Глава 8

Город Таридэ, провинция Эилфир. Дом Горна

— Я, пожалуй, расскажу всё с самого начала. Это поможет укрепить память и вспомнить то, что пока от тебя скрыто, — сказал маг, и Биргит села поудобнее на жёсткий диван.

Давненько она не заходила в гости к Горну, но за это время просторный двухуровневый зал для тренировок ничуть не изменился. Стеллажи по-прежнему провисали под тяжестью книг, на столах стояли колбы и флаконы, на стенах, не занятых полками со свитками, висели карты, чертежи и какие-то заметки, а в углу стоял здоровенный чан с водой. Окна были чересчур узки и не впускали дневного света. Баснословно дорогие и доступные лишь избранным магам пещерные кристаллы давали неяркое голубоватое свечение и едва справлялись с освещением такого большого и загромождённого пространства. Когда-то давно на продаже этих кристаллов ей удалось заработать целое состояние. Не все смельчаки, пускающиеся на поиски подобных диковинок, до них добирались, и не все возвращались с добычей. Ей повезло.

Всю свою жизнь Горн посвятил магии, собрал в своей библиотеке множество книг о разных её направлениях. К пятидесяти годам он так и не обзавёлся семьёй. Его даже не нужно было об этом спрашивать: его дом, занятия, внешность, манеры, всё его существо говорило в пользу дела. Горн считал, что семья занимает чересчур много времени, и в жизни есть немало всего более полезного и интересного. Он разбирался в предсказаниях, целительстве и других разновидностях магии. Биргит познакомилась и сдружилась с ним очень давно, ещё когда была девчонкой. Она продавала магам кое-какие диковинки и брала несколько уроков по основам магии. Горн с ней тоже занимался, но магия ей давалась с трудом.

— Как ты помнишь, твоя мать тилонка, — пояснял Горн, расхаживая по залу. — Твоим отцом был вахадоранец-путешественник, который во время своих странствий остановился в маленькой деревушке.

Биргит хотела задать вопрос, но маг опередил её:

— Ты можешь спросить, откуда я это знаю. Я узнал об этом из видений, которые явились мне во снах, пока ты болела. Итак, ты действительно родилась и выросла в деревне. Отец твой покинул те края ещё до твоего рождения. Вряд ли он знает о твоём существовании. О его дальнейшей судьбе мне неизвестно. Совершенно точно я увидел то, что ты родилась вахадоранкой. Для крошечной деревни тилонцев это громкое событие. Твоя мать каким-то образом защитила тебя от влияния старших, которые могли попытаться избавиться от такого необычного ребёнка. Чтобы обратить тебя в тилонку, им пришлось бы проделать многочасовой путь и выйти из нейтральной зоны. Похоже, делать этого не стали, и ты росла вахадоранкой.

— Сколько себя помню, — говорила Биргит, — я всегда была синекожей, за исключением последнего года, конечно.

— Биргит, — продолжил Горн, — ты не вахадоранка и не тилонка, ты — оборотень. В тебе сочетаются сразу две сущности, и ты можешь использовать любую по своему усмотрению.

Биргит встречала оборотней во время путешествий, но никогда не задумывалась о том, что она сама могла быть одной из них. Браки между тилонцами и вахадоранцами были распространены, особенно в Эилфире. В таких союзах рождались дети, наделённые двумя сущностями сразу. Не все об этом знали, не все этим пользовались. Оборотень мог спокойно прожить жизнь и не узнать о своей природе.

— А разве оборотни не превращаются в волков или в других животных? — произнесла Биргит с ноткой иронии.

— Нет, это просто легенды. Я таких оборотней не встречал, — ответил Горн серьёзно, — хотя некоторые, как, например, Селья, имеют несколько сущностей.

Биргит знала о Селье немного. В путешествиях ей часто приходилось слышать разные истории о бессмертной покровительнице оборотней, притворщиков и лицедеев. Некоторые жители Эилфира считали её существование выдумкой, а некоторые уверяли, что Селья живёт в соседнем городе в образе красивой молодой белокурой девушки. Биргит знала только то, что эта бессмертная ведёт закрытый от посторонних глаз образ жизни, ей около четырёхсот лет, а окружение этой Богини — немногочисленные преданные маги, с помощью которых она тщательно следит за исполнением воли Богов. Четыре года назад она Короновала Ксанта, потому что даровать бессмертие может только бессмертный.

