вместе завтракали, обедали и ужинали. На втором этаже располагались спальни девочек и большая, просторная библиотека с множеством книг. Страницы книг были затёрты. Все в этом доме любили читать, потому что только в книгах можно было любить, мечтать и быть абсолютно счастливыми. Сказки, они на то и сказки.

— Пойми Мария, — начала одна из воспитательниц, когда в день своего десятилетия девочка подошла к ней с вопросом, почему мама и папа не поздравили её. — Пойми. Ты пробыла с нами уже год и, возможно, сейчас самое время, чтобы сказать тебе. Раз уж ты сама задаёшь такой вопрос. Родители, конечно, любят тебя. Они не променяли бы своего ребёнка ни на что на свете.

Старушка сидела в кресле-качалке, спрятав больные ноги под пледом. Уставшая от долгой жизни, она, казалось, уже и сама была готова уйти, но так уж повернулась её судьба, что пока ей приходилось только объяснять тем, кто ещё только начинает жить, что значит «уходить». Женщина смотрела в окно и в её привыкших к драмам глазах вновь заблестели слёзы. В комнате был полумрак. У большого зеркала рядом со старым комодом стояла девочка в белом праздничном платье и теребила крохотными пальчиками локоны своих красивых, как у фарфоровых кукол, пшеничных волос.

— Твои родители ушли. У нас тут есть правила. Мы не привыкли говорить о смерти, поэтому мы говорим, что люди уходят.

— Но те, кто уходят, обычно могут вернуться, — пробормотала Мари, сжав одной рукой край комода так сильно, что пальчики даже покраснели. Кончик носа тоже стал розовым. Так всегда происходило, когда она плакала или была готова заплакать.

С того дня всё изменилось. Почему-то никто больше не хотел общаться с девочкой, которая после разговора с мудрой старушкой всё ещё продолжала твердить всем, что за ней обязательно вернуться. И Мария осталась совсем одна.

Когда наступила осень, Мария стала больше времени проводить на улице. Ей нравилось собирать опавшие осенние листья. Она пыталась придумывать названия для каждого нового оттенка.

Когда однажды Мария бродила по двору в поисках своего любимого солнечно-жёлтого, кто-то окликнул её. Девочка обернулась. У самой калитки стоял кто-то, наверное, новенькая.

— Как тебя зовут?! — крикнула Мария.

— Анна, — ответила девочка в красивом синем берете и такого же синего цвета драпированном пальтишке.

— Я её сестра Олливия, — из-за спины вновь прибывшей осторожно вышла ещё одна девочка. Пониже ростом, напуганная, как цыплёнок.

Мария долго рассматривала своих новых подруг, теперь она не так бездумно распоряжалась собственным доверием.

— Мы бы хотели, чтобы ты приняла нас. Вместе нам будет проще ждать. Они ведь обязательно вернуться, — улыбнулась Анна.

Этих слов было достаточно. Впервые за последние несколько месяцев Мария перестала чувствовать себя такой безнадёжно одинокой.

Всё время девочки проводили вместе. Вместе собирали опавшие листья. Вместе читали по вечерам книги о далёких и тёплых странах, где люди, почти наверняка, счастливы круглый год и без перерыва. Рисовали каждый день то, о чём мечтали больше всего на свете (и рисунки их, пусть и выглядели по-разному, но были чем-то уж очень похожи друг на друга)…

Однажды тёплым весенним утром Мария, Анна и Олли играли в саду. Они набрали в кружки дождевой воды, скопившейся в больших цистернах, стоящих за домом, и полевали этой водой муравьёв, бегающих среди клумб. Это было так увлекательно: наблюдать, как маленькие создания, ловко обегая дождевые капли, продолжают без оглядки бежать вперёд ради одной общей цели, продолжают нести на своих крошечных спинах тяжёлые травинки в какой-то тайный муравьиный мир, где они, совершенно точно, строят великолепный замок своей королеве.

— Интересно, если бы мы с вами были муравьями: такими же сильными и выносливыми. Как думаете, мы бы могли построить свой дом? Жили бы там одни. И никто бы нам не был нужен.

— Могли бы. Мы и так можем, — ответила Олли. Куда подевалась её робость? Откуда такая уверенность?

— И каким бы был наш дом?

— Живым, наверное, — сказала Анна.

— Почему? Разве дом может быть живым?

— Конечно. Он бы был живым и защищал нас от таких как Астрид. Мир, гармония, уют и вечное умиротворение. Как думаешь, как это? — Анна посмотрела в небо.

— Прекрасно, наверное, — улыбнулась Мария. — Прекрасно.

— С кем это ты там разговариваешь?

Мари обернулась и увидела Астрид. Та сложила руки на груди и смотрела на сидящую на корточках девочку с какой-то надменной усмешкой.

— С Анной и Олливией, — грубо ответила Мария; во взгляде её было появилось столько злости и раздражения, что Астрид отступила назад и чуть ни упала, оступившись о садового гнома.

— Но тут никого нет. Кроме нас. Или ты совсем сошла с ума? Посмотри, твоё белое платье всё в земле. Кому ты такая нужна? Мне жаль тебя.

— Они здесь, слева от тебя, — Мария словно не услышала обидных слов в свой адрес, куда больше её задело то, что Астрид отказывалась видеть её подруг.

— Тут никого нет.

— Это тебя нет, — девочка выронила кружку из рук, та упала на нескольких спешащих куда-то муравьёв и придавила их. Мария подскочила и убежала в дом, поднялась на второй этаж и заперлась в своей комнате.

В дверь постучались.

— Ты в порядке? — это была старая воспитательница.

— Не входите. Это моя комната, не входите! — крикнула Мария.

И потом она заплакала. А рядом сидели Олли и Анна и тоже плакали.

А им и не нужен больше никто. Астрид просто ослепла, вот и не видит очевидных вещей. А они будут ждать и дождутся. Непременно. Они будут ждать чуда и дождутся его.

Если рядом есть кто-то, кто готов идти с тобой вперёд, то не важно уже, есть ли те, кто не верят в успех твоего похода...

Мария достала из письменного стола блокнот и вырвала из него лист.

«Где-то есть мир, полный добрых слов,

Полный улыбок и смеха полный.

Мир, где не снится тяжёлых снов,

Где даже ветер бывает тёплым.

Мне бы туда убежать, уплыть,

На самолёте подняться, может…

Главное — в этом мире жить.

Как мне попасть туда,

Боже?».