— Биргит, — продолжал Горн, — ты помнишь, как росла в деревне. А что ещё ты можешь сказать о своём прошлом?

— Помню, — говорила она, — как собрала вещи, написала записку матери и ушла в лес. Я хотела отправиться в путешествие по Эилфиру. Мне было тогда восемнадцать. А дальше… Дальше ты уже знаешь.

Биргит путешествовала по незнакомой провинции. Её находчивость и смелость помогли преодолеть трудности. Она подрабатывала, выполняя незначительные поручения, знакомилась с новыми людьми, собирала в лесу травы и продавала их жителям городов, а чуть позже один человек взял её помощницей в свой магазин. Как скопилась нужная сумма, Биргит поступила в небольшую школу бойцов на северо-западе провинции, где научилась обращаться с мечом; уроки в Гильдии воинов тогда ей были не по карману. Можно было вступить в неё и учиться бесплатно, но в этом случае всё свободное от занятий время, а также после окончания обучения, требовалось служить Гильдии. Такой вариант не подходил. Потом началась череда путешествий. Биргит познакомилась с таким же искателем приключений, какой была сама, с молодым красивым вахадоранцем Падиром. Много дорог, подземелий и пещер они прошли вместе; их связывала безграничная любовь друг к другу, они почти не расставались и мечтали устроить пышную свадьбу, которую планировали провести в их новом доме. Когда они приобрели дворец, в нём ничего не было, но их ничуть не смущала необходимость капитального ремонта. Они были молоды, полны сил, и своё жилище хотели обустраивать вместе. Война разрушила планы и разбила их мечты. Падира убили, а Биргит осталась жить. Долго она не могла прийти в себя, но нужно было смотреть вперёд. Последние годы она помогала простым людям решать их проблемы, и лишь это не давало ей пасть духом.

Биргит поймала себя на мысли, что углубилась в воспоминания и прослушала, о чём говорит её друг. Горн всё ходил из стороны в сторону и что-то рассказывал.

— …шаманы опасны, — говорил он, не замечая, что она пропустила часть его рассуждений, — нельзя было отправляться в путешествие одной.

— А причём тут шаманы? — спросила Биргит, пытаясь восстановить цепочку мыслей Горна.

— Тамика — деревня шаманов, — ответил он. — До меня доходили слухи, что у этих шаманов седые волосы, но больше мне о них ничего не известно.

— Мы называли их старшими, — она призадумалась и произнесла: — Когда мудрость входит в голову, волосы становятся белыми. Так мне говорила мать, когда я была девчонкой. В деревне не только старики с седыми волосами, но я об этом ничего не знаю. Молодёжи нельзя вникать в дела старших.

— Это своеобразная защита их тайн: молодые люди часто импульсивны и могут сбежать из деревни, что и произошло с тобой дважды. — Горн дошёл до стеллажа с книгами, повернулся и продолжил: — Ормидан опасен нейтральными зонами, лиходеями и поселениями шаманов, которые вот уже много веков живут по своим традициям. На них никто не нападает, и никто к ним не суётся без надобности. У шаманов своя магия, которая действует в нейтральных зонах, и слухи об этой магии заставляют любителей наживы обходить подобные деревушки стороной. Об этой разновидности магии мне почти ничего не известно. Тамика находится в центре нейтральной зоны, — Горн подошёл к висящей на стене карте и ткнул пальцем, вероятно, туда, где располагалась деревня, — поэтому ни у меня, ни у Сата не было видений. Ходят слухи, что в этих деревнях, когда молодой человек достигает возраста, в котором ему положено обзавестись собственной семьёй, а пары этому молодому человеку среди жителей деревни нет, шаманы отправляются на поиски подходящего юноши или девушки. Как только нужного молодого человека приметят, его похищают, совершают обряд очищения памяти, придумывают ему банальное прошлое и отдают в мужья или в жёны своему потомку. Обряды очищения памяти очень распространены у шаманов, думаю, именно такой обряд провели над тобой.

— Значит, меня похитили, чтобы выдать замуж, — заключила Биргит.

— Нет, — возразил Горн. — Тебя никто не похищал, ты сама туда пришла.

Биргит вспомнила, как ей хотелось навестить мать. В путешествие она отправилась одна, толком ничего не сказав друзьям. Она пришла в Тамику — туда, где прошли её детство и юность. Мать жила в том же доме, что и прежде. Атри тепло её встретила, плакала, просила подождать, пока она приготовит что-нибудь вкусненькое. Биргит с радостью рассказывала о своих путешествиях, мать слушала и что-то готовила. Чуть позже Атри поставила на стол аппетитное блюдо и ароматный напиток…

— Тебя чем-то напоили, — говорил Горн, — и ты потеряла сознание. Твоя мать к твоему возвращению, вероятно, уже стала шаманом и знала о твоей второй сущности. Именно она могла очистить твою память. Каким-то образом тебя обратили в тилонку, возможно, вынесли из нейтральной зоны, но соблюдая меры предосторожности. Думаю, на тебя надели такильский узор или что-то подобное, что-то своё шаманское, чтобы твоим знакомым предсказателям не случилось видений.

Биргит молчала. Она вернулась в деревню с чистым сердцем, чтобы повидаться с матерью, рассказать о своей жизни, а та ею воспользовалась, дабы навсегда привязать к тому месту, откуда она родом.

— Когда ты вышла из нейтральной зоны, я получил знак и понял, что ты оборотень, и где нужно искать.

Биргит встала, прошла до книжных полок, а потом остановилась и произнесла:

— Я убегала от бандитов и оказалась на краю обрыва. Мне пришлось прыгнуть в реку.

— Тебе удалось выбраться на берег. Когда мы с Дином и Витриком нашли тебя, ты лежала в траве без сознания. У Сата были те же видения, что и у меня, но он растолковать их не смог. Я рассказал ему, что ты оборотень.

Биргит тяжело было осознавать, что потеря памяти и год, проведённый в деревне, дело рук её матери. Дрогнули губы, и к глазам подступили слёзы. Она отвернулась к книгам, чтобы не показывать своей слабости другу.

— Тебя целый год поили зельями, нейтрализующими твою волю, — продолжал Горн. — Ты была послушной марионеткой в руках шаманов, но у тебя сильный иммунитет, и вскоре твой организм научился бороться. Ты смогла уйти из деревни. Магия шаманов тяжело лечится, поэтому на тебя не действовала обычная магия. Только Ксант смог тебе помочь. Кстати, не забудь его поблагодарить за это.

— Научи меня обращаться, прошу, — сказала Биргит, быстро повернувшись к Горну и проигнорировав упоминание о бессмертном.

Маг в нескольких словах описал, как нужно сосредоточиться на себе, чтобы осуществить превращение, а затем поднёс свою руку к её виску и что-то прошептал. Она в ту же секунду обратилась. На фоне тёмно-синей рубахи и широкого чёрного пояса отчётливо выделялась бледность кожи рук. Ей вдруг стало интересно, как она выглядит со светлой кожей в таком наряде. Всё-таки тилонкам не к лицу синий и чёрный.

— Тебе надо будет потренироваться, — заключил Горн, — но это потом. У меня есть ещё новости для тебя.

Он хитро улыбнулся.

— И что же?

— Я брал у тебя кровь для исследований и обнаружил в ней кое-что особенное. Хотя, признаюсь, это для меня не такая большая неожиданность, — он выдержал паузу и продолжил: — В тебе течёт кровь Богов, и это значит, что Боги хотят, чтобы ты стала бессмертной!

Красные глаза Горна блестели, но Биргит не разделила его воодушевления.

— Если бы Боги хотели, чтобы я стала бессмертной, я бы уже была ею. Боги дали мне выбор, и я выбираю жизнь смертную.

Горн возмутился, поругал её взбалмошный характер и попросил поразмыслить над таким подарком свыше.

Немногие были удостоены такой чести, как выбор между жизнью смертной и жизнью вечной. В основном, те немногие выбирали второй путь, а о тех, кто выбрал первый, история не сохранила никаких сведений. Бессмертные обладали сильнейшей магией, которая действовала даже в нейтральных зонах; их раны заживали почти мгновенно, не причиняя боли. Лишить жизни бессмертного мог только бессмертный. Столкновения между Богами были редки, обычно они жили поодаль друг от друга, каждый со своей свитой, занимаясь своими делами, и интересы их не часто пересекались.

— Нет, — возразила Биргит. — Я хочу семью, хочу родить детей.

Бессмертные не могли иметь детей от смертных, а посему браки между смертными и бессмертными были лишены всякого смысла. Вероятность же бессмертному зачать ребёнка от себе подобного была очень низка, но родившийся в таком браке обладал вечной жизнью с самого рождения. Уже несколько сотен лет на территории Империи не заключались подобные союзы.

— С этим у тебя не будет проблем, Биргит. Сразу после Коронации устроим свадьбу, можно даже в один день. Будет тебе и семья, и дети, — заявил Горн.

Биргит сразу поняла его намерения.

— Ты мне Ксанта сватаешь?

— Ты ему давно нравишься. Если вам суждено быть вместе, очень скоро я получу знак. Уверен, этого знака осталось ждать недолго.

— Я не могу выйти замуж ни за Ксанта, ни за какого-то другого мужчину, — резко возразила она, — потому что я уже замужем.

Горн изменился в лице.

— И кто твой муж? Неужели какой-то мальчик из деревни?

— Да, мальчик из деревни. Называй его, как хочешь, от этого ничего не изменится. Я люблю его, и мы будем вместе.

— Брось, Биргит. Кто видел вашу свадьбу? Была ли она вообще? Наверняка её свидетелями стала кучка деревенских жителей. Это смешно! Тебе никто не поверит. Да кто бы он ни был, он тебе не пара. Готов поспорить, что он никогда не держал в руках меч, и уж точно не владеет магией. У тебя много друзей, Биргит, но есть и враги. Он уязвим, а вместе с ним уязвима ты. Выкинь его из головы. Забудь. Отнесись к этому, как к очередному приключению.

— Прекрати! Мы год прожили как муж и жена, я люблю его и хочу быть с ним. Мне плевать на то, что нашу свадьбу никто не видел! — разозлилась Биргит, — ты можешь говорить, что пожелаешь, это не изменит моего решения.

Горн попытался описать достоинства бессмертного правителя Эилфира, но Биргит лишь усмехнулась и произнесла:

— Всем известно, что власть в руках его советников. Ксант только развлекается и прожигает жизнь.

— Он отменил рабство. Это очень благородно с его стороны.

— И ты считаешь, это его заслуга? Он просто поставил подпись на бумагу, которую я ему подсунула!

— А твой мальчик из деревни? Что он собой представляет? — выкрикнул Горн. — Тебе выпал такой редкий дар, а ты противишься и капризничаешь, как дитя.

— Он художник, его картины прекрасны, и он выращивает овощи, которыми питаются жители деревни. Это намного полезнее того, чем занимается Ксант. А ещё у моего мужа есть сердце, большое доброе сердце и светлая душа. Тот, кого ты мне сватаешь, давным-давно утратил все свои благородные качества.

Горн был в ярости, но взял себя в руки и спокойно произнёс:

— Никому не рассказывай о своём муже, слышишь? Не вздумай проболтаться! Это опасно и для него, и для тебя. Ты рассказывала о своей свадьбе кому-нибудь?

— Да, — ответила Биргит, тоже немного утихомирив свой пыл, — я говорила об этом Лоре, поделилась с ней радостью.

— Больше никому не говори. Лора умеет хранить секреты, но предупреди её, чтобы она не сболтнула лишнего.

— Да, я понимаю, что лучше это пока оставить в тайне.

Продолжать разговор не хотелось. Биргит коротко простилась с магом и перенеслась к себе домой.